Богословская точка зрения на репродуктивные права

/p>

С развитием науки вообще и медицины в частности появились такие технологии решения проблемы бесплодия, которых не было прежде и которые вызывают немало вопросов этического характера. Эти технологии весьма распространены на Западе, однако имеются они и в России. Предлагаемая ниже статья преподавателя Фессалоникийского университета протоиерея Василия Каллиакманиса позволяет видеть, как к этим вопросам относятся в Элладской Православной Церкви.

Во все времена существуют вопросы, касающиеся жизни людей. В наши дни в связи с прогрессом биомедицинских наук, новейшими открытиями в области биотехнологии и расшифровки генетического кода вопросы эти становятся все более насущными, потому что возникают все более сложные нравственные дилеммы, а стало быть, требуются и более комплексные ответы. Обычно по таким вопросам вопрошается и мнение Церкви.

Но что есть Церковь? Согласно Православному Преданию, Церковь есть «тело Христово» и «являет себя посредством таинств». Через таинства освящаются, исполняются благодати, благословляются и получают направление к Царствию Божиему все стороны человеческого бытия. Цель Церкви – освящение и спасение мира. И через таинство брака биологическое единение супругов определяется уже духовными параметрами и направляется к Царствию Божиему. Дети – плод супружеской любви – признаются Церковью как целостные душетелесные личности с момента их зачатия. «Одновременно с телом и душа сотворена была», – говорит святоотеческое изречение. И дети, рожденные инвалидами, также принимаются христианами-родителями, и их не ждет Кеадас (ущелье, в которое спартанцы бросали детей, родившихся инвалидами. – Пер.). В то же время святыми отцами аборт осуждается как убийство. Возможно, многие не согласны с такой постановкой вопроса, но разве не парадоксально то, что когда, с одной стороны, с такой легкостью уничтожается жизнь в самом ее начале, с другой – существуют столько супружеских пар, которые ищут возможности с помощью различных способов произвести на свет детей, встречая на своем пути целый ряд нравственных дилемм? Может, поменялись местами законы природы?

С древнейших времен при сочетании законным браком учитывались степени родства и определялись причины, препятствующие бракосочетанию. Так, например, избегали кровосмешения и различных наследственных болезней. Во все времена или установленными Церковью правилами, или законами мирской власти определялись ограничения для брака, которые соблюдались с особой строгостью.

Сегодня же еще большие проблемы возникают в связи с применением современных вспомогательных методов воспроизводства. Поэтому так необходимо подробное информирование бездетных пар об этих методах, а также и о способах и проблемах их применения как биологического, так и богословского уровней. Правильная, точная и искренняя информация может помочь бездетной паре не оказаться в неожиданных ситуациях и избежать психологических, нравственных, юридических и общественных последствий необдуманных решений.

В древности общество предпочитало обвинять именно женщину в бездетности пары. И святитель Иоанн Златоуст, желая поддержать и защитить женщин, указывает, что рождение детей восходит к Промыслу Божию, и пишет, «что все зависит от Создателя нашего естества и что ни сожитие само по себе, ни что другое не может вести к рождению детей, если не будет содействовать Вышняя рука и возбуждать естество к рождению». Это означает: если не посодействует Господь, то не сможет родиться ни одно дитя. И в другом месте, говоря о бездетности Анны, матери Самуила, Златоуст отмечает: «Рождать имеет начало свое свыше – от Божиего Промысла, и для этого ни природы женщины, ни сожития (с мужем) и ничего другого самого по себе недостаточно». Возможно, что начало в зачатии и рождении Самуила и принадлежало Елкане, однако именно молитвы, слезы и вера Анны создали духовные и телесные предпосылки для рождения пророка Самуила. Посему святитель и считает ее наставницей для всех бездетных женщин: «Все будем подражать любомудрию этой жены до рождения, вере при рождении, усердию после рождения».

Человек является последним и совершеннейшим из созданий Господа. И, согласно богословию Церкви, деторождение берет свое начало во благой воле Божией. Существование человека восходит к промыслительной, удерживающей и животворящей энергии Божией. Это есть излияние Божественной любви и приглашение для соучастия в таинстве сотворения. И если это происходит для первозданного, что-то аналогичное не происходит ли и со всяким человеком? Итак, позволительно ли, чтобы деторождение, а также и бездетность были отделены от Божественной воли?

* * *

Однако вернемся к нашей теме. Воспроизводство является личным правом или это естественный и зрелый плод любви супругов, тесно связанный с Божественной любовью? И если это право, то кто может этого права лишить? В наши дни, как правило, ставится акцент на личных правах и остаются в забвении обязанности и общественная ответственность. Однако личные права должны сочетаться с правами других и общества вообще. Недавний закон, принятый в Греции в 2005 году, регулирует вопросы применения вспомогательного воспроизводства и указывает: «Методы вспомогательного воспроизводства осуществляются путем, обеспечивающим уважительное отношение к свободе каждого и к правам личности и удовлетворение желания приобретения потомства, имея в основании своем данные медицины и биологии, а также и биоэтические начала. При осуществлении упомянутых методов необходимо принимать в расчет главным образом то, что выгодно ребенку, который родится».

Но возникает вопрос: настолько ли это просто и достижимо ли вообще, чтобы были совмещены права будущих родителей с интересами детей, которые родятся? Каким образом, например, может быть совмещено право будущего родителя, который прибегает к экстракорпоральному оплодотворению, с правом ребенка узнать своего истинного отца? И если это произойдет, каковы будут психологические и общественные последствия? Гарантируются ли в этом случае интересы как ребенка, так и его родителей? А также принимается ли во внимание интерес ребенка в случае, если родители являются гомосексуалистами? Например, какое может оказать воздействие на ребенка, рожденного путем искусственного гетерологичного воспроизводства, если его мать живет со своей спутницей, а он будет расти, имея двух матерей?

Но и основные принципы биоэтики (то есть независимость личности, избежание причинения вреда или боли, благотворительность) и справедливости, когда таковые соблюдаются, являются ли достаточными, чтобы покрыть все нравственные и социальные проблемы, которые возникают? При одностороннем представлении этих принципов создается некий парадоксальный фундамент, опираясь на который отклоняются все другие религиозные или нравственные восприятия биоэтических вопросов. То есть при добровольном использовании начал биоэтики создается некий «научный фундаментализм», который принимается почти без протеста из-за безграничного доверия к науке.

Известно, что низкая возможность оплодотворения и бесплодие не вызываются только лишь биологическими причинами. Они зависят также от психологических и духовных причин, которые являются куда более глубокими, но, как правило, о них никто не спрашивает. Часто деторождению препятствует отсутствие гармонии между супругами. С другой стороны, сколько детей рождается, не будучи желаемы, или скольким детям не дают возможности родиться? Нет ли в этом отсутствия любви? Может ли само по себе применение современных методов воспроизводства, которое часто создает некое механическое восприятие человека, решить проблему? И когда эти методы используются, существует ли у ученого чувство, а также у всех нас, что мы действуем как сотворцы Богу и, стало быть, должны входить в святые таинства жизни со священным страхом? Или, может, все-таки нами завладел дух нашей научной независимости и продвижения научных исследований и поэтому мы ведем себя самонадеянно, восторженно встречая достижения и способности человека, отделившегося от Бога Троицы?

Церковь в любом случае объемлет всю жизнь своих чад в полноте ее, даже и неудачи и ошибки их, и преображает их в возможность покаяния и познания воли Божией. Посему и пастырство ее не односторонне, но являет себя различными способами. Прежде всего, оно является профилактическим. Профилактика выражается в евангельских заповедях и в священных канонах. Например, заповедь «не убий» часто нарушается. Пастырство при этом становится терапевтическим, то есть принимает покаяние убийцы, накладывает терапевтические епитимии и не оставляет его одного.

Существуют бездетные пары, которые безропотно восприняли свою бездетность и продолжили свою жизнь в молитвах и терпеливом ожидании, направляя свою созидательную энергию в более широкое русло – в общество. Хотя они и не удостоились взрастить своих собственных детей, они принесли столько пользы детям во всем мире и стали благотворителями общества, последовав аскетическому пути бездетности.

Многие семейные пары прибегают – в старые времена больше, сегодня реже – к усыновлениям. Здесь хотелось бы заметить, что в этих случаях закон мог бы быть более лояльным, облегчая им этот процесс. Эти супружеские пары растят, как своих собственных, детей из бедных семей, делая тем самым, как говорят у нас в народе, «душевное», то есть душеполезное дело. На самом деле ведь это очень трудно – полюбить и вырастить чужое дитя как свое собственное.

Иные супружеские пары с твердой верой, с доверием к воле Бога и с молитвой осознанной духовной жизнью, участием в таинствах Церкви, достигают деторождения, превосходя таким образом эту проблему. Сложность бесплодия делает их более зрелыми духовно, поэтому-то они выражают свою признательность Богу.

И последнее – это когда бездетные пары прибегают к помощи научной медицины. И поскольку, по причине современного образа жизни, бездетность на сегодняшний день возрастает, растет и число обращающихся за помощью к методам вспомогательного воспроизводства. Здесь, однако же, возникает множество вопросов и создаются соответствующие нравственные дилеммы.

Укажу на некоторые из них. Допустимо ли вспомогательное оплодотворение, и какие оно создает проблемы? Знают ли о них заинтересованные в этом лица? Например, ребенок, рождающийся от гетерологического оплодотворения, биологически связан только с одним из супругов. Другой же автоматически становится отчимом или мачехой. Более того: ребенок может иметь вплоть до пяти родителей, к которым должно присоединить как шестого и врача, сыгравшего решающую роль в его выборе и рождении. Если с нашими собственными детьми, которые есть плоть от плоти нашей, кости от костей наших, мы имеем столько проблем во взаимопонимании, что доходим до того, что говорим о разрыве между поколениями, становится понятным, сколько безвыходных ситуаций может возникнуть от принятия подобных решений. И еще: может ли быть разрешено уничтожение оплодотворенных яйцеклеток, хранимых в холодильных камерах? Даже если и будут использованы яйцеклетки и сперматозоиды от третьих лиц – постоянных доноров, которые часто избираются по внешним данным или же по высокому уровню одаренности, – и будут имплантированы бесплодным женщинам, не будут ли произведены на свет единокровные братья и сестры, которые не будут знакомы между собой, и возможно, не ведая о реальности, сочетаются браком? Дородовой и доимплантационный контроль, возможность выбора пола и иные модификации зародыша не ведут ли в определенных ситуациях к евгенике (науке о создании здорового потомства. – Пер.)?

Список вопросов и нравственных дилемм огромен и не заканчивается на этом. Посему и Церковь рассматривает эту тему не как богословскую по акривии, но как пастырскую по икономии. Так на основании икономии создается своего рода пастырская лествица.

Церковь не препятствует науке в ее работе, но отмечает ее возможную самонадеянность и антропоцентрическую самодержавность. Параллельно этому на Церкви лежит обязанность напоминать о существующих для человека опасностях как следствии неосмысленного и неблагоразумного использования новых научных данных. Она может внедрять с рассуждением то, что касается «икономии», в то же время всегда напоминает об акривии по отношению к воле Божией. И последнее: в случаях нарушения воли Божией, превосхождения законов природы и нарушения научной этики, единственный путь – это искреннее покаяние, как в личном плане, так и на коллективно-социальном уровне.