Схиархиепископ Антоний (Абашидзе): «Возвеличьте Святую Русь делом»

…Накануне Пасхи 2009 года за алтарной частью Крестовоздвиженской церкви в Киевской Лавре были сняты строительные ограждения, и посетителям Ближних Пещер открылось несколько надгробий. На плите, расположенной прямо под храмовой иконой, на церковнославянском языке выбито: «На сем месте покоится прах в Бозе почившего Схиархиепископа АНТОНИЯ (Абашидзе) 1857-I.XI.1942. В память вечную будет праведник». Надгробие, восстановленное в 1991 году, к сожалению, сохранило ошибку и ныне, после недавних работ: в дате рождения выдающегося иерарха РПЦ сохранилась ошибка в десять лет. О причине её возникновения мы скажем позже, а пока вспомним.

I

Княжеский титул рода Абашидзе является одним из древнейших в Грузии, известен с VII века. Абашидзе находились в родстве с владетельным родом Багратиони и в некоторые моменты грузинской истории соперничали с родом царей.

Князь Давид Ильич Абашидзе родился в праздничный день – на Покров Пресвятой Богородицы 1 октября 1867 года недалеко от Тбилиси, в родовом имении Веджины. С младых ногтей он был обучен танцам, искусству фехтования, верховой езде… Молодой аристократ с отличием окончил юридический факультет Новороссийского Императорского университета (Одесса, 1891) и в тот же год, неожиданно для близких, поступил в Киевскую Духовную академию. На первом курсе, в возрасте 24 лет, он был пострижен в монашество, при постриге получил имя в честь святителя Димитрия Ростовского.

Он вышел на поле битвы.

Дыхание революции, тектонические сдвиги русской почвы уже чувствовались повсюду – и в Одессе, и в Киеве, и на Кавказе. Оставалось всего несколько лет до того момента, когда и пламя начнёт выхлёстывать из бездны на поверхность.

В 1896 году о. Димитрий окончил Академию со степенью кандидата богословия и получил назначение в Тифлисскую духовную семинарию. Представляет значительный интерес то обстоятельство, что тогда в семинарии учился Иосиф Джугашвили. В Тбилисском музее им. Ленина много лет хранился семинарский журнал за 1898-99 с записью: «Сделан был выговор. Посажен в карцер по распоряжению о. Ректора на пять часов». Речь – об Иосифе Джугашвили. Запись скреплена подписью «И.Д.» – иеромонаха Димитрия Абашидзе, на тот момент второго по должности человека в семинарии – инспектора.

Пути их пересеклись и вольно или невольно в них видится некая странная зеркальность. Если путь Абашидзе был путём из княжеского отцовского дома – в Небесное Отечество, к Отцу Вседержителю, то Джугашвили двинулся «из грязи в князи», создавая великое безбожное царство, в котором его самого нарекут «Отцом всех народов».

Через много лет, в другую эпоху, в 1935 году, Сталин приедет в Тбилиси, чтобы навестить свою больную мать, которая так и не согласилась переехать в Москву. Жила она во дворце, некогда принадлежавшем государеву наместнику Кавказа, занимая одну комнату; спросила: «Иосиф, кто же ты теперь будешь?» Ей, возможно, искренне хотелось узнать, кем себя считает её могущественный сын. В православной Грузии к тому моменту не осталось действующих храмов. Сталин ответил, наверняка усмехнувшись в усы: «Царя помнишь? Ну, я вроде царь». То есть он – «вроде» Помазанник Божий? Богобоязненная мать, жалея дитя, вздохнула со сжавшимся сердцем: «Лучше бы ты стал священником».

Эпоха, которая придёт на Русь через треть века, застанет и Абашидзе под другим именем, но именем святым; он будет вести жизнь полуподпольную, скитаясь по квартирам уцелевших своих почитателей.

В 1902 году, когда о. Димитрий был рукополагаем во епископа Алавердского, он уже знал, что за битва ждёт его впереди. При возведении в сан он произнёс: «Страшное и ответственное служение возлагает на меня Господь… Готов смутиться и устрашиться дух мой и тем, что наступают времена лютые, умножаются нечестие, лжеверие и неверие… И я о Господе не страшусь умножающегося бесчестия… Невозможное человеку – возможно Богу… Восхождение на кафедру епископскую есть приближение к Голгофе. Но Голгофа не может устрашить христианина, для нее мы рождены, ибо без Голгофы нет Воскресения…».

Через год владыка Димитрий говорил в проповеди на панихиде в память убиенного террористами священника о. Георгия Василова: «Каждая капля проливаемой крови создаёт Церкви новых мучеников, готовит её новых членов. Не страшны мучения ни для Церкви, ни для России…». А узнав об убийстве Экзарха Грузии Никона (Софийского), епископ Димитрий, возглавлявший в ту пору Туркестанскую кафедру (1906-1912), со слезами и гневом отправил в Тифлис телеграмму: «…Глубоко потрясённый, спешу с братскими рыданиями припасть к славному, поистине священному гробу высокопреосвященного Никона… О, да будьте прокляты, и да исчезнут все тайные и явные враги нашего великого православного русского Отечества!»

В тот раз они выстояли, выиграли духовную битву. Доказательством тому – число монашествующих. Их количество выросло с 1905 года к 1913-му – с 63 тысяч до 92 тысяч человек, число монастырей с 860 до 1005.

II

25 июня 1912 владыка Димитрий был назначен епископом Таврическим и Симферопольским.

В дневнике за 1914 год Император Николай Александрович, проживавший в Ливадии, сделал запись: «19-го мая. Понедельник. Дивный день <…> Принял епископа Дмитрия и трех священников из Симферополя…». Владыка всю жизнь с большой любовью относился к Царской Семье.

Логичным продолжением служения епископа Дмитрия стало его участие в качестве простого иеромонаха в должности священника на флоте. 6 мая 1915 он был возведён в архиепископское достоинство и в тот же день – по его просьбе и с согласия Государя – назначен исполняющим обязанности штатного судового священника. Служил владыка Димитрий на линкоре «Св. Пантелеймон», который до кровавых событий 1905 года назывался «Князь Потемкин Таврический». В хрониках войны название линкора «Св.Пантелеймон» встретить не редкость. Вот, например: «1915.05.10 ТУРЦИЯ. Морской бой эскадры Черноморского флота (линкоры «Ефставий», «И.Златоуст», «Три святителя», «Св.Пантелеймон») с немецким лин.крейсером «Гебен» у прол. Босфор. Получив 3 попадания, «Гебен» на 23 минуте вышел из боя».

После катастрофических событий февраля 1917-го, Русь успела созвать Поместный Собор, на котором было принято решение о восстановлении патриаршества. Работа Собора проходила в зареве пожаров и под грохот пушек. Юнкера защищали Кремль. Документы Собора доносят до нас замечательные слова архиепископа Димитрия, произнесённые им после падения Кремля: «Я бы почитал счастьем и честью пасть вместе с юнкерами…». Историки Церкви показывают, что на Соборе архиепископ Димитрий «сыграл видную роль, выступая против домыслов той околоцерковной интеллигенции и чиновников, которые пытались воспрепятствовать спасительному для русского Православия восстановлению Патриаршества». А «имя самого архиепископа Димитрия (Абашидзе) фигурировало в первом, так называемом, «большом списке» кандидатов на Патриарший престол».

III

По инициативе главнокомандующего Добровольческой армией генерала А.И.Деникина, в канун решающих сражений Гражданской войны, в Ставрополе был созван Юго-Восточный церковный Собор, который учредил Временное Высшее Церковное Управление (ВВЦУ). Это Управление наделялось всей полнотой церковной власти – до момента восстановления связи с Патриархом Тихоном.

В своей книге «Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота» Георгий Шавельский даёт много любопытных сведений о деятельности Добровольческой армии и о работе Церковного Управления. Вот, например, он открывает нам сцену, в которой личность владыки Димитрия запечатлена особенно яркими красками.

ВВЦУ рассматривало дело архиепископа Екатеринославского и Мариупольского Агапита (Антоний Иосифович Вишневский; 1867-1924). Главное обвинение против него состояло в том, что он «в декабре 1918 г. в полном облачении, окруженный духовенством, встречал въезжавшего на белом коне в Киев Петлюру, своего ученика по Полтавской духовной семинарии, причем приветствовал его речью и троекратным лобызанием». Митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), побывавший в петлюровской тюрьме, и Главнокомандующий потребовали суда над Агапитом. Далее Шавельский пишет: «Как ни защищал его товарищ по Академии и друг, архиеп. Димитрий (кн. Абашидзе), силившийся доказать неосновательность всех обвинений, В.В.Ц.У. поручило Кишиневскому архиепископу Анастасию произвести следствие. Архиеп. Анастасий не покривил душой. Произведенное им самым тщательным образом следствие представило полную картину самостийных похождений Екатеринославского архиепископа, пробиравшегося по взбаламученному морю Украинской жизни к Киевской митрополичьей кафедре». Для суда был созван архиерейский Собор. Шавельский продолжает: «Интересен заключительный момент этого Собора. Прочитано следствие; резюмированы выводы; прошли прения, при которых только архиеп. Димитрий силился обелить своего приятеля. Началось голосование, как всегда, с младших…

«Ваше мнение?» – обращается председатель, архиеп. Митрофан к младшему архиерею.

«Лишить кафедры, послать в монастырь», – отвечает тот.

«Лишить кафедры… послать в монастырь… Молод сам, а уже других – в монастырь…» – ворчит недовольный архиеп. Димитрий.

«Ваше мнение?» – обращается архиеп. Митрофан к следующему. «Послать в монастырь, лишив кафедры», – отвечает и этот.

«Тоже, в монастырь… Строг больно… Смотри, как бы сам не попал туда», – продолжает ворчать архиеп. Димитрий. И так как мнения всех архиереев в общем оказались согласными, то он не переставал давать подобные реплики на суждение каждого. Наконец, очередь дошла до него. «Ваше мнение?» – обратился к нему председатель. Архиеп. Димитрий встал, перекрестился: «Господи, помоги сказать по совести!» И, помолчав немного, скороговоркой ответил: «Лишить кафедры, сослать в монастырь». Все так и ахнули».

IV

В январе 1920 года большинство архиереев, как о том сообщает Шавельский, из Екатеринодара «перекочевали в Новороссийск, а оттуда вскоре за море». Генерал П.Н.Врангель обратился с письмом к архиепископу Димитрию с предложением «озаботиться в ближайшие дни изысканием способов устройства высшей церковной власти». Архиепископ Димитрий 6 апреля прибыл в Севастополь. По его инициативе в Крыму были объявлены «дни покаяния», к которым он пытался привлечь и красноармейцев. Всем был дан шанс – подчинившись воле правящего архиерея, раскаяться. Архиепископ Димитрий обращался с пронзительным Посланием к православному русскому народу: «Многими тяжкими грехами осквернился народ наш в недобрые годины мятежного лихолетия и смуты: бунт и измена, пролитие крови и братоубийство, безбожие и осатанение, богохульство и кощунство, разбой и лихоимство, зависть и хищение, блуд и растление, празднолюбие и празднословие. Осмердела земля наша, зачумлён воздух, омрачается свет солнечный гноем ран души нашей. Не по слабости только, но и по гибельному обольщению согрешил пред Богом народ наш, ибо открыл уши свои ложным и тлетворным учениям сынов тьмы, отвернулся от Бога и поклонился идолам… Люди русские, православные! Явите силу покаяния, возвеличьте Святую Русь делом, словом и мыслью, отвергните соблазны антихристовы…»

Не было всенародного покаяния. Многим в ту пору это казалось смешным.

Штурм Перекопа войсками Южного фронта красных был начат 7 ноября 1920 года. 16 ноября Фрунзе отправил в Москву телеграмму: «Сегодня нашей конницей взята Керчь. Южный фронт ликвидирован».

В Крыму начались массовые репрессии. Тысячи людей, не пожелавших или не сумевших эвакуироваться, – военные и гражданские, мужчины и женщины, старики и старухи – были убиты… Кажется невероятным, что члена Высшего Временного Церковного Управления, сподвижника Деникина и Врангеля, не убили сразу же, в ноябре 1920-го. Существует предположение, что об Абашидзе позаботился Сталин. Версия является легендарной, какими-либо документами не подтверждена. Старое знакомство для Сталина значение имело, но часто однозначно отрицательное. Семейное предание мусульманской ветви князей Абашидзе (которые с древних времён владели Аджарией) гласит, что Сталин в начале своей революционной деятельности бывал частым гостем в доме у старшего в роду – Мемеда (его потомок Аслан Абашидзе – изгнанный президент Аджарии). В 1933-м Мемеду Абашидзе советское правительство назначило персональную пенсию и предоставило в Батуми десятикомнатную квартиру; он не раз бывал в гостях у Сталина в Кремле. В 1937 году Мемеда расстреляли без следствия и суда.

Конечно, в 1920-м Сталин знал и о деятельности ВВЦУ, и о факте пребывания в Крыму архиепископа Димитрия, который был личностью чрезвычайно популярной. Нам небезынтересны слова Сталина, произнесённые им в 1920-м: «Крым должен быть возвращён России во что бы то ни стало, ибо, в противном случае, Украина и Кавказ всегда будут угрожаемы со стороны врагов Советской России».

Во всех смыслах прозорливая мысль.

V

К лету 1923 в Киево-Печерской Свято-Успенской лавре оставалось ещё около 400 насельников (перед революцией было полторы тысячи). В замечательной книге профессора Ивана Никодимова «Воспоминание о Киево-Печерской Лавре (1918-1943)» читаем о владыке: «Помню, как он ежедневно в священнической фелони и омофоре совершал богослужения. Глубокий старец, небольшого роста, он еще носил следы прежней красоты. Черные выразительные глаза выдавали в нем, несмотря на большую седую бороду и белые, как лунь, волосы, в прошлом темного брюнета. Его жизнь представляла своеобразный интерес. В миру грузинский князь, он получил блестящее воспитание и образование. Впоследствии, уйдя из мира, он не раз вспоминал о своих прежних высоких связях и знакомствах. Особенно охотно и с чувством глубокой симпатии он рассказывал о своих встречах с царской семьей…»

В 1923 ему было 55, но окружающим он представлялся глубоким старцем. Это касается не только профессора Никодимова, которому тогда был 31 год. Будущий архиепископ Леонтий Чилийский (Василий Константинович Филиппович; 1907-1971) повествует, что Абашидзе почитался в Киеве как великий подвижник, молитвенник и духоносный старец, к которому за духовными советами стекались православные из России, Украины, Белоруссии, Грузии. «Жил он не для себя – писал владыка Леонтий, – а для Бога, для Церкви и для людей. Ни один православный епископ, и даже некоторые из обновленцев, впоследствии принесших покаяние, не проезжали мимо его скромного жилища, чтобы не зайти для духовной беседы».

О жизни Абашидзе в Киеве существуют обрывочные сведения. Все они яркие. Вот часть из них. В житии преп. Алексия Голосеевского (Владимир Иванович Шепелев; 1840-1917) – старца-духовника Киево-Печерской Лавры – мы находим рассказ прихожанки Евдокии Сергеевны: «В 1925-м, через 8 лет после захоронения о. Алексия, наместнику Лавры Архиепископу Димитрию (Абашидзе) во сне явился о. Алексий и просил перезахоронить его в другое место, ибо он плавает в воде…» Сон повторялся ещё два раза. «Архиепископ, видя, что это промысел Божий, и зная о. Алексия ещё в живых, решился идти к властям гражданским… Власти удивила решительность архиепископа. Конечно, для них сновидения не были причиной перезахоронения, и было отказано. Но тут сразу власти передумали и решили так: хорошо, разрешаем, только с условием, если окажется неправда, тут же все зачинщики будут арестованы и преданы суду… Владыка взял на себя ответственность, надеясь на милость Божию и молитвы о. Алексия… Отслужили всенощную, а утром Божественную Литургию, после литургии — панихиду по о. Алексию. И вот приближается момент Божия чуда. К месту прибыло много гражданских властей, вооружённых солдат. Начало сделал сам Владыка. Он взял лопату и очистил холмик над могилой, потом дал лопату солдатам, они начали копать в глубину. Не успели прокопать на глубину лопаты, как все провалились в воду!» Гроб буквально всплыл на поверхность. «Страх поразил гражданских властей. Все они разбежались. Владыка с христианами радовались…»

VI

В Киеве, раздав своё имущество, включая драгоценную панагию и дав на какое-то время обет молчания, архиепископ, с наречением именем Антоний, принял великую схиму. Ранней весной 1933 г. схиархиепископ Антоний, два его келейника, о. Леонтий (Филиппович) и несколько человек из братии Киево-Печерской лавры были арестованы. 13 марта 1933 в спецкорпусе Лукьяновской тюрьмы было заведено Дело № 3651 «По обвинению гр. Абашидзе А.И. в преступлении, предусмотренном ст.ст. 54-10 и 54-11 УК УССР» (антисоветская агитация и контрреволюционная деятельность. – О.С.) Интересна «Анкета обвиняемого», в ней указано: Абашидзе Антоний Ильич. Год рождения – 1857. Место рождения – село Веджины Сигнахского уезда Тифлисской губернии. Профессия – схимоархиепископ. Образование – высшее светское и высшее духовное. Социальное происхождение – из помещиков. Имущественное положение – ничего не имею». Наверняка у старца было какое-то удостоверение, в котором стояло уже схимническое имя, а возраст мудро (дабы власти скорее оставили в покое) увеличен на десять лет. Отсюда, из Дела, эта дата и попала на могильную плиту. Его условно приговорили к 5 годам концлагеря, а потом освободили по постановлению ОСО при Коллегии ГПУ УССР. Больше чекисты его не трогали. Вероятно, тогда и возник слух, что у старца есть некая охранная «кремлёвская грамота», удерживающая его на свободе. Но вероятнее всего хранило его Проведение Божие.

После освобождения схиархиепископ продолжал совершать тайные службы и рукоположения. Но этим его нелегальная деятельность не ограничивалась. Монах Амвросий (кн. Сиверс) писал, что схиархиепископ Антоний был организатором Грузинской Катакомбной Церкви и являлся её Первоиерархом с 1926 года до самой смерти. Об этом говорит и о. Леонтий, который в октябре 1930 года был по послушанию послан владыкой Антонием, своим духовным отцом, в Тбилиси. В то время в Грузии не было, по его словам, ни одной действующей церкви, ни одного священника, исполнявшего христианские требы. О. Леонитий, не раз выполнявший поручения своего аввы, вспоминал: «Всюду у меня было много друзей и почитателей, как в городах, так и в селах, благодаря моему старцу, схиархиепископу Антонию».

В октябре 1937 были арестованы монахи давно уже закрытой Киево-Печерской Лавры. Место их захоронения неизвестно. Тогда же был арестован и убит в Лукьяновской тюрьме экзарх Украины митрополит Киевский Константин (Дьяков). Одна из его родственниц видела владыку во сне, стоящим у свеженасыпанного могильного холма, митрополит сказал: «Здесь лежит моё тело». Кладбищенский сторож, к которому она решилась обратиться, оказался как раз тем могильщиком, кто зарывал останки митрополита. Над могилой схиархиепископ Антоний совершил тайное отпевание священномученика.

К предвоенному времени относится и воспоминание о старце монахини Сергии (Клименко), когда владыка жил на Кловском спуске, вблизи закрытой Лавры. «Был он такой чудесный, маленький, весь серебряный, с большими «восточными» глазами, глядевшими так приветливо и как-то молодо». Владыка любил повторять: «Епископская власть дана мне не для того, чтобы наказывать, а чтобы прощать».

VII

В то время жизнь церковных людей проходила на грани смертельной опасности. Волны арестов «гуляли» по Киеву все 1920-е и 30-е годы. Не удивительно, что начавшаяся война воспринималась многими верующими не просто бичом Божьим, карающим за отступничество, но и силой, избавляющей от нескончаемого террора богоборцев. Тем более что ещё задолго до начала Второй мировой в православной среде было известно пророчество афонского старца Аристоклия: «Ждите пока вот немцы не возьмутся за оружие, ибо они избраны Божьим орудием наказания России…»

Немцы вошли в Киев 19 сентября 1941. В верхней части Лавры – в «музейном городке» – оккупационные власти расквартировали отряды СС и отдел полиции «Россия-Юг». В нижней – в Ближних и Дальних пещерах – разрешили открыть монастырь.

На Руси нет простых выходов из ловушек времени.

Насельники в Лавре появились 27 сентября 1941 года, в праздник Воздвижения Креста Господня…

Владыка Антоний поселился в домике бывшего смотрителя Ближних пещер. «В этом домике, – пишет Иван Никодимов, – для владыки была восстановлена уничтоженная во время советской власти церковка. Здесь схиархиепископ по праздникам и воскресеньям сам служил наедине, без посторонних богомольцев. Помогали ему в этих службах его домочадцы: пело несколько монахинь, которые обслуживали домик, и его секретарь иеромонах Димитрий… Немцы очень интересовались личностью схиархиепископа, и в маршруте их экскурсий по Лавре неизменно стояло посещение владыки Антония».

Когда-то смотрителем Ближних пещер, в домике которого поселился старец, был иеромонах Феодосий. Потрясающа его судьба: о. Феодосий (Феодор Бахметьев, род. в 1894 или в 1902) был многократно судим, в первый раз за сопротивление вскрытию мощей; убит уже в «перестройку», в 1986 году. Люди с необыкновенными судьбами – как «безвестные», так и «исторического масштаба» – присутствуют на всех этапах жизни владыки. Схиархиепископ Антоний в 1942-м рукоположил Феодора Бахметьева во епископа Пинского. Возможно, это было последние рукоположение владыки.

Умирая, чувствуя приближение земного конца, владыка громко взывал к святителю Николаю и всем святым о помощи в предстоящем пути. Скончался владыка 1 ноября 1942 года. Верующие в Киеве почитают его как преподобного исповедника.

***

Век назад, в 1908 году, когда историческая Россия находилась в состоянии послереволюционного кризиса, епископ Димитрий (Абашидзе) сказал, обращаясь к своей пастве, а теперь и к нам: «Возлюбленные! Вся будущность России, славного, великого Отечества нашего, тысячелетнего государства, собранного слезами и кровью величайших предков наших, зависит от дел рук наших, от направления ума нашего и от настроения сердца нашего…»