Однажды в Лопуховке

Когда читаешь документальные свидетельства о людях, которых покаянное чувство побуждало брать на себя, казалось бы, непосильные труды, кажется, что все эти большие и малые подвиги – дела давно минувших дней, оставшиеся в литературе. Однако потребность в подвижничестве как в особом роде аскетизма у нашего народа, похоже, в крови. Жительница села Озерное Аткарского района Саратовской области несколько лет назад фактически в одиночку частично восстановила в соседнем селе Лопуховке храм, которому в будущем году исполнится 200 лет.

Не прославляйте Васильевну!

– Только не надо меня прославлять! – с порога заявила нам баба Валя, когда мы вместе с отцом Романом Болотновым, настоятелем сразу трех местных храмов, Лопуховского в том числе, принялись допытываться ее отчества и фамилии. Фамилию свою баба Валя никому категорически не говорит – видимо, во избежание «прославления», но отчество после долгих уговоров раскрыть все же согласилась: Васильевна. А вот фотографировать строжайше запретила.

«Прославлять» Васильевну мы, честно, не собирались. Когда ехали в Лопуховку, знали лишь, что есть в селе храм Николая Чудотворца, полуразрушенный памятник истории и архитектуры регионального значения, который имеет свою историческую и культурную ценность. Таких памятников в области не так уж много – это один из тех храмов, который в годы богоборчества не был полностью разрушен. Построенный на средства помещика Кинижского в 1817 году, он до 1930-х годов верой и правдой служил сельчанам, которых в те времена в Лопуховке было около тысячи.

Была вынесена алтарная стена храма, и прямо с улицы в алтарь заезжал трактор с зерном и высыпал его

В 1930-е годы церковная колокольня была взорвана, а храм переделали под зернохранилище. У него была вынесена алтарная стена, прямо с улицы в алтарь заезжал трактор с зерном и высыпал его на хранение.

Границы снесенной стены можно увидеть и сейчас по кирпичной кладке: та, которую положили недавно, отличается от основной более темным цветом. Сам храм построен из белого кирпича.

Когда подъезжали к этим стенам двухсотлетней давности, невольно думалось о том, каким был храм тогда и какими были люди, его посещавшие. Историк и краевед Татьяна, работающая в местной школе учителем и завучем, говорит, что в те годы, благодаря помещику и владельцу этого и еще нескольких окрестных сел Александру Семеновичу Юревичу, Лопуховка процветала. У Юревича был свой кирпичный завод, мельница, он был еще и мировым посредником, регулировал споры между крестьянами и много сделал для здешних мест. Его стараниями была проведена железнодорожная ветка Аткарск–Баланда (Калининск). «Если бы не он, не было бы у нас железной дороги», – говорят лопуховцы.

Отец Александра Семеновича Семен Алексеевич Юревич участвовал в строительстве железной дороги Саратов–Аткарск. Он также известен тем, что был одним из учителей будущего императора Александра II.

Его сын был последним владельцем Лопуховки, на его средства собственно и жил Никольский храм. Когда Юревич умер (это было в начале XX века), уже свободные на тот момент крестьяне несли своего помещика на кладбище на руках. Юревич завещал похоронить себя на Лопуховской горе, так оно и случилось.

Храм был «градообразующим», в его честь Лопуховку иногда так и называли – Никольское. Сейчас село опустело, постоянных жителей в нем осталось не более 40 человек. Остальные иногда покупают здесь домики под дачу и приезжают сюда летом – дышать свежим лопуховским воздухом. Иногда заходят и на службу.

Единственный человек, который тут едва ли не каждый день, – баба Валя. В свои 74 года она запросто проходит пешком пять километров от Озерного до Лопуховки, чтобы помолиться за себя и за других и подмести штукатурку, которая сыплется со старых кирпичей в той части храма, где нет купола. На сегодня она здесь не только самый постоянный прихожанин, но и отчасти «создатель храма сего».

Чудесное исцеление

Обычно баба Валя ходит пешком, но сегодня мы с отцом Романом заезжаем за ней на машине.

– Вы имейте в виду, баба Валя – интересный и необычный человек, она тут все делала, даже сама на купол влезала. И еще одна деталь: зимой иногда ходит босиком… – посвящает нас в особенности местного аскетизма отец Роман.

Заинтригованные, подъезжаем к дому Васильевны. Хотя скорее это домик – старенький и ветхий. Издалека Васильевна выглядит обычно: пожилая женщина, довольно моложавая для своих лет, худенькая и подвижная. Пока она по снегу приближается к машине, с неподдельным опасением смотрим на ее ноги – слава Богу! Баба Валя в сапогах! От сердца отлегло.

Тонкий платок и легкое демисезонное пальто едва ли не нараспашку вряд ли греют в суровый лопуховский мороз. Позже баба Валя расскажет нам, что холодом она «лечится».

25 лет назад с Валентиной Васильевной случилось несчастье: у нее обнаружился рак, метастазы пошли по всему организму. Она тогда жила в Саратове вполне себе обычной жизнью, работала стекольщицей на заводе «Техстекло» и не верила ни в какого Бога, «исповедуя» атеизм, в котором выросла.

– Я умирала, врачи мне сказали, что жить осталось два-три дня. Операции я не подлежала. Мои близкие уже начали готовиться к похоронам. С постели я уже не вставала… – описывает свои предсмертные обстоятельства баба Валя.

Все, что произошло потом, трудно уложить в какую-то схему и дать этому однозначную оценку. Потому приведем лишь факты. Не будучи верующей, баба Валя вдруг услышала «голос», который заявил ей, что умирать она собралась совсем напрасно и что на ее месте и с ее грехами иной бы не стал торопиться. О грехах женщина никогда особо не задумывалась, да и понятия такого не имела, но поверила «голосу» на слово.

Дальше Валентине было «сказано», что с этого часа она должна голодать 40 дней. Женщина запротестовала: 40 дней не есть! Так и умереть недолго! Но бунт был усмирен: Валентине дали понять, что уж от этого она не умрет, пусть даже и не думает…

После 40 дней, проведенных на одной воде, к Валентине стали возвращаться силы, и совсем скоро она почувствовала себя совершенно здоровой. Как это могло произойти и почему, не знает никто, включая врачей.

– Целый год у меня ничего не болело, но к Богу я тогда так и не пришла. Чувствовала лишь, что есть какая-то сила, которая мною руководит и помогает мне, – с несколько магическим уклоном объясняет Васильевна.

«Магический уклон» длился недолго: через год метастазы вернулись, и баба Валя вновь собралась помирать. Но потом передумала и опять начала голодать. «Два месяца ем, месяц голодаю» – такой был режим.

Пока сидела на «диете», дочь купила дом в Озерном – под дачу. Места здесь живописные, воздух чистый. «Останешься здесь жить, в Саратов больше не поедешь», – заявил «голос» ошарашенной Васильевне в ультимативной форме. «Господи! Как?! Я не хочу! – опять запротестовала женщина. – У меня в городе вся жизнь, горячая вода в доме… Что мне здесь делать?!» Но «голос» не стал обращать внимания на ее закидоны и дал понять, что дело найдется.

Баба Валя на куполе

Стала Васильевна жить в Озерном совсем одна.

– В Саратове я всегда могла дочке пожалиться, на муже сорвать недовольство свое, а тут Бог поставил меня в такие условия, чтобы некуда мне было больше идти со своими бедами, кроме как к Нему, – объясняет женщина начало своего изменения.

Однажды возникло у бабы Вали побуждение идти в Лопуховку. «Ну зачем я пойду в Лопуховку, Господи?» – вопрошала Валентина, которая к тому времени уже привыкла «общаться» с Богом накоротке. «Иди!» Привели Валентину ноги к Никольскому храму, а голос опять за свое: «Будешь восстанавливать». Тут уж баба Валя не выдержала:

– Я ходила вокруг храма и плакала: ни окон, ни дверей, ни пола, дыры в стене и потолке, яма и зерно гнилое. Потом вспомнила эпизод, как зашла однажды в Саратове в Троицкий собор, а там бабки на коленях молятся. Я тогда подумала: что за ерунда? какому такому Богу шишки на любу набивают? И когда я это вспомнила, то сразу поняла, за что Господь меня сюда привел, – за этот мой грех! А теперь, говорит, будешь не только молиться, как те бабки, но и восстанавливать храм!

Из дома на тележке баба Валя возила к храму кирпичи, на пляже намывала песок, цемент покупала на свою пенсию

Так началась великая строительная эпопея бабы Вали по восстановлению Лопуховского храма. Из дома в Озерном на тележке везла в Лопуховку кирпичи, на пляже намывала песок, цемент и прочие материалы покупала в магазине на собственную пенсию. Сделала кирпичную кладку, побелила стены, вместе с еще одной женщиной забетонировала пол, поставила двери. Дочь Валентины, психолог по образованию, узнав про такие дела, испугалась и решила маму лечить. Но Валентина нашла ей одно место из святителя Игнатия (Брянчанинова), которое ее как-то сразу успокоило. Дочь бросила волноваться и начала маме помогать. Вместе с мужем поставили окна. Потом Валентина купила, опять же с пенсии, леса высотой 18 метров и полезла на купол. Там она сделала кирпичную кладку и решила, что пора на церковь ставить крест. Но покупной стоил дорого, и она попросила мужа сварить крест самому. Тот сварил, а Валентина на своем восьмом десятке его на купол водрузила. Воспринимает это как невиданную честь.

– Спасибо Богу, что Он мне, такой грешной, доверил поставить крест на храм. За что – не знаю, – говорит баба Валя.

Хотела еще самый высокий купол кирпичом крыть, но батюшка не благословил: высоко! Денег ни с кого не брала, только материалами, тратила всю свою пенсию.

– Разве у вас пенсия большая? – спрашиваю.

– Нет, но я живу на одних кашах, мне и хватает! – говорит баба Валя.

Теперь в храме есть и иконостас, и внутренне убранство, несколько раз в месяц служится Литургия. А в прошлом году сюда служить приезжал владыка Саратовский и Вольский Лонгин, общался с бабой Валей, и храм ему очень понравился. «Надо восстанавливать», – решил владыка. Но других спонсоров, кроме Васильевны, у храма пока нет.

Внутри в Никольском очень холодно: отопления здесь, ясное дело, нет, баба Валя бы не осилила. Но ей оно и не нужно – женщина давно не мерзнет.

Отмоленные

– Храм наш очень благодатный, мне хотелось бы Бога прославить через этот храм, – говорит Валентина и вспоминает случай с женщиной из Аркадака, которой врачи никак не могли поставить сердечный клапан, потому что, как объясняет Валентина, его не было в наличии.

Муж Ольги, так звали женщину, вместо операции привез ее к бабе Вале. Та ей заявила, что надо идти в Лопуховку молиться, и они ходили каждый день в храм – туда и обратно по 5 километров. Вскоре Ольга поправилась и уехала к себе в Аркадак, а потом случилось так, что Бог спас от смерти и ее маленького внука, и тоже через храм. Что за болезнь была у малыша, баба Валя не объяснила, сказала лишь, что мальчик после рождения «лежал под колпаком» и врачи готовили родителей к худшему. Тогда Ольга уже по старинке поехала к бабе Вале, и они с ней вместе пошли в храм на молитву.

– Встали с колен – звонок. Ольга: ну все, наверное, завтра будем хоронить. Оказалось, мальчику стало лучше и его даже крестили. Сейчас ему лет 7, и они до сих пор приезжают в храм Бога благодарить. Я смотрю на него и думаю: отмоленный наш! Говорю Ольге: ангелочек растет у тебя! – радуется Валентина.

Ольга, со слов Валентины, десятый год жива без операции. Сама баба Валя не обращалась к врачам 24 года^[1] и даже не знает, что происходит у нее в организме. Ни снимков, ни рентгенов, ни МРТ. «Сколько даст Бог, столько и проживу», – выписала она себе такой «рецепт».

Дом Валентина не топит даже зимой, так и спит в нетопленном. Считает, что холод и голодание в ее случае целительны.

За годы ее жизни в Озерном бывало всякое.

– И гнали, и ругали, и сумасшедшей называли, – говорит Валентина.

Однажды один сосед взялся помогать ей крыть в храме крышу над алтарной частью. Ругался матом.

«Ты, – говорит он мне, – одна тут ничего не сделаешь!» «А я, – отвечаю, – не одна. Я с Богом»

– Я ему: «Вань, не ругайся! Ты ругаешься, и на всю вселенную отсюда твой мат идет!» А он мне: «Да как же не ругаться, если ты дура?» – «Помолись за меня. Я и не говорю, что я умная…» – «Значит, за себя не буду молиться, а за дуру буду?!» – «Ну, ты же умный, – говорю, – чего за тебя молиться? Молятся за дураков!» Стала я за него молиться: Господи, помилуй его, вразуми, чтоб он не матерился. Потом вдруг смотрю – лежит возле храма: «Что-то плохо мне! Я, – говорит, – домой пойду». Уходил – злой был. «Ты, – говорит, – одна тут ничего не сделаешь!» «А я, – отвечаю, – не одна, с Богом».

Вечером домой к нему прихожу проведать, а он мычит – рот не раскрывается! Только «мммм!» да «мммм!» «Вот, – говорю, – Ваня, это не Бог тебя наказал, это ты сам себя наказал! Нельзя в церкви ругаться матом!» Бог да простит, сейчас его уже нет в живых… – вспоминает Валентина.

Таких необъяснимых историй у нее, кажется, десятки.

«Отстрадывать» сторицей

Кроме богохульства, баба Валя «отстрадывает», как она сама выражается, и другие грехи. Среди них непочитание матери, нежелание перенимать дар отца, который был костоправом и хотел научить этому ее, и даже отказ помогать родственнице… собирать клубнику из-за комаров.

– «Сколько тебе надо? – говорю ей. – Я тебе лучше куплю и привезу!» Гордая была, деньги были… А она мне: «Если все будут покупать, то кто же будет выращивать?!»

Теперь она выращивает клубнику у себя на участке и ведрами разносит по деревне.

Носила в здешний психоневрологический интернат и так, по людям. В один год 50 ведер собрала, полдеревни накормила.

Когда отец хотел ее своему ремеслу научить, она сказала: «Ко мне стариков будут носить. Очень они мне нужны!» Теперь ходит по домам: кому уколы, кому натирания, массаж. Денег ни с кого не берет. И с нас на храм не взяла.

Когда к ней в Саратов из деревни приехала мать, то оказалась почему-то без обуви (почему – не удалось понять). И она ей не помогла обувь купить, потому что уже купила себе «гвоздики» (сережки?). За это баба Валя 14 лет ходила без обуви. Даже зимой…

Татьяна из школы в Озерном говорит, что баба Валя еще и деньгами помогает. Одной семье переселенцев помогала оформить гражданство.

Ее собственную семью многие даже ни разу не видели. Но Валентина Васильевна говорит, что дочь и муж на лето к ней приезжают. Дочь заставила взять сотовый телефон: «Переживает, вдруг я где-нибудь замерзну».

Недавно одна жительница села Озерное, Наталья Викторовна Яковлева, вернула Никольскому храму две иконы, которые были ей переданы по наследству от бабушки. Образы Богородицы и Спасителя украшали еще дореволюционный иконостас, а когда в 1930-е годы в храм пришла разруха, иконы спрятала жительница села Татьяна Васильевна Маркина, бабушка Натальи Викторовны, и хранила их у себя, передавая из поколения в поколение, пока недавно они не попали к отцу Роману.

Отец Роман – настоятель храмов в Озерном, Лопуховке и Приречном – от церкви к церкви проезжает в день десятки километров. Совсем молодой батюшка родом из Ростова, в Саратове окончил семинарию да тут и остался – «нашел матушку». «За что тебя так?!» – спрашивают некоторые батюшку, полагая, что его отправка сюда, в лопуховскую глухомань, своего рода ссылка, которая дается за какой-то проступок. Но батюшке, кажется, нравятся здешние места. «Богу на всяком месте служить можно», – говорит он.

После храма мы поехали к отцу Роману пить чай. Пока матушка лежала в Саратове в больнице, а двое деток находились у родственников в Краснодаре, отец Роман вел холостяцкий быт. «Хотите, я и сосисок могу вам сварить, это запросто!» – предложил батюшка, пытаясь нас накормить. Дом священника – добротный, кирпичный. «А летом здесь вообще красота!» – говорит отец Роман. Правда, строить и реставрировать храмы – не разбежишься: население здесь, кажется, сплошь бедное, что видно по домикам.

Несмотря на довольно «пограничный» характер духовных воззрений бабы Вали, уезжали мы из Лопуховки со светлым чувством. «Кто знает, может, она Христа ради юродивая», – говорит о ней отец Роман. Отторжения не было. Прощаясь, баба Валя спросила, не надо ли нам за кого-нибудь помолиться. Молиться было за кого. Молится Валентина своими словами, очень простыми и внятными. На прощание она дала нам телефон той самой Ольги, чтобы мы лично убедились, что чудо произошло. Потом, обнаружив, что дала не тот номер, распереживалась и умоляла ее простить, продиктовала правильный.

Мы не стали проверять достоверность рассказанных бабой Валей чудес. Мы ей поверили. Тем более что главное чудо – это не исцеление сердечного клапана, пусть даже чудесное, а самое обычное сердце, распахнутое для других.