«Я прочел гору антихристианской литературы и…понял истинность Православия»

Мы продолжаем знакомить наших читателей с программой телеканала «Спас» «Мой путь к Богу», в которой священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие после долгих поисков истины. Сегодняшний гость отца Георгия Александр Люлька прочел множество атеистической и антихристианской литературы, пытаясь доказать себе несостоятельность христианства, а в результате открыл глубину и интеллектуальную мощь Православия. О своем пути через разум к вере – его рассказ.

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте! В эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в студии Александр Вячеславович Люлька, руководитель Школы православного миссионера. Александр Вячеславович, вы – человек из семьи ученых. Ваш дед был изобретателем турбореактивного двигателя, его именем названа площадь в Москве. Ваш отец также ученый. Рискну предположить, что семья ваша, как это было характерно для ученых советского времени, от Православия была далека. Это так?

Александр Люлька: Да, отец Георгий, именно так. Я в детстве, пожалуй, легенды и мифы Древней Греции знал лучше, чем то, чему учит Церковь. Понятно, что когда я ходил по городу, то видел храмы, в основном полуразрушенные, но в семье никакого религиозного воспитания не было, да и быть не могло. Мама была член партии, и она боялась даже просто со мной зайти в храм, когда хотела поставить свечку. Хотя, если мы куда-то уезжали с мамой, то бывали в церкви, и я, еще будучи некрещеным, по ее просьбе ставил свечку о здравии. Но умом я это вообще никак не охватывал. Это был какой-то ритуал…

Отец Георгий: Часть народной традиции.

Александр Люлька: Да, какая-то народная традиция. Вот, собственно, и всё. Мы не праздновали религиозные праздники. Хотя родители, конечно, знали и про Пасху, и про Рождество, но мне ничего не рассказывали. Могли быть неприятности – просто от того, что я бы в школе, например, как-нибудь сказал, что услышал от родителей нечто религиозное. Это была совершенно светская семья. Отец мой крестился только за год до смерти. Мама, хоть и была крещеная, но неверующая.

Александр Люлька: Безусловно. Я даже был членом какого-то атеистического кружка в школе, делал какую-то стенгазету. Но это я помню очень плохо. Это обычная история советского безбожника. Библия, честно говоря, в доме у нас была. То есть я знал, что Библия есть. Но я знал, что дома есть и Коран. И для меня это были просто какие-то книги, в которые верят какие-то люди.

Отец Георгий: Как мифы народов мира?

В детстве я считал, что христианство – это как мифы Древней Греции: предрассудок, от которого человек уже освободился

Александр Люлька: Да. Были, конечно, и мифы народов мира, к которым я тоже относился совершенно несерьезно. То есть я читал мифы Древнего Египта, Древней Греции и понимал, что есть такие верования, но всё это смешно, потому что с 1917 года у нас в стране всё изменилось и человек освободился от этих предрассудков. Помню, в рассказе Гайдара «Голубая чашка» есть эпизод, когда герой со своей дочерью идут и вдруг видят священника. И отец говорит: «Странно, что такие люди еще есть у нас в советской стране». Совершенно не к месту этот эпизод, но это было специально вставлено. Или, например, у Ильфа и Петрова – там же пародия на святого подвижника! Так что и общепринятые книги для чтения в Советском Союзе обязательно включали какой-то атеистический элемент. Равно как и фильмы. Я, конечно, в этом вырос, как и большинство людей, живших в СССР.

Отец Георгий: Как же вы смогли всё переосмыслить и иначе взглянуть на веру в Бога?

Александр Люлька: Вы знаете, как сказано в сказках «Тысячи и одной ночи»: «Моя история, будучи записана морщинками в уголках глаз, могла бы быть назиданием для обучающихся». Я не повторил пути людей, которые пришли к Богу через какие-то скорби и сильные душевные потрясения. У меня было всё довольно спокойно и нормально.

Отец Георгий: Я, помнится, как-то беседовал с одним атеистом. Он ко мне подошел и попросил: «Расскажите, как вы пришли к Богу». Я начал подробно рассказывать, он ждет, затем нетерпеливо перебивает: «А потом у вас случилось горе?» Я говорю: «Нет, горя не случилось». Продолжаю дальше рассказывать. Он слушает, слушает, слушает… «А потом у вас случилось горе?» Я: «Нет, горя не случилось. Я вообще не из-за горя в Бога поверил». (Смеется.) У этого человека было такое вот представление, что люди становятся верующими, только если у них какое-то горе, с которым они не могут справиться и потому нуждаются в вере, чтобы компенсировать свои страдания, как-то облегчить их. И под это он хотел подверстать всех верующих людей, с которыми сталкивался. Поэтому он спросил и меня, чтобы подтвердить свою теорию, чего, к его огорчению, не произошло. Как я понимаю, ваша история тоже под этот стереотип не подходит?

Всё началось с попытки разобраться, что происходит в мире с разными народами

Александр Люлька: Да. Я не буду совсем углубляться в прошлое. Потому что, конечно, корни всего уходят в детство. Но серьезно всё началось в сознательном возрасте, когда я начал сам задумываться, когда прочитал довольно много книг и стал интересоваться религиозными вопросами. Сначала из любопытства и попытки понять вообще, что бывает с людьми, какие вообще есть народы, во что они верят. Для меня было ясно, что религия, исповедуемая каким-то человеком или народом, формирует этого человека или народ. И формирует довольно сильно. Поэтому узнать, например, почему человек ведет себя так или иначе, почему какой-то народ себя так или иначе ведет, невозможно, если ты не понимаешь, во что этот народ верит. И ты совершенно иначе оцениваешь поведение человека, если узнаёшь, что он был христианин, мусульманин, иудей, язычник… Ты начинаешь что-то понимать. Так что всё началось с попытки разобраться, что происходит в мире.

И еще одну вещь я помню за собой с детства: мне всегда не нравилась ложь. Родители говорили, что я в детстве всего два-три раза по-настоящему плакал, и всегда это было в тот момент, когда я понимал, что меня обманули. Думаю, в любом человеке заложено это чувство правды и желание знать правду. Сказки можно рассказывать сколько угодно, и мы все можем придумать себе любую религию, но для меня с самого начала вопрос истинности стоял на первом месте. Для меня самое важное было, насколько это соответствует действительности, а не насколько это красиво, удобно, понятно, легко объяснимо. Думаю, здесь и образование сказалось. Все-таки я окончил физфак МГУ, а там приучают предъявлять жесткие требования к доказательной базе.

Итак, долгое время я знакомился с религией просто из юношеского любопытства. Но это стало более серьезным, когда я начал задумываться: «Зачем я живу? Зачем вообще живут люди?» Встал вопрос о смерти. И это был именно интеллектуальный интерес, лично я не страдал от каких-то там своих болезней или от смерти близких. Но этот интерес проходил через сердце. Потому что все-таки истина – это вопрос больше к сердцу человека, чем к уму. А религия обещала, что ответы на эти вопросы она дает. И я решил узнать, что же она обещает и насколько это основательно.

Евангелие было чем-то домашним, родным – а что дома может быть интересного? Интересно то, что где-то там, далеко

И вот я начал читать Евангелие, будучи еще некрещеным и совсем неверующим. Читал также и антихристианскую атеистическую литературу. Заглядывал в Коран. Посмотрел различные сборники мифов народов мира. Всё это меня не устраивало. Но Евангелие все-таки было отделено от меня некоей стеной: это было что-то такое домашнее, родное – а что же дома может быть интересного? Интересно то, что где-то там, далеко: Азия, Восток, какие-то индейцы. Где-то там, наверное, что-то есть. Изучая это максимально глубоко, насколько было для меня возможно, я понимал, что это не дает на самом деле ответа. Про любую изученную мной религию я мог сказать: «Я и сам такое могу сочинить. Могу сочинить, что приходит пророк. Даже сам могу выступить в роли такого пророка». И было понятно, что если иметь некоторую харизму, то можно будет найти последователей. Ну, как имеют известные артисты или писатели – за ними же постоянно увиваются фанаты. Люди, которые ничего умного-то даже не сказали, а у них есть куча последователей, которые готовы за них жизнь положить. В этом смысле история Господа Иисуса Христа, Его земной жизни мне виделась именно такой – в свете того, что я знал о христианстве из атеизма. И само Евангелие меня не увлекало. Я не имел глаз для чтения этой книги.

Отец Георгий: А что было потом?

Александр Люлька: В какой-то момент эмоционально я понял, что надо не просто думать, а сделать какой-то шаг к духовной жизни. Ну, а поскольку я живу в стране православной традиции, то задумался о крещении. И я, присмотревшись к Православию, понял, что там что-то есть. Меня вдруг начало там всё привлекать. Евангелие стало читаться совершенно иначе. Я помню, как брал Евангелие и, пока мама делала какие-то домашние дела или сидела отдыхала, – я ей читал его. Говорил: «Посмотри, как это сильно, как это красиво». Но это было чисто эмоционально. На уровне сознания у меня все-таки оставалось атеистическое представление о христианстве. Хотя сердечно я как-то проникся этой удивительной евангельской силой. Это был эмоциональный порыв, но разум мой оставался вне религии. Понятно, что ни о какой церковной жизни речи быть не могло.

Храм Живоначальной Троицы на Воробьевых горах

Я пришел в храм Живоначальной Троицы на Воробьевых горах, поскольку он был рядом с университетом, где я учился. Спросил, могу ли я принять крещение. А тогда не проводили никаких огласительных бесед и крещение происходило просто по желанию человека. Мне сказали: «Приходи в такое-то время». Я, как послушный юноша, пришел. И меня крестили.

Отец Георгий: После крещения что-то изменилось?

Я по своему опыту знаю, насколько необходимо оглашение перед крещением

Александр Люлька: Я помню священника, помню дату. Помню, как я пришел и как я вышел. Я помню, что действительно ощутил переворот в себе. Я увидел мир совершенно другими глазами. Это настолько меня перевернуло, что я умом вообще ничего не понимал, но то, что что-то произошло, – я почувствовал. Думаю, каждый человек, который во взрослом возрасте крестился, знает, о чем идет речь. Однако, как я и сказал, мой интеллект никак не был затронут. Поэтому, конечно, то, что сейчас наша Церковь благодаря Святейшему Патриарху возвращается к исконной традиции обязательного оглашения перед крещением, – очень важно. Я готов засвидетельствовать на своем опыте, насколько это необходимо. Потому что именно из-за того, что какое-либо оглашение отсутствовало, я не понял, что должен дальше жить церковной жизнью. И постепенно я от Церкви отступил. И этот тяжкий грех произошел совершенно случайно. Мне на прилавке попалась некая книга. Я ее купил, начал читать и проникся мыслью, что христианство – совсем не то, за что оно себя выдает. Что здесь есть какой-то обман, что это всё какие-то психологические моменты. Я начал вспоминать и подумал: «Да, я же так и обратился – чисто эмоционально». Не могу сказать, что я отрекся от Бога, я продолжал верить в то, что Бог есть. Но Церковь для меня перестала быть тем, что являет Бога. Это трагедия моей жизни, подобная той ситуации, в которой оказались евреи, когда вместе с Моисеем подошли вплотную к Святой Земле и уже должны были туда войти и ее унаследовать, но из-за ропота и всего прочего…

Отец Георгий: Из-за того, что слишком доверяли своему мнению.

Я познакомился со всеми антихристианскими выпадами. Но сейчас я в Церкви – и это свидетельство их несостоятельности

Александр Люлька: Да, именно. Они развернулись и 40 лет скитались по пустыне. Так Господь их вразумлял. И вот в период, когда я разочаровался в христианстве, я начал читать всю антихристианскую литературу, которая мне попадалась. Теперь я понимаю, что это было потому, что я искал себе оправдание. Но через это Господь мне дал возможность ознакомиться со всей антихристианской литературой и со всеми антихристианскими полемическими выпадами, которые вообще существовали на то время в мире. Ну и сейчас, в общем, ничего нового не придумано. Так что всё антихристианское, что вообще можно было прочесть, я прочитал. Поэтому то, что я в Церкви сейчас, и то, что я верую и исповедую Символ веры, – это свидетельство полной несостоятельности этих аргументов. Я их все знаю. Мне ничего нового показать здесь невозможно.

Мои поиски истины продолжались, но продолжались вне Церкви. Я таким холодным рассудком брал каждую концепцию, идеологию, мировоззрение и изучал… Чистый атеизм я отверг, потому что исповедовать его бессмысленно. Ведь если я произошел от обезьяны, я умру и у меня на могиле лопух вырастет – и всё, то что, собственно, это может мне дать? Кроме того, что я и так живу?

Отец Георгий: Это лишает жизнь смысла.

Александр Люлька: Абсолютно. Я читал и Кастанеду. Я читал различные оккультные книги… Папюса и прочее. Я не практиковал, а изучал это, как изучают науку, с точки зрения научной истины. Я понял, что всё это ерунда. Это я понял, еще не будучи христианином. И я уверен, что каждый это может понять, если будет разбираться трезво. Увлечение исламом было, пожалуй, самым большим, потому что это все-таки мировая религия, я много читал о ней. И Коран я прочел впервые тогда. Но, опять же, никакой практики – меня это совершенно не затронуло. И так я, в общем, прошел по всему кругу тех религий, которые были мне доступны.

Я, кстати, приходил к Аум Синрикё, взял у них кучу литературы, которую они давали. Когда они увидели, что пришел человек, который не ест мяса, не пьет, не курит, – они обрадовались, надавали мне кучу книжек, я их все унес, посмеялся над ними вместе с друзьями, часть сжег, часть позднее отправил Александру Леонидовичу Дворкину. Я их сознательно брал для того, чтобы как можно меньше этого вышло наружу. Но это было фактически единственное мое посещение какой-то секты.

Так всё и продолжалось до тех пор, пока я наконец понял, что ничего нет. И ситуация была такая: либо надо придумывать свою собственную религию, либо надо…

Отец Георгий: …искать тщательнее?

Александр Люлька: Ну, там, где я прошел, ходить уже не надо – это было ясно. Там нет того, что мне нужно, того, что бы меня возвышало и что было бы выше меня. Я не о людях говорю. Есть очень достойные люди и среди мусульман, и среди язычников. Я говорю о религии как о мировоззрении. И так продолжалось довольно долго, пока я однажды не сказал себе: «Я ничего не буду делать, ничего не буду читать просто так, не буду развлекаться и праздно проводить время, пока я не узнаю истину. Бог, если Ты есть, открой мне Себя». И полгода я копал, искал всё, что можно было найти. И в какой-то момент, поняв, что ничего нет и больше некуда идти, я, образно говоря, увидел, что стоит какая-то часовенка, заколоченная мной, которая по крайней мере достойна того, чтобы все-таки отнестись к ней так же, как и к другим религиям.

Александра Невского часовенка, что на Мызе стоит. Фото Игоря Годунова

Христианство – это действительно 2000 лет мысли

Я подошел, открыл эту дверь, ожидая, что я сейчас своим прекрасным интеллектом выжгу всё там. Сожгу все эти жалкие потуги на псевдоинтеллектуальную деятельность людей, которые только машут кадилом. Но случилось нечто такое, что на меня пролился просто свет Божией благодати – я иначе это назвать не могу. Пролился такой свет Истины, который попалил меня полностью. То есть человек, который шел как бы интеллектуально сжигать христианство, сам был обожжен, как известные жертвы, когда пророк Илия низвел огонь с небес. Я понял, что христианство – это действительно 2000 лет мысли, а не только 2000 лет молитвы, поста и так далее.

Отец Георгий: А благодаря чему вы это поняли?   

Александр Люлька: Однажды я встретил человека, который работал в церковной лавке. Я к нему пришел, посмотрел на ассортимент и сказал себе: «Я хочу знать, во что эти люди верят. Что я должен прочитать? А, вот книга с названием “Точное изложение православной веры”. Вот она-то мне и нужна. Раз точное и полное, сейчас я всё пойму». Я эту книгу купил, принес к себе, открыл. И понял, что я ее не могу читать: мне это просто не по зубам. Уровень интеллекта автора настолько превосходил мой, что на меня это произвело колоссальное впечатление. Такого я не встречал нигде. И я подумал: «Надо что-то попроще». И тут мне попалась довольно простая книга, которая мне объяснила одно – зачем Церковь на земле. Объяснила, что мы Христа узнаём не просто так, а через Церковь. Там был показан смысл апостольского преемства, объяснено, почему, не оставив ни одного письменного труда, записанного Своей рукой, Христос смог перевернуть мир. Я понял, почему христианство такое, что верующих во Христа больше всех в мире. Это был главный перелом.

Это необъятность – и понятность, бесконечность – близость. И ощутимая красота. Красота мысли

После этого я начал поглощать христианскую литературу. Просто не мог насытиться, начитаться. «Точное изложение» я потом прочитал, значительно позже. Но вот всю обычную, популярную христианскую литературу я читал очень быстро и напитаться не мог. Именно потому, что я увидел: здесь нет потолка. Это уходящая в бесконечность Истина. Я нашел именно ту Истину, которую я искал. Удовлетворяющую именно тем условиям, которые я и предполагал для Истины: необъятность, но при этом понятность; бесконечность, но при этом удивительная близость; дальность, но при этом ощутимая красота. Красота мысли. А потом уже я начал знакомиться, конечно, и с красотой молитв, и с красотой Церкви, вплоть до архитектуры и иконописи.

Отец Георгий: То есть не было проблем при переходе с чисто интеллектуального постижения истинности православной веры к практике церковной жизни?

Александр Люлька

Александр Люлька: Нет. Конечно, важным этапом для меня стала встреча со священником, с первым священником, с которым мне удалось поговорить нормально. Он меня ввел в общину, где были жесткие правила церковной жизни: никакого либерализма в плане соблюдения постов или посещения храма, утренних и вечерних молитв. Да, ко мне, как к новоначальному, было некое снисхождение, безусловно. Но всё давалось на вырост и достаточно строго. А для меня это было просто, потому что я понимал, зачем это. Про каждое церковное дело, событие, явление я понимал, зачем оно нужно. Для меня, например, не было вопроса, почему надо соблюдать пост.

Отец Георгий: Конечно, это помогает, когда люди начинают понимать смысл того, что происходит в Церкви, смысл церковных установлений. В противном случае для людей часто закрыт и труден порядок церковной жизни.

Благодарю вас за то, что вы поделились этим опытом. Уверен, что он для многих будет важным, поскольку это то, что я наблюдал, общаясь со многими нашими современниками, которые говорили: «Ну, христианство – это неинтересно. Мы его и так все знаем». Начинаешь разговаривать: «А что именно ты знаешь о христианстве?» – и выясняется, что человек может даже не знать, Кто такой Иисус Христос. Может вообще ничего не знать о христианстве, но при этом у него такое ощущение, что христианство ему неинтересно, потому что оно и так уже как бы свое.

Если ты христианство не изучил, не пропустил его через себя интеллектуально, им не жил – ты не имеешь права говорить или думать, что оно твое

В действительности если ты христианство не понял, если ты его не изучил, если ты не пропустил его через себя интеллектуально, если ты им не жил – ты не имеешь права говорить или думать, что оно твое. Просто потому, что ты несколько раз зашел и поставил свечки, написал записку, оно не стало от этого твоим. Конечно, это один из диавольских соблазнов, когда у людей возникает ложное впечатление, будто христианство уже и так известно: мол, про христианство мы знаем, что это куличи, свечи и святая вода, а нам надо искать что-то глубокое и оно обязательно должно быть где-то далеко. Это тоже своего рода комплекс неполноценности – считать, что истина обязательно должна быть где-то в другом месте, а не в том, куда Господь тебя привел обстоятельствами твоей жизни или жизни твоих родителей.

Конечно, каждый человек свободен в своем выборе. Но для того, чтобы сделать выбор, хорошо бы ему понимать, между чем и чем он выбирает. Я надеюсь, что сказанное вами поможет людям относиться более серьезно к христианству. Потому что в христианстве есть та интеллектуальная и духовная глубина, которую у нас часто любят искать совсем в других местах. В одной из наших передач гостем был человек, который 20 лет своей жизни потратил с эзотериками, ища там истину. Ему пришлось даже в Индию поехать и там пожить, чтобы убедиться, что это совсем не то место, где Господь открывает Истину.

Вот чтобы люди не теряли время своей жизни, чтобы люди делали свой выбор честно, знать об этом интеллектуальном сокровище христианства, конечно, необходимо.

Александр Люлька: Я сейчас в основном сконцентрировал изложение на разумности, на интеллектуальном совершенстве христианства. Конечно, оно этим не ограничивается. Поэтому, если позволите, кратко добавлю еще вот что.

Это такая радость – чтение Священного Писания, когда ты понимаешь, о чем идет речь

Я никогда не испытывал такой радости, как от чтения Священного Писания, когда я понимал, о чем идет речь, когда я уже знал Новый Завет и что-то из Ветхого Завета. Каждая книга Ветхого Завета открывается совершенно необыкновенно.

И какие это радость, счастье и необыкновенное блаженство – находиться в храме во время службы. Это бывает тяжело, но оно того стоит ради тех моментов, когда вдруг Господь тебе что-то открывает, – это ни с чем невозможно сравнить. Это такого уровня блаженство и радость, что я… Невозможно подобрать слов. Но я это вижу в глазах людей, которые отходят от Причастия или принимают Крещение.

Отец Георгий: Пожелаем нашим зрителям тоже ощутить эту радость в своей жизни. Большое спасибо!