Доброе беспокойство. Вышел 5-й том «Слов» Паисия Святогорца

Блаженной памяти старец Паисий Святогорец. Слова. Том 5. Страсти и добродетели.— М.: Издательский дом «Святая Гора». 2008

Выпуск в 2003–2004 гг. издательским домом «Святая гора» «Слов» блаженной памяти старца Паисия стал настоящим событием для православных христиан, они обрели подлинного наставника и друга. В течение этого времени вышли четыре тома: «С болью и любовью о современном человеке» (том 1), «Духовное пробуждение» (том 2), «Духовная борьба» (том 3) и «Семейная жизнь» (том 4). Они пользовались огромной читательской любовью и многократно переиздавались. Действительно, книги старца Паисия — особое явление в духовной литературе. Монах-святогорец, возросший в рамках строгого следования святоотеческой традиции, обладающий личным духовным опытом, обращается в них к современному человеку на самом простом и понятном для него языке. Как оценить важность такого дара?

Как и в предыдущих томах, в пятом слова старца не представляют собой систематического учения. Разделы книги составлены из вопросов и ответов: вопросов людей, учащихся духовной жизни, ищущих спасения, как говорил старец, имеющих благую обеспокоенность — и ответов на эти вопросы человека в высшей степени мудрого, опытного, доброго, спокойного, обладающего мягким юмором и великолепной образной речью. В жизни старца Паисия произошло то, что за тысячелетия христианства неоднократно происходило с людьми высокой духовной жизни: приняв монашество, они стремились к молитвенному уединению ради Бога, уходили от мира — но мир (в лице верующих мирян) искал, «догонял» их с просьбами о помощи и наставлении, тоже ради Бога.

Старец Паисий, даже уже будучи тяжело больным, принимал у себя в келье Панагуда ежедневно до нескольких десятков человек. Он духовно окормлял также монахинь обители святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в Суроти, трудами которых и были подготовлены к изданию в Греции записи бесед старца. Но, как справедливо отмечается в предисловии, ответы старца на вопросы монахинь интересны не только монашествующим, но любому человеку, имеющему добрую обеспокоенность созиданием добродетелей: «Старец Паисий, известный своими приемами пастырского руководства — удачными примерами, искрометным юмором,— согревает душу духовным теплом, под действием которого в душе распускаются цветы покаяния, и она приносит плод добродетели. Он побуждает нас мужественно взглянуть в лицо своему ветхому человеку, возненавидеть его “гнусную личину” и сбросить ее».

Пятый том «Слов» состоит из двух разделов — «Страсти» и «Добродетели». О том, что в своей жизни каждый верующий человек призван пройти этим путем — борьбы со страстями и взращивания добродетелей — знает, наверное, каждый. Иного пути ко Христу просто нет. Но духовная брань — совсем особая. Противник нашего спасения редко выходит на бой с открытым забралом. Поэтому опыт старца, которым он делится с духовными чадами, поистине бесценен. Как распознать в себе страсти, как они могут скрываться за самыми благими намерениями, как найти корень своих грехов, которые бесконечно повторяются в нашей жизни с упорным постоянством или с небольшими вариациями? Старец указывает основное: «Себялюбие — мать страстей», «Гордость — корень зла», «Осуждение — величайшая несправедливость». Это названия частей первого раздела, который завершается четвертой частью — «Дети себялюбия и гордости» (в ней идет речь о зависти, гневе и печали).

Раздел второй — «Добродетели» — рассказывает, в первую очередь, о том, как стяжать христианину великие добродетели смирения и любви, что такое любочестие и благородство. Эти понятия старец необычайно ценил. Заключительная часть раздела — «Дети любви и смирения» — рассказывает о том, какие дары получает человек труждающийся, стремящийся к обретению добродетелей. В ней идет речь о простоте и чистоте, вере, надежде на Бога, спасительном терпении, духовной радости и рассуждении.

Завершает книгу небольшая глава «Доброе беспокойство». Старец часто говорил о нем, что же это такое? То, что окрыляет душу и не позволяет ей изнемогать в борьбе, унывать, то, что является настоящим двигателем в духовном подвиге: «Нам не может быть безразлично спасение собственной души. Мы постоянно должны думать о том, как спастись. Если мы не будем об этом думать, то останемся привязанными к земному и будем постоянно находиться в состоянии застоя. Если не будем забывать, что наша цель на земле — стяжание Царства Божия, тогда в нас войдет доброе беспокойство. Это беспокойство рано или поздно перенесет нашу душу в область духовного, где она найдет в изобилии кислород, оживет и высоко воспарит».

Для современного человека книги старца Паисия как раз и становятся тем средством, которое способно вызвать в читателе доброе беспокойство о своем спасении. Это неоценимо.

Отрывки из книги старца Паисия «Слова. Том V».

Не надо оправдывать свои страсти

Старец Паисий Святогорец

— Еще хуже, когда люди говорят, что имеют страсти по наследству, и тем себя оправдывают.

— А если, геронда, это действительно так?

— Послушай, что я тебе скажу. У каждого человека от рождения есть некоторые задатки, хорошие и плохие. И человек должен потрудиться, чтобы избавиться от недостатков и развить то хорошее, что в нем есть, чтобы стать образом Божиим.

Плохие задатки — это не препятствие для духовного совершенствования, потому что если человек подвизается, хоть немного, но с ревностью и желанием, то это означает, что он находится в области действия духовных законов, в области чуда, и тогда все его наследственные недостатки изглаживает Благодать Божия.

Бог особенно любит и помогает той душе, которая, имея от рождения не очень хорошие задатки, ревностно подвизается в духовной жизни и стремится на Небо, пытаясь оторваться от земли и подняться ввысь на своих немощных крыльях, ослабленных дурной наследственностью. Я знаю многих людей, которые, приложив некоторое усилие, получили сильную помощь от Бога и освободились от того, что их обременяло. Для Бога такие люди настоящие герои. Ведь что преклоняет к нам Бога? Труд, который мы полагаем, чтобы победить ветхого человека.

— Геронда, а Крещение не изглаживает дурную наследственную предрасположенность?

— В Крещении человек облекается во Христа, освобождается от первородного греха, на него сходит Божественная Благодать, но плохие наследственные задатки остаются. Неужели Бог не может и их изгладить святым Крещением? Может, но оставляет их человеку, чтобы он подвизался, чтобы победил и в конце получил победный венец.

— Геронда, я, когда предаюсь какой-нибудь страсти, говорю себе: «Такой уж я уродилась».

— Этого еще не хватало. Может, скажешь, что всеми пороками тебя наделили родители, что пороки твоих предков в тебе проявились, а все таланты и добродетели отошли к другим? Может, и на Бога будем пенять? Если человек говорит: «Такой у меня характер, таким уж я родился с дурными наклонностями, в таких условиях вырос, значит, исправиться не могу», он словно говорит: «Виноваты в этом не только мои отец и мать, но и Бог». Знаете, как тяжело мне слышать такие слова? Ведь человек не только хулит своих родителей, но и Бога. Когда он начинает так думать, Благодать Божия перестает действовать.

— Геронда, некоторые считают, что когда недостаток сидит в самом существе человека, то его невозможно исправить.

— Смотри, что происходит: некоторым выгодно так говорить, потому что так они себя оправдывают и даже попытки не делают избавиться от недостатка, который в них сидит. «Мне,— говорит такой человек,— Бог не дал способностей! Я в чем виноват? Зачем с меня требуют то, что выше моих сил?» Вот тебе и лазейка. Человек оправдывает себя, успокаивает свой помысел и живет, как ему удобно. Если мы начнем говорить: «Это наследственное, то — свойство характера», как тогда будем исправляться? Такое отношение лишает духовного мужества.

— Да, Геронда, но…

— Опять «но»? Ну что ты за человек такой? Изворотливая, как угорь. Все время придумываешь какие-нибудь оправдания.

— Я же не нарочно.

— Не говорю, что нарочно. Но если Бог дал тебе такой ум, что на лету всё схватываешь, тогда почему не можешь понять, что оправдание — это очень плохо! В такой небольшой головке так много ума, и не понимаешь!

Я заметил, что некоторые умные люди защищают неправильное, потому что так им удобнее, так они оправдывают свои страсти. Другие, наоборот, не оправдывают себя, но имеют неистребимый помысел, что есть в их характере что-то, что они не могут исправить, вот и впадают в отчаяние. А диавол, он что делает? Одним препятствием к духовному совершенствованию ставит самооправдание, других уловляет их повышенной чувствительностью и приводит к отчаянию.

Чтобы отсечь страсть, человек должен не оправдывать себя, а смиряться. Если он говорит, например: «Мне не дано любить, а другому дано», и не старается стяжать любовь, то как может он духовно преуспеть? Без борьбы нет преуспеяния. Разве вы не читали у святых отцов, какие первоначально у некоторых подвижников были пороки и на какую степень духовного совершенства они потом взошли? Превзошли многих очень добродетельных. Например, авва Моисей Мурин, какой был преступник и кем стал потом! Вот что Благодать Божия делает!

По моему рассуждению, человек, имеющий дурную наследственную предрасположенность, когда борется ради стяжания добродетелей, получает большую награду, чем тот, кто унаследовал добродетели от своих родителей и не проливал пота, чтобы их приобрести. Потому что один пришел уже на всё готовое, в то время как другому пришлось много потрудиться, чтобы их стяжать. Ведь, посмотри, и люди больше уважают тех, кто, унаследовав от своих родителей долги и трудясь не покладая рук, смог не только расплатиться с долгами, но и собрать собственное имущество, чем тех, кто получил от своих родителей в наследство состояние и сохранил его.

Себялюбие лишает нас мира и радости

— Геронда, из-за чего во мне нет мирного духа постоянно?

— Ты не освободилась от своего «я», ты еще узник своего ветхого человека. Постарайся умертвить свое «я», иначе оно уничтожит тебя. В ком живет себялюбие, тот не может иметь покоя, душевного мира, потому что он внутренне несвободен. Такой человек всё делает, как черепаха, и движется, как черепаха. Черепаха может свободно высунуть голову? Большую часть времени она сидит в своем панцире.

— Теоретически, мне кажется, что я работаю над собой, но на деле…

— На деле тяжело. Вот тут-то и утесняется наш ветхий человек. Но если мы не будем с усердием и рассуждением утеснять нашего ветхого человека, то он пустит на воздух все здание нашей духовной жизни.

— Геронда, а как выглядит ад?

— Расскажу тебе одну историю, которую я когда-то слышал. Как-то раз один простой человек попросил Бога показать ему рай и ад. И вот однажды ночью во сне этот человек услышал голос: «Пойдем, я покажу тебе ад». Тогда он оказался в комнате. Посередине ее стоял стол, за ним сидело много людей. На столе была кастрюля, полная еды. Но люди были голодны: они черпали длинными ложками из кастрюли, но не могли поднести ложки ко рту. Поэтому одни из них ворчали, другие кричали, третьи плакали… Потом он услышал тот же голос: «Пойдем, теперь я покажу тебе рай». Тогда он оказался в другой комнате, где стоял такой же стол с кастрюлей, и также вокруг него сидели люди с длинными ложками. Однако все были сыты и веселы, потому что каждый из них, черпая из кастрюли еду, кормил своей ложкой другого. Теперь ты понимаешь, как можешь еще в этой жизни ощутить рай?

Творящий добро радуется, потому что утешается Божественным утешением. А делающий зло страдает, и земной рай превращает в земной ад. Если в тебе есть любовь, доброта — ты ангел, и куда бы ни пошла и где бы ни находилась, вместе с собой несешь рай. А если в тебе живут страсти, злоба — значит в тебе находится диавол, и куда бы ты ни пошла и где бы ни находилась, вместе с собой несешь ад. Уже в этой жизни мы начинаем ощущать рай или ад.

Гордость — генеральный штаб страстей

— Геронда, я завистлива, злопамятна, осуждаю, гневаюсь…

— Зависть, осуждение, гнев, злопамятство и т.д. происходят от гордости. Гордость — это, так сказать, генеральный штаб всех страстей. Поражая гордость, ты поражаешь все страсти, и в сердце приходят смирение и любовь. Потому, думаю, достаточно сосредоточиться на гордости, развернуть фронт на ее направлении. Сосредоточить весь огонь на цитадели гордыни, отделяющей нас от Бога. Враг, когда хочет захватить государство, главный удар наносит по столице. Если удастся захватить столицу — считай, захватил всё государство.

— Геронда, кому сродни гордый?

— Тому, кто за этими стенами, диаволу… Хотя диавола победить легче, чем гордого,— для этого достаточно смириться; а гордого, даже если смиришься перед ним и попросишь прощения, всё равно не сможешь умягчить. Он скажет тебе: «Ты притворяешься!»

У кого больше смирения, у того богаче духовное содержание. Гордый не имеет внутреннего содержания. Он, как незрелый колос, стоит прямо, а зрелый склоняет голову вниз. Помраченный гордостью человек не только внутренне неспокоен, но и внешне встревожен и шумен. Все его дела, как воздушный шарик: диавол его сперва надувает, а потом прокалывает, и шарик с шумом лопается.

Гордость — постыдная и страшная вещь, ведь она Ангелов превратила в демонов! Она нас выгнала из рая на землю, а теперь с земли пытается отправить в ад.

Сломать гордость тебе помогает твой брат

— Геронда, я расстраиваюсь, когда сестры мне делают замечания.

— Гордишься, поэтому расстраиваешься. Сломать гордость тебе помогает твой брат, если ты даешь ему право делать тебе замечания и разрешаешь сказать несколько слов наставления. Так очищается душа.

Человек с трудом видит собственное высокоумие, поэтому он должен относиться к другим людям как к врачам и принимать от них все лекарства для исцеления от своей болезни. У каждого человека есть в запасе лекарства для своего ближнего. Хороший врач относится к больному с состраданием и любовью, плохой — со злобой и ненавистью. И часто именно второй бывает для человека лучше, потому что именно у такого хирурга скальпель входит глубже.

— Геронда, я глупая, поэтому часто не понимаю, за что мне делают замечания.

— Скажи лучше: «Я умная, но у меня нет смирения». Ты, когда тебе указывают на ошибки, начинаешь оправдываться. Как ты можешь признавать свои ошибки, если ты не допускаешь ошибок, а другие тебя только напрасно осуждают? Человек, который оправдывает себя, когда другие ему делают замечания, убивает смирение. А человек, который признается в своих ошибках, смиряется, и его осеняет Благодать Божия.

— Геронда, мне кажется, что я не стараюсь доказать свою правоту, а просто хочу объяснить, что меня неправильно поняли.

— Я заметил, что у тебя есть скрытая гордость, которая выражается в самооправдании. Постарайся не оправдываться, что бы тебе ни говорили. Искренне попроси прощения, этого достаточно. Словом «прости» и искренним раскаянием пресекается гордость.

— Сегодня один ребенок баловался в архондарике[2]. Мать велела ему попросить прощения, а он отвечал: «Не хочу». Почему некоторым людям так трудно сказать «прости»?

— Гордость не позволяет.

Любовь и смирение — две добродетели-сестры

— Геронда, как я спасусь, когда у меня столько страстей?

— Любовью и смирением. Как только разовьются любовь и смирение, гордость и злоба придут в истощение и наступит агония страстей. Так постепенно все страсти погибнут и все остальные добродетели придут сами собой. Поэтому все свои силы направь на приобретение любви и смирения.

Истинная любовь неразрывно связана со смирением, как два брата близнеца, которые друг друга очень сильно любят. Любовь неотделима от смирения. В любви ты находишь смирение и в смирении находишь любовь.

Для меня основание духовной жизни — любовь и смирение. Где есть любовь, там обитает Христос — Любовь, и где есть смирение, оно словно силой удерживает в человеке Благодать Божию. Тогда повсюду царствует Бог и земля превращается в рай. А где любви и смирения нет, там обитает тангалашка — враг, и люди вместе с ним уже здесь живут словно в аду, и день ото дня ухудшают свою участь в другой жизни.

Самый легкий путь к спасению — это любовь и смирение. Если у нас их не будет, то мы будем судимы. Эти две добродетели преклоняют Бога на милость и возводят Его создания на Небеса. По этим отличительным признакам — по смирению и любви — святые Ангелы определяют чад Божиих, с любовью берут их и без страха проводят через воздушные мытарства, и возводят к нежно любящему Отцу, Богу.

Совместная работа ума и сердца

— Геронда, иногда я умом понимаю, что нужно возлюбить другого, но любви внутри не чувствую.

— Потихоньку из ума перейдет и в сердце, и почувствуешь любовь. Чтобы возлюбить другого человека, необходимо, чтобы работало сердце тоже, одного ума недостаточно. Максимально, что может сделать ум, это привести Тебя в состояние, когда ты сможешь сказать: «Я должна потерпеть этого человека» или «я должна держать себя в руках, чтобы не сказать или не сделать ему чего-то плохого» и т. д. Это значит, что ты другого не любишь. Смотришь на него, как на чужого, не видишь в нем брата, чтобы переживать о нем и чтобы сердце трепетало.

— Если между умом и сердцем существует дистанция, я могу логическим рассуждением сделать так, чтобы сердце последовало за умом?

— И какое расстояние между сердцем и умом? Почему должно быть расстояние?

— Потому что хотя умом я мыслю правильно, но сердце не может за ним последовать, потому что оно в плену страстей.

— Диагноз верный, но этого недостаточно, нужно позаботиться о лечении. Всю духовную работу делает ум вместе с сердцем. Ум — передатчик, а сердце — приемник. Как человек настроит передатчик, на такой частоте работает и приемник. Если ум работает по-мирски, то посылает сердцу мирские сообщения. Если работает духовно, то сердце умиляется и духовно болезнует. Как ты можешь, например, объедаться, если знаешь, что в другом месте люди умирают от голода или что бедуины едят верблюжий навоз[3]?

— Геронда, я заметила, что люблю не сердцем, а умом. Как заставить сердце работать?

— Разве ты не знаешь? Сейчас врачи, чтобы заставить сердце работать, разрезают грудную клетку и вставляют внутрь… батарейку. И мы должны сделать так, чтобы ум резал сердце, завел его и заставил работать.

— Как это?

— Я думаю, что это происходит тремя способами. Либо человек чувствует благодарность за благодеяния Божии, так что изнемогает и прославляет Бога. Либо он ощущает тяжесть своих грехов и с болью просит у Бога прощения. Либо он ставит себя на место человека, находящегося в трудном положении и сострадает ему естественным образом.

— Геронда, я веду себя непосредственно, так, как чувствую. Это хорошо?

— Смотри, когда в сердце есть чистая и всецелая любовь к Богу, тогда каждое самопроизвольное движение сердца чисто. Но когда в сердце нет чистой любви, тогда нужно непосредственность ограничивать, потому что тогда это самопроизвольное движение сердца исполнено мирских токсинов.

— Что мне сделать, чтобы ограничить свою непосредственность?

— Ты разве не водила машину? В машине есть тормоза? Ну, скажи мне теперь, человек… без тормозов, что нужно сделать?

— Нужно поставить в сердце тормоза.

— Да, ум должен тормозить сердце, потому что если сердце идет впереди ума, то работает вхолостую. Тебе Бог дал много ума и большое сердце, но ты не пользуешься умом с тем, чтобы тормозить сердце, и потому оно у тебя работает вхолостую. Прежде чем что-то сделать — подумай и так работай над сердцем, которое тебе дал Бог, просто и с любочестием.

По книге: Старец Паисий Святогорец. Слова. Том V. Страсти и добродетели.— М., Издательский дом «Святая Гора», 2008.

[1]Лукиан. Разговоры в царстве мертвых. Диалог II.

[2]Архондарик — комната в греческих монастырях для приема гостей.— Прим. пер.

[3]Речь идет о 60-х годах XX века.— Прим. сост.