Духовный опыт: истинный и ложный

Как же нам распознать это? Разумеется, речь идет не об интеллектуальной аргументации. Абсолютный характер для нас имеют слова Господа: «Кто не со Мною, тот против Меня» (Мф. 12: 30), «никто не может служить двум господам» (Мф. 6: 24), «кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8: 34) и «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5: 20).

Кроме того, в Евангелии мы видим, как Господь отвергает человеческое право одного из Своих учеников – присутствовать на похоронах своего отца (см.: Мф. 8: 22), предрекает мученичество и испытания для всех, кто следует за Ним (см.: Мф. 24), обличает теплохладность (см.: Откр. 3: 16), требует поста и молитвы и ставит целью совершенство (см.: Мф. 17: 21, Еф. 4: 13; Иак. 1: 4).

Бог абсолютен, вечен, и Божия истина наполняет человека, но оставляет в нем ощущение, что она превосходит его. Это нечто необъятное. Но от желающих последовать Ему Бог ищет не чего-то превышающего их силы и возможности – все это восполняет Его благодать, – а искренности в согласии следовать за Ним, твердости в воле и последовательности в решениях. Только такой человек пригоден к жизни с Богом, может следовать по Его стопам и различать Его следы.

Подлинный христианин

В Писании мы часто видим, как апостолы для убеждения читающих ссылаются на аутентичность своего личного свидетельства: «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши» (1 Ин. 1: 1); «И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его» (Ин. 19: 35). И самаряне (см.: Ин. 4: 42), и святой Иоанн Креститель (см.: Ин. 1: 34) также прибегают к непосредственности своего опыта. Свидетельство опыта – это самый убедительный аргумент в пользу истинности того, что мы говорим.

Давайте посмотрим, каково значение подлинного опыта в жизни христианина. Апостол Петр подлинен даже в падении своем, потому что непосредственен. Он просит доказательства, и Господь приглашает его пойти по воде, а он проявляет маловерие и начинает тонуть (см.: Мф. 14: 28–29), спонтанно исповедует, что из уст Христа исходят слова жизни (см.: Ин. 6: 68), просит Господа избежать страданий, отказывается, чтобы Господь умыл ему ноги, а затем особенно выразительно соглашается (см.: Ин. 13: 5–14), дерзко отсекает ухо Малху и получает укор от Господа (см.: Ин. 18: 10), отрекается от Господа и сразу же раскаивается (см.: Мк. 14: 72), услышав весть о Воскресении, сомневается и потому бежит ко гробу, чтобы самому удостовериться (см.: Ин. 20: 3–4), – он падает и встает, грешит и кается, не «играет», остается самим собой, он свободен, даже когда действует по-человечески. Он совершает ошибки, но исправляется, не безгрешен – но истинен.

Подлинный человек – не тот, кто не совершает грехов, а тот, кто осознает их, исповедует их и кается в них. И он не только непосредственен в своих действиях, но и искренен в своей вере.

Вера – это не идеология, с которой нам нужно согласиться, не мысль, которую нужно воспринять, не чувство, не нравственный закон, не психологическое переживание, не цель, которая достигается человеческими усилиями. Вера – это жизнь и истина, которая обретается конкретным образом. Бог дает веру, а она открывает Бога.

Итак, кто же является истинным христианином? Святитель Василий Великий говорит, что это те, кто пребывают, «как ученики Христовы, которые подражают только тому, что видят в Нем или слышат от Него; как святые храмы Божии, чистые и наполненные только тем, что служит Богу; как чада Божии; как соль земли»; и чуть далее он продолжает: «Какова отличительная черта христианина? Та, что как Христос умер за грехи людские раз и навсегда, так и он мертв и недосягаем для всякого греха… любит других, как и Христос заповедал… всегда помнит Господа».

Согласно святому Иоанну Златоусту, «если ты христианин, то не имеешь своего города на земле. Даже если мы получим всю вселенную, то останемся в ней странниками и пришельцами. Мы записаны на небо. Там наш город».

Итак, опыт христианина истинен, когда мы любим крест больше, чем комфорт, когда переживаем Царство Божие как нечто более реальное, чем исторические события, когда в наших трудностях больше молимся и меньше рассуждаем, когда наш брат для нас ближе собственного «я», когда жаждем смерти больше, чем жизни.

Главные признаки истинного христианского опыта

Обратимся к 1-й главе Евангелия от Иоанна, где рассказывается о призвании апостолов Андрея, Филиппа и Нафанаила. Все трое встречают призыв с воодушевлением. Апостол Андрей восклицает: «Мы нашли Мессию»; апостол Филипп быстро идет к Нафанаилу и говорит: «Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета» (Ин. 1: 45), а Нафанаил обращается к Господу и говорит: «Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев» (Ин. 1: 49).

Первый важный признак подлинного опыта – осознание обращенного к человеку призыва Божия и спонтанный ответ на него – таков плод незлобия души. Душа мгновенно, непосредственно, без долгих дум, без колебаний, без рассуждений откликается на Его призыв. И Господь говорит Нафанаилу: «Вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства» (Ин. 1: 47), – нет смущения, запутанности, сердце его полно чистоты и невинности.

Церковная служба на день памяти апостола Андрея говорит нам, что его спонтанный отклик был порожден «душой, которая ждала и жаждала Его пришествия». Это подводит нас еще к двум признакам: сильное, до боли, желание обрести Бога, потребность в Нем и – ожидание Господа и Его пришествия.

Эту душевную боль, надежду, сокровенное чаяние святые отцы называют «израненностью» души. Пребывание в ожидании того, что Господь придет, чтобы посетить мою душу, изменить, преобразить и обновить мою жизнь и меня самого, – все это знак подлинного христианского опыта.

Важно отметить, что воодушевление апостолов не было простым выражением радости, а имело характер великого исповедания веры, которое Церковь держит как сокровище в своих руках. С самого начала они исповедовали Христа как Бога, но это еще не все.

Они сделали следующий шаг: приобщили окружающих людей к своей вере и быстро распространили эту весть. Апостол Андрей привел к Иисусу своего брата Симона, апостол Филипп обратился к Нафанаилу со словами: «Пойди и посмотри». Это общение по любви Божией, которая течет в нас и изливается на наших ближних, есть тоже признак подлинности христианского опыта.

И завершим еще одним признаком: желание мученичества. Все апостолы собственной кровью запечатлели свое призвание. С какой легкостью они последовали за Господом на земле, с такой же легкостью они отдали свою жизнь за Него, желая вечно следовать за Ним и соединиться с Ним в Его Царствии.

Характерные черты ложного опыта

Вопреки упомянутому, ложный духовный опыт делает нас, христиан, теми, кто, вместо того чтобы спасать себя в Церкви, чувствует, что должен «спасать истину»; кто, вместо того чтобы видеть в христианине своего брата во Христе, видит противника, которого нужно сокрушить, или единомышленника, который нужен для подкрепления нашего мнения; кто, вместо того чтобы поверять свое душевное состояние силою благодати Божией, с преступной наивностью доверяется ненадежному «скальпелю» научных оценок и рационалистического мировоззрения.

Так мы вместо того, чтобы быть частицей духовного тела Христова, начинаем смотреть на Церковь как на сообщество – с членами, уставом, правами и обязанностями, которое больше нуждается в нашей помощи, чем другие.

Поэтому-то мы вместо того, чтобы иметь глубокое смирение, жертвенность, кротость, уважение и снисходительность к другим и надежду на одну лишь благодать Божию, поступаем как светские люди с земными привязанностями, с претензиями, непреодолимой похотью, скрытым эгоизмом, лицемерием, мелочностью, бессмысленными конфликтами, неверностью, чувством превосходства, компромиссами, самооправданием, неспособностью воспринять критику, готовностью судить всех и вся.

Подобный образ мыслей заставляет нас выдумать такого «Бога», который сам себя ставит под сомнение, «Бога», который постоянно отрицает себя и скорее является психологической фикцией, сопровождающей болезненное состояние неудовлетворенности, или неким идеологическим убежищем. Это не Бог – Отец, воспитывающий нас, а «Бог» – слуга, решающий наши нелепые проблемы; не Бог, Который поддерживает нас, а «Бог», которого мы выдумали, чтобы поддерживать его; это «Бог», который не существует и который, естественно, не заслуживает того, чтобы кто-то верил в него.

Такое понимание Бога приводит нас и к ложному пониманию Церкви, которая оказывается не Божиим, а нашим созданием. Она представляет собой механизм, который помещает человека в определенную социальную группу, скрывая и удушая его перспективу богоуподобления. Такая Церковь не заслуживает доверия; ты можешь лишь «механически» исповедовать веру в нее.

В значительной степени это происходит под влиянием современных общественных установок, которые действуют на наше восприятие и обезличивают нашу жизнь, особенно духовную. Мы, христиане, все чаще говорим о величии науки, которая «прекрасно согласуется с религией», о демократии как ценности, которая «позволяет Церкви существовать свободно», и о правах человека как о наивысших ценностях. Мы знаем, что наука сделала нас горделивыми, как никогда прежде, так как на место Бога поставила идола из человека, который сам себе поклоняется; знаем, что демократией заменили волю Божию, что человеческими правами отменили право Бога вмешиваться в нашу жизнь и действовать, как Бог.

Так мы доходим до состояния христиан, которые сами пытаются понять что-то, но не могут довериться Богу; которые ищут отдыха и покоя, но пренебрегают внутренним миром. Христиане, которые произносят слово «любовь», но имеют в виду эгоистичные предпочтения или патологическую привязанность, потому что отказываются сочетать с любовью снисхождение, терпение и жертвенность, а предпочитают иллюзорность эгоистичного удовольствия.

В таком состоянии мы читаем книги об опыте святых, оставивших множество проникновенных сочинений, и обсуждаем их в наших удобных залах, при отсутствии у нас всякого желания подвига, жертвы и умирания для греха. И вместо того чтобы читать священные тексты для смирения, мы используем их для осуждения наших братьев. Мы, при нашей светской жизни и тяге к самооправданию, желаем подражать святым мученикам в частоте причащения, но не в их покаянии и вере.

В сущности, это не что иное, как рационализация религиозности с болезненной привязанностью к внешним формам. Это диавольский обман, который, ведя к псевдодобродетелям, только разжигает страсти, бессилие, жестокосердие; это не имеет отношения к Духу Божию и Преданию Церкви. Оказавшись на этом пути, мы часто жалуемся на то, что нас обидели, на трудности, на то, что Бог нас не слышит, а ближние не понимают. Это ведет нас к убеждению, что чудес не бывает и святых теперь нет, а спасение маловероятно; это порождает в нас сомнения, уныние, леность и нежелание подвигов. Все это – естественное следствие для христианина, который перестал быть собой, перестал быть истинным.

Величие «нового человека»

Как и каждый христианин в истории Церкви, мы нуждаемся в подлинном опыте Божией благодати. Этот опыт ведет нас к величию «нового человека», который достиг такого состояния, когда он становится богоподобным, осознавая при этом и свои возможности, и немощи других. Когда наш разум смирится, тогда рождается вера. Когда наши чувства ощущают опасность, тогда появляется благодать. Когда отрекаемся от своей воли, тогда переживаем Его любовь. Человек способен освободиться от своего эгоизма и таким образом соединиться с Богом и братьями.

Подлинный опыт преподобных, мучеников, апостолов, пророков включает в себя подвиг, пот, кровь, боль, смирение ума. Настоящий христианин испытывает радость в подвигах, лишениях и жертвах. В лице своего брата он видит Самого Христа. Перед ним он смиряется, терпит, с ним делит веру, жизнь, благодать, помня, что мы не можем спастись иначе, чем через наших ближних, то есть чрез заповеданную Христом любовь к ним. Истинный христианин не увлекается суетой мира; как говорят святые отцы, «он живет на земле, но является гражданином неба» и потому заботится не о земном, а о небесном. И это осознание хранит в нем божественную надежду.

Вера, надежда и любовь являются основанием подлинного опыта каждого христианина. Бог взирает на его лицо, которое отражает лучи Его благодати. Он никогда не один, он открыт для всех, и Бог наполняет его Своим светом.

Эта подлинность делает христианина современным – не в светском понимании, как поверхностного подражателя и пассивного выразителя нравов эпохи, в которой он живет, а в том смысле, что он воплощает вечную Божию весть в настоящем времени. Он воплощает в себе Предание Церкви.

Подлинность открывает путь к святости, даже вопреки человеческой слабости и несовершенству. Напротив, поврежденное сознание и компромиссы угашают действие Божией благодати и лишают человека участия в таинствах.

Заключение

Для всякого христианина величайшие образцы подлинного опыта – прародители до их грехопадения, детские души и Христовы ученики. Господь сказал: «Кто не примет Царствия Божия как дитя, тот не войдет в него» (Лк. 18: 17). Это показывает, что для спасения непременно необходимо возвращение своего ума в подобное состояние. Подлинный человек, подобно прародителям до грехопадения, не скрывается и не вооружается средствами защиты; он, подобно младенцам, невинен и способен доверять; подобно апостолам, простодушен и не надмевается знанием.

Поэтому подлинный человек не только везде видит «перст Божий», но и всегда ощущает Его прикосновение. И Бог дает ему прикоснуться к Себе, как позволил апостолам, и он через это непрестанно получает подтверждение своей вере.

Подлинен тот, в ком может открыться Бог.

Может быть, все, что мы сказали выше, покажется преувеличением. Мы так чужды этому, так далеки! Но и так близки, так родственны этому! Природа человека включает в себя все это. Церковь призывает нас познать себя, открыть для себя простую истину о себе как о человеке, личности и христианине, чтобы стать естественными, как прародители, невинными, как дети, и непосредственными, как ученики Христа.

Перевел с болгарского диакон Георгий Максимов