Больше 20 лет актриса Екатерина Краснобаева работала в театре и вдруг, неожиданно для своих коллег, подала заявление об уходе. «Мне давали хорошие роли, соблазна в них не было – не раздевалась на сцене. И вот однажды во время спектакля я играла принцессу, сидя на троне, произносила текст: “Я люблю тебя”, – говорила я принцу, а в третьем ряду сидела моя пятилетняя дочь. Она слышала, как ее мама признается в любви чужому дяде. Меня прошиб пот! С этого момента я стала думать о том, что надо менять профессию, я стала искать другой жизненный путь», – рассказывает она.
Если бы мы понимали, как словом оскорбляем Господа, то, наверное, не сквернословили бы, не гневались, не осуждали бы, не проклинали бы и «сленг» употребляли бы с осторожностью.
«Таинственные слова, священные. Что-то в них… Бог будто? Нравится мне и “яко кадило пред Тобою”, и “непщевати вины о гресех”, это я выучил в молитвах. И еще – “жертва вечерняя”, будто мы ужинаем в церкви и с нами Бог», – так рассуждает мальчик в автобиографическом произведении И. Шмелева «Лето Господне». Я слушаю аудиокнигу по дороге на дачу и погружаюсь в радостную атмосферу православного бытия. Исполнение настолько органично, что я не замечаю дороги. Читает Екатерина Краснобаева.
«Пойдите лучше в Церковь и умрите там»
– Вы по-прежнему актриса?
– Нет, я чтица.
– Есть ли у вас режиссер?
– Слава Богу, нет. Я сумела бросить все как ненужное, хотя бросить это очень трудно. Кто работает в театре, знает, что актеров выносят из театра только вперед ногами. Простите, но я стесняюсь, когда мне говорят: актриса. Я – чтица. Артист должен себя нести, у него должны быть аплодисменты, а чтобы были аплодисменты, он должен себя показывать.
«Ты должна быть гордой! – говорили мне. – Иначе тебя никто не заметит».
Это вредная для души профессия. После спектакля даже молитвенное правило читать трудно. Думаешь, что ты сделал на сцене, сны снятся. Это подвиг – служить на сцене и думать не о себе, а об искусстве. Актеры – люди ранимые. Как сказал отец Артемий Владимиров, «у актеров размягченное сердце, потому они часто приходят к Богу».
– А как же Белинский говорил: «Любите ли вы театр? Так пойдите и умрите в нем!»
– Пойдите лучше в церковь и умрите там.
«Сладость детского Причастия была в моей памяти, и я хотела вернуть ее»
– Краснобаева – ваш псевдоним?
– Нет – фамилия. Есть в семье легенда. У деда было прозвище – «Краснобаба»: байки любил рассказывать. Когда папа поступал в гимназию, он назвал фамилию Краснобаба. А мы уже Краснобаевы.
Я была пятым ребенком в семье, отец много старше мамы, и когда он умер, мне было девятнадцать. Мы жили в Москве в деревянном доме. У меня были верующие родители, в красном углу горела лампада, и мама просила у знакомых врачей доставать вазелиновое масло, чтобы влить в лампаду, – тогда оно не продавалось нигде.
1960-е были трудным временем для Церкви, когда богоборческое правительство во главе с первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым грозило уничтожить «последнего попа». А я жила в неведении и не знала, что вера в Бога преследуется, была пионеркой, и когда мама заходила за мной освящать куличи, то шла в церковь и не думала о том, что крест и галстук несовместимы. Батюшка особенно сильно меня окроплял, наверное, чтобы я галстук сняла. Открылось мне, что это наказуемо, только тогда, когда я собралась замуж.
Мама благословила меня и моего будущего мужа Георгия Казанским образом Богородицы и сказала: «Теперь вы будете венчаться». На следующий день после венчания, когда я пришла в театр, мне сказали: «Мы вас будем увольнять, потому что вы совершили поступок, несовместимый с обликом советской актрисы». Тогда меня не уволили, но я сама начала искать другой путь.
– У вас есть духовный наставник?
– Нет. Я однажды обратилась к отцу Аркадию Шатову[1] – теперь епископу Русской Православной Церкви – и покаялась: то к одному священнику мечусь, то к другому. «Смиренья нет, – сказал он. – Господь любит вас, потому не дает духовника. Вы ослушаетесь его, а это – грех».
– Мы, «советские» женщины, активные. Может ли это сочетаться с церковным смирением?
– Да. Моя мама была против моего увлечения театром. Но я дерзкая была очень.
Помню, как в детстве меня водили к Причастию: свечи, чистые полы и тишина. Микрофонов не было, где тихо – там Господь. В театре знают: если ты будешь громко говорить на сцене, то на задних рядах тоже будут громче разговаривать.
Сладость Причастия была необыкновенная. Когда я начала работать в театре, я перестала ходить в церковь, но сладость детского Причастия была в моей памяти, и я хотела вернуть ее.
– Что если мы совсем забудем свои благочестивые традиции?
– Это очень опасно, особенно для подростков: у них душа мечется и не знает, к чему прислониться; искушений много, а страха нет. Сколько я соблазнила людей: воскресенье –сплошные концерты и светские праздники, а в царской России постом не играли в театрах, накануне всенощной в субботу – тоже. А сейчас Великим постом играют! Как тут смириться!
Остров Залит. Благословение старца
– Как же вы ушли из театра?
– Чтобы принять окончательное решение оставить театр, мне посоветовали встретиться со старцем Николаем Гурьяновым.
Дорога была долгой, ливень не кончался, и, когда подъехали к дому старца, увидели на двери замок. Перед домом – камень, мне посоветовали садиться и ждать.
Мысли у меня в тот момент возникли глупые: я была в прекрасном сарафане, коса заплетена, а в руках книжка Феофана Затворника – вот, думаю, старец сидит где-то и смотрит на меня, а я такая благообразная, хорошая, ангел во плоти. Когда келейница впустила меня, я задала свой вопрос старцу у закрытой двери. Когда дверь открылась, из нее ударил свет. «Не благословляю!» – крикнул старец и взглянул на меня как на исчадие ада. Тут, как перед смертью, передо мной прошла вся моя жизнь. Думаю, если он не скажет, что мне делать, – умру. Но старец обнял меня и говорит: «Испугалась?» «Нет», – отвечаю я. «Ну пойдем, поговорим с тобой». Мы говорили минут 45: о папе, о маме, обо всем. К нему подходили с вопросами люди, старец молился и отвечал на вопросы; ну, думаю, про мой вопрос – забыл. Я устыдилась, что народу много, отошла к келейнице и собралась уходить. И вдруг отец Николай говорит: «Иди, маслицем помажу в дорогу. А туда ты не возвращайся!» Я окрыленная приехала в Москву, написала заявление об уходе и ушла из театра.
– На что вы рассчитывали?
– Думала, назначат раннюю пенсию, но мне отказали, практически я осталась без средств, с двумя детьми, зарплаты мужа нам не хватало. И тогда я вновь обратилась к старцу, написала ему письмо примерно такого содержания: «По Вашему благословению я ушла из театра. Другого ничего делать не умею. Как мне теперь прокормиться?» К письму приклеила свою фотографию, думала, что он забыл меня. Через несколько дней мне позвонили из театра: все решилось, и мне назначили раннюю пенсию. Это чудо! Молитва отца Николая помогла. Стопы моя направи по словеси Твоему[2].
Он сказал тогда мне: «Ходи и говори!» Я не понимала, что за слова, и забыла об этом. И вспомнила, когда мне уже после стольких мытарств предложили большую работу на радио: «Богомолье» моего любимого Ивана Шмелева. А там, если помните, Горкин в финале говорит:
«– А мы молитовкой подгоняться станем, батюшка-то сказал, Варнава… нам и не будет скушно. Зачни-ка тропарек, Федя, – “Стопы моя направи”, душе помягче.
Федя нетвердо зачинает, и все поем:
Стопы моя направи по словеси Твоему,
И да не обладает мно-о-ю-у…
Вся-ко-е… безза-ко-ни-и-е-э!..
Постукивает тележка.
Мы тихо идем за ней».
В этом тропаре я услышала благословение старца и поняла, что выполнила его.
Совсем о личном
– Кто у вас в доме принимает решение, вы или муж?
– У меня очень плохой характер, настырный и непослушный. Но вообще я боюсь супруга. Он – добрейший, умнейший и очень талантливый. Он умеет скрипки чинить, он делает мебель, он играет на скрипке – может всё.
Будучи в театре, на гастролях, на поздних спектаклях, семьи создать невозможно. От этого идет актерское непослушание. Когда я все дальше отхожу от театра, понимаю, какое это несчастье – не слушаться мужа и какое счастье – его слушаться.
– А трудно быть авторитетом для взрослых детей?
– Трудно, потому что они считают меня актрисой. Начнешь что-то говорить, а они: «Ха-ха-ха, ты же актриса».
Я счастлива, что я за кадром, что никто меня не видит, я, какая-то Краснобаева, читаю Зайцева, Достоевского, Чехова, Шмелева. Кто в театре мне бы это разрешил? Вынесла бы я этот груз, если бы была звездой, снималась бы? Это непосильный груз, чтобы не испортиться, не зазнаться, не изблудиться.
– Вы молитесь перед началом работы?
– Всегда, без Божией помощи – никуда. Восемь лет я служила в храме псаломщицей. Думала, недостойна читать псалмы, но батюшка благословил: «Иди и читай!» – сказал. Я не боялась при полном зале выходить на сцену, а тут читаешь псалмы, два человека молятся, а трепет необыкновенный; такого страха и ужаса я не испытывала на сцене никогда.
[1] Ныне – Пантелеимон, епископ Орехово-Зуевский, викарий Святейшего Патриарха Кирилла.
[2] Пс. 118: 133.
Я незрячая, и аудиокниги - это для меня почти то же самое, что для вас плоскопечатные. Всегда с особым удовольствием слушаю книги, начитанные вашим голосом. Благодарю вас за ваш труд от всего сердца, потому что для незрячих труд чтецов особенно важен, так как подчас самим многое не прочесть.
Пусть Господь подаст вам здоровья, счастья и сил для продолжения вашей такой необходимой для нас работы.
С глубоким уважением и благодарностью, Виктория.
Спасибо за Ваш труд. Спаси Господи!
Большое спасибо за публикацию, многое открылось по-новому, помощи Божией дорогой Екатерине! Мы все, кто ее близко знает, по-хорошему гордимся, что в наше смутное и "мутное" время есть такой яркий и светлый человек, несмотря на внешнюю хрупкость, обладающий огромным человеческим мужеством!
Но вот что я никак не могу понять: почему верующие люди называют остров отца Николая Гурьянова Залит? Остров этот называется Талабск, а название Залит было дано ему в советское время в честь ярого коммуниста (такая фамилия у него -- Залит), который истреблял жителей острова и довёл их до того, что они его в озере утопили.
Простите меня, НАТАЛЬЯ БОГОЯВЛЕНСКАЯ
Вот и я уже давно не хожу по театрам, будучи в театральной Москве. После воцерковления совершенно стала к ним равнодушна, какие бы знаменитости там не играли. Что было нужно человеку во все времена? Хлеба и зрелищ. Ничего, ведь, не меняется в этом отношении...
Но, честно, будучи поклонниками ЦДТ до собственного воцерковления (в юности даже мы ходили на театроведческую секцию несколько лет, на студенческие спектакли, это было когда в ЦДТ еще работал Евгений Дворжецкий, Алексей Веселкин, Борис Шувалов и т.д....), не очень любили этот спектакль с участием Екатерины. Обычно, ходили на него, но на "второй состав" актеров. Не верилось, что она, действительно, любит Принца ... :)
Большой привет Екатерине Краснобаевой от бывших поклонников и зрителей ЦДТ!
Многая лета!