Чужого счастья не бывает

Фраза «Чужого горя не бывает» стала своего рода штампом. А если сказать иначе — чужого счастья не бывает? Кто-то легко согласится — да, не бывает: раз всем, кто в беде, нужно помогать, значит, за всех, кто в счастье, нужно радоваться. А кто-то об это изменение споткнется — как о камень. И почувствует, а вернее, просто даст себе отчет в том, что ему это принять сложно; что ему гораздо легче сострадать и посильно помогать тем, кому хуже, чем ему самому, нежели радоваться за тех, кому лучше.

К примеру, если у женщины муж — алкоголик, ей очень трудно радоваться за подругу, у которой супруг — чистое золото. Человеку, у которого сгорел дом, не всегда доступна радость за одноклассника, отгрохавшего себе дворец. А хуже всего — когда обделенность не оставляет человеку земной надежды. Инвалид не станет здоровым; сироте не вернут родителей; одинокому человеку возраст не позволяет уже надеяться на чудесную встречу и создание семьи… В этих случаях предложение порадоваться чужому счастью может восприниматься как насмешка: «Да, вот только это мне и осталось…». И тут уж недалеко до зависти, которую святитель Василий Великий определял как «скорбь о благополучии ближнего».

Да, в некоторых человеческих ситуациях жалеть проще, чем не завидовать. Потому что, когда мы жалеем, сострадаем, помогаем, мы делимся, то есть отдаем какую-то часть от своего целого. А не завидовать, напротив, радоваться за ближнего в подобных ситуациях означает отдать ему все целиком. Мысленно отдать, конечно: согласиться с тем, что у тебя — нет и не будет, а у него — будет и есть.

Можно ли, однако, мириться с таким состоянием? Это ведь не только отказ ближнему в сорадости, не только зависть даже, это и уныние, и, мало того, — ропот. То есть отказ Богу в доверии, бунт, по сути дела, против Него. Как минимум, это состояние духовно бесплодное, это выжженная земля, на которой не вырастет уже ничего доброго.

Если страдающий человек отказывается радоваться за других — не означает ли это, что он не выдержал испытания? Скорбь ведь всегда испытание для человека: о том, для чего она послана и как ее следует принимать, говорил в Листре, Иконии и Антиохии апостол Павел: многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие (Деян. 14, 22). «Все скорби, мучения, лишения, болезни допускаются Богом для того, чтобы изгнать обольщающий грех и насадить истинную добродетель в сердцах (…) Поэтому будем терпеть все скорби великодушно, с благодарностью ко Господу, Врачу душ наших…» — писал святой праведный Иоанн Кронштадтский. Скорбь может очистить и умудрить душу, освободить ее от эгоизма, от всего, что мешает любви. Но если мы не примем ее по-христиански, она может, напротив, ожесточить сердце, выжечь в нем все ростки добродетели, включить больной эгоизм на полную атакующую мощность. В том-то и испытание для нас, в том-то и выбор наш состоит, если уж обосновалась скорбь в нашей жизни.

Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 39; Лев. 19, 18) — все читали? Все, и мало у кого не возникало при этом некоторой оторопи: как самого себя? Наравне с собой?.. А это возможно?.. Раз Он сказал, значит, возможно. Да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 15, 12) — а как Он нас возлюбил? — даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8). Вот, а мы не хотим смириться с тем, что счастье — не у нас, а у кого-то другого. Хотя рассудком-то ведь понимаем: не меньше другой человек значит в мироздании, чем я. Не менее дорог он Создателю. Но и я, кстати, не менее Ему дорога, чем «счастливчик». Если Господь дал мне не то, что ему, а что-то другое — это не означает вовсе, что Он любит меня меньше, чем его. Он просто предначертал нам разные пути, составил для нас разные расписания уроков и экзаменов. Счастье ведь тоже урок и тоже испытание для человека!

Полагаю, многие могут подтвердить: настоящими учителями жизни, учебниками радости, плодоносными деревьями любви для нас нередко становятся люди, кресты которых весьма и весьма тяжелы. У меня немало таких друзей. Я могу позвонить Юле и попросить ее помочь со срочной расшифровкой звукозаписи большого интервью — и сразу получу не просто практическую помощь, а теплый сердечный отклик человека, который всегда рад помочь… А Юля меж тем уже десять лет как совершенно слепа.

Я могу окликнуть в «Фейсбуке» Веру и обрести необходимую поддержку, явственно почувствовать протянутую руку друга. А Вера прикована к инвалидной коляске, у нее нет никого, кроме пожилой и больной мамы, которая сама нуждается в помощи, и безденежье — неотступный спутник их жизни.

Входя воскресным утром в храм, я сразу ищу глазами Наташу: она тоже на инвалидной коляске, она не может сама, без посторонней помощи встать на ноги, но своей добротой, открытостью и тем самым доверием к Богу многие годы помогает стоять на ногах нам — всем, кто ее знает и любит.

Наконец, я захожу в том же «Фейсбуке» на страничку Ирины — врожденная болезнь позвоночника, инвалидность плюс иные заболевания при полном отсутствии родных — и просто окунаюсь в свет и тишину; участвую в радости, учусь благодарности Богу, любви к людям …

А вот еще один мой друг, очень большой друг и учитель, хотя лично я этого человека не знала и знать не могла: поэт Наталья Ануфриева. Ее судьба — воистину хождение по мукам: в детстве — Гражданская война, голод и красный террор в Крыму, в юности — несчастная любовь, ранившая на всю жизнь, потом — арест по доносу предателя, представлявшегося близким другом; тюрьма и лагерь; возвращение в голодный послевоенный Крым — и смерть матери, буквально у дочери на руках, от истощения; и новый арест, тюрьма, ссылка, бездомье, нищета… Но стихи, которые Наталья Даниловна писала всю жизнь, в любых условиях, сливаются в единый гимн Создателю:

Ничего без Тебя не могу я,

всё на волю Твою предаю,

научи же творить всеблагую

милосердную волю Твою.

Выйди ждущему сердцу

навстречу,

снова душу мою призови,

возложи на покорные плечи

благодатное бремя любви.

…Полагаю, каждый читатель мог бы здесь привести свои примеры. Но не нужно думать, что все эти люди от природы как­то особенно чисты и возвышенно духовны. Это обычные люди. Каждый из них, уж наверное, на собственном опыте знает, что такое грех, что такое уныние, отчаяние, соблазн ропота и той же зависти, наконец — к тем, кому, с мирской точки зрения, повезло больше, чем им (кстати, поэзия Натальи Ануфриевой помогает это понять). И то, что они в течение всей своей земной жизни это искушение преодолевают — не природное их свойство, а свободный выбор личности.

Свободный выбор — становиться или не становиться несчастным. Ведь несчастье и несчастность — разные вещи. Несчастность не обусловлена обстоятельствами жизни человека, хотя бы и тяжелыми. Несчастность — это добровольный отказ от собственной полноценности, снятие с себя ответственности за итог жизненного пути, выбор ущербного и жалкого существования. На житейском уровне это может выражаться в постоянном стремлении жить за чей-то счет, в обиде на весь свет, в ожесточении, агрессии и, конечно же, зависти.

Так вот, мои названные выше друзья — ни в коей мере не несчастны. Я не хочу сказать, что у них всегда получается быть счастливыми, это было бы слишком мажорное утверждение; но точно, что несчастными они не бывают никогда, потому что не хотят. И именно поэтому они рады за меня. Рады моим хотя бы относительным успехам, рады, что я, в отличие от них, здорова, вижу, слышу, хожу; что у меня больше возможностей, чем у них… Но чем же я отвечаю им на их радость? Завистью к человеку, которому в чем-то повезло больше, чем мне?..

Да, нам не всегда легко сделать выбор, у нас не всегда получается держаться выбранного пути. Иногда мы видим себя, совсем на это неспособными… Кто же может спастись? — спрашивали озадаченные ученики своего Учителя и слышали в ответ: Невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18, 26–27). Не думаю, что это только мой опыт: Бог помогает явственно, ощутимо. Какая чистая, беспримесная, неколебимая радость за ближнего посещает нас порой вместе со смирением. Смирение мы, в отличие от святых, по-настоящему не стяжали, то есть насовсем у себя не поселили: оно лишь навещает нас порою как редкий гость. Навещает, а потом уходит, а без него, глядишь, и потускнела, и уже как-то свернулась наша радость за брата или сестру. Значит, нужно просто оглянуться: раз это, по милости Божией, посещало меня, было со мною, значит, это для меня возможно и необходимо мне — как бы ни складывалась моя собственная жизнь.

Фото из открытых интернет-источников

Газета «Православная вера» № 19 (567)