Две женщины – две церкви – две судьбы

Анн-Мари и Неонила – настоящие ангелы-хранители православных приходов Лиона и Саратова

Храм в честь святого Иоанна Русского в Лионе на Пасху

Анн-Мари всегда встречает прихожан в приделе этой православной церкви в Лионе – втором по величине городе Франции. Русско-французской назвать общину нельзя. В ней есть сербы, молдаване, украинцы. Анн-Мари языков этих не знает, но общаться с народом умеет. Мимикой. Лицо-то у нее по-французски подвижное. Хотя чаще всего она выглядит очень строго и неприступно. Некоторые ее побаиваются.

Анн-Мари называет себя просфорницей. Просфорница – это та, что печет просфоры. Анн-Мари действительно их печет. И не только. На самом деле вся хозяйственная часть церковной жизни держится на ней. Она приходит всегда пораньше, чтобы включить отопление, зажечь лампады и подготовить иконы празднуемых святых. Маленькая церковь, в которой она служит, всегда чистая, опрятная и теплая.

В ее хозяйстве есть все, что нужно для того, чтобы службы – праздничные, воскресные, вечерние совершались без помех. Одежды священников и алтарников, иконы всех православных святых, вазоны для букетов, покрывала для аналоев, восковые свечи, средства для очищения меди и серебра, оливковое масло, которым она собственноручно заполняет лампады, запасы вина и муки. Даже платки для забывчивых прихожанок есть у нее в специальной коробочке на этажерке. Этажерку эту, кстати, сделала тоже Анн-Мари. В 1972 году во Францию из монастыря в Греции привезли полное свяшенническое одеяние. И Анн-Мари с тех пор по этому образцу одела всех православных священников Франции. И алтарников тоже.

Несмотря на свою научную карьеру и высокую должность, которую она занимала в научно-исследовательской лаборатории, Анн-Мари считает себя не Марией, а Марфой – практиком христианской жизни. (В евангельской притче о сестрах Марфе и Марии, в дом к которым пришел Иисус, трудолюбивая Марфа противопоставляется Марии, которая «села у ног Иисуса и слушала слово Его»). На ее столике в приделе лежит листочек с цитатами из Серафима Саровского: «Нет послушания более полного, чем то, которое мы выполняем в церкви», и еще: «Если взять тряпку и вытереть пыль в церкви, этот труд не останется без награды».

МОНОЛОГ СОВРЕМЕННОЙ МАРФЫ

– Я родилась в католической семье. Моей школой был монастырь, куда отдавали девочек из хороших семей. Теология была там одним из основных предметов. Когда мне было 12 лет, а шла Вторая мировая война, на уроке по истории религии я спросила у нашего профессора: что стало с Грецией, которая одна из первых стран приняла христианство? Почему вы ничего больше не рассказываете о ней? Мой вопрос смутил преподавателя. Он сказал, что Греция, Россия и другие страны ушли в раскол. Стали православными. Я хотела было расспрашивать дальше, но на лице преподавателя появилось такое выражение, что я поняла – этот вопрос труден для него, и он хочет, чтоб я перестала об этом спрашивать.

В 1952 году после окончания лицея я приехала в Лион учиться в Высшей технологической школе. Затем я продолжила свое научное образование в Лионском университете на химическом факультете. После окончания, поступила на работу в научно– исследовательскую лабораторию, где проработала до пенсии.

В 1955 году умерла моя мама. Ежедневно я ходила к ней в госпиталь, и мои вопросы о том, зачем мы живем на этой земле, есть ли жизнь после смерти, возобновились. Мама была глубоко верующей. Она не задавала никаких вопросов, которые постоянно будоражили мой ум. Она просто верила и смиренно принимала все обстоятельства своей жизни. Глядя на нее, я поняла, что в католичестве хорошо тому, кто не задает вопросов.

А я не просто задавала вопросы, я подошла к проблеме религиозного поиска по-научному: выбрала самый авторитетный теологический курс и два года посещала его. Это был курс в Лионском католическом университете, который имеет самую солидную базу и высокую репутацию. Но и это обучение не помогло мне найти ответы. Я слушала там разные рассуждения о том, что Бог существует и понимала, что это скорее семинары по философии, но не по религии.

Я пошла к протестантам, индуистам. Пройдя весь обычный для молодежи того времени круг поисков своей религии, я подумала, что больше мне искать уже нечего. Однажды вечером, возвращаясь с католических курсов, я вдруг вспомнила слова своего преподавателя из монастыря: ОНИ ПРАВОСЛАВНЫЕ. Слова, которые я слышала только раз в жизни, когда мне было 12 лет.

Значит, есть еще православные, сказала себе я. И поставила цель – найти православных. Ведь они тоже христиане. И может быть, они знают то, чего я никак не могу найти. Я стала спрашивать всех своих знакомых, коллег по лаборатории, друзей. Но никто не слышал о православных в Лионе в те годы. И вдруг моя подруга Рене приносит газету с объявлением о том, что Евграф Ковалевский начинает цикл православных конференций. Я побежала туда, едва дождавшись объявленной даты. Первая лекция называлась «Начало Евангелия от Иоанна». Я помню слова Ковалевского на этой лекции: «Бог не доказывается, Он постигается собственным опытом – всей жизнью». Это прозвучало как ответ мне, пытающейся получить доказательства существования Бога.

Так я начала ходить в православную церковь, адрес которой мне дал Ковалевский. Стала покупать книги о православии, за которыми приходилось ездить в Париж.

Когда греческий священник отец Амбросий – преподаватель наших православных курсов – в 1962 спросил меня, почему я до сих пор не приняла православие, я ответила, что вначале хочу увидеть православную страну. И он пригласил меня и еще несколько человек в паломничество в Грецию. Тогда это была бедная страна, но мне она показалась лучшей на свете: много церквей, повсюду улыбающиеся добрые люди, священники ходят по улицам … Вернувшись во Францию, я сказала отцу Амбросию: Я хочу быть православной.

В тогдашнем православии было много трудностей. Сколько тенденций, сколько течений, сколько ветров дуло. Некоторые мои друзья перестали ходить в православную церковь, разочаровавшись. Самое трудное время было, когда в церкви Святого Николая не разрешали вести службы по-французски. (Сегодня церковь Святого Николая в Лионе отошла к Истинной Православной Церкви, отколовшейся от РПЦЗ после воссоединения последней с РПЦ. – Авт.) Исповедоваться на французском было невозможно… Иногда русские прихожане этой церкви говорили, что мне не нужно приходить в их церковь. Потому что я француженка, а не русская… Русские аристократы – невозможно трудные, когда они собираются все вместе. Когда же с ними общаешься поодиночке, они очень добрые люди. Мне пришлось приложить много усилий, чтобы подружиться с ними…

Однажды я стояла в уголке на субботней вечерней службе и вдруг узнала в новом священнике мальчика, которого я учила петь на клиросе, когда ему было 7 лет. Это был Квентин де Кастельбажак, который с тех пор вырос и стал священником.

Пять лет назад, в 2003 году мы с отцом Квентином и небольшой группой веруюших ушли из церкви Святого Николая. Нам пришлось искать новое помещение. Когда мы пришли сюда, тут было очень грязно, ведь раньше здесь были гаражные мастерские. Я не могла представить церковь на этом месте. А отец Квентин, видя мои гримасы, засмеялся и сказал: «Я вижу здесь церковь». И она действительно появилась!

Анн-Мари говорит: «Церковь – это мой дом». А дом для хорошей хозяйки – место не отдыха, а работы. Постоянное служение спасло ее от разочарований и безверия. И те ветры, которые иссушили веру ее бывших друзей, не смогли поколебать сердца Анн-Мари, энергичной и деятельной Марфы из нашей православной русско-французской церкви.

Татьяна Масс
Франция, Лион

ПУТЬ ПОКАЯНИЯ

Неля Викторовна родилась в семье, где все были крещенными. Но в детстве походы в церковь были редким событием. Она помнит лишь, что водил ее в храм отец. Иногда он сажал маленькую Нелю на плечи, и она наблюдала за службой. Еще в ее семье каждый год отмечали праздник Светлой Пасхи – пекли куличи и красили яйца, а каждое воскресенье следовали банальной установке – не работать и не убираться в доме. На этом духовная жизнь и заканчивалась. О том, что верующему человеку надо исповедоваться и причащаться, Неля тогда и не знала.

Наверное, поэтому, когда повзрослела, в церковь ходить и вовсе перестала: «Однажды соседка спросила меня, почему я не посещаю храм, а я отшутилась, что мое время еще не пришло. А потом оно все-таки пришло…»

«…Как-то ко мне пришел друг моего сына Дмитрия. Он вел себя странно. Я видела, что он хочет поговорить, но у него как-будто язык прилип к небу. После долгих моих уговоров, он, наконец, выдал страшную новость: вашего Диму убили».

Смириться со смертью своего единственного сына женщина не может и сейчас, спустя восемь лет. Рассказывать эту историю ей невероятно сложно, то и дело подступает ком к горлу, а слезы сами текут по щекам. А тогда, пережив первый шок, несчастная мать пошла не к родственникам и друзьям, как сделали бы многие, а в церковь. «Я туда буквально побежала. Я вдруг поняла, что в смерти сына виновата я сама и что, забрав его, Господь привел меня на путь покаяния», – вспоминает Неля Викторовна.

Сначала женщина сделала все, чтобы лично попросить прощения у всех, кого обидел ее сын или она сама. А потом начала исповедоваться чуть ли не каждый день. Поначалу привыкнуть к внутрицерковным правилам было сложно: «Когда я первый раз после долгого перерыва вошла в храм, то все люди, которые находились там, казались мне святыми. Они умели молиться, знали, когда надо креститься, пели вместе с хором, а я ведь даже «Отче наш» не знала». Чтобы заглушить невыносимую боль, она стала проводить в храме все свободное время. Она вдруг решила поменять всю свою жизнь и начала с имени. Нели в Святцах не оказалось, а самым близким по звучанию было имя Неонила. Посоветовавшись со священниками, она приняла это красивое древнерусское имя и теперь всех просит называть ее только так.

ЕВАНГЕЛИЕ ВМЕСТО ТЕЛЕВИЗОРА

Но это были не последние изменения в ее жизни. С приходом в храм изменилось даже убранство жилища Неонилы Матыс. Войдя в ее маленькую однокомнатную квартиру, я на мгновение оторопела. Обстановка вокруг была более чем скромной. А еще в комнате чего-то не хватало. Несколько минут спустя я сообразила чего – телевизора. По стенам там не развешаны картины и фотографии, в серванте не стоят привычные хрустальные вазы и фужеры, а на полочках не красуются статуэтки и сувениры. Единственным украшением служат иконы – они здесь повсюду. Заметив мое удивление, хозяйка поспешила объяснить: «Несколько лет назад ко мне в гости пришел один глубоко верующий человек. Тогда у меня, как и у всех, квартира пестрила шелкографией на стенах и всякими безделушками на полках, а телевизор был частенько включен для фона. Так вот этот человек обвел помещение взглядом в поисках иконы и не смог ее найти». После его ухода Неонила Викторовна разом убрала из квартиры все украшения – что-то выбросила, что-то отдала знакомым. А чуть позже избавилась от телевизора и не жалеет об этом. Она утверждает, что недостатка в информации не испытывает, а все, что надо, теперь черпает из духовной литературы. Судя по многочисленным закладкам, которые я заметила в открытой книге, сейчас хозяйка увлечена чтением откровений святителя Тихона Задонского, а рядом лежит открытое Евангелие.

Приход в храм отразился и на ее карьере. Всю жизнь Матыс проработала дамским мастером в парикмахерском салоне. Когда случилось несчастье, она поначалу даже и не думала оставлять работу, тем более что коллеги относились к ней с пониманием. А потом Неонила вдруг поняла, что чем больше она работает, тем сильнее это отдаляет ее от церкви. Получив благословение у батюшки, она решилась написать заявление об уходе.

«ВСЕХ НЕ СПАСТИ»

Впрочем, трудиться Неонила Викторовна не перестала. Вскоре после ухода из парикмахерской она получила послушание в церкви и стала помощницей повара в трапезной при епархии. «Каждый день там бывало много людей – священники, семинаристы. Чтобы всех накормить, да чтобы еще и блюда вкусными получились, работать приходилась по 12 часов в сутки. Было очень тяжело, но работа мне нравилась. Потом приняли профессионального повара. Я со своей медлительностью этой женщине скорее мешала, чем помогала. Да и здоровье стало пошаливать, поэтому я решила уйти», – вздыхает Неонила.

Но забот о храме она не оставила. Несмотря на больные ноги, старается каждый день посещать службы, а после них ставит свечки за здравие и за упокой, если об этом просят люди в своих записках. Кроме того, на службах к ней нередко обращаются за советом – какой иконе молиться, к какой свечку поставить. Да много чего еще спрашивают у постоянной прихожанки. « Я, конечно, стараюсь все объяснить, помочь, чем могу. Особенно часто что-то спрашивают девушки и молодые люди или даже дети, – улыбается она. – Эти моменты для меня особенно волнительны, потому что я понимаю – они могли бы быть моими внуками».

Работает Неонила не только в церкви. Например, она, как умеет, занимается миссионерской деятельностью. Первым человеком, кому она отнесла духовную литературу, стал ее родной брат. А потом многие друзья и знакомые просили ее отвести их в церковь или просто побеседовать о Боге. И несмотря на то, что они теперь считают себя верующими людьми, Неонила Викторовна желаемого так и не достигла – они не стали постоянными прихожанами храмов. «Батюшка меня тогда успокоил, сказав, что спасти всех я все равно не смогу. Человек должен прийти в церковь сам», – вспоминает она.

НОВАЯ СЕМЬЯ

Потеря единственного ребенка, пожалуй, самое страшное, что может быть в жизни человека. Пережить это горе почти невозможно. Неонила Матыс уверена, ей стало намного легче тогда, когда она переступила порог храма. Теперь у нее есть новая большая семья – священники, прихожане, работники храма «Утоли моя печали». Они много общаются, постоянно перезваниваются, часто встречаются вне церкви. А если кто-то заболевает, то всеми силами стараются помочь. Так однажды тяжело заболел один из постоянных прихожан. Его увезли на «скорой» с серьезным внутренним кровотечением, в больнице родным сказали, что шансов выжить очень мало. Так его духовная семья не только неустанно молилась о выздоровлении, но и привела в больницу семинаристов с нужной группой крови, потому что больному требовалось переливание. Во многом благодаря этому свершилось чудо, и прихожанин быстро пошел на поправку.

А однажды Неонила Викторовна совершила паломническое путешествие: отправилась вместе со своими приходскими друзьями в Оптину пустынь – знаменитый мужской монастырь в Калужской области. «В этом месте оказалось насколько красиво, настолько и тяжело, – рассказывает Неонила, – как ни старалась, я не могла сдержать слез».

Но теперь она не бежит от себя. Несмотря на то, что в церкви Неонила Викторовна оказалась, пройдя тяжелые жизненные испытания, она убеждена: обретенная духовная свобода – это лучшее, что есть сейчас в ее жизни.

Екатерина Ференец