Псалом русской эмиграции

Имя протоиерея Евгения Ланского, который служит в Свято-Троицком соборе Саратова, известно многим людям в нашем городе. Потрясающе интересный рассказчик, много переживший и повидавший человек, он — родом из города Харбина, что в Китае. Мы уже писали о детстве отца Евгения, которое выпало на 30-е годы XX века и которое связано с историей русской эмиграции и советских репрессий… Сегодня батюшка вновь делится с нами своими воспоминаниями — о том, как люди, покинувшие родную страну, Россию, слушали в харбинских храмах псалом «На реках Вавилонских…». Слушали — и плакали.

Фото Александра Курочкина

О чем в этом псалме говорится? По сути — это печальная песнь пленных иудеев, которые были некогда, еще во времена Ветхого Завета, пленены вавилонянами, находились в рабстве в Вавилоне. О каких реках идет речь? О двух главных реках, носящих название Тигр и Евфрат. На их берегах в изобилии росли вербы, туда же часто приходили пленные иудеи, пели и горевали о своем покинутом Отечестве. На ветви вербы они вешали свои оргАны, то есть арфы, специальные музыкальные инструменты,— и это тоже символизировало разлуку. Надо сказать, что евреи были очень музыкальным народом, и свою веру, свои молитвы, свои разговоры с Богом всегда облекали в музыкальную форму. В плену же они не могли совершать богослужений — по закону это можно было делать только в Иерусалиме, от которого целый народ был удален, вот и вешали они оргАны свои на древесные ветви…

Исторические сведения о пребывании евреев в вавилонском плену очень напоминают мне явление русской эмиграции, которая началась после октябрьского переворота 1917 года. Город Харбин в Китае, где я родился и вырос, был центром эмиграции на Востоке. В то время в Харбине было 26 православных церквей, не говоря уж о храмах других вероисповеданий. И было более миллиона жителей, большинство которых — русские, люди из России. А еще на Дальнем Востоке тоже две реки — Амур и Сунгари, на которой стоит Харбин.

Церкви в Харбине всегда были полны народу, но перед постом они заполнялись еще больше. Надо сказать, что многие эмигранты были верующими, конечно: не как сейчас — сплошное безбожие, было — сплошное «божие»… Хотя попадались и атеисты, но редко… Так вот, в церквах шли службы, пели «Покаяния отверзи ми двери…», и вместе с ним — 136-й псалом. В церквах стояла гробовая тишина, только слышно было, как люди вздыхали, как плакали. Как люди вспоминали свою Отчизну. Этот псалом был псалмом русской эмиграции. Конечно, специально его так никто не называл, никто не говорил: «Вот, наш псалом поют». Люди это просто чувствовали.

Русские постоянно жили мыслью о России, ждали возможности вернуться в Россию, еще раз увидеть Россию. И конечно, никто не предполагал, не мог ждать того, что их встретит на родине… Евреи впоследствии все-таки обрели свободу, когда пройдя через Чермное море, оторвались от преследователей и сорок лет под водительством пророка Моисея странствовали в поисках Земли обетованной, которую в результате и обрели. А вот что было с русскими эмигрантами — страшно представить, даже сейчас, уже все отлично зная… Люди, жившие в Китае, в Харбине, каждый день, каждый час, каждую минуту жили мыслью о своей родине, они не верили сообщениям прессы о том, что творится в Советском Союзе. Люди видели Россию такой, какой они ее покинули. И всей душой стремились вернуться…

Миниатюра из Хлудовской псалтири

…Почти сразу после возвращения оказывалось, что вернувшихся ничего на родине не ожидало — кроме знаменитого указа за подписью Николая Ивановича Ежова, народного комиссара внутренних дел, о том, что все, приехавшие из Харбина и Маньчжурии, должны быть репрессированы. Конечно, это было, мягко говоря, рекомендовано товарищем Сталиным. Рекомендации немедленно были претворены в жизнь. Те, кто не был расстрелян, погибли в лагерях… Такое вот отличие русских эмигрантов от евреев эпохи вавилонского пленения.

…Хорошо помню, как пели этот псалом. В храме устанавливалась и держалась какая-то особенная пауза перед тем, как начать «На реках Вавилонских…»: затишье, а потом тихо-тихо — и посильнее — начиналось пение.

А как проходило Прощеное воскресенье в Харбине! В этот день люди обязательно бывали на Литургии в храме. После службы люди выходили на улицы — все, сразу, и все сразу просили друг у друга прощения и прощали — именем Христа. Не важно, знакомые это были люди или нет. Говорили не «здравствуйте», а «простите меня, Христа ради!». И давали ответ: «Господь тебя простит! И вы меня простите!».

***

На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона. На вербиих посреде eго обесихом oргАны наша.

Яко тамо вопросиша ны пленшии нас о словесех песней и ведшии нас о пении: воспойте нам от песней Сионских.

Како воспоем песнь Господню на земли чуждей?

Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя.

Прильпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебe, аще не предложу Иерусалима, яко в начале веселия моего.

Помяни, Господи, сыны Едомския, в день Иерусалимль глаголющыя: истощайте, истощайте до оснований eго.

Дщи Вавилоня окаянная, блажен иже воздаст тебе воздаяние твое, eже воздала eси нам.

Блажен иже имет и разбиет младенцы Твоя о камень.

***

При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе. На вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.

Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселья: «пропойте нам из песней Сионских».

Как нам петь песнь Господню на земле чужой?

Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего.

Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: «разрушайте, разрушайте до основания его».

Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам!

Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!