Уроки ученичества: вопросы и ответы (по страницам журнала "Купол")

В это же время (14 сентября/1 сентября по ст. стилю) Церковь входит в начало нового церковного года, первым двунадесятым праздником которого является Рождество Пресвятой Богородицы – престольный праздник нашего храма. Это совпадение церковного и школьного новолетия глубоко символично, ведь Церковь – это Школа, в которой человек, ощутивший себя вечным существом, учится жить в Боге, сверяя с Его волей движения своей души, постепенно приобщаясь ко все большей полноте Его благословений и даров. Однако дар является обоюдоострым: для того, чтобы он состоялся, необходимо согласие двух свободных воль – того, кто хочет одарить, и того, кто взыскует этот дар и согласен его принять.

Дар вечной жизни настолько отличается от всего нас окружающего, что многие рискуют пройти мимо рук Спасителя, протянутых нам навстречу, увлекшись очередным разрекламированным «фантиком». И вот главный Учитель Церкви – Христос, обрамляет жизнь каждого, вошедшего в Ее ограду, такими обстоятельствами, ставит нас перед такими людьми, посылает такие обретения и потери, которые способны пробудить в нас вопросы, превышающие логику обыденного положения вещей. «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас, – обращается к нам Спаситель, – возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 28-30). Таким образом, Христос призывает каждого из нас стать Его учеником.

Но быть учеником Христа, даже начальных классов Его школы, весьма непросто. Как часто мы на Литургии, призванные, «всякое житейское отложив попечение», присутствовать на Тайной Вечере, против собственной воли вспоминаем о не сданной налоговой документации или о том, чем же закончится последняя серия сериала «Школа». Или думаем о предстоящей корпоративной вечеринке. Или просим у Бога, «чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было», и потом обижаемся на Него, т.к. прокуратура все-таки нами заинтересовалась…

Талант ученичества у Христа – тоже благодатный дар, перерастая потребительское отношение к жизни и людям, разгадать их проблемность, понять, что поле нашей жизни промыслительно «заминировано» трудностями, с тем чтобы пробудить в нас вопросы ко Творцу. Осознавая это, мы вырастаем навстречу Христу и в конце концов перерастаем себя с Его помощью. Наша молитва, если она искренняя, – это тоже жизненная проблема, облеченная в словесную форму и устремленная к Богу. Важно только дорасти до вопросов и просьб Его уровня, до «вертикальных» просьб и вопросов. И в этом нам призван помочь духовный отец, человек, облеченный особыми дарами Святого Духа – быть пастырем Христовых овец, их «детоводителем ко Христу».

Сколько воды необходимо выпить из лаврских колодцев, чтобы освятиться? Или сколько и каких поклонов нужно положить в день, сколько акафистов вычитать? Вроде бы вопросы эти обнаруживают стремление ученика приподняться над обыденностью и жить во Христе, но они поставлены неправильно, ибо обнажают непонимание сути жизни в Боге, ее «нелинейности», особой природы жизненных отношений по вертикали «Бог – человек», основанных не на функциональном расчете, а на любви, исполненной смирения и кротости, взаимной жертвенной самоотдачи. Как рационально постигнуть, что Бог – всемогущий Творец мира, умалил Себя до того, чтобы стать начатком человека во чреве Пречистой Девы, столь смиренно вверив Себя Своему творению? Чем измерить доверие и любовь, излитые Им в сверхъестественном Таинстве Боговоплощения? Или какая мера веры и встречного смирения была проявлена Пресвятой Богородицей, промолвившей: «Се, Раба Господня, да будет Мне по слову твоему» (Лк 1, 38)? И какова степень Его жертвенной любви к человеку, если, смирившись до смерти крестной, Он дал нам Свои Тело и Кровь в качестве хлеба вечной жизни? Каким числом поклонов или молитв мы можем ответить на это? Нет такого числа, и глупо об этом спрашивать, оскорбляя Бога такими вопросами. Задавая их, мы думаем о Боге неправильно, мы не понимаем, Кто Он есть. Молиться надо, однако молитва должна изливаться из глубины сокрушенного благодарного сердца, движимая покаянием и ответной любовью к Богу, но не быть «расчетным средством» за Его дары.

С настоятелем нашего храма отцом Олегом мы были знакомы примерно с середины 2000-х годов, но знакомы поверхностно настолько же, насколько поверхностной была моя жизнь в Боге. Господь промыслительно сблизил нас как прихожанина и духовника как раз в тот период моей жизни, когда я готовился стать «чемпионом Киева среди мирян» по количеству ночных молитв. Тяжелая болезнь мамы моей жены, которую часто посещал отец Олег, служивший неподалеку от нас, и некоторые нестроения на нашем прежнем приходе привели нас с супругой в храм, где он был настоятелем. Однажды, заметив меня на улице с молитвословом, отец Олег как-то по-особому посмотрел в мою сторону, без особого одобрения, что меня удивило. Когда после нескольких исповедей, он посоветовал мне повременить с Причастием, я очень обиделся, и только два «тормоза» не дали мне покинуть приход. Первым из них были увещевания моей жены, заметившей, как серьезно относится отец Олег к своим обязанностям духовника. Второй аргумент был особым. Примерно за год до знакомства с отцом Олегом я нашел в лесу в Конче-Заспе оброненный кем-то небольшой складень с изображением ранее неизвестного мне святого – преподобного Олега Брянского. Спустя несколько лет я неожиданно встретил отца Олега в Лавре, где он только что получил благословение Блаженнейшего Митрополита Владимира на установление праздника в честь иконы Божией Матери «Помощница в родах» (храмовый праздник больничной церкви в роддоме). Этот день, 3 октября, совпадал с днем памяти небесного покровителя отца Олега – преподобного Олега Брянского. Я был потрясен, понимая, что этим Господь и Его Пречистая Матерь, преподобный Олег и печерские святые дают какой-то знак, смысл которого оставался для меня закрытым до того момента, пока отец Олег не стал нашим духовником. Этот знак во многом и удержал меня в храме, когда духовник взялся за исправление моего «духовного вывиха». По его молитвам мне открылась поверхностность моей духовной жизни, ее «механичность», когда при помощи внешне эффектных, отчасти ориентированных «на публику» жестов – молитв, поклонов, бдений и т.д., я карабкался на «пьедестал» подвижничества, не приближаясь к Богу, полный гордыни, осуждающий ближнего, тщеславный. Постепенно я стал приходить в себя, смотреть на свой внутренний мир трезвее и глубже. Это означало переход в следующий класс начальной школы жизни во Христе, где я и ныне продолжаю учебу под руководством отца Олега.