Наказ старца-пещерника

См. Валентина Кузнецова. «Мой дядя – старец Федор»

– Редакция? Здравствуйте, меня зовут Валентина, я звоню вам из Самары.

Я прочитала в газете статью «Мой дядя – старец Феодор» и хочу сказать, что могилу мало-малышевских старцев искать не надо. Все они похоронены прямо в землянке, где подвизались. В стене выкапывали нишу, и там хоронили умершего. Тайна места их погребения умерла вместе с последним пещерником.

Было их семеро, и ушли они в леса в 1914 году. Их военная часть стояла в Тоцком Оренбургской губернии, и командир сказал, что решил уйти в леса, молиться Богу. Вместе с ним поехали еще шесть казаков, в том числе и мой родной дед, был он тоже Федор Алексеевич, как и подвизавшийся с ним дядя написавшей ту статью Валентины Кузнецовой. Только фамилия другая. Нет, фамилию я вам не назову, не хочу, чтобы фамилия была опубликована в газете.

Так вот командир приехал к себе домой, у него отец тоже был военным и в высоком чине. Взял из дому духовные книги и револьвер. Поселились они в землянке, но еще долгое время открыто ходили по селу, и в 50-е годы к нам домой приходили. Я помню деда, мне ведь шестьдесят лет. Мы жили в селе недалеко от Съезжего.

Помню, вечерами гуляли мы с подругами и видели над Съезжим огненные столпы. «Это отсветы от газовых факелов», – думали мы. Но одна девочка возразила: «А почему же, интересно, такие же столпы стоят и над дубравой?» Только с годами я поняла, что это были за столпы… Огненные столпы молитвы праведников…

Старцы очень уединенно жили. Еду им возил дядя Петя Кузнецов, отец Валентины, довозил до условного места, а там его ждала монахиня баба Саша. Она и относила продукты старцам. Когда она упокоилась, вместо нее стали носить еду монахини Мария и Стеша. Но потом старцы, видимо, ушли в еще более строгий затвор, и монахини стали оставлять узел с едой на суку дерева. Еще один тайничок был в сарае в Мало-Малышевке, в стену был вбит гвоздь, и на него вешали в узелке провизию. Но настал день, когда монахини пришли к заветному дереву, а узел с едой висит нетронутый, – видно, некому уже было его забрать…

Мой дед, Федор Алексеевич, умер предпоследним из старцев, года через три или четыре после смерти своего тезки, Федора Алексеевича Кузнецова. Перед смертью он послал нам как завещание свой последний подарок: книжечку, сшитую собственноручно из корочек от общей тетради и листов истлевших духовных книг – молитвослова, Евангелия, Псалтири. И передал наказ: «Живите по Заповедям Божиим!» А последний живой тогда старец очень плакал, тяжело ему было оставаться в одиночестве в затворе. И не было там никаких молодых монахов, некому было разделить с ним молитвенные подвиги и труды.