Музыкант. Десантник. Монах. Епископ

13 сентября, в день, когда Сербская Церковь прославляет Ясеновацких новомучеников, в городе Пакрац состоялась хиротония новоизбранного епископа Славонского Иоанна (Чулибрка).

  

Епископ Липлянский Иоанн (Чулибрк), викарный епископ Патриарха Сербского в Печской патриархии, признан человеком года сербским еженедельником «Время». Критерием для присуждения этого звания является значительный вклад в развитие общественных организаций в интересах общества. Коллегия журнала «Время» считает, что епископ Иоанн в существующих тяжелых условиях в течение 2012 года инициировал ряд важных направлений, которые послужили развитию и расширению деятельности Печской патриархии – важного духовного и культурного центра. В качестве секретаря Комитета по Косово и Метохии Священного архиерейского собора Сербской Православной Церкви, епископ Иоанн руководил Канцелярией комитета в Печской патриархии. Благодаря деятельности Канцелярии был создан и развивается библиотечный фонд, основан архив Косово и Метохии, в котором собирается историческое и культурное наследие КиМ, создан исследовательский центр, организующий конференции, поддерживающий исследовательские проекты и другие мероприятия, которые вызывают резонанс в среде международных специалистов и заинтересованной общественности. Портал Православие.Ru публикует интервью епископа Иоанна, данное им еженедельнику «Время» в связи с этим событием.

Ранние годы

– Начальную и среднюю школу я закончил в Градишке. Мы подбирали себе компанию по музыке, которую слушали. Это началось классе в пятом, и, среди прочего, было связано с чтением, в частности, мы читали и журнал «Джубокс». Интересно то, что чтение часто предшествовало слушанию музыки, мы читали о том, чего еще не слышали, и это невольное упражнение вырабатывало в нас особое чутье. Помню, как я уже, будучи в монастыре (шла война, было не до музыки), вечером в семинарии слушал радио, звучала какая-то песня, а я подумал: «Ага, видимо это и есть та самая “Нирвана”». Я узнавал песни по прочитанному о них, но для этого нужны были годы опыта, особенно, когда живешь в Боснийской Краине.

В те годы в Югославии музыка связывала людей, невзирая на место рождения, невзирая на границы Югославии, внутренние и внешние. Помню, что к нам попал какой-то англичанин, откуда он обрелся в Градишке, Бог знает, но мы с ним говорили также, как с любым моим ровестником, потому что темой разговора была музыка. Я не устаю удивляться идее о том, что мы должны быть частью Европы или мира. Но мы выросли так! Не знаю, что еще нам нужно сделать, чтобы быть частью Европы? Суть в том, как мы смотрим на мир, в не в том, где мы живем. Если вы растете так, как росли мы, то границ не существует. Существует сознание того, к какому народу мы принадлежим, и это нормально, но воприятие мира существует как данность. Находясь в Гамбурге, совсем юным, я чувствовал себя как дома, то есть Гамбург для меня был местом, где играли Битлы, и я не замечал какой-то радикальной разницы в восприятии мира.

    

Сейчас не хватает возможности писать эссе и очерки о музыке, которые я писал раньше, которые были для меня вторым, после чтения книг, увлечением. Первый мой текст вышел в сараевском журнале «Наши дни» весной 1984 года. Если вы начинаете писать, предполагается, что вы до этого что-то и читали. Я рано начал читать. Культура бывшей Югославии была поразительной, в нашей семейной библиотеке, в библотеке обычной семьи можно было найти невероятные вещи.

Потом наступило время, когда поп-культура для нас стала главным объектом интереса, тогда наряду с хрестоматией и другими книгами читался журнал «Джубокс» по триста раз; думаю, что мои друзья из тех времен, как и я, помнят некоторые тексты наизусть. Интерес к литературе вернулся буквально в один миг, это случилось в первом полугодии гимназии – той настоящей гимназии, которая существовала в Боснии до 1983 года. Разбирая книги семейной библиотеки, я открыл книгу Джеймса Джонса «Отныне и вовек» и за 48 часов дочитал до тысячной страницы.

Тогда сформировался мой взгляд на мир, в том смысле, что культура неотделима от жизни и что она, в конце концов, проверяется жизнью. По мудрому слову Игоря Шафаревича, причина гибели всех тоталитарных систем в том, что они не отвечали простым человеческим ожиданиям и требованиям. Книга Джонса говорит именно о том, что государственная машина уничтожает простого человека. Позже я понял, что впечатление от нее я разделял со всем бит-поколением, которое практически родилось из трех книг, написанных после Второй мировой войны в Америке, из «Молодых львов» Ирвина Шоу, «Нагих и мертвых» Нормана Мейлера и «Отныне и вовек» Джонса. Таким образом, какой-то период жизни был связан с этой первой, важной для меня книгой.

Нельзя жить в полсердца, надо идти до конца в том, что выбрал. Только жизнь «до конца» и полная отдача приносит плоды

Книга Джеймса Джонса сформировала еще один важный для нашего поколения элемент, элемент бунта. В то время я нашел книгу Блейка «Слова Рая и ада», но не уверен, что обратил бы внимание на Блейка, если бы не было Джима Моррисона и «The Doors». Из этой книги я запомнил две цитаты, определившие в юности мои жизненные принципы, подход к жизни. Первая: «Тропа излишества ведет в чертоги мудрости». Если теперь посмотреть на эту фразу сквозь призму моего жизненного опыта, она значит, что во всем нужно идти до конца, достигать полноты, полностью погрузиться в то, что ты избрал. Это «излишество» Блейка означает, что нельзя жить в полсердца, надо идти до конца в том, что выбрал. Только жизнь «до конца» и полная отдача приносит плоды. Вторая цитата звучит так: «Веди свою телегу и свой плуг по костям мертвецов…» Понять это сегодня – значит понять жизнь в социалистической Югославии. Это была тоталитарная система, в которой доминировала фальшь. И хотя в культуре и других областях свобода была, однако ложь полагала свои права на всю нашу жизнь, от рождения до смерти.

В социалистической Югославии ложь полагала свои права на всю нашу жизнь, от рождения до смерти

Непосредственно перед смертью Тито и после нее, ложь стала физически ощутимой, а молодой человек – по природе бунтовщик, он инстинктивно чувствует фальшь. Он не всегда знает, как с ней бороться, но чувствует, как она душит его. Он не знает, чего хочет, но пытается вырваться из ее духоты. Именно здесь поп-культура для нас сыграла важную роль, дала возможность сказать: «Я не хочу этого!» Или: «Я хочу быть там, а не с вами».

Армия и самосознание

Мы как народ вдруг оказались в центре мировой истории, хотим мы этого или нет

– Протест, конечно, имеет и ту цену, что, когда приходит время служить в армии, а ты в «винительном падеже», то попадаешь в наиболее тяжелые условия, попадаешь туда, куда не посылали примерных членов ССМЮ (Социалистический Союз молодежи Югославии) или членов партии. Когда я начал служить в армии, произошло нечто, что стало позже характерным для нашего поколения: наша частная жизнь вдруг стала частью мировой истории. Нашей частью в Новом Месте командовал майор Станислав Галич^[1], известный позже как командир Романийского корпуса, один из наиболее жестоко осужденных в Гааге. А в 90-е выяснилось, что и Манойло Милованович^[2], и Славко Лисица^[3] мои односельчане, и я стал привыкать к тому, что нам досталась странная судьба, что мы как народ вдруг оказались в центре мировой истории, хотим мы этого или нет.

    

С другой стороны, во время службы в ЮНА произошли важные для меня события, я был тогда на грани духовного созревания, на грани встречи с Богом. После этого я уже не был прежним. Я понял, что государство отняло у меня год жизни. Конечно, служба в армии была нашим долгом, но когда ты осознаешь, что кто-то тобой распоряжается, требует ответственности и выполнения долга, возникает вопрос: а в чем его ответственность по отношению к тебе? В чем его обязанность?

Должен признаться, что меня как молодого человека ошарашивало то, что я видел. Армия, в которой я служил, готовилась ко всему, но только не к тому, чтобы быть использованной по назначению. В школе, где мы учились, преобладало лицемерие, карьеризм и ложные клятвы вчерашним идеалам, которым уже никто не служил… Последствий этой лжи нельзя было не замечать.

Другое личное событие связано со знакомством и дружбой с Деяном Кнезом^[4]. Меня командировали в Любляну, в военную гимназию, где я был помощником воспитателя. Мы с Деяном иногда встречались по субботам, разговаривали, бродили. Однажды он вдруг меня спросил: «Что тебя по-настоящему интересует, что для тебя главное?» Помню, что не спал всю ночь, спрашивая себя: «Хорошо, что для меня главное? В чем моя идентичность?» В этих размышлениях мне вспоминалось многое, скажем, Первая Мировая война, «Сербия в сливах»… Все это было частью меня, но оставляло место для чего-то еще, более глубокого. Долго, часами проходили перед моими глазами эти архетипные картины, пока в какой-то момент перед моим внутренним взором не появилась Студеница – символ венчания Востока и Запада. И я успокоился: «Да, это я!»

До сих пор помню облегчение, с которым заснул. После того дня, которым я обязан Деяну Кнезу, все пошло своим чередом и помню момент, когда на Охридском озере впервые поднялся на гору над храмом святого Иоанна Богослова в Канэо, момент, когда я впервые сказал Богу: «Ты». Это случилось, когда я впервые был на Охридском озере.

Учеба, война и монастырь

– Я поступил на литературный факультет, считая, что это основа общего образования и общей культуры. Сегодня я рад, что начал учиться в Баня-Луке, во-первых, потому что сроднился с этим особенным городом, а во-вторых, мне повезло, что моим преподавателем теории и истории литературы был один из великих людей, которых родила Баня-Лука, Предраг Лазаревич. Он никогда не был членом партии, и практически формировал поколения, которые хранили и несли культуру Боснийской Краины. Второй курс я закончил в Баня-Луке, на третий курс поступил в Загребский университет. В Загребе прекрасно преподавалась теория литературы, а меня очень занимало, как читается литература, что за тайна скрыта в художественном произведении и как она раскрывается? Там я защитил диплом по теме «Творчество Милоша Црнянского^[5]» на кафедре стилистики. К тому же, в то время снова открывалось русское авангардное искусство, проходили выставки Берлин-Москва и Москва-Париж, а в Загребе преподавал Александар Флакер, один из корифеев теории руского авангарда. Сверх того, я работал над проектом «Новая Европа», в котором как нигде было видно, что революция, которую совершили современные СМИ, намного объемнее Октябрьской революции. Диплом я защитил на Сретение, 15 февраля 1991 года. Но в силу административных формальностей получил его только в апреле 1991-го, буквально в начале войны.

Об уходе в монастырь не раздумываешь, не планируешь: это просто случается

Без сомнения, для нашего поколения война 1991-99 годов – переломный, определяющий момент жизни. Мы переходное поколение, навсегда распятое между временем, когда родились и учились, и войной, и когда говорим «до войны», должны объяснить до какой, до Второй Мировой или до этой войны.

Одновременно с этим, в августе 1991-го, под давлением всего происходящего, я был вынужден принять некоторые жизненно важные решения и ушел в монастырь. Об уходе в монастырь не раздумываешь, не планируешь: это просто случается. Проснешься однажды утром – в сердце решение. Думаю, что это стало ясно осенью 1990 года, на Литургии в параклисе храма святого Дмитрия в Солуне. Вдруг я понял, что мне предназначено, чего хочу. Нельзя сказать, что обошлось без борьбы, но результат мне был уже известен.

Десантник

В армии нужен такой священник, который будет идти рядом с солдатом.

«Если ты мне отец, то идешь со мной», – вот единственный способ

– Kогда начались разговоры о необходимости присутствия священства в армии, возникла необходимость посмотреть, понять, как это будет выглядеть на практике. Логично, что началось с элитных войск, а 63-я десантная бригада – это элита. Большое количество командиров 63-й бригады родом из Краины, мы близки по менталитету. Эта бригада в 2002 году первой праздновала Славу, и командир обратился к митрополиту Амфилохию с просьбой оставить меня в бригаде, конечно, по договоренности с генералом Лазаревичем. Я прошел десантную подготовку как рядовой член единицы. Главный урок жизни с солдатами прост: «Где ступает его сапог, туда идет и твой», ты должен показать, что ты здесь ради этого солдата. Никому не нужен Йован Чулибрк, чтобы возглавлять военные действия, нужен священник, который будет идти рядом с солдатом. «Если ты мне отец, то идешь со мной», – вот единственный способ.

Радио Светигора

– Начало работы радио Черногорско-Приморской митрополии в 1998 году стало своеобразной революцией в церковном медийном пространстве. Не только у нас, но вообще в Православной Церкви. Это было не так трудно: радио Светигора опиралось на богатую белградскую радиотрадицию. Радио создало свое специфическое звучание, основой которого стала аутентичная народная, а потом уже литургическая музыка, мы смотрели на это как на возможность донести голос Церкви до тех людей, которым негде было его услышать. Здесь были и темы, посвященные взаимодействию современной культуры с церковной жизнью. Я до сих пор веду там две передачи: «Золотой Иерусалим» и «Дети апокалипсиса».

Косово, апокалипсис

Мы были здесь вместе с главным редактором радио Светигора Славко Живковичем, мы были убеждены, что наш долг быть в Косово, был конец августа 1998-го, и мы не предполагали тогда, что в июне следующего года окажемся в еще более тяжелом положении. В июне, когда в Косово пришли силы НАТО, я собирался на Святую Гору. После всего, что произошло, человеку необходимо облегчить душу, затеряться на святогорских тропах и молиться Богу. В это время в Косово уже находились Патриарх Павел, митрополит Амфилохий и владыка Афанасий (Евтич), но развитие ситуации было противоположным нашим ожиданиям.

На вопрос офицеру KFOR: «Как такое возможно?», он получил ответ: «Им разрешены грабежи»

Если в Боснии тогдашний IFOR и за ним SFOR встали между двумя сторонами и предотвратили хаос, то в Косово и Метохии по каким-то причинам силы KFOR этого не сделали, и с самого начала было непонятно, в чем их миротворческая функция. Тим Джуд в своей книге «Косово, War and revenge» рассказывает, как он вместе с французскими солдатами следовал по территории края и видел множество албанцев, которые жгли и грабили. На его вопрос офицеру: «Как такое возможно?», он получил ответ: «Им разрешены грабежи». Думаю, что ввод сил KFOR в Косово и Метохию – это великое преступление, за время присутствия там KFOR Косово и Метохию покинуло огромное количество народа, а ведь там было 60 тысяч солдат НАТО, которым, как известно, не угрожала никакая опастность со стороны югославской армии. То, что мы застали здесь в 99-м, в самом деле, похоже на апокалипсис. Апокалипсис наш и албанский, апокалипсис мира, который называет себя цивилизованным и который пришел сюда, чтобы как бы принести мир. Наш – потому что и мы не вышли из Косово с незапятнанной честью, албанский – потому что они сделали то, что сделали, апокалипсис мира, потому что он крайне лицемерно присутствовал при совершении преступлений, был в состоянии установить мир и порядок, но сделал все, чтобы этого мира и порядка не было.

    

Косово сейчас: что дальше?

Когда я в мае 2011 года вернулся в Косово в новой роли – епископа Липлянского, то увидел изменения ситуации в этих краях. Совершенно очевидно, что в Косово и Метохии происходят серьезные процессы, формирующие его судьбу с 1389 года на протяжении всей истории. Судьба нашего народа есть отражение всех важнейших событий мирового масштаба, и это признанный факт, от начала и до конца. В чем разница? Есть очевидные и неочевидные вещи. Очевидная: роль сил KFOR далека от той роли, которая придавалась им вначале. KFOR сейчас – это небольшой по численности контингент, командование которого в последнее время постоянно объявляет, что они хотят отозвать свою охрану от Печской патриархии. Часть KFOR настаивает на этом, однако возникает вопрос: если вы не охраняете патриархию и Дечаны, в чем ваша роль? Боюсь, что часть КФОР, которая так скверно проявила себя в 2004 году, руководствуется принципом: «Давайте вести себя так, как будто все в порядке, и все будет в порядке». Давайте отозовем охрану патриархии, и ситуация сама устроится, никто не тронет патриархию. Эта идея не нова, начиная с 2001-2002 года она показывает, насколько политика в состоянии влиять на реальность. Политика создает виртуальную реальность и заставляет верить в нее, и горе вам, если не поверите.

Как епископ, я принимаю и албанцев, и сербов. Думаю, что происходящее ранит всех, кто здесь живет

Я бы сказал, что албанцы, с которыми приходится разговаривать, несмотря на то, что международное сообщество вооружало их, в конце концов, не получили того, чего ожидали. Жизнь очень трудная, безработица, жизнь стала нестабильной, прежние ценности, которые были гарантией стабильности когда-то консервативного общества утрачены, а на их место не пришло ничего, что могло бы это общество трансформировать, сохранить стабильность, которая так важна для албанского народа. Государственность, которая была обещана и отчасти создана, не принесла ничего, что обеспечило бы людям личное счастье. Таким образом, в результате мы видим лишь глубоко пошатнувшееся духовное состояние с обеих сторон. Такая ситуация лишь подчеркивает роль Православной Церкви как стабилизирующую, традиционную, ответственную за каждую из сторон. Как епископ, я принимаю и албанцев, и сербов, со всеми разговариваю и у тех, и других вижу жажду стабильности, устойчивости. Думаю, что происходящее ранит всех, кто здесь живет. Что же касается албанцев, возникает вопрос – хорошо, а что дальше? Мы все здесь, это наш дом, что мы должны делать, чтобы жить вместе? Албанские государственные институты созданы, их роль заключается в создании государственности в Косово и Метохии, которая пока выражается в гербах, знаменах, президентах и парламенте, но придет момент, когда это государство должно начать действовать, работать, обеспечивать нормальную жизнь населению. А в Косово и Метохии это очень трудно, и со временем это будет все более заметно. В этом смысле, я думаю, что существует огромная раздвоенность между государственными службами и простым человеком, который думает, как ему жить и что делать.Как бы ни было, сербский народ должен возвращаться в Косово, а святыни – восстанавливаться. Косовским сербам надо вернуть надежду. Наш народ никогда не забудет марш-бросок российских десантников на Приштину. Если бы не они, может быть, сербы с севера Косова тоже были бы «вычищены», как с юга.

Ясеновац – символ страдания народа Югославии

Хорватский концлагерь Ясеновац и вообще страдание народа Югославии во Второй Мировой войне – это предмет исследований целого поколения молодых историков, которые защитили свои докторские работы в Европе и США. Это Эмили Грейбл, Александра Корба, Лиляна Радонич, Эмила Керен. Их научные работы опровергают утверждение, что Ясеновцу необходима истина, поскольку она еще неизучена. Недавно архиепископ Белградский (Римско-католическая церковь. – Прим.ред.) Станислав Хочевар некомпетентно заявил, что папа Римский не приедет в Сербию, пока сербы и хорваты не создадут общую комиссию по изучению Ясеновца, и когда откроется правда, можно будет говорить о его визите. Поясню, как выглядит ситуация: нормальные европейские страны еще до 1948 года начали заниматься оценкой количества жертв Второй Мировой войны, создали организации, которые десятки лет занимались документированием, суммированием и выводами. Эти комиссии или организации в конце 80-х годов пришли к более-менее окончательным результатам. Где-то цифры получились больше, где-то меньше в сравнении с первоначальными оценками, например, в Аушвице: изначально считалось, что там было четыре миллиона жертв, а в конце 80-х было установлено, что количество жертв Аушвица составляет от миллиона ста тысяч до полутора миллионов человек. Следовательно, в начале оценка была ошибочной или речь шла о манипуляции: не будем забывать, что это были послевоенные годы, начало холодной войны и манипуляция была основана на идее, что страны, наиболее пострадавшие от фашизма имеют право на большую часть Европы.

О Ясеновце мы знаем самые важное: мы знаем, кем были жертвы, знаем, кем были палачи, знаем о роли части клира Римско-католической церкви в преступлениях, совершенных во время Второй мировой войны в НГХ

Нет причин, по которым ошибочных оценок и манипуляций не было бы и в Югославии, но то, что известно о Ясеновце и страдании Второй Мировой войны очень хорошо документировано в рамках исследований о Второй Мировой, которые были доминирующей темой исторической науки в бывшей Югославии. Тысячи томов опубликованы о той войне. О Ясеновце мы знаем самые важное: это был комплекс лагерей смерти, мы знаем, кем были жертвы, знаем, кем были палачи, знаем имена палачей, знаем и по каким причинам это делалось, знаем о роли известной части клира Римско-католической церкви в преступлениях, совершенных во время Второй мировой войны в НГХ (Независимое государство Хорватия). Эта тема достаточно хорошо описана, включая и так называемые «крысиные каналы» (способ, который использовали для бегства в Южную Америку многочисленные нацисты и хорваты-усташи). Возьмите книги Майкла Файера или Пола О’Ши, например, увидите, что они весьма подробно освящают тему роли Римско-католической церкви в НГХ. Конечно, подход должен быть сбалансированным и трезвым. Нельзя Степинца (Алоизие Степинац, хорватский кардинал, поддерживал правительство НГХ. В 1946 году был обвинен в государственной измене и военных преступлениях правительством Иосипа Броз Тито и приговорен к 16-ти годам заключения. – Прим.ред.) обвинять на основании коммунистических обвинений; более того, действительно были отдельные случаи, когда он помогал сербам и евреям. Правда, он уклонился от возможности помочь Диане Будисавлевич^[6] и ее группе в спасении сербских детей, о чем она писала в своем дневнике, но он не отдавал приказы об убийствах. Хотя Степинац одновременно участвовал в создании атмосферы ненависти, и, что еще важнее – он никак не реагировал на преступления, совершаемые клиром, который он возглавлял. То, чего мы не знаем и что еще не установлено полностью, это число жертв Второй Мировой войны на территории бывшей Югославии. Здесь действительно еще необходимы объективные исследования. Этот вопрос требует огромного научного труда. Единственным институтом, который был создан с исключительной целью исследования страданий во Второй Мировой войне является белградский Музей жертв геноцида, основанный в 1992 году, когда большинство европейских стран уже знало число своих пострадавших. Музей представляет собой исключительно профессиональный институт, а его кадры имеют серьезную научную международную репутацию. Специалистов Музея нельзя встретить в СМИ, публикующих дилетантские заявления. Но Музей жертв геноцида не имеет должного финансирования, он вытеснен на обочину общественной жизни, и это впрямую говорит о том, кто является главным виновником ситуации, а также о том, что у него существуют болевые точки, как например количество жертв концлагеря Ясеновец. Не забывайте, что разброс в оценках числа жертв Ясеновца составляет от миллиона и ста тысяч, как установлено Радомиром Булатовичем, до двух с половиной тысяч, по данным комиссии хорватского собора. Это безнравственно. На данный момент, благодаря работе специалистов Музея жертв геноцида, подтверждено, что число убитых в Ясеновце составляет около девяноста тысяч. Конечно, оно значительно больше, но это то, что мы знаем определенно и здесь необходимо не столько проведение конференций, сколько большая работа.

Югославия была многонациональным государством, которое поддерживало мир внутри себя тем, что молчало о Второй мировой войне. Вернее, говорила Югославия много, но исключительно о партизанах, давая идеологизированную картину Второй мировой войны. Конечно, партизаны, в основном, были сербами, они были главными борцами против нацизма. Только после 1944-1945 годов коммунисты, которым борьба против нацистов прибавила доверия, пришли к власти. Но они не заслужили этой власти, потому что против Гитлера боролась не партия, а обычный сербский народ. В Югославии о геноциде над сербами не говорили, ничего не предпринималось на международном уровне.

Следует процитировать слова святителя Николая Велимировича о Ясеновце. Он оставил нам три завета: не мстить, то есть не отвечать злом на зло, славить своих мучеников и свидетельствовать о них миру. 13 сентября отмечается день новомучеников Ясеновца, о чем мы должны чаще напоминать, в том числе и Русской Православной Церкви, ведь хорватские усташи видели себя новыми крестоносцами, борцами за католицизм и защитниками его от «восточной ереси». Все, кто пострадал от их рук – новомученики.

    

Биографическая справка

Епископ Славонский Иоанн (Чулибрк) родился 16 апреля 1965 года в Зенице, Босния и Герцеговина. Изучал югославянские языки и литературу в университетах в Баня-Луки и Загреба. За дипломную работу о Милоше Црнянском получил награду Матице сербской. В 1993 году принял монашество. С 1993 до 2003 года преподавал литературу, сербский и словенский язык, историю в духовной семинарии святого Петра Цетинского. В 1990-х в сотрудничестве с профессорами философского факультета из Никшича организовал богословско-философский Кирилло-Мефодиевский симпозиум. Изучал богословие на Белградском богословском факультете. Один из основателей Радио Светигора – первой радиостанции Сербской Православной Церкви. Известный музыкальный критик. Создатель интернет-сайта Черногорской митрополии, главный редактор журнала «Светигора» в 2002-2003 годах. С июня 1999 года находился в Печской Патриархии в качестве координатора взаимоотношений с силами КФОР и УНМИК. Трудился для спасения святынь и народа; защиты беженцев; для исчисления и определения убитых, раненных, похищенных, изгнанных и бежавших. В октябре 2002 года введен в резервный состав 63-й воздушно-десантной бригады, где получил военную подготовку и унтер-офицерский чин. Как член государственной делегации Югославии в январе 2001 года посетил Израиль и свидетельствовал о Косовской трагедии. В 2002 году участвовал в 3-й международной конференции о Ясеновце в Иерусалиме. С 2003 года находился в Израиле на учёбе, во временном ведении Иерусалимской Православной Церкви. Служил в Хузивском монастыре, а затем в ряде других храмов и монастырей Святой Земли, включая Сарандарский монастырь на Сорокодневной горе. В Израиле выступал с лекциями о распаде Югославии и межэтнических отношениях, участвовал в подготовке и проведении конференций по Косовскому вопросу в Израиле, в БЕСА центре по стратегическим исследованиям в 2007 году, в центре Вилли Брандта в Иерусалиме в 2008 году, где представил лекцию «Косово: Европейство на суде». Сотрудничал с Министерствами обороны Сербии и Израиля по вопросу духовного окормления военнослужащих, обмену опытом и архивными документами. В 2008 году представлял Министерство обороны Сербии на международном собрании десантников. Возглавлял сербские делегации на международных конференциях о геноциде в 2004, 2006, 2008 и 2010 годах. Решением Архиерейского Собора Сербской Православной Церкви от 26 мая 2011 года избран викарием Патриарха. Согласно решению священного архиерейского Собора 24 мая 2014 года избран епископом Славонским. Член комиссий Архиерейского Синода Сербской Православной Церкви по переводу Ветхого Завета, по Косову и Метохии, председатель Комитета по Ясеновцу. Член редакторской группы журнала спецназа Сербии «Десантник», сотрудник издательской программы Пресс-центра Обороны и факультета безопасности Сербии. Владеет английским, русским и ивритом, также знает немецкий, греческий и ряд славянских языков.