Как я очутился среди верблюдов

О. Альвиан Тхелидзе (в центре) с другими священниками епархии на фоне верблюдов

Епископ Ахтубинский и Енотаевский Антоний (Азизов), в прошлом выпускник Волгоградского епархиального духовного училища, приехал сослужить со своим тогдашним ректором – митрополитом Германом (Тимофеевым) в Волгоградскую епархию.

В тот день после архиерейской службы я разговорился с иподиаконом владыки Антония – ныне священником Алексием Угаровым.

Священник Алексий Угаров

Одним словом, после этих горестных оплакиваний приехал Лёша в епархиальное управление крошечного городка Ахтубинска в Астраханской области. Кошки на душе скребут. А тут из-за двери управления (если так можно это подсобное помещение назвать) доносится суровый голос: «Антоний, ты куда с грязными ногами? Полы сам мыть будешь?»

– Ну всё, – подумал Алексей. – Попал, так попал… Тут даже архиерей не в чести…

Благо, оказалось, что это не архиерея отчитывали, а местного блаженного.

Но это всё я потом узнал. А сначала Алексей рассказал, что архиерей во время службы терпеливо сам принимает исповеди у всех, кто хочет от него духовного окормления. Порой владыка уходит из храма, когда из духовенства в алтаре уже не остается ни души; сам разоблачается, хитроумным образом расстегивая пуговицы омофора на уровне лопаток. Узнал, что владыка проводит беседы с верующими. Да и во время только что совершившейся архиерейской службы нельзя было не заметить простоту епископа, который в недрах пономарки тщетно силился найти панагию в чемодане. А еще я узнал, что на днях владыка приехал на службу на велосипеде, потому что жалко стало будить водителя, а всенощное бдение вот-вот должно было начаться.

Ввиду того, что в Русской Православной Церкви традиционно были епархии размерами не меньше, чем область, республика, или иной субъект нашей Федерации, у нас сложился другой тип архиереев: епископов-властителей, к которым ввиду большого количества подчиненных им священников и на прием-то сложно попасть. А тут – на велосипеде…

И вот тогда я захотел увидеть всё, о чем было рассказано, своими глазами и поехал в гости к епископу Антонию. Мы с владыкой долго беседовали обо всем: и о монашестве, и об архиерействе, и о езде епископа на велосипеде. Я записывал слова владыки, и хочу привести фрагмент нашей с ним первой пространной беседы.

* * *

Монашеский идеал может быть везде. Была бы ревность, было бы внимание к своему сердцу и были бы отцы-наставники

Епископ Ахтубинский и Енотаевский Антоний (Азизов)

– Монашеский идеал, по моему убеждению, может быть везде. Была бы ревность, была бы строгость, было бы внимание к своему сердцу и были бы отцы-наставники. Понятно, что в городе оно проблематично, в чем-то осложнено, но я не считаю, что это невозможно в принципе. Потом, эта традиция есть: мы знаем, что и в древней Византии были достаточно крупные городские монастыри, и люди жили по-монашески. Это подвиг, конечно. Сейчас… Это трудно, но я думаю, очень много зависит от устава монастыря, от отцов-настоятелей, от духовников обители. Я считаю, что это осуществимо. Не мне судить, насколько мне удалось осуществить свое монашество в условиях нашей обители^[1], но мне всегда было обидно, когда говорили: «Какой же у вас монастырь-то? – Приход». Я внутренне всегда сопротивлялся, потому что было обидно за своё монашество. Как бы оно ни было, мы по убеждению шли, мы выбирали этот путь, мы искали этого подвига. Я думаю, что монашество в первую очередь в сердце должно быть, и обитель должна быть в сердце. Если это есть, то и монашество возможно. Второй вопрос, как оно нами воплощается в жизнь.

Никакой сан церковный, никакое положение в Церкви не освобождает человека от обязанности аскетической жизни

– Иногда даже среди духовенства бытует мнение, что архиерею необязательно в полной мере жить, строго говоря, по-монашески. На ваш взгляд, насколько совместимо архиерейское служение с монашеским подвигом?

– Аскетика, она всем людям нужна, независимо от того, в каком сане человек. Она по-разному может выражаться, но она нужна. Без аскетики в принципе невозможно вести духовную жизнь. Конечно, есть вопрос меры. Наверно, можно об этом рассуждать, но, если я скажу, что раз я стал епископом, значит, теперь могу себе больше позволить, это неправда. Мне сейчас тяжело, потому что, к примеру, то же послушание исполнить – кому? На самом деле всегда есть, кого слушаться, было бы желание этот обет исполнить. Я считаю, что никакой сан церковный, никакое положение в Церкви не освобождает человека от обязанности аскетической жизни. Это чисто христианское понимание, без этого никуда, и здесь мы ничем не отличаемся от мирян. Мне Патриарх сказал при вручении жезла, что нельзя от других требовать того, чего не делаешь сам. Требовать аскетики от других, если ты ее сам не соблюдаешь – это неправильно.

– Обычно архиереям по своей загруженности некогда бывает исповедовать мирян. Я знаю, что вы продолжаете принимать исповедь у прихожан. Насколько это тяжело, насколько это воплотимо? Ведь к вам как к архиерею стремится попасть на исповедь большое число людей.

– Здесь я для всех обычный батюшка. Меня так и называют батюшкой. Я этому не противлюсь, пускай так будет. Мне очень тяжело, когда я не исповедую, потому что во время исповеди можно лучше понять, чем люди живут, какие у них насущные проблемы. Мне всегда было тяжело и служить, и молиться без близкого общения с людьми. Я выхожу исповедовать, обычно я делаю это вечером. Я думаю, это нормально, в этом нет ничего особенного, какого-то особого подвига. Не могу сказать, что это забирает у меня много сил и времени. Для меня это необходимо.

Архиерей должен быть предельно доступным. Должен быть примером и в частоте богослужений, и в проповеди

– Каким должен быть архиерей?

Как я чувствую, что от нас ждет Святейший Патриарх… Я думаю, от нас он ждет доступности. Доступности для духовенства, для мирян. Первая наша задача – это быть доступным, предельно доступным всем. Вторая: хочешь, не хочешь, надо быть примером. Быть примером и в частоте богослужений, и в проповеди. Для отцов, прежде всего. Мне кажется, очень важно постараться быть отцом для всех. Хотя это трудно, мне, например, по возрасту. Я всегда говорил, что у священника год идет за два, а у архиерея, наверно, еще больше. Людям внимания не хватает, общения.

Наверно, ключевое слово – доступность.

* * *

После этой встречи я сердцем привязался к Ахтубинской епархии, но совсем не был готов расставаться с Волгоградом. Уж слишком дорого для меня было то, что держало меня Волгограде: преподавание в Православном университете, доброе сыновнее отношение митрополита Германа, бесчисленные друзья, а главное – богословско-образовательный проект «Двоеслов», который недавно мной был основан, и в который втянулся не один десяток человек. Проект к тому времени обзавелся костяком активных молодых людей, своей газетой, сайтом и жизнеспособностью.

После того, как владыка Антоний позвал меня в Ахтубинскую епархию, я долго метался. Окончательно убедил меня ехать под омофор епископа мой духовник, увидевший в лице владыки Антония Божьего человека.

Теперь я штатный священник сельского храма и могу рассказать о своей епархии и своем архиерее. Самой интересной достопримечательностью епархии для меня оказались верблюды. Их тут много. Пока я ехал на последнее епархиальное собрание, встретил около сорока верблюдов. У нас даже в центре Ахтубинска верблюдам Мишке и Машке памятник стоит. Они от наших краёв и до самого Берлина пушку тащили, и из их орудия был сделан один из первых выстрелов по Рейхстагу.

Памятник верблюдам

А еще в епархии, при малом числе приходов, за невероятно короткие сроки открылся уже далеко не первый приход. Церковные здания здесь или строятся с нуля, или находятся иные помещения. И это притом, что архиерей себе нормальное жилье так и не обрел. Ютится в комнатушке между трапезной и ризничной.   

Владыка с невероятной энергией каждый день находит себе занятия: беседы с прихожанами, школьниками, педагогами, военнослужащими, осужденными, со всеми пластами общества. Конференции, круглые столы, молодежные слёты, крестные ходы – это нормальный ритм его жизни.

Возможно, владыка пожурит меня за эту статью, но я знаю, что это он от скромности.