Сорок тысяч на Царьград и полтора миллиона в казну,
или Как на Москве патриарха ставили

Части 1, 2, 3, 4

Продолжаем публикацию статей из цикла «Потерянная династия», посвященных истории царской династии Годуновых, боярского рода Сабуровых и других потомков основателя костромского Ипатьевского монастыря боярина Захарии Чета.

Аудио. Часть 1.

Скачать
(MP3 файл. Продолжительность 28:52 мин. Размер 25.5 Mb)

Аудио. Часть 2.

Скачать
(MP3 файл. Продолжительность 28:25 мин. Размер 25.8 Mb)

Благоверный царь Федор Иванович.

К концу правления царя Ивана Сабуровы и Годуновы так плотно стояли вокруг русского престола, что не удивляет та оперативность и слаженность действий, которые были предприняты ими для предотвращения попыток захвата власти, нередких при смене государей.

Сразу после смерти Грозного Годуновы закрыли ворота Кремля, расставили стражу и опечатали казну. Согласно Пискаревскому летописцу, по Москве прошел слух, что такая решительность действий потомков Захарии Чета не понравилась представителям некоторых боярских родов. Можно предположить, что это были либо князья Мстиславские, либо князья Шуйские, либо кто-то из царских родичей Романовых. Но московский люд выступил в защиту родственников Ирины Годуновой – жены нового царя Федора Ивановича: выкатив пушки, люди направили их на Фроловские ворота Кремля. Знать замирилась и сообщила об этом народу. Это значимое свидетельство, говорящее о том, что простой народ боролся вовсе не за социальную справедливость или «революционные ценности», а за стабильность престола и монаршей власти. Раз новый царь Федор опирается на Сабуровых и Годуновых, значит, так нужно, и не боярам решать, правильно это или нет.

В первые же годы правления царя Федора Ивановича боярин и конюший Борис Годунов стал официально именоваться царским шурином. Он стал главой не только Конюшенного, но и Земского приказа, отвечающего за сбор налогов с посадов и черносошных крестьян.

Автограф Cтепана Васильевича Годунова.

Степан Васильевич Годунов стал боярином и возглавил Посольский приказ.

Иван Васильевич Годунов стал боярином и возглавил Стрелецкий приказ.

Многие Сабуровы были вызваны в Москву с дальних воеводств: Богдан Юрьевич (отец первой жены царевича Ивана Ивановича) – из Казани, Д.Г. Сабуров – из Нижнего Новгорода, Иван Иванович Сабуров – из Великого Новгорода и произведен в окольничие.

Таким образом, в руках Сабуровых и Годуновых оказались царское имущество, сбор значительной части налогов, армия и внешняя политика. Они очень активно взялись за наведение порядка. Так, государственный казначей Петр Головин был отстранен от должности: была обнаружена большая недостача в казне. Причем вначале его приговорили к смерти, но затем казнь была заменена ссылкой.

Автограф Дмитрия Ивановича Годунова.

Все эти меры очень быстро принесли свои плоды: если при Иване Грозном доходы дворцовых земель исчислялись суммой 60 000 рублей в год, то при Григории Васильевиче Годунове они составили 230 000 рублей в год, то есть почти в четыре раза больше. Чистый доход казны достиг астрономической суммы в 1 430 000 рублей.

При внешнем блеске царского двора на нужды лично царя Федора тратилось очень мало. Опись имущества Федора Ивановича включала в себя «сундук кипарисовый, окован белым железом, а в нем царя Федора сорочки: 13 сорочек полотняных, нашивка торочковая, 11 порты, сорочки да 4 порты миткалевых, 2 сорочки да двои порты безинные». Роскошные золотые одежды, которые одевались государем для официальных торжеств и праздников, фактически ему не принадлежали – они должны были являть богатство и великолепие русского самодержавного царства.

Царица Ирина Годунова - реконструкция облика.

Ближний боярин царя Борис Годунов был ему почти ровесником: в год венчания на царство Федора Ивановича ему было чуть за 30, в браке с Марией Григорьевной Скуратовой-Бельской он был почти 15 лет и имел одну дочь – Ксению.

Это было третье в истории России венчание на престол по образцу византийских императоров. Первым был венчан внук Ивана III Дмитрий Внук. Будучи венчан на Московское великое княжение, он никогда не правил – вместо него княжил не венчанный на престол его дядя Василий III. Затем, уже не только на великое княжение, но и на царство, венчался Иван Васильевич. И вот теперь 31 мая 1584 года – его сын Федор Иванович.

Это было первое венчание, которое стало публичным: его увидела не только знать, но и простой народ. После торжества столы с яствами и бочки с напитками были размещены прямо на улицах Москвы. Щедро одарили нищих. Торжество приобрело всенародный характер – тем самым царь благодарил московских людей за поддержку своих родичей Годуновых и демонстрировал то, что на долгие годы станет символом его правления, – справедливость и «тишину велию». Свои именины государь отмечал уже гораздо скромнее, на них присутствовали только ближние люди, в том числе Дмитрий Иванович Годунов и Иван Иванович Сабуров. Бориса Годунова на них не было – это одно из первых свидетельств состояния его здоровья. Борис Федорович страдал неизвестной нам болезнью и по этой причине нередко отсутствовал на приемах и торжествах.

Через два года после венчания Федора на царство случилось «дело Шуйских». Князья Шуйские были среди тех бояр, которых не устраивала опора царя на Сабуровых и Годуновых – потому что они сами отходили на второй план. Памятуя о том, что в браке царя и Ирины Годуновой долго нет детей, и потому некому будет продолжить род, они начали кампанию против Ирины Годуновой. Их поддержали митрополит Дионисий и представители московского посада. Из последнего факта видно, что среди московских горожан были как сторонники Годуновых, так и сторонники Шуйских. Было составлено рукописание к царю, в котором его просили развестись с неплодной женой.

Всего 60 лет назад дед нынешнего царя расторг брак с родственницей Ирины Годуновой – Соломонией Сабуровой. Там причиной также было «неплодство». Хотя мы знаем, что уже в монастыре Соломония родила сына и что от второго брака у государя также долго не было детей. Отсюда следует вывод, что Рюриковичи, старый род, испытывали сложности с рождением детей. Затем царь Иван Грозный не раз сам постригал своих жен, тоже делал его старший сын Иван. Казалось бы, младший сын Федор мог поступить точно так же.

Но реальность оказалась иной. Федор и Ирина вместе росли, уже долгое время жили в браке, царя и Годуновых связывали тесные связи. Были же и чувства, наконец!

В этой ситуации царь Федор Иванович, известный рассудительностью и самостоятельностью суждений (вспомним о том, что он переписывался с отцом уже в 5 лет), принимает единственно правильное решение: челобитчики были с позором выгнаны. Почти всех князей Шуйских выслали из Москвы. Митрополита Дионисия низложили с кафедры. Семь купцов были публично казнены, остальных также сослали. Такая реакция на прошение о разводе была вызвана в том числе и известиями, что Шуйские (они, как и Романовы, имели родственников в Литве) имеют тайные сношения с враждебной России Литвой и даже со Священной Римской империей. Среди сосланных был и будущий царь Василий Иванович Шуйский, который хорошо запомнил эту опалу.

Ирина Годунова была значимой фигурой не только в частной жизни царя Федора Ивановича. Для конца XVI века в целом, и для правления Годуновых в частности, вообще характерна видная роль женщины во власти, более значительная, чем это было ранее.

Царь Федор писался так: «Се яз, царь и великий князь Федор Иванович всея Руси, со своею царицею и великой княгинею Ириной». Точно так же потом будет писаться царь Борис Годунов – с царицею Марией Григорьевной, и даже их сын Федор (правивший 45 дней) – с матерью и сестрой.

Золоченые двери Ипатьевского монастяря - фрагмент.

Английский дипломат Джильс Флетчер, который не отличался любовью к России, тем не менее так писал об Ирине Федоровне: «Нынешняя царица, будучи весьма милосерда и любя заниматься государственными делами… поступает в этом случае совершенно неограниченно, прощая преступников (особливо в день своего рождения и другие торжественные праздники) от своего собственного имени, о чем объявляется им всенародно».

Царица содержала мастерские, в которых производились уникальные произведения лицевого шитья.

В одно время с «делом Шуйских» начинается и грандиозное строительство в костромском Ипатьевском монастыре – родовом монастыре Сабуровых и Годуновых. Еще при Иване Грозном усилиями Дмитрия Ивановича Годунова и других представителей рода в монастыре были возведены первые каменные постройки, в том числе и Троицкий собор. На северной стене этого храма в 1586 году была сделана такая надпись: «Повелением благоверного и христолюбивого и великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Руси самодержца и его благочестивыя и христолюбивыя царицы великия княгини Ирины в третие лето государства его начаты были делати сия святые врата и огрядка сеия около сея превеликия Лавры Святые Пребезначалныя Троицы Ипацкого монастыря тщанием и верою боярина Дмитрия Ивановича Годунова да боярина конюшево Бориса Федоровича Годунова на память от рода в род, а по душах своих и по своих родителех в вечный поминок».

Стены Ипатьевского монастыря.

Стены были построены грандиозные – с галереей боевого хода, бойницами и смотровыми окнами, варочными щелями, трехуровневыми башнями, отверстиями для пушек и машикулями (навесными бойницами); они имели реальное оборонное значение. Их длина составила 518 метров, толщина – более 2 метров и высота – 6 метров. Было построено четверо ворот (в том числе Святые и Водяные) и пять башен (Воскобойная, Пороховая, Водяная, Квасная, Кузнечная). Эти стены, ворота и башни можно увидеть и сегодня – они сохранились.

Потомки Захарии Чета продолжали холить и лелеять свой родовой монастырь на протяжении всего правления Федора Ивановича и Ирины Федоровны.

В 1592 году Ирина Годунова положила шитые золотом покровы на могилы своего (и Бориса) отца Федора Ивановича и брата Василия Федоровича. В 1595 году Борис Годунов подарил монастырю московский двор в Китай-городе с каменной палатой и погребами.

В 1595–1597 годах над Святыми вратами Ипатия был выстроен храм великомучеников Ирины и Феодора Стратилата – святых покровителей царской семьи.

Монастырь стал именоваться лаврой уже в 1584 году, а в 1598 году игумен Ипатия был пожалован в архимандриты. С 1572 по 1595 годы царская семья и Годуновы дали обители 15 крупных владений, что составило почти половину ее имений.

В Троицком соборе монастыря были сооружены трое золоченых дверей. Они были изготовлены по заказу Дмитрия Ивановича Годунова и имеют аналогии только с дверями Благовещенского и Успенского соборов Московского Кремля.

***

Царь пушка.

Потомки Захарии Чета нередко представляли Россию как за ее пределами, так и в своей стране на приемах иностранных послов. Так, в 1593 году персидских послов встречали князь Федор Мстиславский, князь Василий Шуйский (опала которого закончилась), боярин Григорий Васильевич и боярин Иван Васильевич Годуновы.

Одним из ключевых событий правления Федора Ивановича стало учреждение в России патриаршества. Москва уже давно превзошла «восточные» Патриаршества и по количеству верующих, и по качеству духовной жизни, и по мощи государственной поддержки.

Согласие на патриаршество в России добывалось нами у «восточных» патриархов (которые жили на турецких землях и были вынуждены слушать турок, в Москву же ездили в основном за материальной помощью) на протяжении нескольких лет сложной дипломатической борьбы.

Вначале царь Федор с женой Ириной и с Боярской думой обсудили вопрос о Московском патриаршестве, затем они просили приехавшего в Россию за помощью Константинопольского патриарха, чтобы он «посоветовал о таком великом деле с вами со всеми патриархи… и со всем Освященным собором» – то есть с другими «восточными» патриархами.

Уложенная грамота об учреждении патриаршества в России.

Он получил помощь и уехал. Никаких вестей.

А когда в Москву приехал уже новый патриарх – Иеремия, – оказалось, что дело совсем не сдвинулось с мертвой точки. Тогда Москва поменяла тактику и фактически организовала для Константинополя дипломатический капкан. Было решено предложить самому патриарху Иеремии стать Московским патриархом – чтобы заинтересовать его лично. Но так как в реальности Москва не желала патриарха-грека, а хотела своего, русского, ему было предложено быть патриархом на Владимире. Это был «ход конем».

С одной стороны, до перенесения в Москву митрополичья кафедра действительно располагалась во Владимире, но, с другой стороны, Владимир к концу XVI века давно потерял свое значение. Иеремия ответил, что готов быть патриархом Московским, но не во Владимире, а в Москве, поближе к царю: «Яз того не отмещуся, толко мне в Володимере бытии не возможно, заиже патриархи бывают при царе всегда, а то что за патреаршество, что жити не при государе, тому статься никак не возможно».

Ответ царя был таков: «То дело нестаточное, как нам то дело учинити таковаго сопрестольника великих чюдотворцов Петра и Алексея и Ионы и достохвального жития мужа свята и преподобнаго отца нашего и богомольца преосвященного Иева митрополита всея Великия Росия от Пречистыя Богородицы и от великих чудотворцов изженути и учинити греческого закона патриарха», который «здешнего обычая и рускаго языка не знает и ни о которых делех духовных нам с ним без толмача не уметь».

Таким образом, Константинопольский патриарх – первый среди восточных – уже дал согласие на Московское патриаршество, и отступать было некуда. А Москва настояла на патриархе русского происхождения, прося «восточных» патриархов «благославити и поставити в патриархи на Владимерьское и Московское патриаршество из российского собору кого Господь Бог и Пречистая Богородица и великие чюдотворцы московские изберут». И это благословение было получено.

Важно отметить, что, учреждая в России патриаршество, Москва претендовала на замещение «папиного места». Как известно, до впадения в ересь Римский епископ был первым по чести, выше «восточных» патриархов. Вот Москва и хотела занять именно первое место в этом ряду, но другие патриархи на это не пошли и дали пятое.

Кроме того, установление в России патриаршества похоронило планы папы Римского учредить оное в Киеве – под его собственным и поляков надзором. Причем патриарх Иеремия в 1588 году поддержал этот проект папы и прежде, чем ехать в Москву, заехал к полякам. Таким образом, действия Москвы были очень верными, своевременными и победоносными. Это была духовная и дипломатическая победа: с 1589 года в России был не только свой царь, но и свой патриарх. И неоспоримая заслуга в этом, несомненно, принадлежит Борису Федоровичу Годунову, который возглавлял переговоры с Константинопольскими патриархами и буквально выдавил их согласие на русское патриаршество. А при давлении на них Ватикана и Речи Посполитой это было очень сложно сделать.

Грамота об учреждении патриаршества упоминала о том, что давно уже стало реальностью: «Понеже убо ветхий Рим падеся аполлинариевою ересью, вторый же Рим, иже есть Констянтинополь, агарянскими внуцы от безбожных турок обладаем, твое же, о благочестивый царю, великое Российское царствие, третий Рим, благочестием всех превзыде и вся благочестивыя царствия в твое воедино собрася, ты един под небесем хрестьянский царь именуешися во всей вселенной, во всех хрестьянех».

В связи с этим важно отметить такой факт: в XVI веке присоединение Царьграда, освобождение бывших византийских земель от турок совершенно не волновали русских государей. Идея Москвы – Третьего Рима была чисто духовной идеей преемственности. Москва стала Третьим Римом, и освобождать Второй Рим никто не планировал. Тем не менее, идея подобного освобождения настойчиво навязывалась России папским престолом, итальянскими купцами и Священной Римской империей, которые очень сильно желали поссорить Москву с турками.

Эти попытки ни к чему не приводили. В ответ на настойчивые просьбы император Священной Римской империи добился лишь значительного материального пожертвования: в 1595 году посол Михаил Иванович Вельяминов-Зернов (родич Сабуровых и Годуновых) отвез в Вену много «мягкой рухляди» – шкурки соболя, куницы, бобра и чернобурки на сумму 44 720 рублей. Для сравнения: годовой доход Бориса Годунова (не самого богатого из Годуновых) составлял 93 700 рублей.

Святой патриарх Иов.

1589 год был богат на события, которые, безусловно, готовились годами.

Был принят новый Судебник. За основу был взят Судебник 1550 года, который значительно переработали и дополнили, и новые статьи в русское законодательство были включены именно под влиянием Годуновых. Судебник рассматривался не только царем и патриархом, Боярской думой, но и специально собранным Собором 14 июня 1589 года.

Нововведения были следующими:

– отныне на материальное возмещение бесчестья (нанесенного словом или делом) могли претендовать не только большие гости (купцы), но и средние, а также мелкие гости, крестьяне-торговцы, черное духовенство (до этого – только белое), клирошане, нищие, незаконнорожденные и даже скоморохи;

– впервые допускалось наследование имущества дочерьми в равной доле с сыновьями;

– были приняты четкие меры против мздоимства;

– впервые вводилась ответственность за ненадлежащее содержание проезжих дорог: если на конкретной дороге гиб путник, то отвечать за это по принципу круговой поруки должны были все жители этого места. Таким образом, обыватели побуждались к прилежному содержанию дорог. Устанавливалась фиксированная ширина дорог в полторы сажени (чуть больше 3 метров);

– впервые вводилось возмещение ущерба от намеренного уничтожения домашних животных и за убийство чужой собаки;

– за конокрадство предусматривалась смертная казнь.

Очень многие положения Судебника были направлены на регламентацию жизни и улучшение положения крестьян севера России. Исследователи связывают это напрямую с тем фактом, что огромными северными территориями (совр. Архангельская и Вологодская области) в это время владели Дмитрий Иванович и Борис Федорович Годуновы.

В 1588 году, по царскому «с бояры приговору», было решено, что Борису Годунову в Крым и Священную Римскую империю, английской королеве и персидскому шаху «грамоты писати пригоже, то его царскому имени к чести и к прибавлению». Таким образом, Борис Федорович получил право вести от лица государства дипломатическую переписку с дружественными державами – небывалое в истории России признание заслуг боярина. До этого переписка могла вестись только от лица царя. Кроме того, Борису Федоровичу давалось право принимать послов у себя дома.

Неудивительно, что если царя Федора Ивановича английская королева именовала братом, то царского шурина она называла «благороднейший князь, наш добрейший и любящий кузен».

В конце 80-х годов XVI века русский государь намеревался возвратить земли, отобранные шведами у России при его отце – Иване Грозном. 14 декабря 1589 года начался знаменитый Ругодивский поход русского войска (Ругодивом русские называли Нарву): царь шел войной «на непослушника своего на свейского короля на Ягана (Сигизмунд III) к городом к Ругодиву и к Иванюгороду, да к Копорье, да к Яме».

Во главе войска встал сам царь (русские государи делали это далеко не всегда), а Москвой во время похода должен был управлять Степан Васильевич Годунов и дьяк Вылузгин.

Государь Федор Иванович ехал впереди войска на прекрасном коне-аргамаке. Таким он был изображен тремя годами ранее – на знаменитой Царь-пушке, отлитой в 1586 году мастером Андреем Чоховым. И вот художественная реальность воплотилась в жизнь: царь действительно возглавил войско.

Крепость Ивангород.

До Великого Новгорода войско сопровождала и царица Ирина Федоровна – небывалое явление в русской истории! В Великом Новгороде с ней остался дожидаться возвращения русского войска Дмитрий Иванович Годунов.

Первым был взят город Ям. Затем окружили Ивангород, сделали пролом в его стене – тут же в него ворвалось 2380 человек детей боярских, стрельцов и казаков во главе с князем И. Ю. Токмаковым и Степаном Федоровичем Сабуровым.

Ивангород также взяли. Вслед за ним – Копорье.

Параллельно этим боевым действиям велся обстрел Ругодива-Нарвы. Ходили в лобовые атаки (в том числе воевода Г.И. Вельяминов-Зернов), стреляли из наряда, но взять Нарвы не могли – это была мощная крепость с гарнизоном в 1600 человек.

Заканчивалась зима, русским войскам грозила распутица. А в Нарве заканчивалось продовольствие, и шведам грозил голод. Тогда начались дипломатические переговоры. Здесь вновь сыграл особую роль Борис Годунов. 20 февраля ругодивские воеводы обратились к «конюшему и боярину и дворовому воеводе Борису Федоровичу Годунову, чтоб Борис Федорович прислал к ним ково поговорить, а в те поры к городом приступать и из наряду бити не велел, а они вышлют за город говорить лутчих немец» – тогда немцами называли и шведов. Посоветовавшись с государем, Годунов провел переговоры с противником.

Стратегия Бориса Федоровича заключалась в том, чтобы «покачати» противника – выжать максимум из тяжелого положения защитников Ругодива: «А велел над немцы смотрити тово, чтоб они проломных мест не заделывали, а учнут заделовать проломные места, и Борис Федорович по городу из наряду по прежнему бити велел».

Крепость Копорье.

В этом – весь Годунов: позднее став царем, он ссылал опальных, но никогда не казнил их. И в войне со шведами Годунов старался действовать, используя артиллерию и дипломатию, дабы не нести значительных людских потерь.

Ругодив не был взят, но со шведами заключили мир; Ям, Ивангород, Копорье возвратились России, равно как и побережье Балтийского моря от Ругодива до реки Нарвы.

На этом мы пока остановимся: о последующих годах правления царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой расскажем в другой статье.