Илия Минятий ПРОПОВЕДИ

И расслаблен, и грешен человек, о котором сегодня говорит Евангелие. Вдвойне страждет этот несчастный – расслаблением тела и грехом души. Первым он приблизился к смерти, а вторым – к мучениям. И жизнь его, и спасение находятся в крайней опасности.

Разнесся слух, что Господь Иисус Христос в одном капернаумском доме наставлял словом истины бесчисленное множество народа. И вот, несомый четырьмя, этот несчастный явился туда и получил от небесного Врача двойное исцеление двоякого недуга. Для души – прощение грехов: Чадо, отпущаются тебе греси твои; для тела – исцеление расслабления: Востани, возми одр твой, и иди в дом твой. Я обращаю ваше внимание, слушатели, на два события в нынешнем Евангельском повествовании – на страдание больного и силу Врача. Расслабленный – какое ужасное зрелище представляет такой человек!

Это – живой образ умершего человека, непогребенный труп, живые останки, которые внутри живут, ибо имеют еще дыхание, а извне умерли, ибо нет у них никакого движения, – бедственное сочетание жизни и смерти! Нет у него надежды на врача или лекарства. Исцеления неизлечимой болезни он ждет только от совершенной смерти. Разве это не самое тяжкое страдание? И тем не менее при одном слове нашего Спасителя: востани, возми одр твой, и иди в дом твой, – расслабленный собирается с силами, лежащий восстает, к величайшему удивлению окружавших и видевших его лицо. И воста абие, и взем одр, изыде пред всеми; яко дивитися всем и славити Бога (Мк. 2, 12). Разве это не легчайшее из всех исцеление? Чудо, видимо совершившееся над телом, невидимо совершается над душой. Представьте себе, с одной стороны, несчастную душу, содержимую в расслаблении от застарелого привычного греха, неподвижную в добродетели, нечувствительную к благодати, душу, которой грозит опасность умереть вечной смертью. Представьте, с другой – силу, какую в устах духовного отца имеют эти слова Спасителя: Чадо, отпущаются тебе греси твои, – с ними душа воскресает, освящается и спасается в жизнь вечную. Посмотрите и сюда, на великую легкость спасительного исцеления. Грешнику ежечасно грозит опасность вечных мучений – это величайшее страдание для человеческой души. И одним только словом она может освободиться от этой опасности – вот самое легкое исцеление божественной благодатью. Эти два вопроса, именно: тяжесть болезни – греха и легкость исцеления – прощения, – и составляет содержание сегодняшней проповеди. Слушайте меня со вниманием, чтобы извлечь из этого пользу.

Я не знаю, смогу ли разъяснить вам, что такое грех. Ничто не совершается так легко и не понимается так трудно, как грех. Поэтому-то мы легко согрешаем и трудно раскаиваемся. Из того, что сказано о грехе отцами Церкви и учеными богословами, мы можем только заключить, что это – беспредельное зло, почти поношение Бога. Но все это слова, которые или не доступны для человеческого разумения, или не воздействуют на человеческую душу. Что мне сказать, чтобы дать вам понять, какое это безграничное зло?

Начну вот с чего. Предположите, что вода этого беспредельного моря так же сладка, как и вода рек и источников. Но вот упала капля воды и в одно мгновение сделала всю воду моря, рек и источников горькой. Как горька была бы эта капля?! И однако же несравненно большую горечь имеет грех, который в мгновение огорчает неисчерпаемое море милосердия Божия. Грех – это беспредельная горечь. Далее. Из всех видимых чудес, совершенных Иисусом Христом во время Его жизни на земле, только одно из них было ясным доказательством той Божественной силы, которую Он имеет как Сын Божий. Когда он начал чудотворить и преложил воду в вино в Кане Галилейской, когда благословил пять хлебов и насытил пять тысяч мужей в пустыне; когда ходил по морю как дух; когда преобразился на вершине Фавора и воссиял как солнце; когда исцелил раба сотника, тещу Петрову, расслабленного в овчей купели, кровоточивую, скорченную, больного водянкой и сухорукого; когда Он очистил стольких прокаженных, отверз очи стольким слепым, освободил стольких бесноватых; когда Он воскресил (что еще больше) дочь Иаира, сына вдовы и Лазаря, – Он получил славу пророка, чудотворца, святого, но только — человека. Те, кто видели Его чудеса, как говорит Евангелие, прославиша Бога, давшаго власть таковую человеком (Мф. 2, 8). И действительно, подобные же чудеса совершали раньше пророки, а затем апостолы, т. е. все же люди. Знаете ли, когда именно Иисус Христос явил Свою Божескую силу, когда Он говорил и действовал как Сын Божий? Когда Он с господственной властью сказал нынешнему расслабленному: Чадо, отпущаются тебе греси твои. Сидевшие тут же книжники считали Его простым человеком; но услышав, что Он говорит как Бог, заключили, что Он богохульствует: Что сей тако глаголет хулы? кто может оставляти грехи, токмо един Бог? (Мк. 2, 7). В своем заблуждении они все же сказали истину, ибо никто, кроме Бога, не может прощать грехи. Аз есмь, говорит Он устами пророка Исаии, Аз есмь заглаждаяй беззакония (43, 25). – Человеческий ум не может представить себе зверя более ядовитого и страшного, чем тот, которого описывает Иоанн в своем божественном откровении: зверь с семью головами и десятью рогами – образ беззакония, которое имеет как бы семь глав, семь смертных грехов, и как бы десятью рогами нападает и борется против десяти заповедей Божиих. Кто может победить его? Се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29), только Сын Божий, имеющий силу и власть Божию. Беспредельное зло и уничтожить может только беспредельная сила. Представьте своему умственному взору весы, на одной чашке которых — грех, а на другой — вся святость блаженных духов: серафимов, херувимов, ангелов, архангелов, праведников, пророков, апостолов, учителей, мучеников, подвижников. Я утверждаю, что соединенная святость неба и земли не в силах перевесить и одного греха. Ибо ни ангелы, ни святые не имеют собственной власти и силы простить хоть один грех на земле. Один Бог, Агнец Божий, вземляй грехи мира, может подъять грех. Это – безмерная тяжесть; и если ангельская и человеческая сила недостаточна, нужна сила божественная, ибо она одна беспредельна. Всем этим я хочу вам показать, что грех есть беспредельный яд, бесконечное зло и тяжесть. По словам богословов, это происходит от трех причин. Вследствие хулы на Бога – бесконечного, вследствие лишений – бесконечных и вследствие бесконечности самих мучений. И все-таки, согрешая, мы думаем, что мы или ничего особенного не делаем, или делаем зло, но очень малое. Когда мы совершаем грех, для нас было бы лучше, если бы солнце скрылось с глаз, разверзлась под нами земля и поглотила бы нас. Ибо, совершая грех, мы оскорбляем Бога Творца и Спасителя, оскорбляем правду Его дерзким преступлением Его заповедей, оскорбляем Его благость бесконечной неблагодарностью за Его благодеяния. Мы попираем Его кровь, раздражаем Его правосудие, распаляем Его гнев, лишаемся Его благодати, впадаем в Его немилость. А знаете, что такое немилость Божия? Как говорит Златоуст, «отчуждение и отвращение Бога для падшего тяжелее ожидаемых там (за гробом) мучений». разве это не наихудшее из всех зол, в какие может впасть грешник, ненавидимый Богом и преждевременно наказанный? А от такого зла существует ли какое-нибудь лекарство? Это сила и власть Божия. Но воздайте славу могуществу Божественного милосердия. Бог даровал эту власть в лице апостолов священникам Своей Церкви; дал им неограниченное право разрешать, прощать всякого рода грех, когда сказал: Приимите Дух Свят (Ин. 20, 22); елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небеси (Мф. 18, 18).

Подумайте об этом, святые иереи, отцы духовные; Бог и священник прощают грехи, но различно: Бог прощает господственно, Своей собственной властью, а священник – по участию в той власти, какую получил от Бога. Двери Царства Небесного заключены для грешника и могут быть отверсты двояким путем: непосредственно, без ключа, так открывает Бог собственной силой и могуществом; и опосредствованно, при помощи ключа, который в лице Петра Христос дал всем апостолам,— и дам ти ключи царства небеснаго (Мф. 16, 19). Так открывают священники ключами власти, полученной ими от Христа. Обсудив, какое тяжкое зло есть грех, прошу вас, подумайте и о том, каким легким исцелением оказывается прощение.

Без сомнения, Бог мог установить прощение грехов всяким путем, даже самым трудным, как Ему было бы угодно. Он мог, например, сказать: человек, ты согрешил предо Мною, своим Богом. Если Мне поступить, как праведному Судие, то Я должен наказать тебя в меру грехов твоих. Ты пал, и твое падение для Меня есть бесконечное оскорбление, поэтому тебя должно постигнуть вечное наказание. За один грех Я изгнал денницу с небес, Адама — из рая. За столько грехов, какие ты совершил, Я одождил огонь с неба и попалил пятиградие; Я послал потоп водный и покрыл им всю землю. И ты достоин такого наказания. Но Я хочу поступить, как человеколюбивый Отец, не хочу тебя вечно наказывать. Но, чтобы получить от Меня прощение, ты должен или в подвигах оплакивать всю свою жизнь, или пойти на муки за имя Мое: омыть грехи свои или слезами, или кровью. – Христиане, если бы Бог и определил что-либо в этом роде, мы, грешные, все же должны были бы тысячи раз благодарить Его за это. Правда, труден подвиг, тяжело мученичество, но мы должны были бы сделать это с радостью, дабы получить прощение. Недолгое время мучиться в подвигах все же лучше, чем вечно терзаться в аду. Один раз умереть в мученичестве лучше, чем вечно умирать в муках.

Так Бог поступал в древности с наиболее любимыми Своими угодниками. Давид совершил три великие греха: убил Урию, соблудил с женой его Вирсавией и, вопреки Божественному запрещению, исчислил народ. Он покаялся, но прежде чем получить прощение, испил горькую чашу. Во-первых, Бог смертью поразил ребенка, родившегося от его греха. Во-вторых, послал пророка Гада предложить ему из трех тяжких наказаний выбрать по желанию одно: или трехлетний голод, или трехмесячную междоусобную брань, или же трехдневную моровую язву по всему царству. Добрый Давид был поражен и сказал: Тесна ми суть отвсюду (2 Цар. 24, 14). Что ему оставалось делать? Он выбрал трехдневную моровую язву по всему Царству. И вот, семьдесят тысяч мужей умерло, пораженные ангелом Господним. Таким великим наказанием и мучением он искупил свой грех и получил от Бога прощение. Теперь Бог не поступает так с нами, хотя мы и согрешаем больше Давида. Но Бог, хотя и не принуждает нас к подвижничеству и мученичеству, однако мог бы нам указать путь более умеренный – достигать прощения грехов так же, как совершал исцеление больных в овчей купели в Иерусалиме. Именно: указать одно место во всем мире – Иерусалим; чтобы в определенное время один раз в год сходил туда ангел с небес и выслушивал наши грехи. Велик труд – делать такое далекое путешествие, великое терпение – ждать целый год; великий стыд – исповедоваться ангелу. Тем не менее и так мы должны быть довольны, что получаем прощение, а не подвергаемся вечной муке. Но – о, неизреченная милость Божия! Он даже этого не определил. Для уничтожения бесконечного зла, для снятия бесконечной тяжести Он указал легчайший и кратчайший путь. Какой? Об этом я вам сейчас скажу. Когда Господь наш проходил между Галилеей и Самарией, Его встретили десять прокаженных и громким голосом умоляли Его: Иисусе Наставниче, помилуй ны! (Лк. 17, 13). Пойдите, сказал Он им, покажите свою проказу священникам, и очиститесь — шедше покажитеся священником (Лк. 17, 14). Пошли, показались и очистились. Есть ли недуг, более отвратительный, тяжелый и неисцелимый? Есть ли более легкое исцеление, чем то, которое явил Христос, явил, дабы и мы грешные очистились? Шедше, говорит Он нам, покажитеся священником. Грешные, болезнующие тягчайшим душевным недугом, хотите ли вы прощения и исцеления? Идите не на подвиги и мучения – нет, это слишком много. Идите не в Иерусалим — это слишком далеко, не нужно такого труда. Идите, когда угодно и сколько угодно раз, не к ангелам, а к священникам, людям, подобным вам. Откройте им только страдания ваши, скажите ваши грехи. Они имеют всю власть прощения, всю силу исцеления. Что они разрешат, простят здесь, на земле, то будет разрешено и прощено на небе. Шедше покажитеся священником. Мы идем, христиане, открываем свои язвы, говорим свои грехи, и — о чудо! — в то самое время, когда духовный отец отверзает уста свои и говорит здесь, на земле: Чадо, отпущаются тебе греси твои, — то же самое горе говорит и Небесный Отец. Прощаю тебе, говорит здесь, долу, священник; прощаю тебе, говорит горе Сын и Слово. Здесь священник произносит решение о прощении, а там тотчас утверждает его Святой Дух. Силой всемогущих тех слов беспредельное зло уничтожено, бесконечная тяжесть спала, ужасная ядовитая рана исцелена, грех разрешен; мы, расслабленные, восстали, прокаженные, очистились, мертвые, воскресли, совершенно преобразились. Из ангелов тьмы стали ангелами света. Враги Божии, мы стали Его друзьями. Мы опять возвратились в Его объятия, стяжали Его благодать, снова привлекли к себе Его любовь. Одним словом, грешники, достойные вечной муки, мгновенно стали праведными, достойными Небесного Царства. «О, великое человеколюбие, о, безмерная любовь, — восклицает златословесный учитель, — Бог объявляет совершенно оправданным грешника после того, как он исповедает свои грехи и покажет твердую решимость на будущее время». Есть ли зло более греха? Есть ли исцеление более легкое, чем прощение грехов?

Грешные души, испытайте сейчас свою совесть, как я, и рассмотрите, какое вы совершили зло перед ближним и перед Богом. Вы позволили себе величайшую несправедливость, самое ужасное беззаконие, самый отвратительный грех, какой только возможен для человека. И что же, вы ужасаетесь, страшитесь, отчаиваетесь? Нисколько! – Мне кажется, как будто я вижу жен-мироносиц, купивших ароматы и с первым рассветом шедших помазать тело погребенного Иисуса. Они шли, но шли медленно и полные недоумения. Мы знаем, говорили они, что на могиле Иисусовой лежит тяжелый камень. Мы – женщины, слабы; кто же нам его отвалит? — кто отвалит нам камень от дверий гроба (Мк. 16, 3). О дерзайте, дерзайте, жены благочестивые, спешите своим путем, делайте свое дело: раньше, чем вы придете туда, камень уже отвален и передвинут. Гроб отверст. И действительно, воззревша видеша, яко отвален бе камень (Мк. 16, 4). Кто же его подвинул, бе бо велий зело? (Там же) Ангел, для этого посланный Богом с небес. Бог послал ангела, и тот отвалил камень от гроба, ибо видел Бог доброе произволение жен. Если у человека доброе произволение, Бог все облегчает. Пусть будут на пути камни и трудности, Бог устранит всякие препятствия. Может быть, то же самое скажет грешная душа, которая хочет пойти к духовнику, но недоумевает и боится? Горе мне, мой грех – тяжелый камень. Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне (Пс. 37, 5). Куда мне идти? Кто может простить мне и поднять мою тяжесть? Кто отвалит нам камень? Я столько лет прожил, уже состарился в грехе, растратил свое здоровье, загубил свою жизнь с непотребной блудницей. Долгая привычка стала естественной склонностью, а склонность легла тяжелым камнем на сердце. Кто отвалит мне камень? Я совершил столько несправедливостей, убийств, грабительств. Сребролюбие тяжелым камнем лежит на моей совести. Кто отвалит мне камень? Я не оставил ни одного греха, чтобы не совершить его, и ни разу не покаялся. Упорство в зле, которое я обнаружил, сделало душу мою твердой, как камень. Кто отвалит мне камень? Увы мне! Мои грехи – тяжелый камень; я изнемог в зле, и не осталось у меня сил. Итак, кто же мне отвалит камень?

О, дерзай, грешный, следуй своим путем, шествуй смело и неуклонно. «Только вступи, — убеждает тебя божественный Златоуст, — на этот путь, и быстрей пойдешь вперед». Не теряй времени; пусть ничто не задерживает тебя. Бог, видя твое произволение, снимет с тебя тяжесть. Тебя оставили естественные силы? Есть сила Божественной благодати, которая тебе помогает. И я уверяю тебя во имя распятого Иисуса, что камень грехов твоих пал, сдвинут, снят, — камень отвален. Кто же его снял? Се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29) — Сын Божий, подъявший на крест грехи всего мира, подъял и твои грехи. Скажи одно только слово: согреших; и духовник скажет тебе одно только: Чадо, отпущаются тебе греси твои. И ты получил облегчение, прощение. Ты оправдан, ты более не грешник. «Только вступи на этот путь, и быстро пойдешь уже вперед». Но я вижу, ты не можешь идти, ты хромаешь. Послушай же, что скажу тебе. По велению царя Ахаава, все студные пророки собрались на гору Кармиль, и Илия обратился к ним с такими словами: Доколе вы храмлете на обе плесне ваши? (3 Цар. 18, 21) — доколе вы будете хромать на обе ноги: одну преклонять перед Богом, а другую — перед идолом Ваала? Аще есть Господь Бог, идите въслед Его; аще же Ваал есть, то идите за ним (Там же) — если Господь неба и земли есть истинный Бог, кланяйтесь Ему как Богу. Но если идол Ваал есть бог, покланяйтесь ему. Но доколе вы храмлете на обе плесне ваши? Нераскаянные грешники, я вам говорю, вступите на добрый путь, идите скорее, обратитесь к духовнику и просите прощения, а вы продолжаете хромать на обе ноги? – Одну вы преклоняете перед Богом, а другую – перед идолом; одну – перед Богом, другую – перед блудницей? Одну — перед Богом, другую — перед богатством? Одну — перед Богом, а другую — перед миром? Доколе же вы храмлете на обе плесне ваши? Если блудница, богатство, мир могут спасти вас, хорошо – кланяйтесь им как богу. Но если вас никто, кроме Бога, спасти не может, ибо один Бог может простить грехи ваши, и простить, как вы слышали, так легко, – почему же удерживает вас блудница? Почему препятствует богатство? Почему противодействует мир? Почему вы не обратитесь раз и навсегда к Богу?

Боже мой, Избавителю мой! В твоем распятии и смерти за меня, грешного, я вижу величайший знак любви Твоей. Но теперь я сознаю, что помимо этого любовь Твоя оказывает мне еще одну величайшую милость. Я грешу, и мой грех есть для Тебя бесконечное оскорбление, а для меня служит причиной вечных мучений. И от такого тяжкого зла ты даровал мне столь легкое исцеление! Если провинюсь перед земным владыкой, таким же человеком, как я, совсем не получаю прощения или покупаю его ценой своей крови. Но я согрешил перед Тобой, Богом моим, Творцом и Искупителем, и Ты в удовлетворение за это требуешь от меня одного слова согреших, за это и прощаешь меня: Чадо, отпущаются тебе греси твои. Как назвать такую великую любовь? Не знаю этого. Знаю только, что мне не следовало бы никогда больше грешить или, согрешив, следова-ло бы тотчас же каяться.

Мне думается, что каждый грешник, слушая сказанное мной доселе о том, как легко исцеление страсти, прощение греха его, возымел дерзновение и крепкую надежду на великое милосердие Божие. А если бы не так, то я дивлюсь, даже более — боюсь, трепещу и ужасаюсь. Прав ли я – послушайте. Вот я болен – и близок к смерти; грешен – и близок к мучениям. Бог же по беспредельной Своей милости показал мне легчайшее исцеление недуга – прощение моих грехов. А я отвергаю. Если бы ради прощения Бог потребовал от меня совершить далекое путешествие, пролить кровь в мученичестве или провести жизнь в подвижничестве (все – вещи трудные), а я бы этого не сделал, у меня была бы отговорка и оправдание.

Но Бог хочет только, чтобы я пошел к духовнику, рассказал ему свои грехи и получил прощение по одному слову духовного отца – и я не делаю этого... Не неблагодарный ли я после этого человек? Не преступник ли я, недостойный защиты? Не заслуживаю ли я двойной муки? Ибо, во-первых, согрешил, а во-вторых, не восхотел получить прощение грехов, а оно было так легко достижимо. И после этого не должен ли я тем больше страшиться гнева Божия, чем большее вижу на себе милосердие Божие? Да, говорит божественный Златоуст, ибо долготерпение Божие наказывает нераскаянных вдвойне. «Как долготерпение служит источником спасения для тех, кто в должной мере им пользуется, точно так же оно служит причиной большего наказания для пренебрегающих им». Вдумайтесь в это получше, прошу вас. Бог восхотел оказать особенное благодеяние неблагодарным иерусалимлянам. В купели, что около Овчих врат, Он ежегодно совершал великое чудо: сходил однажды в год ангел с небес и возмущал воду той купели; и кто в то время окунался в нее, получал исцеление от всякой болезни – здрав бываше, яцем же недугом одержимь бываше (Ин. 5, 4): проказой ли, расслаблением, слепотой или всякой иной тяжелой болезнью. Представим себе, что настал этот блаженный день, сошел ангел и возмутил воду. Вот удобное время – пусть каждый получит исцеление от своих страданий. У края купели стоит больной, готовый испустить дух, могущий с минуты на минуту умереть; он знает, что как только опустится в воду, тотчас получит исцеление, – и тем не менее он стоит, не движется, не бросается в воду, чтобы исцелиться. Его страдания так тяжелы, предлагаемое врачевание так легко, – а он не хочет. Спрашиваю вас, что с ним случится? Иссякнет для него эта спасительная вода, потом он захочет ее, — и не найдет. Умрет неразумный, и никто его не пожалеет. Несравненно большую, чем в купели иерусалимской, Бог явил нам милость в духовной купели покаяния. Там чудо совершалось на одном месте, только в Иерусалиме, в одно время, только однажды в год. Здесь оно совершается во всяком городе и селении, в каждой христианской церкви, ежедневно и ежечасно, достаточно только пожелать. Здесь нет ангела, чистого духа, который бы видел наши страсти, — все нечистые; здесь священники, люди, как и мы, грешные, но имеющие всю власть и силу прощать всякий грех: будет ли это гордость, злословие, ругательство, корыстолюбие, прелюбодеяние, убийство или всякий другой возможный для человека грех. Недужный грешник! Ты одной ногой стоишь в гробу, другой — в муках, и все еще тверд в зле? Еще все не прибегаешь к покаянию, чтобы получить прощение и спасение? Твой недуг так тяжел, а исцеление так легко, — и ты не хочешь? Что же будет с тобой? Исцеление удалится от тебя, ты когда-нибудь захочешь его, но уже не найдешь. Ты справедливо подвергнешься мучениям, и Бог определил, чтобы друзья о тебе не сожалели, чтобы родственники тебя на оплакивали, чтобы Церковь не творила по тебе поминовения. Он возлюбил, говорит Бог, проклятие, пусть получит его; не захотел благословения, пусть не найдет — возлюби клятву, и приидет ему; и не восхоте благословения, и удалится от него (Пс. 108, 17). Неразумный и неблагодарный! Бог так благ, и потому ты презираешь Его благость? Справедливо обличает тебя Павел: Или о богатстве благости Его и кротости и долготерпении нерадиши, не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет? (Рим. 2, 4). Подумай над этими словами апостола. Благость Божия, говорит он, влечет тебя к покаянию; она есть как бы некая вервь, один конец которой Бог держит в руке Своей, а другим привязано сердце твое. Бог держит ее, ибо желает, насколько возможно, чтобы ты не убежал от Него, не хочет потерять тебя, ждет твоего обращения и спасения, — живу Аз... не хощу смерти грешника, но еже обратитися... и живу быти ему (Иез. 33, 11). Согрешая, ты удаляешься от Бога, Он распускает вервь и предоставляет тебе свободу. Сегодня ты очень удалился, завтра больше, а Бог оставляет тебя на твою волю, долготерпит. Ты удаляешься и блуждаешь, как погибшая овца, на развращенном пути погибели: вдали от Церкви, от пречистых Тайн, вдали от самого себя и еще дальше от Бога. А Бог все еще держит вервь и по временам привлекает тебя к Себе. Не ужасается ли иногда твое сердце, не мучит ли тебя совесть когда-нибудь? Это рука Божия привлекает вервь и ведет тебя к покаянию.

Благость Божия на покаяние тя ведет. Тебя зовут, ты не идешь, влекут, не обращаешься, не раскаиваешься. Ты пригвожден к объятиям блудницы, закован цепями корыстолюбия, укоренился в зле. Знаешь, что может случиться? Бог гневается, оставляет тебя, и ты падаешь, несчастный, в совершенную нераскаянность, а оттуда – в вечную муку. Кто в этом виноват? Ты сам. Кто пожалеет тебя? Никто.

Но именем Бога Живого заклинаю тебя, брат христианин, не дай верви порваться! Когда благость Божия на покаяние тя ведет, ступай и обратись к Богу. Бог имеет отверстыми объятия, чтобы принять тебя со сладчайшими словами: Чадо, отпущаются тебе греси твои.