Сила Афона

«Я почувствовал силу Афона», – говорит архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт, недавно вернувшийся из паломничества на Святую Гору, которое он совершал вместе с 15 священниками своей епархии.

«Сила – в этом слове словно бы есть негативный смысл, но сила Афона – это Любовь, она не принуждает, а вдохновляет, заполняет воздухом легкие».

– Сколько раз вы бывали на Святой горе? Ведь это была не первая Ваша поездка?

– Не первая. Я стараюсь бывать на Афоне два раза в год, обычно постом. С некоторых пор появилась эта жажда – поехать на Афон во время поста. Жажда и необходимость.

Скажу совершенно откровенно и искренне: было время, когда я внутренне если не сопротивлялся, то, во всяком случае, не понимал этого стремления к Афону. «Надо ехать на Афон! А вы были на Афоне?». Если ты говоришь – нет, то слышишь: «Как же так! Вы не были на Афоне?!» Все это не рождало желания туда поехать. Даже наоборот.

Я совершенно спокойно относился к тому, что не был там. Но вдруг один мой друг, светский человек, обратился ко мне: «Владыка, я вместе с моими друзьями хотел бы побывать на Святой горе Афон. Может быть, мы бы поехали вместе? Если вы поедете, нам будет спокойно с Вами». И, смешно сказать, я первый раз поехал на Афон как гарант спокойствия своих друзей.

И у меня случилась встреча – очень глубокая, личная – с местом, которое жители-афониты называют «садом Божией Матери». Закончилась она тем, что когда время нашей поездки вышло, я сказал своим друзьям: «Ну, дорогу домой вы осилите и без меня, а я еще побуду здесь». И остался еще на несколько дней.

И вот с тех пор для меня поехать на Афон – это как, знаете, побыть собой. Не «отключиться», не «переключиться» – нет. А оказаться в среде, в которой ты становишься как рыба в воде, в естественной для тебя среде.

– Эта поездка была все-таки не совсем обычная.

– Да, это было связано с тем, что в этот раз я поехал со своими священниками.

Афон – это место, которым хочется делиться. Это не личное открытие, это не какое-то даже личное переживание. Это та самая радость, которой хочется делиться, потому что когда ты ей делишься, она в тебе становится глубже, она как бы в тебя самого больше проникает.

И поэтому я в этом году – был хороший повод, 1000-летие русского присутствия на Святой горе – обратился к Святейшему Патриарху и попросил благословения поехать со своим духовенством.

Эта мысль родилась, можно так сказать, спонтанно: на епархиальном совете, было расширенное заседание, мы обсуждали жизнь нашей епархии, говорили о разных проектах, и о праздновании 1000-летия русского присутствия на Афоне. И я с радостью сказал: «Давайте все вместе и поедем». Ведь чтобы праздновать афонское торжество, нужно побывать там хотя бы один раз. Оказалось, что из присутствующих священников только двое бывали на Афоне. И мы большой группой, 17 человек, поехали на Святую гору. Конечно, были и сложности, с этим связанные: трудно, когда большая группа, решать организационные моменты, но не это главное. Главное, что именно ради этой группы я и попросил наших друзей на Святой Горе дать нам возможность посетить как можно больше обителей.

Так и получилось – за неделю мы посетили множество монастырей и келий, смогли пообщаться с настоятелями монастырей, принять участие в богослужении. Каждый день все причащались, и все смогли послужить литургию, что, конечно, было самым большим, наверное, чудом и подарком для моих священников.

Лично меня очень глубоко вдохновляет, когда я общаюсь с афонской братией, то, что они дарят надежду. Увидеть человека, который живет духовной жизнью, несмотря ни на какие внешние обстоятельства, находится в подвиге, хотя и сам этого не замечает…

Сравнивая свою собственную жизнь с жизнью насельника келии или монастыря, даже с жизнью настоятеля, и видя, как люди молятся, трудятся, как относятся друг к другу, – то есть, понимая, что это для них самая что ни на есть повседневная жизнь – испытываешь некое удивление. Потому что в той жизни, в которой нахожусь сейчас я, такое не всегда можно встретить. Я говорю сейчас не о ком-то другом – я с сожалением говорю о себе самом. За рутиной бесконечных дел порой на периферии оказывается то, что всегда остается в центре на Афоне.

Там центр – Христос. И всё делается ради Него, во имя Его, для Него. Понятно, что и там бывают сложности в человеческих отношениях, но всё равно центром является Христос. Центром является богослужение.

При ударе колокола или била все приходят на богослужение – это призыв для всех и для каждого. Это как на корабле. И ты действительно чувствуешь Афон кораблем спасения: вся команда в сборе, и никто не остается вне общего дела, а общее дело объединяет. И вот это очень вдохновляет.

– У нас в Москве есть свой кусочек Афона – подворье Свято-Пантелеимонова монастыря, где раз в неделю совершается настоящее всенощное бдение – служба начинается в 22.30, а заканчивается около семи утра.

Хочу спросить Вас: а что Вы можете взять с Афона с собой и привезти своей пастве?

– А мы уже привезли. Монастырь, в котором я живу, называется Второафонским, потому что был основан братией со Святой горы.

– Простите, перебью Вас, а Вы живете в монастыре?

– Да, в Свято-Успенском Второафонском Бештаугорском монастыре. И после того, как начал ближе знакомиться и с афонской, на духовном совете я предложил братии обсудить возможность возвращения к традициям богослужения, связанных с афонским уставом. Слава Богу, мы смогли вернуться к этим традициям, и оказалось, что на всё хватает времени. Просто оно должно быть правильно распределено.

На Афоне всё построено вокруг единства во Христе, и самое наивысшее проявление этого единства – совместная молитва

Скажу по-другому. На Афоне всё построено вокруг единства во Христе, и самое наивысшее проявление этого единства – конечно, совместная молитва. Молитва – это не тягостное послушание, не безысходная часть традиции («ну, надо, значит, надо»). Молитва – это то, ради чего туда и приходят люди, ради чего собираются. А всё остальное становится уже второстепенным. Второстепенными становятся административные дела, какие-то бесконечные наши хлопоты и прочее. Самое главное послушание – это послушание в молитве.

Настоятель монастыря Ксенофонт, отец Алексий, недавно гостил у нас на Кавказе, был в нашем монастыре, общался братией и с сестрами женской обители нашей епархии. Он рассказывал, как у них устроена жизнь. Все очень просто. В сутках есть 24 часа: 6 часов – для отдыха, 6 часов – для работы, 6 часов – для общей молитвы и 6 часов – для умной молитвы и твоего собственного образования. Это время, когда ты должен помолиться в своей келье, почитать хорошую книгу, заняться богомыслием. И если следовать этому распорядку, то на всё будет хватать времени. И так – изо дня в день.

Вот это и есть цельность. И надо сказать, что за недельное пребывание на Афоне входишь в этот ритм – естественный ритм такого разделения на сон, на работу, на молитву, на богомыслие. И всё становится на свои места, и всё успеваешь.

– Владыка, а что в эту поездку произвело на вас самое сильное впечатление?

– Интерес. Очень глубокий интерес афонитов, насельников Святой горы Афон, который они проявляют к другим людям. И это проявляется в том, что они сразу начинают говорить о Христе. Там не задают вопросов: «Как ваши дела?» или «Как вы себя чувствуете?», или «Как вы доехали?», «Что новенького?» Там нет каких-то «обязательных» или правильнее сказать, пустых разговоров. Там сразу начинают говорить о духовном, о Боге.

А ведь это действительно самое важное, о чем ты должен постоянно свидетельствовать, будучи священником. Вот я лечу в самолете, я в подряснике, и понятно, о чем сразу заговорю с человеком – о Боге, о вере, и никого это не удивит. Все скажут: в общем, так, наверное, и должно быть – он служит Богу, и о чем ему еще говорить? Но к большому стыду я нахожу, что не всегда так получается. Особенно, если это знакомые какие-то люди, то не всегда слово о Боге, о Христе становится центральной частью разговора.

У насельников Святой Горы не так. Они всегда говорят об одном и том же: о Нем. Сразу. «Здравствуйте, очень рады вас видеть. Как вы расположены к молитве? У нас богослужение тогда-то, сейчас можете чаю попить, а потом пойдем на богослужение», – и, конечно, это больше всего впечатляет.

– Одна из моих любимых книжек – «Отцы-святогорцы» преподобного Паисия Афонского, где он описывает тех подвижников, с которыми встречался лично или слышал от тех, кто близко их знал. А там сейчас на Афоне есть подобные им люди?

– Да. И, слава Богу, с ними встречаешься. Вот я уже вспоминал отца Алексия: больше 40 лет он подвизается на Афоне, настоятель монастыря. Да, он может рассказать о том, что там было сделано для обители, но самая настоящая радость появляется у него в глазах, когда начинаешь задавать вопросы, связанные с духовной жизнью: о том, как часто причащаются насельники монастыря, как часто приступают к таинству Исповеди. И когда ты спрашиваешь о таких вещах, то видишь, что батюшки просто загораются глазами и начинают с большим внутренним воодушевлением говорить о том, что им самим очень дорого.

Я спрашивал об участии в Евхаристии людей, не состоящих в церковном браке, – у нас на Кавказе это распространено: муж, к примеру, православный, а жена нет, и наоборот. Как участвовать этому человеку в таинстве Евхаристии, если брак у него не венчанный и не может быть венчанным, потому что жена в другой религиозной традиции?

А на Афоне, кстати сказать, это один из первых вопросов, которые задают паломникам – вы венчаны со своей женой? Если нет, то не допускают до Святого Причащения. И некоторых это сначала ставит в затруднительное положение, а потом становится побуждением по возвращении домой задуматься о своем браке – среди моих знакомых есть люди, которые пришли к венчанию именно после посещения Святой горы Афон. Отвечая на такие вопросы, отец Алексий начинает говорить с таким открытым сердцем, с такой жаждой сказать о том, что самым главным в жизни является единство во Христе, в стоянии перед Богом, в правде, чистоте собственной жизни…

Он очень много и интересно рассказывает, приводит большое количество примеров из жизни знакомых ему святогорцев, из собственной жизни, из житий святых, и ты понимаешь, что человек этим живет. Можно сказать, самый настоящий живой старец.

Многие ищут старцев, чтобы им открыли тайну будущего. По мне, самое главное чудо – открыть тебе тайну твоего настоящего

Кто-то думает, что старчество заключается в том, что кто-то тебе приоткроет тайну твоего будущего. По мне, самое главное чудо – открыть тебе тайну твоего настоящего, которое ты так пытаешься не замечать. Настоящее часто остается прикровенным. Мы нередко совершенно небрежно относимся к жизни, всё думая о каком-то будущем, а вот, собственно говоря, небрежность в сегодняшнем дне и есть самая страшная тайна любого беззакония.

Вместе с моим духовенством я встречался с настоятелями других монастырей, со старцами – герондами, как их называют, – и все говорили не о том, что ждет Россию, Русскую Церковь и человечество, а о том, что происходит с тобой сейчас: как ты молишься, как ты служишь.

Один батюшка спрашивал: «А как вы готовитесь к литургии? Что значит для вас – подготовиться к литургии? Как часто вы служите? Как собираете общину?» – такие вопросы были совершенно неожиданными, но очень нужными. Потому что именно сейчас происходит то, что называется делом твоего собственного спасения, – сейчас, а не где-то в будущем.

– И они сами так расспрашивают и действительно глубоко интересуются?

– Да. Им не бывает все равно. Один геронда спросил меня: «Почему ты в этот раз приехал?» Я ответил: «Я привез сюда моих батюшек», – и он заулыбался, обнял меня. У меня даже слезы навернулись на глаза.

Когда человек открывается, геронда сразу начинает задавать встречные вопросы, уточнять. Батюшка говорит ему: «Я готовлюсь к службе так-то и так-то и столько-то раз служу». А геронда сразу же спрашивает: «А сколько у тебя детей? А сколько ты проводишь времени дома?» Очень многим моим священникам он дал такой совет: побольше и почаще бывайте дома со своей матушкой, с детишками. Священник прежде всего должен заботиться о своей собственной – домашней – церкви. Близкие являются вашей силой, вашим вдохновением и вашим благословением Божиим. И поэтому составляйте свой день, чтобы достаточно времени оставалось и для родной семьи. Это были полезные советы.

– Какое впечатление эта поездка произвела на ваше духовенство?

– Может быть, самое нужное. Когда мы ехали туда, они переговаривались между собой, что-то обсуждали, спрашивали – «а что у тебя на приходе». А обратно едем, смотрю – перебирают четки, молчат, молятся.