Память Оптинских старцев, их социально-религиозное значение в послепетровской дореволюционной Руси

Вечер добрый, дорогие братья и сестры. Прямой эфир «Радонеж», протоиерей Андрей Ткачёв в студии.

    

Р.Б. Виктор спрашивает меня:

— Кому бы вы порекомендовали пожертвовать десять тысяч рублей?

— Дорогой Виктор, найдите, пожалуйста, тех, кто не может обслуживать себя сам — инвалидов, или же стеснён тяжёлыми обстоятельствами, например, многодетные матери, особенно безмужние. В крайнем случае есть такие информационные ресурсы, подобные сайту Милосердие.ру, на которых содержится огромное количество информации о нуждающихся людях и волонтёрском движении. Там ваши деньги всегда найдут своё полезное применение. Вы получите извещение о получении и благодарность за жертву и, может быть, даже какую-то более-менее подробную информацию о том, куда были потрачены деньги. Там есть целевые вещи: кому-то лекарства, кому-то тёплые вещи... Мир весь страждет, и помощь находит своих адресатов. Поэтому либо в окружении своём найдите нуждающихся — тех, кто не может помочь себе или сильно нуждается, либо зайдите на сайт Милосердие.ру и познакомьтесь с другими православными ресурсами, содержащими контент о нуждающихся людях. Ваша денежка сделает полезную работу и Христос прославится через заработанные вами деньги.

Тема, которой я хочу сегодня коснуться, это память Оптинских старцев, их социально-религиозное значение в послепетровской дореволюционной Руси. Завтра память их — Собор Оптинских старцев.

Старчество это восходит к таким людям, как Паисий Величковский, который возродил в пределах нашей Церкви, Молдовлахийской епархии — его ученики пришли в Русскую Церковь — практику умной молитвы и многие аскетические вещи, преданные забвению за столетия. Потом, оптинская святость связана с именем великого иерарха, митрополита Филарета Амфитеатрова, который почил, будучи Киевским митрополитом. А в бытность Калужским епархиальным архиереем он много сделал для того, чтобы Оптина Пустынь росла и развивалась. Ну а сами старцы, которые в ней нашли для себя место пристанища и где они принимали множество народа, начались со старца Льва Оптинского. Потом Макарий, потом Амвросий — это самая известная личность из всего оптинского сонма. Ну и дальше — Анатолий, Моисей, Варсонофий, Нектарий, Никон — их целое созвездие, их много, каждый из них по своему интересен. Есть старцы - трудники, есть старцы словесные, книжные, писавшие, говорившие много.

Мне кажется очень важным отметить для нашего общего сегодняшнего внимания к этой теме, что послепетровская Русь характеризуется одним очень характерным, среди прочего, признаком: разделение жизни на гражданскую и церковную. Церковь идёт себе своим путём, гражданская жизнь развивается своим путём. Возникают целые привилегированные классы, такие как дворянство, изменившее форму и вид по западному образцу, которые ничего общего с русским народом не имеют. Народ русский явным образом расслаивается на какие-то большие слои: простолюдин — с бородой, дворянин — бритый; простолюдин — в традиционной русской одежде, дворянин — в сюртуке, панталонах, калошах, во фраке, в чём-то ещё; простолюдин — обычен, так сказать, а барин пахнет одеколоном; простолюдин — на всенощную, барин — в театр; простолюдин — пешком, барин — на карете; простолюдин — православен, барин — масон или вольтерьянец или атеист или спирит. Произошло такое серьёзное разделение огромной народной массы и тонкой дворянской прослойки, которая первым языком стала учить французский, а не русский. Я должен напомнить нам с вами, что многие из наших великих людей читали первые книжки по-французски: Пушкин французским овладел раньше русского, Александр I читал Евангелие по-французски, про Татьяну Ларину Пушкин в «Онегине» пишет: «Она по-русски плохо знала, журналов наших не читала, и выражалася с трудом на языке своём родном». Франкофоны, франкофилы — дворяне. Это XVIII век. XIX век будет — германофилы, германофоны, говорящие по-немецки, читающие немецкие книги: Гегеля, Шеллинга, впоследствии — Маркса. Это вот наша действительность: простой народ как верил, так и верил; как крестился тремя перстами... Старообрядцы ушли в сторону и пошли в свою жизнь, и крестились двумя перстами, соблюдая старые обряды: не брея бород, не пия чая и кофе, не куря табак, не едя картофеля. Они ушли, вообще, в подполье, гонимые правительством, и отчасти презирая новую жизнь, в которой они не нашли себе места. Православные, так сказать, государственной Церкви, жили своей жизнью, но образованное население и дворянскими титулами украшенное, жило совершенно другой параллельной реальностью: возникло две России. Это не могло не быть печальным, потому что в конце концов и все кошмары революций, например: декабристское восстание, народовольцы впоследствии, все эти террористические организации — они каким-то образом в своей корневой системе связаны с тем, что привилегированных чужеземцев русского происхождения и коренной русский народ — многомиллионную армию крестьян, разночинцев и купцов, разделяла психологическая бездна, они не могли сойтись.

Кто-то из наших современных проповедников обозначал трагедию XIX века таким образом, такой фигурой речи, что самый великий человек светской России XIX века, её первой половины — это Пушкин, а самый великий человек того же времени церковной России — это Серафим Саровский, и они не пересекаются между собой. Т.е. Пушкин к Серафиму Саровскому не ездит, у него другие интересы, а Серафим Саровский Пушкина не читает, у него другие интересы. Получаются две России: Россия Пушкина и Россия Серафима Саровского. Ну ещё была Россия, скажем, Аракчеева, Россия Николая, Россия того, Россия сего, Россия Бенкендорфа, Россия графа Воронцова, Россия масонов, Россия Библейского общества. Был митрополит Филарет, правда. Надо сразу сказать, что митрополит Филарет и Пушкина читал, и Серафима Саровского знал. Т.е. это была интегральная фигура. Святитель Филарет Дроздов — это был человек, который соединял в себе обе России: он знал простой народ — он из простых поповских детей, бедовый такой человек по жизни, и он вместе с тем великий иерарх, который пережил трёх государей, и он знает всех святых и всех монахов и всех строителей Пустыни. Здесь нужно сослаться на то, что Филарет всё-таки был такой соединяющей фигурой. Но так или иначе существовала Россия дворянская, Россия старообрядческая, Россия крестьянская, и между ними были ничем не заполняемые пропасти. И вот Оптинские старцы — это люди, которые сумели свой монашеский подвиг направить в такое русло и таким образом его обустроить, что к ним стали тянуться представители высшего света и образованного общества, что для послепетровской России было совершенно не свойственно и удивительно.

Начиная с Ломоносова, у нас многие учились в Германии. Тот же в «Онегине» Владимир Ленский — он «с душою прямо геттингенской», он из Геттингена приехал, «Он из Германии туманной привез учености плоды». Т.е. люди стремились на запад, чтобы набраться западного ума, западной галантности, западных манер, западного костюма, моды, привычек, литературы. Этим напитывалось высшее общество. Этим людям было совершенно не свойственно ездить на богомолья, ходить в крестные ходы, купаться в освящённых источниках, брать благословение у священников, выслушивать длинные всенощные. Они жили совершенно другой жизнью: строили у себя в парках и усадьбах версали, эрмитажи, зимние сады, играли на фортепиано, устраивали дворцовые театры. Т.е. это две совершенно разные России, они не пересекались. А кто может свести их воедино? Нужно было, чтобы возник такой феномен оптинской святости, при которой какой-то простой монах родом из крестьян, например, Моисей Путилов, или Амвросий Гренков, который из дьячков, из причетников церковных, из самых низов народных, привлекли вдруг к себе таких светил, как Киреевский, Хомяков, Гоголь, Достоевский, Толстой, Леонтьев и многих других. Что-то такое должно было произойти в жизни общества, в духовной жизни России и в самом монашестве, чтобы вдруг туда пошли не только богомолки — крестьянские бабы старше среднего возраста, обычный богомольный контингент, в лаптях одетые, в онучах, лет пятидесяти-шестидесяти... Эти молятся больше всех, горячее всех, они за внуков молятся, за детей молятся, они просто Бога хвалят, а мужики где-то там по своим делам, а уж образованные — те тем более по своим делам. И вот Оптина Пустынь преодолела разрыв между обществом образованным и обществом, так сказать, обычным, сермяжным, от земли, обществом той простой России, которая составляла основу тела её, девяносто процентов её. Туда ходили и образованные и простые, и Оптинские старцы умели и одного и другого причастить из общей чаши, одного с другим помирить, слово найти и для образованного человека, пришедшего, и для простого человека, пришедшего. И в этом смысле Оптина Пустынь — это совершенно уникальный монастырь в истории России, потому что других таких монастырей, которые бы дали такую целую плеяду святых старцев, одновременно удовлетворяющих духовные потребности образованного общества и простых людей, в России в таком качестве, в такой степени развитости не было. Вот это я бы хотел отметить, отметить как вызов сегодняшнему дню, потому что простого человека научить вере нужно по-одному, а образованного — по-другому, и нам нужен простой крестьянин верующий, тракторист, и нам нужен, например, ректор ВУЗа верующий тоже. Ясно, что с ректором ВУЗа говорить нужно на одном языке, а с трактористом — на другом, с солдатиком — на одном, а с генералом армии — на другом, это очевидные вещи. Нужно, чтобы были и ученики верующие, и директора школ верующие, и министр образования верующий, а очевидно, что с учителем нужно говорить на одном языке, с учеником — на другом, а с министром образования — на третьем. Вот этот талант —говорить со всеми на разных языках и всех приводить к Одному и Тому же Христу Спасителю — был у Оптинских старцев. Это я и хотел в начале нашей встречи подчеркнуть.

— Добрый вечер, отец Андрей. Очень люблю вас слушать, очень рада, что вы приехали к нам. Не могу согласиться с вашим утверждением, что был мир Пушкина и был мир преподобного Серафима Саровского: Россия всегда была совершенно другой. Например, у Пушкина есть рисунок — монах — он же рисовал, целый том рисунков его вышел — это лик преподобного Серафима Саровского. Как раз в это время он исчезал из Михайловского на несколько дней, и потом появляется стихотворение «Пророк». И к царю-то он пришёл — отвернулся от своих друзей - декабристов — не потому что он струсил или ещё что-то, а потому что он побывал у преподобного Серафима. Вообще, дворянская Россия говорила по-французски, а погибали любимые мужья, доблестно воевавшие в 1812 году, и жёны строили монастыри, уходили в монастыри. Россия всегда была не такая...

— Принимается ваша реплика, однако я хотел бы вам сказать, что, например, дворянство за долгие столетия не дало ни одного священника: никто из дворян в священники не шёл и даже не хотел думать идти, это было совершенным нонсенсом. Университетская элита — образованная Россия — начала давать священников только к началу XX века. Павел Флоренский, Сергий Булгаков и другие — профессорско-преподавательский состав — начали находить утешение своей душе в православии и в священном служении. А до этого, целые столетия от Петра профессорско-образовательская корпорация была совершенно далека от утоления своего сердца религиозными чувствами, они смотрели свысока на религиозное образование. Поэтому разделение между дворянской и сермяжной Россией всё-таки было. У нас даже были такие казусы, что восставшие крестьяне в наполеоновское нашествие ловили наших же офицеров, которые говорили по-французски, брали их в плен и приводили их к командованию: «Вот шпиона французского поймали». Это могли быть какие-то наши корнеты, они по-французски разговаривали между собой. Наши крестьяне били им тумаки и тащили их в плен, как пойманных шпионов. Поэтому идеализация может иметь место, но она должна всегда быть сдержанной. Вот берём поэтов пушкинского круга: Жуковский, Вяземский, Крылов, Дельвиг, Баратынский. Кто из них церковен, кто из них ездит в монастыри? — Никто. Я бы тоже не идеализировал Александра Сергеевича Пушкина, я слышал о том, что, например, всенощную выстаивать он научился, только женившись на Наталье Гончаровой и попавши в Москву, потому что московское благочестие требовало бытия у всенощной, а питерское благочестие удовлетворялось только бытиём у Литургии. Поэтому, нет. Гляньте на архитектуру наших храмов петровской и послепетровской эпохи, — это же чистый запад. Мы же храмы стали строить в чисто западном стиле, там только органа не хватает, если на архитектуру поглядеть. Они стали украшаться резьбой, всякими ангелами, огромными, не отвечающими потребностям иконостасами, лепниной, позолотой. Иконопись одна чего стоит. Нет, мы были в очень серьёзном состоянии зависимости от всех этих западных отношений. Если бы этого не было, поверьте мне, история была бы совершенно другой. Поэтому принимается ваша реплика. Я понимаю, что вы любите Пушкина, любите Серафима, любите Оптину, ну а когда любишь, то чего не сделаешь — пытаешься слепить всё вместе: и Пушкина, и Оптину, и Серафима. Ну а если честно — они не лепятся. Серафим с Оптиной лепятся, а Пушкин с ними — нет. Я его, может, люблю больше вашего, но не лепится он туда, потому что не того он всё-таки поля ягода. Это человек, совершивший другое служение, у него своё служение, свои прорывы, свои победы. К сожалению, дворянская Россия в котелках нелепого покроя и в сюртуках смешного фасона была тем, о чём Грибоедов сказал: «Мы стали иностранцами в своей стране». Это как раз люди пушкинского круга. Грибоедов говорил: «Как же так получилось, что мы, русские дворяне, стали иностранцами в собственной стране?» А так оно и было, между прочим.

Оставляю место для дискуссий, потому что я не утверждаю истину в последней инстанции, я делюсь с вами своими мыслями, а вы вольны со мной согласиться или нет, и я буду вас слушать и не буду считать, что вы не правы со старта.

— Батюшка, здравствуйте, р.Б. Наталья. Я бы хотела сказать, что в то время всё было на французский лад, а сейчас всё на американский лад. У ребят на спине всё написано на английском языке, куртки с изображением каких-то мечетей... Они ходят, в ушах плеер, и они не слушают наше национальное, а хотя Средняя Азия, Кавказ — они слушают только своё национальное. И детей ведут на английский, а они по-русски не могут двух слов связать, выразить свою мысль. Даже участники дискуссий — только «короче», «короче». Идёшь по Москве — как будто ты не в Москве, кошмар какой-то.

— Совершенно верно. У нас был длинный период франкофонства и франкофильства, когда французское считалось эталоном моды, красоты, изящества и достоинства, потом была мода на немецкое, потом была мода на английское вместе с немецким, а сейчас у нас американское точно такое же. Утешает нас знаете что? — Была мода на французское, и французы потерпели поражение в войне с Россией, потом была мода на немецкое, и немцы потерпели поражение в войне с Россией, теперь мода на американское. Я думаю, будет то же самое, с Божией помощью, только, может быть, без прямого боестолкновения, а через мудрость державных людей и победы на внешнеполитическом фронте. Да будет так. Аминь. Ну а в остальном всё правильно. Действительно существует некое пленение, зависимость. И эти бренды все, развешенные, марки машин, марки сигарет, марки каких-то красок для домашних работ — всё на иностранных языках. А детей наших богатые где учат? Наши богатеи, которые сосут нефть, кровь, газ, алмазы, акции и прочее из народного тела — они где детей своих учат? — В Америке, в Англии. А все остальные банкирские «химики», которые химичат с Центробанком, со всеми этими делами — они куда вкладывают свои деньги, куда их выводят? Это вопрос духовного пленения. Люди находятся в духовном плену и работают на врага. Совершенно очевидно, деток своих в плен врагу отправляют, якобы в Англию учиться. Что, он там учиться будет? В кабаках зависать будет, скорее всего. По крайней мере, есть об этом много фактажа. Так что это есть явный плен, безумие и тайная сдача интересов. Это тоже требует внимательного рассмотрения и исправления. Учи детей здесь, лечи себя и детей здесь, вкладывай свои деньги в развитие своей страны, вот тогда мы будем видеть, что ты патриот, а иначе ты просто казачок перекрашенный.

— Добрый вечер, отец Андрей, меня зовут Валентина. Утреннее молитвенное правило, шестая молитва Василия Великого: «... пети же и исповедатися Тебе, во всех, и от всех славимому Богу...» Вот «от всех» — я понимаю, «во всех» — не понимаю. Пожалуйста, разъясните.

Молитвы на сон грядущим, молитва святого Иоанна Дамаскина: «Просвети очи мои, Христе Боже, да не когда усну в смерть, да не когда речет враг мой: укрепихся на него». Я не понимаю, что обозначает это двоеточие.

— Спасибо, вопросы хорошие. «... Пети же и исповедатися Тебе, во всех, и от всех славимому Богу...» Бог, славимый от всех — вам понятно, а «во всех» — это значит во всём. Потому что Бог славится, например: в росе, в цветке, в звезде, в восходе, в закате, в рождении ребёнка. Как Василий Великий говорит: «Подумайте о том, Кто скрутил в тонкую трубочку жало комара...» В какую тонкую трубочку скрутил Господь жало комара, какой Он изрядный и великий Художник. Кто создал огромные океаны с неизмеримой глубиной, Кто рассыпал звёзды по небу, Кто посчитал волосы на голове человека, Кто ресничками украсил глаз человеческий. Т.е. это вот «во всех славимый Бог» — это значит, что Он славится во всём Своём творении, и в каждой мелочи Он тоже славится. Известно, что в чайной ложке человеческой крови информации больше, чем в Британской библиотеке. Человек — это тайна, он бездонно глубок, и в этом славится Господь — Господь славится в Своём творении. Он славится от всех, кто любит Его и славит Его, и во всех Своих творениях. Святой Иоанн Кронштадтский часто, говорят, — мне очень нравится этот момент, — молясь в саду своём по утрам, любил целовать цветы, приговаривая: «Целую руку, вас создавшую». Господь, сотворивший небо, землю, море и всё, что в них, создал всю красоту, которая нас окружает, и вот это «Он во всех славится».

А что касается двоеточия, то это цитата из псалма. В одном из псалмов царь Давид говорит, что враги хотят победить его и, в частности, желают сказать «укрепихся на него». Т.е. я сел ему на плечи, закрепился и сижу на нём, никуда с него не слажу, и сейчас он будет возить меня, а я буду на нём ездить. Т.е. «На хребте моем делаша грешницы...» Т.е. сделай так, Господи, чтобы враг мой не сказал, что я укрепился на него; сделай, Господи, так, чтобы никогда враг мой — бес или злой человек, не сказал, что я сильней его, я укрепился на него, я езжу на нём, как на взнузданном животном. От этого просит избавить праведник Господа Бога в псалмах Давидовых, и эти слова берёт Иоанн Дамаскин для своей молитвы. Надеюсь, что мы с вами разобрали это, спасибо за вопрос.

— Добрый вечер, батюшка Андрей, благословите Любовь. Батюшка, банки закрываются часто, каждую неделю по три банка. Что это означает? Плохо это?

— Что такое банк? Давайте подумаем вместе. Банк — это учреждение, торгующее деньгами, для банка деньги — это товар, он продаёт их, он даёт их с тем, чтобы взять больше обратно. И банковский капитал — это очень часто капитал спекулятивный. Есть банки, которые вкладывают свои деньги в развитие различных отраслей промышленности, например: сельскохозяйственный банк занимается кредитованием сельского хозяйства, промышленные банки занимаются кредитованием промышленных отраслей. А большинство банков часто создаются в смутные времена для того, чтобы отмывать деньги или зарабатывать деньги, причём зарабатывать их полуспекулятивными средствами или чисто спекулятивными средствами. Когда наводится некий порядок в государстве, или денег становится меньше, или экономическая ситуация начинает несколько, так сказать, усложняться, и уже не так легко найти шальные деньги под шальные проценты — кредитовать кого-то для чего-то, тогда все эти пустышки постепенно закрываются. Кто-то проворовался и закрылся, кто-то слишком много взял в долг и не может отдать — закрылся, кто-то слишком много пораздавал и не может забрать обратно — закрылся, кто-то всю жизнь жил на «шахер-махере» — не вкладывал ни в какие реальные сектора экономики: ни в пищевую промышленность, ни в лёгкую промышленность, ни в тяжёлое машиностроение — ни во что не вкладывал — купил, продал. Поэтому закрытие банков — это не есть такая уж жуткая вещь, это просто с банковского рынка уходят либо слабые, либо проворовавшиеся, либо какие-то ещё банки, но в любом случае — это одно из естественных явлений рыночной жизни. А в рыночной жизни люди часто заботятся не столько о производстве и нормальных экономических механизмах, сколько о том, чтобы быстро хапнуть и исчезнуть. По сути, это такое воровство при галстуке. Есть воры, которые в трамвае лазят по карманам, а есть воры, которые сидят в больших кабинетах, в галстуке, в костюме, и подписывают какие-то бумаги, что-то химичат, выводят какие-то деньги за рубеж, что-то там такое договариваются. Это тоже воры, только они в костюмах и в галстуках. И если такие банки будут закрываться, то слава Богу! Плохо, если будут закрываться работающие банки, хорошие, которые кредитуют конкретные реальные сектора экономики. Но поскольку ни я, ни вы здесь не специалисты, мы не знаем кто там закрывается, будем надеяться, что закрываются те, которые нечестно вели себя с клиентами и акционерами, а те, которые занимаются реальными секторами экономики — даст Бог, будут выживать. Есть такая надежда. Если так будет, будет хорошо. Вот общетеоретическое рассуждение на заданную вами тему. Бояться этого не стоит. Банков не должно быть много. Для того, чтобы развивалась экономика, банки не должны быть на каждом шагу. Если на каждом шагу в городе аптеки, значит население больное. Если на каждом шагу в городе похоронные бюро, как в городе «Н», в который зашёл Остап Бендер, значит кругом все вымирают как мухи. Если кругом, куда не плюнь, банк, значит мы живём в стране жуликов. Т.е. люди просто крутят деньги. Берут, крутят, накручивают, берут кредиты, перезанимают — пирамиды строят. Пусть сыпятся в таком случае. Я так считаю. Я простой человек, я многого не понимаю, но я просто так себе думаю, по-хлопски.

— Батюшка Андрей, вечер добрый, р.Б. Александр. У меня есть некий соблазн в чтении Псалтири. И хочется читать её подряд — именно молиться Псалтирью. Я понял, что враги наши — духи злобы поднебесной, а не те люди, которых мы знаем непосредственно. Просто псалмопевец часто проклинает врагов своих, и из этого я сделал вывод, что врагами считать бесов. В чём для меня конкретно соблазн — я слишком гордый, и псалмопевец очень часто называет себя праведником. И я даже из-за этого зачастую больше предпочитаю Псалтирь Ефрема Сирина, чем библейскую Псалтирь. Как преодолеть такой соблазн и кого считать праведниками, когда псалмопевец называет праведником себя, либо кого-то?

— Спасибо. Я думаю, что Давид знал больше, чем нам кажется. Его пророческому духу было открыто гораздо больше, чем мы можем думать о ветхозаветном человеке. Потом, все те псалмы, которые насыщены гневными выражениями, направленными в сторону врагов — враги ему там вечно не дают покоя: «Отступите от меня все, делающие неправду», — и он постоянно призывает различные кары на них: «Да будет путь их тьма и ползок, и Ангел Господень погоняя их...» и прочее — здесь он тоже имел открытые очи. Я думаю, что он тоже понимал, что не только люди — носители составляющих греховного наполнения, но также и бесы. Т.е. он произносил это и так, и так. Чтение Псалтири подряд, по-моему, прекрасное занятие.

Псалтирь Ефрема Сирина, конечно, по богодухновенности не поставится с Псалтирью царя Давида. Всё-таки Псалтирь царя Давида — это богодухновенные письмена, непременно нужные для спасения всякому верующему. Это Писание, о котором Павел сказал, что всё Писание богодухновенно и полезно для обличения, научения, наставления в праведности. Остальные писания уже уходят, так сказать, во вторую очередь, и они тоже хороши, но они примыкают к Священному Писанию, не сравниваясь с ним в достоинстве. Поэтому Псалтирь Давида выше Псалтири Ефрема или другого из святых.

Что касается вашей гордости и уязвления от слов, что «я не порочен», «буду с Богом моим», или «я праведен» и т.д., то не смущайтесь этим, читайте Псалтирь подряд. Со временем оно всё станет на место и, так сказать, захотевшему разгордиться, Господь пошлёт смиряющие обстоятельства. А праведность имеет очень много измерений, она бездонна, и ничего нет плохого в том, чтобы проассоциировать себя со словами царя Давида, которые он произносит о себе совершенно в детской непосредственной простоте. Т.е. он умеет каяться, он умеет похвалиться, если есть чем хвалиться, и в похвале своей он не бывает безумен. Помните Павла, который говорит: «Если захочу хвалиться, не буду безумен». И он рассказывает о своих видениях и откровениях. Так что Давид тоже, если захочет похвалиться, не будет безумен. И любой из праведников, если захотел бы похвалиться, то он не был бы безумен, у него есть там что сказать, он знает много. Поэтому читайте эти вещи, не смущаясь, потому что Псалтирь — это единственная книга Священного Писания, включая и Ветхий и Новый Завет, которая читается каждым человеком как бы от лица себя самого. Об этом пишет Афанасий Великий: «Читая другие книги, мы всегда понимаем: это Моисей сказал, это Павел сказал, это Иоанн сказал, это Пётр сказал. Я не могу произнести эти слова так, будто бы я их сказал — я всегда помню, кто их сказал. А Давидовы слова каждый из нас может произносить так, как будто я их сказал». В этом совершенная уникальность Псалтири Давида. И если вы имеете любовь к чтению Псалтири подряд, то сохраните, пожалуйста, эту любовь к чтению Псалтири подряд, там всё важно и всё полезно. Спаси, Господи!

— Добрый вечер, Сергей Павлович из Москвы. Я, наверное, нахожусь в несколько привилегированном положении, потому что мои родственники по материнской линии родились в том селе, близ которого стоит село Ключи, из которого выходит оптинский старец Иларион Пономарёв, самый приветливый и весёлый. И в тех местах, хотя храмы ещё, в общем-то, не восстанавливаются, но дух его чувствуется.

Помните дискуссию о слове «коварный»? Как ни странно, в церковно-славянском языке слово «коварный» можно прилагать и к праведнику. Вот Оптинские старцы, если брать строго греческий оригинал, тоже в духовном смысле были коварны. Почему? Потому что греческий оригинал слова «коварный» — это буквально «мастер на все руки» или «знаток всех человеческих дел», и в духовном смысле тоже. И это слово, например, употребляется в притчах, которые читаются Великим постом. Там написано: «Коварные же удержат чувство». А в русском переводе: «Благоразумные увенчаются знанием». Т.е. коварный как благоразумный. И уж, конечно, это к Оптинским старцам приложимо. Так что видите, церковно-славянский язык даёт гораздо более широкий спектр толкований. А наше русское «коварный» — это уже позднейшее наслоение, когда знатоки многих дел употребляли их во зло. Так что мы молимся благоразумным Оптинским старцам.

Ещё небольшой комментарий о Главе Церкви, возвращаясь к одной из прошлых передач, когда обсуждалось высказывание одной женщины-политолога. Естественно, у нас Единый Глава Церкви — Христос, но тем не менее, в службе на Усекновение главы Иоанна Предтечи, на малой вечерне, мы читаем: «Христос же тя, треблаженне, яко Крестителя, главу содевает Церкви, всех Содетель Господь и всех Избавитель». Как же, неужели вторая глава? — Конечно, нет. Здесь то, что пишет Апостол Павел — это Духом даётся дар управления Крестителя, чтобы Церковь созидалась и в основе лежал не иродов блуд, а чистота Крещения. Это не единственный случай в истории, иногда как и в период Первого Вселенского Собора, Пятого Вселенского Собора, Седьмого Вселенского Собора епископы как бы волновались — не приходили к какому-то единству, и Господь воздвигал тогда царей или царицу Феодору, которая даже перенесла Седьмой Вселенский Собор из Константинополя в Никею и всё-таки осудила ересь иконоборцев. Т.е. дары правления могут временно даваться и светским людям, — об этом пишет святитель Григорий Палама, — если дар правления употребляется на благо Церкви, но вторая глава в ней в то же время как бы существует и не существует, потому что Единый Глава — это Христос.

— Благодарю вас за такой комментарий к нескольким вещам. Ну что ж, насладимся мыслью о том, что в глубинах народа нашего в большом числе есть люди читающие, думающие, рассуждающие. Обратим также внимание на то, что филология рождает богословие, что разбираться с текстом, знакомиться с греческим оригиналом, с церковно-славянским переводом, с русским переводом, с различными словарями толкования различных слов и терминов — всё это чрезвычайно обогащает и оттачивает ум, давая человеку возможность с разных сторон смотреть на Божие Слово. Оно действительно бездонно. Это очень важный труд, и мир Божий да будет с теми, кто не ленится заниматься этим трудом. Это хорошо. Спасибо.

— Здравствуйте, батюшка. Вопрос по литературе. Литература, в т.ч. XIX века, создана людьми страстными — тот же Флобер и другие, но это творения падшего разума человеческого, да плюс ещё кое-кто ему и подсказывал, чтобы страсти описывать и т.д. Когда мы это читаем, мы всё это переживаем в своей душе. А полезно ли нам, когда мы должны свои страсти, наоборот, изживать, ещё и чужие страсти? Потому что когда читаешь, всё-таки ты их обдумываешь, всё-таки они в душу откладываются. Лучше, может быть, читать Священное Писание, святых отцов, потому что времени не так много у каждого?

— Понятна ваша тревога, безусловно, и нет никому приказа читать непременно светскую литературу, но имейте ввиду, что среди всего того, что мы называем искусством, нужно отделять то, что искусством не является — это, конечно, очень тонкие дефиниции, но всё-таки — и то, что является настоящим искусством. То, что является настоящим искусством, рождено всё-таки под благотворным действием энергии Святого Духа и благодати Святого Духа. Это касается, может быть, музыки, скульптуры, поэзии, философии, литературы. Есть бессмертные произведения, прошедшие сквозь столетия и не утратившие своей свежести и актуальности. Потом, человеческая жизнь очень короткая. На самом деле, чужие страсти, о которых вы говорите — что литература описывает чужие страсти — да нет чужих страстей: есть страсти, вошедшие в естество Адама. Вот есть некий всеродный Адам: человечество болеет одними и теми же болезнями — весь Адам болеет, и классификация страстей касается всякого человека. Т.е. если есть гордость, то есть и зависть, и есть обида, и есть злопамятство, и есть вспыльчивость. Если есть чревоугодие, значит есть поползновение на блуд, есть лень, печаль, уныние и т.д. Это же общие страсти. Литераторы иногда с большим мастерством, хотя того или не хотя, описывают действия страстей, механизмы их и плоды их — то, что потом получается. Вот, например, всякая блудливая женщина, — да простит меня Господь за такое грубое выражение, — вдруг решившая закрутить роман, например, на стороне с молодым человеком, — если муж её состарился, а она положила глаз на молодого, — пусть прочтёт «Анну Каренину». Вот до самого того момента, когда уже паровоз по ней поехал. Потому что эта книжка показывает развитие страсти в процессе, и финал: разрушение всего. В конце концов страсти и грехи разрушают жизнь. В этом смысле можно считать этот роман назидательным, нравственным, обнажающим губительную природу страсти. И таковыми могут быть и другие произведения. И очень хорошо, если, например, человек дорос до того, что ему не нужно этого читать, и он совершает духовный рост при помощи, например: Аввы Дорофея, Ефрема Сирина, писем Оптинских старцев. Но представьте себе: как мы будем в школе преподавать детям науку серьёзной жизни, если одиннадцатиклассники, десятиклассники уже вполне готовы к тому, чтобы впасть во все тяжкие грехи по возрасту и по развитию? Мы, наверное, будем с ними брать не Иоанна Лествичника, а именно «Анну Каренину», и будем разбирать с ними: вот с чего началось, вот как развивалось, вот чем закончилось. И здесь литература будет нам помощницей. Вопрос только в том: кому, как и зачем этим пользоваться. Не подумайте, что мы, так сказать, зовём всех сейчас пойти в библиотеку, набрать светских книжек, обложиться ими и читать их. Это далеко не всем надо. Кто нашёл для себя истину, пусть держится её и служит Богу как умеет. А вот вопрос с теми, кто не нашёл... Здесь литература может быть большим помощником. Причём, повторяю, если это речь не идёт о каких-то развращающих вещах, которые просто под действием сатаны рождены на свет, то хорошие художественные произведения, прошедшие отсев через века, сохранившие свежесть после написания, — это, конечно, действия, которые Бог благословил. Вот, например, как не древен Гомер и насколько он не язычник, а Гомер останется. Гоголь вообще считал, что из всех книг, которые есть в мире, нужно оставить только Гомера и Библию. Это не шутки, это серьёзно. И мы не имеем права выбросить Гомера из литературы и из образования, потому что он нужен. Даже для тех, кто знает Библию. Я в этом уверен. Ну здесь уже вопрос в том, кому в какой степени. Я надеюсь, что мы поняли друг друга.

— Добрый вечер, батюшка. Здравия вам, очень рада, что вы с нами. Я сама даже не знаю, как к этому пришла — особенно, когда жизнь сбивает с ног, или я вот пережила очень тяжёлую клевету нескольких человек — если меня кто-то тяжело обидел или кто-то заболел, я начинаю читать Псалтирь: открываю Псалтирь и за этого человека начинаю читать. Я не знаю, можно это или нет.

— Да, можно.

— Но дело в том, что я к концу прочтения Псалтири «встаю на ноги», и я заметила, что за каждого человека Псалтирь читается по-разному. Всего доброго вам.

— Спасибо за ваше ценное замечание. Безусловно, вы нашли очень хороший способ борьбы с душевными бурями: когда на вас дуют ветра из невидимого мира, вы берёте крепкий щит — Псалтирь Давида, начинаете её читать и Бог вам помогает. И очень ценно, действительно, ваше замечание о том, что когда читаешь Псалтирь за кого-то — за друга, за врага, за обидчика, за родственника, то она каждый раз читается по-другому, потому что слово Божие живо и действенно, и оно, прилагаемое к разным обстоятельствам, имеет свойство звучать по-разному. Да, это удивительно. Поэтому оно не надоедает.

— Добрый вечер. В одной из прошлых передач вы хорошо отозвались о фильме Галины Царёвой «Память смертная». Но позвонил один слушатель и сказал, что она занималась, согласно интернету, оккультизмом.

— А я не связал для себя ту Галину Царёву, о которой я сказал, и ту, о которой говорил человек. Для меня это было как бы совершенно про двух разных людей. Потом мне позвонили и сказали, и я понял, что меня опять, так сказать, «поймали». А фильм хороший.

— Ну и я как раз хотел это уточнить, чтобы вы не судили раньше Суда Господня.

— Совершенно верно, спасибо большое. Человека бывает легко поймать, когда запутаешь его в словах. Я действительно представлял вниманию слушательской аудитории и в некотором смысле рекламировал фильм Галины Царёвой, касающийся загробной жизни, продолжения жизни за гробом и всех тех свидетельств, которые могут быть или о светлой стороне загробного пребывания — о лёгкости отделения души от тела и нежелании возвращаться — то, что у доктора Моуди описывается: свет в конце тоннеля, радость и лёгкость — или же те кошмары, которые посещают душу, знакомящуюся с адской реальностью. Да, это действительно такой пронизывающий фильм. Я считаю, что в нём нет ничего вредного, он полезен для просмотра взрослому человеку. Не детям, конечно, но взрослым. А потом был звонок: рассказывали о некой Галине Царёвой. Для меня эти люди разомкнулись в разные стороны и я не понял этого. А потом получилось, что, собственно, я опять влип в неприятную ситуацию. Бывает такое. Ну что сделаешь...

— Здравствуйте батюшка, Маргарита беспокоит. В Покаянном каноне Андрея Критского есть такие слова о Троице: «Простое Существо». Что значит «Простое Существо»?

— «Простое Существо» — это значит «не сложное», в Нём нет никакой сложности. Самое лучшее подобие — это воздух, но воздух тоже сложный, потому что в нём есть кислород и ещё какие-то газы. Т.е. воздух чрезвычайно прост: невидим, всем необходим и прост. Вода — самое простое вещество. Молекула воды — это два атома водорода и один атом кислорода. Но это всё равно сложное существо. А Бог не имеет никакой сложности в Себе, это Простое Существо, не состоящее из некоторых частей, т.е. Оно совершенно беспримесное, чистое. «Море Сущности», — как говорил Василий Великий. Всё, с чем мы в жизни сталкиваемся — это сложное: любая одёжка наша состоит из подкладки, внешней ткани, ниток и т.д. Вот гляньте вокруг себя: любой стакан, любой стол, любой мобильный телефон — и вы поймёте, что всё это сложное. На свою собственную руку гляньте: ваша простая рука на самом деле очень сложна, потому что в ней есть масса капилляров, кожный покров, потно-сальные железы, мышцы, ногти и т.д., — это, вообще, сложнейшее явление. Т.е. мы с простыми вещами не сталкиваемся, на самом деле. Простые вещи — они все умозрительные. Бог есть абсолютно Простое Существо, в Нём нет никакой сложности.

— Добрый вечер, батюшка. Вы говорили о том, какое образование у нас получали дворяне, что были поклонники и французов, и немцев. Мы знаем, что Радищев, которого долгое время называли просветителем, тоже получал образование за границей. Что вы думаете по поводу этой исторической фигуры?

— Я как-то к Радищеву не имею такого какого-то сердечного чувства. Знаете, обычно читаешь, изучаешь то, что любишь. Полюбишь, потом читаешь, а если не любишь, то и не читаешь. Не любя, читают только тогда, когда нужно сдать экзамен, а я уже из этого возраста вышел, поэтому читаю только то, что люблю. Радищева я как-то не люблю, у меня к этому его памфлету — «Путешествие из Петербурга в Москву» отношение какое-то сложное. Пушкин, например, говорил, что произведение откровенно слабое. Напыщенное, слабое произведение. Как-то мне кажется, что оно такое и есть. Потом, сама фигура, его жизнеописание меня ни на что не вдохновляет, никакого восторга он во мне не рождает. Если я не ошибаюсь, он закончил жизнь самоубийством, вот это жалко. Ну мало ли было талантливых людей, которые прожили жизнь «коту под хвост»? Барков, ученик Ломоносова — автор стыдобушных стихов... Как говорят: «Жил грешно и помер смешно», — в пьяном виде утонул в выгребной яме. Мало ли там таких было... А XVIII век, вообще, был характерен такой беспутной жизнью и беспутной смертью огромного количества талантливых людей. Люди были талантливые и сердце у них было благородное, чего-то они хотели от жизни, что-то пытались в ней менять, но толком не знали что, и как-то заканчивали так несчастливо, некрасиво. Вообще, весь этот XVIII век — это интересный период жизни, его стоит изучать. В общем, по Радищеву: сердце моё молчит при имени Радищев. Сердце моё поёт, например, какую-то грустную песню при имени Баратынский или Тютчев, моё сердце бьёт в барабаны, когда я слышу имя Кутузова или Багратиона, и сердце моё молчит, когда я слышу имя Радищев.

Братья и сестры, закончим тем, с чего начали: мы завтра совершаем память Собора преподобных старцев Оптинских. Кто бывал там, пусть обновит в сердце память о посещении святой обители, а кто не бывал там, пусть озаботится вопросом: «А когда ж я в Оптиной побываю?» — и как-нибудь решит в ближайшие месяцы и годы этот вопрос и постарается посетить эту удивительную обитель, в которой горело столько ярких светильников и ныне горят, потому что там молитва не прекращается. Кто знаком с письменностью Оптинских старцев — воспоминаниями о них, поучениями их — пусть обновит в своей памяти прочитанное, а кто не знаком с этим, пусть озаботится тем, чтобы прочитать, например, прекрасные поучения старца Варсонофия Оптинского — удивительно интересные, прекрасные поучения старца Нектария Оптинского, прекрасные поучения незабвенного Амвросия. Кстати говоря, если у вас есть дома «Братья Карамазовы» Фёдора Михайловича Достоевского, найдите в первом томе главу «Русский инок», почитайте про Алёшу Карамазова, про старца Зосиму, про то, как старец провонял, почитайте также и завещание старца Зосимы монашествующим и мирянам. Это те литературные страницы, которые выходят далеко за пределы чистой литературы и уже превращаются в святоотеческие писания. Это чисто духовные писания. Есть мнения, что старец Зосима был частично списан с Амвросия Оптинского. Так это или не так — пусть спорят литературоведы. На самом деле, Достоевский сам был в Оптиной неоднократно, и считал это место одним из лучших на земле.

Молитвами Оптинских старцев Милосердный Бог да помилует Россию и всех верующих людей, живущих в ней! Господь да укрепит нашу святую Церковь, власти и воинство! Всех лётчиков, над Сирией летающих, да вернёт домой живыми! Всех нас да укроет ризою Своею честною! Аминь. До встречи.

Протоиерей Андрей Ткачев

Источник: Радонеж

13 ноября 2015 г.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Комментарии
Михаил16 ноября 2015, 10:19
Михаил
Ангелина, полагаю, что – Святитель Игнатий призван Богом, с первых лет жизни. Послушайте выступление замечательного богослова А.И.Осипова на эту тему, обратите внимание на то, как отец его, Брянчанинов, дворянин высшей пробы, а затем Государь с государыней отреагировали на желание юного или молодого Брянчанинова посвятить жизнь всю свою монашеству. И тогда ответ сам собой напросится – отец Андрей прав на все 100%.

Наталья Богоявленская15 ноября 2015, 22:18
А ещё тот же оптинский старец Варсонофий (Плиханков) -- дворянин, блестящий военный, полковник, враз оставил всю эту карьеру и стал монахом. Не могу утверждать наверное, но мне кажется, что своего отца Сергия Толстой писал именно с него, сильно, правда, исказив монашеский образ. И именно он, старец Варсонофий, несколько часов провёл на станции Астапово, ожидая, что перед смертью писатель захочет покаяться, причаститься Святых Даров. Но нет, не захотел, так и умер в разладе с Христом.
Ангелина14 ноября 2015, 22:34
Святитель Игнатий Брянчанинов на 8 лет младше Пушкина родился в старинной дворянской семье. Зачем же говорить "... однако я хотел бы вам сказать, что, например, дворянство за долгие столетия не дало ни одного священника: никто из дворян в священники не шёл и даже не хотел думать идти, это было совершенным нонсенсом...". Как минимум один, да какой! Высказывание прот. Андрея противоречит факту.
Эмигрант13 ноября 2015, 20:15
Спасибо большое, как всегда.
Но все же "Анна Каренина" это немного о другом книга, как мне кажется. Там три сюжетные линии, и тема блуда вообще не основная.
Простите, не удержался, потому что часто приходится слышать об "Анне Карениной"…
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×