Колониальная Россия и независимый Сингапур

В 1990-е и 2000-е годы о том, что наша страна — колония, говорилось только в сугубо патриотических кругах. Но сейчас о необходимости отстаивать государственный суверенитет говорится даже на вершинах властного Олимпа. Сначала пошли разговоры о том, что в Конституции 1993 года записан приоритет международного права над национальным законодательством. Поскольку многие наши граждане не особо интересовались юридическими вопросами и не читали Конституцию (а большинство и не голосовало за нее, ведь она принималась после расстрела Верховного Совета и ассоциировалась с ельцинским беспределом, а вовсе не с торжеством демократии), для них это было шокирующим открытием. Затем начались некоторые практические шаги к правовой суверенизации. В 2015 году Конституционный суд в ответ на попытку ЕСПЧ (Европейского совета по правам человека) навязать нам свое решение по одному громкому делу признал безусловный приоритет нашей Конституции над Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод. А председатель Следственного комитета РФ, доктор юридических наук, проф. Александр Бастрыкин пошел еще дальше, публично заявив о необходимости внести изменения в ст. 15 нашей Конституции и назвав приоритет международного права над национальным ни больше ни меньше, как «правовой диверсией».

Словесно эта диверсия выглядит так:

«Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (Конституция РФ, ст. 15).

Собственно говоря, к этому всегда апеллируют сторонники прозападных нововведений в нашей стране. Дескать, мы подписали ту или иную международную конвенцию, и теперь, хочешь не хочешь, должны ее выполнять. При этом как-то стыдливо умалчивается о том, что конвенцию подписывают совершенно неизвестные обществу люди, что общество и не думают знакомить с содержанием конвенции и уж тем более привлекать к обсуждению вопроса об ее полезности для страны. Хотя почему бы и не посоветоваться с широкими кругами специалистов и общественности, особенно в тех случаях, когда международные нормы и правила идут вразрез с нашим национальным законодательством. В подобных случаях особенно важно взвесить все «за» и «против», решить, не нарушают ли эти новые установления наших традиций, не противоречат ли нашему мировоззрению и мирочувствованию, не будет ли это посягательством на наш духовно-нравственный и политический суверенитет.

Но есть и еще один интересный аспект, о котором вообще не принято говорить. Оказывается, в ряде случаев нормы международного права и международные договоры вовсе не обязывают нас делать то, что, прикрываясь этими договорами, внедряют прозападные лоббисты.

«Толкование со временем расширяется»

Рассмотрим сей шулерский трюк на примере того, что нам достаточно хорошо известно. Внедрение ювенальной системы в России началось с навязчивых отсылок к Конвенции по правам ребенка. В частности, к ней апеллируют, требуя запрета телесных наказаний. Якобы Конвенция запрещает все виды таковых.

Хотим сразу заметить, что Советский Союз ратифицировал Конвенцию в 1990 году. С тех пор прошло 26 лет, и за это время в наше законодательство не был внесен запрет телесных наказаний детей. И не случайно. Дело в том, что в Конвенции прямо ничего не сказано о телесных наказаниях в семье. Это открыто подтверждается официальным документом Комитета ООН по правам ребенка «Замечание общего порядка 8», который был издан в 2006 году, спустя 16 лет после ратификации Конвенции. Пункт 20 этих Замечаний гласит: «Ход работы по подготовке Конвенции не содержит свидетельств о каких-либо дискуссиях по вопросу о телесных наказаниях, которые проводились бы во время подготовительных сессий».

Как вы понимаете, подготовительные сессии потому и называются подготовительными, что на них обсуждается концепция документа, который предстоит принять, какие-то отдельные его положения. И, естественно, спорные вопросы. Если же дискуссионная тема без предварительного обсуждения выносится на основное заседание, то неизбежно возникает острая полемика, а то и скандал. Но поскольку тема запрета родительских наказаний на предварительных сессиях не обсуждалась, она не звучала и дальше. Иначе с разных сторон посыпались бы возражения, ведь 26 лет назад в подавляющем числе стран и речи не шло о запрете телесных наказаний в семье. Безусловно, возражал бы и Советский Союз. У нас после революции запретили школьные наказания розгами, а в семью не лезли. Более того, весьма распространенный совет, адресованный родителям хулиганов, звучал как «дать ремня», «всыпать по первое число» и т.п. Никому и в голову не приходило приравнивать подобные воспитательные меры к преступлениям.

Лоббисты Содома развязали террор против семьи и, чтобы ослабить родительское влияние, добились запрета телесных наказаний в семье

Но к 2006 году ситуация в западных странах существенно изменилась. Во властных структурах и международных организациях образовалось влиятельное педофильское лобби, которому удалось узаконить содомские «браки» и усыновление содомитами детей. Параллельно деторастлители развязали, без преувеличения, ювенальный террор против семьи и, чтобы ослабить родительское влияние, добились в ряде европейских стран запрета телесных наказаний в семье. И в 2006 году, уже с учетом вышеупомянутого задела, извращенцы пошли на манипулятивное толкование Конвенции по правам ребенка. В первую очередь, статьи 19, п. 1:

«Государства-участники принимают все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительские меры с целью защиты ребенка от всех форм физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствия заботы или небрежного обращения, грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальные злоупотребления, со стороны родителей, законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о ребенке».

При этом сам Комитет ООН по правам ребенка в «Замечании общего порядка 8» утверждает, что не только во время подготовительных сессий не рассматривался вопрос о телесных наказаниях, но и — цитируем! — «в статье 19 речь прямо не идет о телесных наказаниях» (выделено нами. – И.М., Т.Ш.).

Казалось бы, все предельно ясно. Какие тут могут быть разногласия? Однако члены Комитета придумали, как вывернуться. «Конвенцию, — пишут они в Замечаниях, — необходимо рассматривать в качестве живого документа, толкование которого со временем развивается». Дескать, за прошедшие годы «стала более очевидной распространенность телесных наказаний детей дома, в школах и других учреждениях». Дескать, они, члены Комитета, понятия о таком кошмаре не имели, но отчеты, исследования, а также «деятельность национальных правозащитных и неправительственных организаций (НПО)» пролили свет на этот вопрос. (Ну, деятельность НПО, которые у нас в сокращении называются НКО, и прочих «правозащитных организаций» современным российским гражданам, по выражению Достоевского, «слишком известна», поэтому обойдемся без комментариев.) И теперь, когда истинные любители детей открыли членам Комитета глаза на масштабы родительской нелюбви, стало очевидно: практика телесных наказаний «прямо противоречит равным и неотъемлемым правам детей на уважение их человеческого достоинства и физической неприкосновенности». Далее следует вывод, ради которого и затевались все эти шулерские передергивания и подтасовки:

«Комитет подчеркивает, что ликвидация насильственных и унизительных наказаний детей с помощью реформы законов и принятия других необходимых мер является непосредственной и безоговорочной обязанностью государств-участников» (выделено нами. – И.М., Т.Ш.).

Узурпация властных полномочий

Комитет по правам ребенка пытается обязать государства, подписавшие Конвенцию, выполнить то, под чем они не подписывались

Процитированный вывод настолько беспрецедентен по своей наглости, что можно лишиться дара речи. Но мы лишаться этого полезного дара не будем, а постараемся объяснить, почему дали такое определение: «беспрецедентная наглость». Во-первых, Комитет пытается обязать государства, подписывавшие Конвенцию по правам ребенка, выполнить то, под чем они не подписывались. Во-вторых, Комитет не наделен правом навязывать странам-участникам свои трактовки положений Конвенции и уж тем более вводить под видом трактовки фактически новую норму международного права (в данном случае — запрет телесных наказаний в семье) и требовать, чтобы государства изменили в соответствии с ней свое национальное законодательство. Иными словами, мы видим попытку узурпировать властные полномочия и превратиться в некую надгосударственную структуру, диктующую свою волю суверенным государствам.

На наших глазах осуществляется попытка создать сегмент глобалистского государства

На самом же деле — и Конвенция это четко формулирует в ст. 43 — Комитет по правам ребенка является сообществом экспертов, «обладающих высокими нравственными качествами и признанной компетентностью». По сути, комитетские эксперты действуют от себя, поскольку не представляют свои государства и не подотчетны им (ст. 43). Государства обязаны докладывать Комитету о принятых мерах по исполнению Конвенции, а Комитет может запрашивать у них дополнительную информацию (ст. 44, 45). Он может также вносить свои предложения и рекомендации, но государства-участники вовсе не обязаны «брать под козырек», а имеют полное право не соглашаться с Комитетом. То есть эксперты ни в коей мере не обладают властными полномочиями. Однако в последнее десятилетие сами себя ими наделили, пытаясь выдать рекомендации за директивы. Таким образом, на наших глазах осуществляется попытка создать наиважнейший сегмент глобалистского государства, формирующий единую семейную политику. Это очень серьезная угроза, особенно если учесть антисемейный вектор такой политики, а также вспомнить историю движения за отмену телесных наказаний детей. Как мы уже писали, в 70-е годы XX столетия эту тему ввели в общественный дискурс английские педофилы (в частности, организация «Обмен информацией по педофилии» — PIE), ставшие основоположниками борьбы за права детей в Великобритании. И, понятное дело, весьма озабоченные правом ребенка на сексуальную свободу. Именно секретарь PIE (см. аналитический материал «Движение за запрет телесных наказаний в семье: истоки, методы, результаты». МОО «За права семьи», 2011) выпустил первую газету «Права детства». В общем, поначалу педофилы выступали открыто, не таясь. Но в 1977 году, спустя три года после образования PIE, начались дискуссии о стратегии и тактике легализации педофилии под дымовой завесой борьбы за права детей. Причем дискуссии эти велись не только кулуарно, но и на страницах печати. Так, по сообщениям педофильского издания «MAGPIE», Тони Сайт, активист борьбы за права гомосексуалистов и по совместительству руководитель Национального совета по гражданским свободам, высказал мнение, что «PIE едва ли является идеальной группой для победы в деле борьбы за права детей». Уж слишком явная, да еще и весьма специфическая у них заинтересованность в детях. Но кому же тогда поручить эту немаловажную тему? Редактор «MAGPIE» Уоррен Мидлтон высказал идею, что инициатива «должна прийти от просвещенных прогрессивных людей, группы научных исследователей», то есть от экспертов, которых нельзя будет обвинить в личной заинтересованности. Автор указал на важное качество, которым должны обладать такие эксперты. Поскольку цель — продвижение педофилии, они должны «иметь мужество для того, чтобы вызвать на себя гнев нации, отравленной христианским подходом к сексу» (выделено нами. – И.М., Т.Ш.).

«Этот клоунский Комитет…»

Вопрос о нравственных качествах экспертов ООН нуждается в серьезной проверке

Вы скажете, что Комитет по правам ребенка при ООН — международная, а не английская организация и на дворе не 1970-е годы, а середина второго десятилетия XXI века. Да, конечно. Более того, мы не располагаем конкретными сведениями о нынешних экспертах Комитета (хотя, быть может, это было бы небезынтересно). Однако нам известно, что именно они требуют от нашей страны, и эти требования удивительным образом сопрягаются с тем, о чем грезилось детолюбцам туманного Альбиона в далекие 1970-е. Комитет по правам ребенка настаивает на отмене запрета гей-пропаганды среди детей и подростков, на введении в школьную программу сексуального просвещения и, конечно же, требует запретить наказания. Так что вопрос о «высоких нравственных качествах» ООНовских экспертов нуждается в серьезной проверке. Мы же отметим, что в 2006 году эти достойные люди подверстали под понятие насилия не только наказания, но и любое «использование угроз и высмеивание ребенка». А в документах 2011 года говорится уже не только о физической, но и о психологической неприкосновенности детей. То есть что бы ребенок ни вытворял, ему нельзя делать замечания и даже неодобрительно на него смотреть.

Незаконная попытка Комитета посягнуть на независимость стран-участников и навязать им некие новые нормы международного права подвергается жесткой критике со стороны тех, кто понимает, чем такая узурпация власти чревата. «Может быть, вам будет интересно узнать не только, что членство в этих комитетах невероятно недемократично и в них преобладает влияние стран, от которых вы бы не приняли никаких моральных советов, — пишет австралийский профессор права Джеймс Аллан («Australian». 18 июня 2010 г.), — но и то, что Комитет по правам ребенка постоянно утверждает, что семейные телесные наказания нарушают Конвенцию, невзирая ни на ее правовую основу, ни на намерения стран, подписавших ее. Будем ли мы полагаться на этот клоунский комитет ООН?» А доктор Кристина Морваи, которая сама была членом одного из ООНовских комитетов, выступая на брифинге в ООН, выразила крайнюю обеспокоенность по поводу того, что эти комитеты фактически создают новые нормы права, никем не принимавшиеся и не обсуждавшиеся.

Равнение на Сингапур!

Есть и еще одно обстоятельство, о котором стоит упомянуть. Из того, что мы написали выше, следует, что толкование Конвенции по правам ребенка — это краеугольный камень в вопросе о запрете родительских наказаний. К счастью, проблема толкования была урегулирована существенно раньше, чем возник Комитет ООН по правам ребенка. В частности, Венская конвенция о праве международных договоров (1969) в ст. 31 п. 2 указывает, что «для целей толкования договора контекст охватывает… любой документ, составленный одним или несколькими участниками в связи с заключением договора и принятый другими участниками в качестве документа, относящегося к договору». Иными словами, государства-участники могут делать оговорки и замечания по поводу каких-то положений договора, которые они не приемлют или понимают по-своему. И если другие участники не возражают, то такое понимание включается в общий контекст и в дальнейшем должно учитываться при толковании договора.

Сингапур присоединился к Международной Конвенции по правам ребенка в 1995 году. При этом было сделано заявление: «Республика Сингапур считает, что ст. 19 и ст. 37 Конвенции не запрещают благоразумное применение телесных наказаний в наилучших интересах ребенка». Значит, другие государства-участники, не возразившие на это заявление, тоже признали, что Конвенция не предусматривает запрета на «благоразумное применение телесных наказаний в наилучших интересах ребенка». И впредь при толковании Конвенции это должно учитываться.

Когда любители списывать наши разрушительные законы, реформы и прочие «инициативы» на колониальную зависимость России снова заведут свою шарманку, им полезно привести в пример город-государство Сингапур с населением около 5 миллионов человек (примерно как в одном Санкт-Петербурге). Может, колониальная зависимость — это удобная дымовая завеса, а на самом деле коррупция и трусость мешают российским чиновникам отстаивать интересы своего народа, а не кучки извращенцев, окопавшихся в международных структурах?

Тем более что у такой структуры, как Комитет по правам ребенка при ООН, нет не только прав и полномочий навязывать свою волю России, но и механизмов воздействия, кроме, опять же, трусости и коррупции местных «слуг народа».

***

Это мошенничество под лозунгом выполнения международных обязательств

Когда бандиты с большой дороги принуждают людей выполнять их бандитские требования, у них тоже нет ни прав, ни полномочий. Но есть сила. А тут и силы никакой нет, один нахрап. Комитет этот существует исключительно по согласию государств-участников и (как, впрочем, и вся Организация Объединенных Наций) на их отчисления. Так что, с какой стороны ни посмотри, возня вокруг запрета родительских наказаний — сплошное мошенничество под лозунгом выполнения международных обязательств.