Правило благодарения

Христос – новая Пасха

Древним иудеям было заповедано Богом ежегодно благодарно вспоминать важное событие – исход из Египта, означавший для израильского народа освобождение от рабства и смерти. Египтяне, не желавшие отпустить от себя порабощенное ими племя, которое они использовали как дешевую рабочую силу, жестоко поплатились за свое противление Богу: в ночь исхода все первенцы Египта были умерщвлены. Смерть обошла стороной только дома евреев, помазавших косяки дверей кровью ягненка, которого Бог повелел им съесть перед долгим путем. Отсюда название как самого праздника, так и праздничной трапезы, ягненка, – Пасха (от еврейского «прошел мимо»).

Тайная вечеря Спасителя и апостолов осталась бы такой же ветхозаветной Пасхой с ее благодарением за исход, если бы Господь, идя как чистый Агнец на добровольную смерть, не добавил к древнему чину благодарения слова, наполнившие иудейский обычай новым, всемирным по масштабу смыслом. В этом «правиле благодарения» центральное место заняло воспоминание избавления, представляющее всю историю нашего спасения. Но, как и в древности, это воспоминание приурочено к священной трапезе. Как и в Сионской горнице (месте Тайной вечери), молитвы хвалы, благодарения и прошения в христианском храме произносятся над хлебом и вином, которые по слову Спасителя превращаются в Его Тело и Его Кровь, навсегда заменившие собою древнего Пасхального агнца.

Евхаристических молитв, или анáфор (греч. «возношение»), в истории христианского богослужения было много – давали о себе знать особенности местных традиций. Но их смысловой состав, по существу, един. В эти молитвы обязательно входят: прославление Бога, воспоминание Тайной Вечери, освящение Даров и прошение о Церкви. Сейчас на православном Востоке остались в употреблении только четыре Евхаристические молитвы: св. ап. Иакова (Палестина), св. ап. Марка (Египет), свт. Василия Великого и свт. Иоанна Златоуста (Византия, Грузия, славянство), с повсеместным преобладанием последней.

О чем и за что?

Каждый христианин обязан знать содержание Евхаристических молитв и понимать значение возгласов священника. Об этом беспокоится уже св. ап. Павел: он увещевает тех, кто имеет дар говорения на языках, благодарить (т. е. «произносить молитву Евхаристии») на понятном для окружающих языке, чтобы те могли осмысленно ответить Аминь (1 Кор. 14, 16). С христианизацией империи увеличилась дистанция между клиром и народом, к концу IV века на христианском Востоке появились алтарные завесы, и многие священники стали произносить анафору про себя. В V веке под это была даже подведена богословская теория различных степеней посвящения в таинство (греч. mysterion) , похожая на религиозно-философские практики языческих мистерий. Это вынудило св. императора Юстиниана (VI век) издать указ, запрещающий «тайное» произнесение анафоры.

Постепенно установилась известная нам диалогическая форма канона, в которой за каждым возгласом священника следует ответ народа (в лице хора). Так, на призыв священника: Благодарим Господа – хор отвечает первыми словами начинающейся затем священнической молитвы: Достойно и праведно… – « Стóит того и справедливо…» В русской традиции этот ответ продолжается разъяснением: покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущней и нераздельней,являющимся свободным пересказом этой части молитвы. В это время священник прославляет Святую Троицу о всех, ихже вемы и ихже не вемы, явленных и неявленных благодеяниих бывших на нас – «за все известные и неизвестные, явно или неявно оказанные нам благодеяния», начиная от сотворения человека и оканчивая дарованием христианам Царства Небесного. Священник благодарит также за то, что Бог изволил принимать от рук человеческих бескровную службу Евхаристии, «несмотря на то что» (по-славянски аще и) Ему и так непрестанно служат ангельские силы, победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще – «воспевая, восклицая и возглашая песнь победы [следующего] содержания». Свят, Свят, Свят Господь Саваоф («Господь [Небесных] Воинств»)! Исполнь («полны») небо и земля славы Твоея! – отвечает хор, исполняя эту ангельскую песнь победы, как она нам известна из откровения пророку Исаии (Ис. 6, 1-3). Эта «трисвятая» (слово свят повторяется трижды) ангельская песнь своими корнями восходит к древнеиудейским «благословениям».

Но главным смыслом Трапезы Господней остается воспоминание смерти и воскресения Христовых, и дальше в тексте молитвы подробно говорится об истории установления таинства, пересказываются события Тайной вечери, а затем, согласно этому установлению, священник приносит Богу хлеб и вино, прося Его претворить их в Тело и Кровь Христовы.

Именно поэтому сперва священник произносит «установительные слова» Господни: Приимите, ядите: сие есть Тело Мое… (Мф. 26, 26)и Пийте от нея вси: сия есть Кровь Моя новаго завета… (Мф. 26, 27-28); а затем – слова приношения, заканчивающиеся отточенной формулой, известной только некоторым Восточным анафорам: Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся. На слух эта фраза чаще всего воспринимается неверно – в том смысле, что приношение даров совершается «за всех и за все». Ее смысл становится понятен в контексте всей молитвы приношения: Поминающе убо спасительную сию заповедь и вся яже о нас бывшая: Крест, гроб, тридневное воскресение, на Небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки пришествие, Твоя от Твоих Тебе приносяще(в другой редакции: приносим) о всех и за вся – «Так вот, мы, памятуя об этой спасительной заповеди (Лк. 22, 19) и обо всем, произошедшем ради нас: о Кресте, о погребении, о тридневном воскресении, о вознесении на Небеса, о восседании одесную [Отца], о втором и славном пришествии, Твое из Твоего (поскольку хлеб и вино – часть сотворенного Богом) приносим Тебе сообразно всему [вышепомянутому] и по причине всего [вышепомянутого]».

Если ответом хора на «установительные слова» является краткое Аминь, то за приношением даров следует песнь: Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, и молим Ти ся, Боже наш – «Тебя воспеваем, Тебя благословляем (т. е. “славим”), Тебя благодарим, и молимся Тебе, Боже наш». О чем мы здесь молимся, ясно из слов священника, в это время просящего Бога ниспослать Духа Святого на нас и на предлежащие дары и преложити (т. е. «превратить») хлеб в истинное Тело Христово, а содержимое чаши – в истинную Кровь Его, с тем чтобы причащающиеся Их сподобились оставления грехов, общения со Святым Духом и друг с другом, исполнения в них Царства Христова и достижения благодатного богосыновства, отличающегося дерзновением (т. е. «свободным, бесстрашным обращением») к Богу.

О ком и за кого?

На этом Евхаристическая молитва могла бы и закончиться: казалось бы, благодарение принесено, предложенные дары претворились в Святые Тело и Кровь Христовы, указана и цель таинства – обожение человека через причащение Плоти и Крови Сына Божия. Однако во всех анафорах есть еще один обязательный раздел – ходатайство, молитва об усопших и живых и о различных нуждах Христовой Церкви. Необходимость такого ходатайства прямо вытекает из умилостивительного характера самой Голгофской жертвы Спасителя, принесенной за многи – «за многих» (Мф. 26, 26). Пресуществление даров в Тело и Кровь Божественного Агнца призвано распространять спасительные плоды этой Жертвы не только на участников Трапезы Господней, но и на всех членов тела Церкви, усопших и живых, но по каким-либо причинам не принимающих участия в «общем деле» литургии, и – больше – на все сферы жизни человека, включая семью и государственное устройство.

Особое место в этом разделе анафоры принадлежит святым: ветхозаветным праотцем, отцем, патриархом, пророком и новозаветным апостолом, проповедником, евангелистем, мучеником, исповедником, воздержником (т. е. «монахам и вдовам») и всякому духу праведному (т. е. «всем праведникам»). Однако в различных анафорах понятие «святые» воспринимается по-разному. Так, в Златоустовой анафоре сохраняется более архаическое и широкое представление о святых усопших как о нуждающихся в ходатайстве за них со стороны святых живых, т. е. призванных к святости христиан – в этом смысле слово «святой» употреблялось в апостольский век (Рим. 8, 27). А в Евхаристической молитве свт. Василия Великого отражено известное нам почитание святых как уже не нуждающихся в ходатайстве за них, но – напротив – как тех, в чьем ходатайстве нуждаемся мы, живущие члены Церкви, и усопшие, но не явленные как святые. Первоначальное деление Церкви на святых усопших и святых живущих уступает место ставшему затем традиционным делению Церкви на святых, усопших и живых.

Поэтому священник молится о том, да обрящем («чтобы мы получили [от Бога]») благодать и милость со всеми святыми от века Тебе благоугодившими… и изрядно («особенно») – со Пресвятой Богородицей. На упоминание Богородицы хор откликается одним из богородичных песнопений, которые могут изменяться в зависимости от праздника.

Упомянув святых, священник переходит к поминовению усопших, а затем – живых, молясь о вселенней (т. е. «всей христианской цивилизации»), о Церкви, а также за всякий град и страну и верою живущих в них. Здесь упоминаются самые различные человеческие нужды: путешествия, болезни, плен, воспитание детей, уход за стариками, примирение враждующих, обращение заблудших и многое другое. Отдельной строкой поминаются плодоносящие («кормители») и добротворящие («благодетели») каждого отдельного прихода, а также поминающие убогия («податели милостыни нищим»).

Ответом хора на это «вселенское» ходатайство служит итоговое И всех и вся – «И всех [христиан] обоего пола», мысленно объединяющее всю Церковь. В ходатайстве ярче всего проявляется единство Тела Христова – Церкви со своим Главою-Христом и внутри себя, оставляя далеко позади идею личного спасения в обособленном богообщении. Неудивительно, что и заключительный возглас Евхаристической молитвы снова говорит о единстве: И даждь нам единеми усты и единем сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое имяТвое: Отца и Сына и Святаго Духа … Нам остается только принять этот чудный дар единства, неизменно подаваемый Богом в ответ на нашу благодарность за спасение.