Повезло. Родился в девятый год после победного мая. Не слышал канонад артиллерийских, не видел смертей военных. Когда подрос, играли только в «наших» и «немцев». Причем все «немцы» были изначально согласны, что они проиграют. Кроме «войнушки» ходили искать снаряды, патроны и прочие военные железки, которыми рясно была наполнена донская земля.
Дед воевал, отца угнали в Германию в 1942-м, бабушки пережили оккупацию и много вечерами рассказывали о тех днях. Вот только дед своих военных воспоминаний мне не оставил. Да и как оставишь, если он умер еще до моего рождения?
О прошедшем смертельном испытании всё тогда напоминало: опорой крыши в навесе, где обитала бабушкина корова, было противотанковое ружье, дворняга Шарик хлебал свою нехитрую собачью пищу из германской каски, а гонявшийся за всеми моими ровесниками петух имел звучную кличку – Гитлер.
Выйдет бабушка с зерном на порог, позовет:
– Гитлер, Гитлер, цып-цып-цып, – и тут же объявляется бело-бордовая вражина со всем своим куриным полком.
В городе, где жил, по вечерам на скамейках городских аллей и дворов, а в селе, где всё лето проводил, под хатами собирались прошедшие фронт мужики. О чем бы разговор ни заходил, всё едино заканчивался он воспоминаниями фронтовыми. С замиранием и ртами открытыми слушали мы эти рассказы. Хотелось о подвигах услышать, о героизме, о том, как наступали, стреляли и освобождали, но об этом говорили фронтовики редко. Всё о том, где кто воевал, кто кем командовал да сколько окопов нарыли…
Полное осознание, что такое война, пришло уже в отрочестве. Лет 14 мне было. Через дорогу, в пыльном Морозовске, что на границе с Волгоградской областью, жил мой друг Лешка. В недалеком небольшом лесочке, который все называли (до сих пор не пойму почему) Грузиновский, искали мы патроны и нарыли целых два ящика немецких минометных снарядов – «кабанчиков», по-нашему.
Насобирали сухих сучьев, в дупло их напихали, разожгли, снаряд сверху положили…
Взрывали «кабанчики» в заброшенном колхозном саду. Разведем костерчик под деревом, положим туда снаряд, спрячемся за бугром у речки и ждем… Взрыв, осколки просвистели – и мальчишеское восхищенное: «Ух ты!» Пороли нас за это «ух ты» нещадно, да, видно, мало. Леха постарше был на год, на выдумки горазд, да и бесшабашен, вот и предложил еще раз «рвануть» в дупле старого клена. Насобирали сухих сучьев, в дупло их напихали, разожгли, снаряд сверху положили и запрятались, размышляя, повалится дерево от взрыва или нет…
Взрыва долго не было. Леха не вытерпел, решил, что огня мало, надо бы подбросить хвороста. Когда подбрасывал – рвануло. Это была первая смерть, которую я увидел воочию, и первые похороны, где был Леха с перевязанным выбитым глазом, но его уже не было.
Кто бы мог подумать, что вспоминать я буду Леху сейчас, когда уже седьмой десяток жизни начался? И не только вспоминать. Отпевать.
Их было четверо. Молодые ребята-саперы разминировали поле. Весна на носу, пахать надобно, а поля в смертельных «подарках»
Их было четверо. Молодые ребята-саперы разминировали поле. Весна на носу, пахать и сеять надобно, а поля в смертельных «подарках». Прошлым летом гости непрошеные, убегая со злобой неудовлетворенной, всё вокруг смертью напичкали. Как так случилось, что пропустили или не заметили они фугас, трудно сказать и определить. Трое погибли сразу, четвертый умер в больнице.
Отпевал одного из них и думал: Леха от ненужного мальчишеского геройства, от непонимания и Бога незнания погиб – этот же сознательно, о нас думая, смертельным делом занимался. Но есть общее, без чего не было бы глупой давней смерти моего друга и сознательного подвига нашего прихожанина.
Это общее – война. Причина ее, как и всякого зла, – в сердце человеческом: «ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15: 19). Казалось бы, всё ясно, понятно растолковано и всем известно, но почему же опять гремят взрывы, снова плачут матери, жены становятся вдовами, а дети сиротами?
Всеобъемлющий ответ, наверное, я дать не смогу, но то, что нынешний юбилейный праздник Победы над войной приходится проводить в годы войны, главную причину имеет в том, что одни наследники Великой Отечественной ими и остались, а иные стали рабами чужой идеологии, чужой веры. Здесь даже аналогию можно привести: забвение церковного Предания рано или поздно приведет тебя в инославие или к откровенному безбожию, а забвение истории обязательно вернет то зло, которое, как многим думалось, было окончательно похоронено в 1945-м.
В послевоенном детстве мне пришлось пожить, через непослушание и баловство в далеких 1960-х к войне прикоснуться, но, видно, не всё понял и мало молился. Вот и получаю бегающую во дворе детвору, играющую в «колорадов» и «укропов» и отбираю у них не только гильзы, но и целые патроны, столь обильно нынче рассыпанные на Донбассе.
9 мая всем приходом будем молиться о павших в той Великой Отечественной войне, а думать о нынешней. Думать и понимать, что во всем происходящем именно мы и виноваты, потому что ужас этот совершается лишь по одной причине, в умной русской поговорке раскрытой: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем».
Комментарии же иногда злые. Потому что досталось, как водится в последнее время, высокоумным. Считаю, что чаще всего высокоумие видят там, где его нет и в помине, достается тем, кто виноват в нем меньше всего, а умники остаются нетронутыми и продолжают умничать в том числе и в Церкви, с них как с гуся вода. Бывает обидно. Для некоторых слово "ученый" вообще выглядит как клеймо. Что поделать, так врагу рода человеческого угодно.
Мазепа заложник той ситуации, Ленин заложник ещё какой-нибудь ситуации, мы сейчас заложники нынешней ситуации, дети наши и внуки будут заложниками современной им ситуациии.. это если спроецировать на реальность.
Так может говорить только "заложник"-потребитель, а не носитель ценностей больших, чем временные. Если нечего ценить кроме временной выгоды, то тогда -- да, заложниками становимся... А если нечто большее носим -- то тогда мы не заложники , а творцы... Сама психология неверная изначально и оценки тоже неверные.
Вот сейчас посмотрела на телеканале "Культура" фильм М. Рома "Обыкновенный фашизм" и расстроилась услышав из уст сидящих в аудитории молодых людей страшные слова! ИМ ФИЛЬМ НЕ ПОНРАВИЛСЯ! И столько было ненависти в словах этих молодых людей, ненависти к нашей Победе! Поэтому в статье правильно сказано, что 70 летний юбилей Победы празднуется в условиях войны! Мы живем в страшное время! Потомки победителей ненавидят эту великую дату- 9 Мая!
Я теперь как-то более "уважительно" стала смотреть на анафематствования церковью отдельных личностей. Анафема - это своего рода предупреждение народам: не прикасайтесь к этим мертвякам! Вот Стенька Разин и Емелька Пугачев -- к 1860-м годам их культ у вольномыслящей интеллигенции, благодаря, не в последнюю очередь, усилиям историков да литераторов, вполне сложился. И это дало свой печальный результат. Мазепа - казалось бы, зачем проклинать, если речь идет о каком-то историческом эпизоде, не таком уж глобальном? Но церковь предупредила: не прикасайтесь к этому мертвяку. Так нет же: к началу 2000-х культ его достиг апогея! "Мазепизация" всей страны - жуткий результат. И все умные (умнее церкви!) двинулись по проспектам Мазепы - куда???