«Бог сказал мне: ты должен перейти в Православную Церковь!»

Священник Станислав Распутин в индийской миссии

Мы продолжаем знакомить наших читателей с программой телеканала «Спас» «Мой путь к Богу», в которой священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие из разных неправославных конфессий. Сегодняшний собеседник отца Георгия – иерей Станислав Распутин, в прошлом – член «Армии спасения», ныне – православный священник-миссионер. О том, как отец Станислав нашел дорогу к храму, что может помочь протестантам преодолеть их предвзятое отношение к Православию, о необходимости миссии для каждого православного – беседа с ним.

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте. В эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в студии гость из Карелии. Отец Станислав, хотя в детстве вы, как и многие из нас, были крещены, но приход к вере у вас произошел уже в сознательном возрасте. Не могли бы вы рассказать, с чего всё началось?

Священник Станислав Распутин: Началось всё с того, что меня крестили на закате перестройки, когда мне было года четыре. Крестили дома. И моя мама, и тетя, которые приняли решение меня крестить, сами не понимали, зачем это нужно делать. Пошла такая «волна», и на этой волне меня покрестили. Я хорошо помню, как священник сказал, что надо на следующий день обязательно идти и причастить ребенка. И я помню, как у меня болели ноги в храме и я просил тетю, мол, давай уйдем отсюда, она послушала, и так я и не причастился. И, поскольку мои родственники не были людьми воцерковленными, я плыл по течению, как говорится. К сознательному возрасту я вырос подростком атеистических взглядов. Я читал очень много научно-популярной литературы, очень любил биологию, и теория эволюции для меня была мировоззренческим фундаментом, основой убежденности в том, что наука может ответить если не на все, то на большинство вопросов жизни. Притом я был обыкновенным подростком, слушал «тяжелую» музыку, ходил на дискотеки. И окружение было такое же.

Я обратился к Богу со словами: «Если Ты есть, то войди в мою жизнь». И буквально в неделю мое мировосприятие изменилось кардинально

И вот в этом окружении один мой друг неожиданно изменился. Он перестал материться. И это очень сильно бросалось в глаза, потому что в той среде на мате просто разговаривали. Я его спросил, что стало причиной такого изменения. И он мне ответил: «Ты знаешь, я стал верующим человеком, и мне теперь это просто не нужно». Я тогда подумал, что, наверное, парень сошел с ума. Что он попал в какую-то секту и его надо спасать. Я все-таки был его другом. И я сказал: «Слушай, давай я пойду с тобой туда, куда ты ходишь». Он сказал, что начал посещать собрания. Это была христианская община «Армии спасения»^[1] в городе Петрозаводске. Она находилась недалеко от моего дома. И я начал с ним посещать эти самые собрания. Помню, как в первый раз, когда я пришел, мне там жутко не понравилось. Я увидел людей, которые, как мне казалось, были зашоренными – зацикленными на Боге, на религии. «В наш век научно-технического прогресса как можно вообще о таких смешных вещах думать и говорить, а тем более жить в соответствии с этими вещами?» – думал я. Так что мне не понравилось. Но меня там зацепило то, что эти люди были другими. Они по-другому смотрели на тебя. У них были другие ценности. Они были добрыми. И я стал посещать их разные собрания, мероприятия. Целью, конечно, было их переубедить, спорить с ними. Помню, многочасовые были споры на тему «Творение или эволюция?»… Всё это время мне говорили: «Ну а что тебе мешает? Попроси сам у Бога о том, чтобы встретиться с Ним». Я говорю: «Да зачем я буду это делать, когда я в Него искренне не верю?» А мне говорили: «Ну а что ты теряешь? Если Бог есть, то наверняка Он как-то ответит. А если Его нет, то ничего не произойдет». Я и подумал: «Действительно, я ничего не теряю». И обратился к Богу своими словами: «Бог, если Ты действительно есть, то войди в мою жизнь и покажи Себя». И в тот момент, как мне казалось, ничего не произошло. Я каким был, таким и остался. Но это мне казалось тогда. Буквально в одну неделю моя жизнь и мое мировосприятие изменились кардинальным образом.

Священник Станислав Распутин

Отец Георгий: Как например?

Отец Станислав: Мне вдруг захотелось читать Священное Писание. Я не знал зачем. Я выпросил Библию. Я, как помню, включал на полную громкость любимую группу, которую тогда слушал, и взапой читал Священное Писание. И я вдруг понял, что люблю своих родителей. Может быть, покажется странным, но подросток действительно осознал, что родители – это те люди, которые тебе очень близки. Я начал уважать своих друзей. Мне самому стало противно говорить бранные слова, какими-то силовыми методами решать конфликты. То есть изменилось мое мировоззрение. И я стал активным членом «Армии спасения», участвовал в молодежных собраниях и даже проповедовал на богослужениях, которые были специально организованы для молодежи.

Отец Георгий: То есть вопрос существования Бога для вас уже не стоял?

Отец Станислав: Более того – уже через неделю после моей молитвы я даже представить себе не мог, что значит, что Бога нет и ты в Него не веришь. Знаете, когда встречаешься с Богом, что называется, лицом к лицу – тебе уже не нужны никакие доказательства на уровне разума. Вопрос отпал естественным образом. И вот я стал активным членом «Армии спасения». Для меня всё было замечательно. Были конференции, лагеря, поездки, молитвенные собрания, богослужения, харизматические проповеди и так далее. И месяца через четыре – мне уже к тому времени предложили стать молодежным лидером в нашем корпусе^[2] – внезапно Бог мне сказал: «Ты должен перейти в Православную Церковь». Для меня это было как гром среди ясного неба. Что значит: перейти?

Отец Георгий: И как именно Он сказал?

Отец Станислав: Это не был какой-то голос, который я услышал, и это не была мысль, возникшая в моей голове. Это очень сложно объяснить, если человек на своем опыте не испытывал такого. Если максимально близкие аналоги подбирать, могу сказать: всё мое существо понимало, что Бог говорит мне это. Вот чуть ли не каждая клеточка. И при этом я понимал, что эта мысль – не моя, это не мое желание. Ведь у меня было очень много мифов о Православной Церкви. Нас учили о том, что это Церковь, где Бог мертвый, где люди молятся идолам, где они совершенно не имеют общения с живым Богом. И, соответственно, я подумал, что, наверное, Господь ошибся. Ведь мне так хорошо у протестантов, здесь мои новые друзья, здесь мое призвание, здесь мое служение. И зачем мне нужна какая-то другая Церковь, тем более такая, как мне тогда казалось, – плохая, мертвая? Но Господь сказал: «Ты должен идти туда». И первое, что было, – я пришел в храм. Я встретил священника. Помню, я с ним поругался очень сильно. Обозвал его идолопоклонником. Потом я, конечно, извинился перед ним, когда стал православным.

Итак, Бог всё это время говорил мне идти в Православие. И я начал сопротивляться Ему. Я говорил, что не пойду туда. Я там никого не знаю. Там всё мне неинтересно. И это продолжалось месяцев восемь. Всё это время Господь упорно говорил мне: «Ты должен перейти в Православную Церковь». И я уже начинал сдаваться, говорил: «Хорошо, я буду ходить туда». И у меня было так, что я приходил в православный храм на вечернее богослужение, выстаивал от начала до конца, искренне молился, но ничего не понимал при этом, а по воскресеньям утром я ходил на свое собрание в «Армии спасения». И единственное, что я тогда начал чувствовать, – это некую полноту в Православной Церкви. Но разум мне говорил: «Что ты здесь делаешь? Ты здесь никого не знаешь. Здесь говорят на непонятном для тебя языке. А там твои друзья, всё для тебя понятно, у тебя там путь, возрастание». И вот на другой день я шел в «Армию спасения». Там для меня всё было хорошо. И люди нравились. Но полноты не хватало.

Это был с моей стороны шаг веры. Шаг доверия Богу

Наконец через восемь месяцев такого внутреннего борения я сказал: «Хорошо, Господи. Ты хочешь, чтобы я туда перешел? Я перейду». И это был с моей стороны шаг веры. То есть доверия Богу. Это было 28 июля 2000 года. Я заранее начал говорить пасторам: «У меня есть призыв перейти в Православную Церковь». Многие, конечно, не понимали. Говорили: «Как? Куда ты идешь? Подумай». Но пасторы в этом смысле оказались людьми мудрыми и сказали: «Если ты действительно веришь, что Господь тебя призывает, – иди». И вот в этот день они объявили на собрании: «Наш брат переходит в Православную Церковь». И я ушел оттуда.

Отец Георгий: И стали жить как православный христианин?

Отец Станислав: Да. Я помню первую исповедь. Я помню первое Причастие. Помню, как начал открывать для себя мир святых отцов. Потому что до этого, к сожалению, очень многое в Православии на уровне разума мне было совершенно непонятно. Первый месяц я даже не крестился, не целовал иконы. Я думал: «Зачем всё это нужно?» Но по мере того как я всё больше погружался в реальную церковную жизнь, всё начало становиться мне ближе и понятней. Именно из моего опыта церковной жизни я стал понимать всю глубину Православия.

Священник Станислав Распутин

Отец Георгий: И как бы вы оценили разницу между тем, что было у вас в протестантизме, и тем, что вы обрели в Православии?

Протестантизм – это как рябь на море: вроде есть какое-то движение, но глубины ты не видишь

Отец Станислав: Знаете, когда я жил в протестантизме – это как рябь на море: вроде как есть какое-то движение, но глубины ты вообще не видишь. Вроде слова-то одни и те же: Бог, спасение – а глубины нет. И когда на море эта рябь успокаивается – ты начинаешь видеть всю глубину. И вот когда я стал действительно жить церковной жизнью – причащаться, исповедоваться, – то для меня открылась глубина и сокровищница всех благ, которые есть в Православии. Но, конечно, была и ломка протестантского мышления.

Отец Георгий: Что было тяжелее всего?

Отец Станислав: Принять почитание Богородицы.

Отец Георгий: Кстати, многие бывшие протестанты говорят об этом.

Вдруг я почувствовал радость на душе: я понял, почему мы так почитаем Богородицу

Отец Станислав: Да. Знаете, я честно молился, искренне: «Господи, дай мне осознание. Я не понимаю этого». И не то что не понимаю – я внутренне это не мог принять. И Господь чудесным образом дал это внутреннее понимание. Я помню, как однажды просто шел в магазин, был пасмурный осенний день. И вдруг я почувствовал радость на душе. И спросил себя: «А отчего я радуюсь-то?» А радуюсь я, оказывается, от того, что я понял, почему мы так почитаем Богородицу. То есть это столь органично стало для меня понятным, что я сказал: «Да! Пресвятая Богородица, помогай нам!» Такая молитва вырвалась сразу. И это для меня было последним рубежом, после которого уже не было никаких оснований цепляться за свое протестантское прошлое. И сейчас уже, будучи священником и 15 лет живя в Православной Церкви, я понимаю, что та глубина, которую я здесь открыл, – ее нет больше нигде, только в Православии.

Отец Георгий: А вот, например, что касается понимания слова Божия. Некоторые протестанты и люди, думающие так же, говорят: «У нас каждый человек сам от себя может толковать, и у тебя есть свобода, ты можешь развивать свой ум, переживать через свое понимание слово Божие. А в Православии надо только по святым отцам толковать, надо на них ориентироваться, и твой ум как бы скованный, зависимый…» Соответственно, у некоторых возникает впечатление, что мы как будто что-то теряем, какую-то свободу самовыражения. И ради чего? Ради того, что сказали какие-то древние люди, которые давно жили? Как это нам поможет лучше понять Библию? Если вам доводилось сталкиваться с таким мнением, что вы обычно отвечаете?

Отец Станислав: Конечно, доводилось. Более того, поначалу я сам на себе ощущал некую такую скованность. Но это на самом деле только иллюзия. Вы правильно сказали, что в протестантизме каждый волен сам строить замок на основании, какое он видит. Но представьте: каждому из нас поручат строить дом. А мы ведь не профессиональные строители. Мы, конечно, в меру своих сил будем стараться. Но тот дом, который мы построим…

Отец Георгий: В лучшем случае получится конура. (Смеется.)

В протестантизме каждый – маленький папа Римский. Это, конечно же, от гордости. А она не дает подлинного понимания Писания

Отец Станислав: Конура. И более того, при малейшем ветерке она развалится. Когда строитель строит дом, он использует те методы и расчеты, которые были выработаны до него профессионалами. А не доверяя им, он ставит себя выше их, и результат будет плачевный. Так вот, в протестантизме каждый – это маленький папа Римский. У католиков есть догмат о том, что папа имеет высшую власть в понимании вопросов веры. А в протестантизме каждый пастор и каждый прихожанин имеет в отношении себя такое видение. В основе этого лежит, конечно же, гордость. Но она же и не дает подлинного понимания Писания. А начав изучать святоотеческое наследие, я открыл такую глубину понимания Священного Писания, до которой я сам, опираясь на свои человеческие знания, никогда не мог дойти. Вроде бы свобода была, а глубины и результата не было. А тут вроде как тебе надо жить в каких-то границах, но эти границы настолько бесконечны в познании, что ты никогда не упрешься. Тебе никогда не будет тесно. Вот принципиальная разница.

Отец Георгий: А ваши друзья и знакомые по «Армии спасения», как они восприняли ваш выбор? Кто-нибудь последовал за вами? Может быть, с кем-то вы поддерживаете отношения?

Отец Станислав: У меня до сих пор практически со всеми друзьями, которые были тогда, остались хорошие отношения. Конечно, они задают вопросы. Конечно, видят изменения. Не могу сказать, что многие последовали. Были люди, которые потом уже, зная о моем примере, обращались ко мне и, слушая свидетельство моего прихода в Православную Церковь, также становились православными. Но вот именно из того окружения – практически никто не перешел. Может быть, это из-за того, что у меня тогда не было времени и желания пойти назад и засвидетельствовать. Сейчас я делаю это, я являюсь руководителем миссионерского отдела. И я стараюсь дружить с протестантами. Потому что это действительно искренние люди, которые хотят жить по-другому. И вот через свидетельство жизнью и словом многие из них узнают о том, что Православие – это не то, что они думают о Православии. Потому что, к сожалению, мы сталкиваемся с такой ситуацией, что протестанты, думая о Православной Церкви, вкладывают совершенно свое понятие об этом. Они спорят не с настоящим Православием, а с какой-то карикатурой, которая живет только у них в голове. И, видя пример жизни православного христианина, они, конечно, часто удивляются: «Как это так? А мы думали, что всё иначе».

Священник Станислав Распутин

Отец Георгий: Те наши зрители, которые сейчас ближе к самой первой ступени вашего жизненного опыта, возможно, имеют вопросы по поводу теории эволюции. Раньше это было основание вашего атеизма. А теперь как вы решили этот вопрос? Ведь в сознании многих людей это выглядит так: «О чем тут говорить? Наука всё доказала: люди произошли от обезьян – вернее, от общего предка, – всё это известно, и никакого Бога тут, соответственно, не требуется». Как вы с этим справились?

Отец Станислав: Действительно, это было одним из камней преткновения в моем христианском опыте. И в первые же месяцы после обращения ко Христу, еще в самом начале своего пути, я стал самостоятельно изучать этот вопрос. Потому что когда мы читаем о теории эволюции из книг, которые написаны эволюционистами, то мы не видим никакой альтернативы, у нас нет полной картины. И я стал искать альтернативные источники, которые говорят о той же проблеме. Причем с научной точки зрения. И когда я стал самостоятельно изучать и сопоставлять эти доводы, то оказалось, что в теории эволюции очень много шито белыми нитками. То есть сама теория настолько несостоятельна, что даже научной-то ее назвать сложно. Из года в год я углублял эти знания и недавно вплотную занялся темой сопоставления религии и науки. И всё больше убеждаюсь в том, что та картина мира, которую предлагает материалистическое эволюционистское сознание, не выдерживает никакой критики. Даже с научной точки зрения, не говоря уже о вопросах веры.

Отец Георгий: Я знаю, что вы занимаетесь и миссионерской деятельностью как в самой Карелии, так и за пределами нашей страны. Были в миссионерских поездках в Индии, на Филиппинах. Помогает ли вам ваш опыт донести весть о Православии до других людей сегодня?

Когда я приезжаю на Филиппины или в Индию и общаюсь с протестантами – мне легче их понять: я знаю, какие вопросы их мучают

Отец Станислав: Конечно, помогает. И более того, я благодарен Богу за то, что небольшой период в начале своей духовной жизни был в протестантизме. Потому что это опыт понимания мира людьми, которые находятся с другой стороны. И теперь, допустим, когда я приезжаю на Филиппины или в Индию и общаюсь с людьми протестантского сознания – мне легче их понять. Я знаю, какие вопросы их мучают, когда они видят меня. Я понимаю, что они ищут. Потому что каждый христианин – в поиске. В поиске полноты общения с Богом. И полноты этой они у себя не находят. Вопрос аскетической стороны жизни в протестантизме не развит вообще. И я знаю, как показать им этот момент. Также и вопрос литургической стороны жизни. Ведь само понятие Таинства во многих протестантских конфессиях отсутствует либо размыто. Вот недавно у меня был случай, когда я спросил пастора одной баптистской церкви: «Что такое Евхаристия? Вы верите, что это истинное Тело Христово?» Он говорит: «Нет, это символ». А я потом спрашиваю его прихожан. А они говорят: «Мы верим, что это истинное Тело Христа». Я говорю: «А вы как вообще живете-то, как существуете как церковь, когда прихожане верят в одно, а пастор проповедует совершенно другое?» И я знаю, как показать им полноту литургической жизни. Слава Богу, Господь дал мне благодать и поставил меня на место пастыря, служителя, священника – я могу это делать милостью Божией. Эти стороны жизни, которые закрыты для протестантского мышления, я могу им показать, зная и используя тот опыт, который был у меня в прошлом.

Отец Георгий: Вот как раз о принятии сана. Думаю, что для части наших зрителей вполне интересен вопрос, как, собственно говоря, человек приходит к мысли о священнослужении? Как вы решились на это, и чем для вас стало служение в сане иерея?

Отец Станислав: Как только я стал человеком верующим, еще тогда, в протестантизме, я понял, что единственный настоящий смысл жизни может быть только в служении Богу. И я искренне искал, какими путями я могу служить Богу. И когда я стал православным, то это мое стремление под действием благодати Божией усилилось. По светскому образованию я юрист-теоретик. Я преподавал на юридическом факультете, и деятельность преподавателя мне очень нравилась, потому что это живое общение со студентами. Но из желания послужить Богу я начал заниматься приходскими послушаниями. Сначала собирались с молодежью, занимались социальным служением, изучением Священного Писания. И постепенно это всё естественным образом перетекло в миссионерское служение. И я, глядя на многих батюшек-миссионеров, которые меня окружали, видел, как меняются судьбы людей. И я понял, что хочу служить Богу, несмотря ни на что. И мой епископ, видя мое стремление, предложил мне стать священником. Я посоветовался с супругой. Она, кстати, была очень долгое время в баптистской конфессии и затем тоже обрела полноту Православия. И вот мы, посоветовавшись, решили, что священническое служение – это то, где можно реализовать полноту служения Богу. Это было сознательное решение в соответствии с теми целями и пониманием жизни, которое было у нас в семье. И я ни капельки не жалею.

Первое причастие. Округ Чандрапур, Индия. Иерей Станислав Распутин

Отец Георгий: А что изменилось после хиротонии в ваших отношениях с Богом, с миром, с людьми?

Отец Станислав: В первую очередь я стал чувствовать ответственность за тех людей, которых Господь посылает. И, конечно же, это радость совершения Литургии, это радость стояния у Престола – ее ничто в жизни не может заменить. Вот это принципиальный момент.

Отец Георгий: Поскольку вы упомянули миссионерскую деятельность, такой вопрос: когда вы встречаетесь с людьми – что в Карелии, что в Индии, – как строится ваше общение с теми, кто, может быть, и не считает, что им недостаточно того, что они имеют сейчас?

Я должен знать как миссионер тех людей, к которым я иду. Допустим, с индусом говорить о категориях вечности сложно

Отец Станислав: Я всегда использую принцип апостола Павла: «Для иудеев я был как иудей… для чуждых закона как чуждый закона… для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9: 20–22). Путь разговора всегда выбирается индивидуально. С протестантами я говорю в первую очередь о понимании Церкви, о понимании Священного Писания. И через это я подвожу их к тому, что Церковь должна быть едина, иначе это не Церковь. И взгляд на Писание должен быть только взгляд Церкви, а не мой личный. Если я говорю с представителями другой религии, то я должен знать как миссионер тех людей, к которым я иду. Допустим, с индусом говорить о категориях вечности сложно. Когда мы говорим индусу о вечности, он представляет свою карму, цикл перерождений, колесо сансары. Когда мы ему говорим о жизни вечной – ему мерещится ад, в который мы его приглашаем. Так что даже в выражениях мы должны быть очень аккуратными, когда говорим с людьми другой культуры. Поэтому к каждому человеку нужно искать свой подход. И к каждому человеку этот подход есть. Я еще ни разу в своей жизни не видел человека, у которого нет духовной жажды. Просто люди эту жажду хотят утолить по-разному. Но пустота в сердце человека не может быть заполнена ничем кроме Бога. И вот эти суррогаты, которые человек пытается найти в жизни – или ложная религиозность, или какое-то интеллектуальное заполнение, или чувственное заполнение через физические удовольствия, – они дают иллюзию полноты, но только на поверхностном уровне. Когда человек остается один на один с собой и ни перед кем уже ему не надо что-то изображать, то он понимает, что полноты-то нет. И каждому человеку я, как миссионер, в первую очередь стремлюсь показать, что полнота есть. И ты можешь стать частью этой полноты в единой Церкви, в Боге. Не сам по себе, как в буддизме ищут нирваны, а ты можешь быть со всеми в единстве во Христе.

Отец Георгий: А как, собственно говоря, вы передаете важность Церкви протестантам? Честно скажу, у протестантов, у всех, кого я встречал, в принципе разрушено понятие о том, что такое Церковь. С их точки зрения, вот мы собрались – Петя, Вася, Ваня, Маша – вот мы и Церковь. Хотя в действительности это просто кружок по интересам, но они вот так понимают Церковь.

Если вы не имеете Евхаристии как Таинства, то к чему приводит ваш символ? Утолит ли вашу жажду символ воды?

Отец Станислав: В первую очередь начинаю с вопроса о благодатности той или иной структуры, которую они называют Церковью. Вот взять тот же вопрос Евхаристии. Если вы не имеете Евхаристии как Таинства, как истинного Богообщения, то к чему приводит ваш символ? Если я вам предложу символ чашки чая – утолит ли он вашу жажду? Если я вам дам символ воды – напишу формулу Н²О – даст ли она вам облегчение, когда вы жаждете? Конечно, нет. То есть в первую очередь, говоря с протестантами о единстве и полноте Церкви, я стараюсь открыть им литургическую сторону.

Священник Станислав Распутин в индийской миссии

Отец Георгий: Надо сказать, что и у людей верующих, а тем более неверующих, порой возникает вопрос, когда они слышат о миссии: а зачем это всё, чего ради? Почему бы просто не заниматься каким-то своим внутренним духовным ростом или, в случае священника, не ограничиться своим собственным приходом? Что вас толкает на то, чтобы быть миссионером?

Отец Станислав: Евангелие. Там прямой призыв Господа нашего Иисуса Христа идти и проповедовать. Действительно, нередко, особенно в первые годы моего пребывания в Православной Церкви, многие считали мое стремление некоей протестантской блажью. Но это является естественной потребностью человека – свидетельствовать о своей вере. Проповедь может быть не всегда словесной. Проповедь подвигом, проповедь делами милосердия – это тоже проповедь. И я думаю, что каждый православный христианин должен быть миссионером на своем месте. Ведь у каждого из нас есть семья, и не все наши родственники являются верующими. У нас есть место работы или учебы – это люди, которые нас окружают. Кто явит им Христа? Кто будет для них живым свидетелем? Разве это не миссионерское служение? И стесняясь этого, закапывая этот талант в землю, мы просто-напросто будем нести за это ответственность на Страшном суде, когда Господь спросит: «У тебя была возможность рассказать обо Мне этому человеку, почему ты не сказал?» Ведь мы говорим не о том, что понравится человеку или не понравится, а о том, будет он жить вечно или нет. Миссионерство – это всегда вопрос о спасении души человека. Цена вопроса очень велика.

Миссионерство – это всегда вопрос о спасении души человека. Цена вопроса очень велика

Отец Георгий: Многих останавливает такое опасение: «А как воспримут, если я скажу своим близким? Вдруг им это не понравится? Вдруг это как-то охладит наши отношения? Вдруг человек подумает, что я ему как-то навязываюсь?» Были ли у вас такие недоумения?

Отец Станислав: У меня практически не было. Потому что моя убежденность в том, что Бог есть, прорывала все границы, которые ставил мой разум.

Отец Георгий: Не страшно было проповедовать?

Отец Станислав: Совершенно не страшно. Более того, первое, что я сделал после обращения, когда пришел в школу, то, будучи в классе на уроке обществознания, я вышел и сказал: «Дайте я помолюсь». И публично помолился перед всем классом, чем вызвал, конечно, странное чувство у других. Часто возникает такой вопрос, что люди боятся: «Как обо мне подумают, как на меня посмотрят? А вдруг общаться перестанут?» Но вы знаете, это всё зависит от того, насколько важна та информация, которую вы собираетесь сказать. Если вы знаете, что человек болен опасной болезнью и вы можете ему помочь, будет преступлением промолчать. Хотя ему, может быть, не понравится это известие. Но конечный результат – исцеление человека. Сколько раз было такое, когда люди приходили с какими-то проблемами – различными зависимостями, проблемами в семье и так далее… И первое, что я спрашивал: «Готовы ли вы к тому, что я буду говорить вам правду?» Потому что, когда люди приходят к психологу, он им говорит то, что они хотят услышать. И вроде как закрывают проблему. Так как человек этого хочет, чтобы у него не возникло дискомфорта. А я говорю, что я буду говорить правду, независимо от того, понравится она вам или нет. И дальше уже человек сам принимает решение. Это его свобода воли. Хочешь – живи так, как говорит Господь. Не хочешь – не живи так. Но я предупреждаю человека обо всех последствиях, которые будут и в том, и в другом случае. И он потом уже не сможет сказать: «Меня не предупреждали».

Отец Георгий: Конечно, если мы увидим, например, что человек, сам того не замечая, подходит к краю обрыва, то любой подойдет и крикнет ему: «Осторожно!» Даже, может, схватит его за руку, чтобы человек не упал. Когда мы понимаем, что речь идет о жизни и смерти – вечной жизни и вечной смерти, – когда выбор стоит именно такой, то оно стоит того, чтобы рискнуть. Отец Станислав, большое спасибо вам за беседу. Желаю помощи Божией в ваших миссионерских и пастырских трудах.