Леван Васадзе: Этот закон – часть программы по растлению страны

Весной 2014 года парламент Грузии принял «Закон об искоренении всех форм дискриминации», который вызвал в обществе бурю возмущения. Закон по своей сути запрещает гражданам осуждать самые постыдные формы разврата и угрожает им за это тюрьмой и ликвидацией их бизнеса. Кульминацией дебатов вокруг данного закона стало интервью грузинского публициста, постоянного автора портала Православие.Ru Левана Васазде, которое он дал журналистке Инге Григолия на главном политическом ток-шоу Грузии «Реакция» (телеканал «Имеди»). Мы предлагаем читателям видеозапись данного интервью с синхронным переводом на русский язык и расшифровку этой видеозаписи.

Инга Григолия (в кадре): Добрый вечер! В прямом эфире «Реакция», которую представляю вам я, журналист Инга Григолия. Приветствую всех, кто смотрит нас в Грузии и за ее пределами.

Леван Васадзе: Этот парламент срочно надо распустить...

Инга Григолия (голос за кадром): Идет ли Леван Васадзе в политику? Он требует роспуска парламента и незамедлительного аннулирования «Антидискриминационного закона».

Леван Васадзе: Этот закон способствует духовной деградации и растлению нашего народа и государства...

Инга Григолия: (голос за кадром): Будет ли он возглавлять уличные акции? Почему он стал так активен, особенно в последнее время? И кто тот человек, чье слово предопределит его политическое будущее? У него большая поддержка прихожан, вышедших на улицу от имени Православия. По последним исследованиям Эн-Ди-Ай его рейтинг постепенно растет. Что планирует, к чему готовиться и что собирается делать? Закончилась ли 35-летняя дружба с президентом Маргвелашвили, который подписал «Антидискриминационный закон»? Почему он противостоит Усупашвили? Что он скажет о Бидзине Иванишвили? Об Ираклии Гарибашвили? Об Ираклии Аласания? Целит ли Леван Васадзе в лидеры грузинской политики?

Сегодня в прямом эфире «Имеди» все вопросы, все ответы, все версии! В 10 вечера в «Реакцию» придет Леван Васадзе с конкретными соображениями!

Вступление

Инга Григолия: Итак, начнем! Думаю, нас ждет интересный эфир. Шестнадцать дней до выборов и главный вопрос, за кого вы будете голосовать 15 июня? За правительство или за одну из оппозиционных партий? Это вопрос нашего интерактива. Звоните, звонок бесплатный. А также зафиксируйте ваше мнение на нашей странице в Фейсбуке. В сегодняшней передаче завершат предвыборные презентации Шалва Нателашвили и Каха Кукава. А передачу начнем реакцией Левана Васадзе, который пришел сегодня в нашу студию со своими соображениями. Идет или нет в политику бизнесмен, который стал особенно активным в последнее время? Слухи о его приходе в политику стали все более убедительными параллельно принятию парламентом «Антидискриминационного закона». Он требует отозвать закон, распустить парламент и назначить досрочные выборы. Он говорит, что существует единственный человек, чье слово будет главным в принятии политического решения. Целит ли он в политику при поддержке Патриархии и прихожан? Что планирует и что собирается делать Леван Васадзе?

Инга Григолия (Левану Васадзе): В последнее время темы, в связи с которыми вы появляетесь на экране, где вы обычно нечастый гость, стали очень интересными. Спасибо, что согласились принять участие в нашей передаче. Я бы хотела, чтобы в этом эфире были заданы и исчерпаны все вопросы, которые связаны с вами. Вопрос номер один: Леван Васадзе становится политиком – это правда или ложь? Реальна ли эта информация и планируете ли вы обрести статус политического лидера?

Леван Васадзе: Как обычно, это не более чем сплетня, потому что я не стремлюсь к какому-либо политическому статусу. Кстати, можете проверить – впервые подобные сплетни обо мне появились, если не ошибаюсь, в 2004 году, когда мне было 34 года. Сейчас на дворе 2014 год, мне 44, и все эти десять лет, несмотря на сотни, если не тысячи слухов, публикаций, комментариев и репортажей, я говорил и по-прежнему говорю, что не собираюсь иметь дела с политикой. А даже если через эти 10 лет я-таки пошел бы в политику, это значило бы, что вы все должны сдаваться, поскольку у меня оказался бы какой-то удивительный дар рассчитывать все на 10 лет вперед, которого, конечно же, у меня нет.

Инга Григолия: Но тем не менее, вы говорили, что есть человек, по просьбе которого вы можете принять такое решение...

Леван Васадзе: Речь идет о Патриархе?

Инга Григолия: Да, именно о нем.

Леван Васадзе: Знаете, я что-то не припомню, чтобы я именно так выразился. Возможно, в прошлом я когда-то сказал, что для меня, как и для многих грузин, слово Патриарха имеет очень большой вес. Но все-таки я не понимаю, почему вы приводите мою цитату именно в этом контексте – за все его бытие Патриархом он никого не просил пойти в политику, да и если бы попросил, то почему именно меня...

Инга Григолия: А с чего вы взяли, что не просил?

Леван Васадзе: Не знаю. Думаю, что это тоже пустая инсинуация, политика меня не интересует, я не верю в нее как в вид спорта, поэтому не собираюсь в нее ввязываться.

Инга Григолия: Но вы активно участвуете в разных политических процессах. Вы говорите, что вас не интересует политика, но при этом участвуете в политических процессах очень активно. Когда известный бизнесмен выступает с заявлением о том, что парламент нужно распустить, выражает протест в связи сконкретным законопроектом, участвует в уличных акциях и дает свои оценки происходящему – я читала ваше обращение к правительству, слышала многочисленные заявления – это уже политика, батоно Леван. И появилось мнение, что вас можно считать политической фигурой, поддерживаемой Патриархией и прихожанами, которые протестовали на улицах в День борьбы с гомофобией.

Я не собираюсь становиться членом какой-либо партии, но у меня также болит сердце за свою страну, как и у любого из нас

Леван Васадзе: Давайте договоримся: встретимся еще через десять лет, в 2024 году, когда мне будет 54, и снова поговорим на эту тему. И если я к этому времени все-таки пойду (в политику), то значит, я это заслужил, поскольку обладаю, видимо, прямо-таки удивительным гроссмейстерским талантом предвидения чего-то на 10-15 лет вперед. Я говорю, что не иду (в политику). Что до моей активности, о которой вы говорите, то это стандартная гражданская позиция. Когда наши политики, бывшие или действующие, говорят, что гражданский сектор должен усилиться, то вот мы, уважаемые! Разве обязательно, чтобы я получал Соросовскую зарплату, был сотрудником Эн-Ди-Ай, именовался какой-либо аббревиацией и получал зарплату из-за границы для того, чтобы я мог выступать по поводу злободневных вопросов моей страны и активно их обсуждал?! Это рудимент советского мышления – утверждать, что если кто-то подает голос, то он, значит, захотел пойти в политику. СССР нас приучил к социальной пассивности, и если кто-то говорил о проблематике страны, то он непременно должен был быть членом коммунистической или какой-либо другой партии. Я не являюсь и не собираюсь становиться членом какой-либо партии, но у меня также болит сердце за свою страну, как и у любого из нас; признаюсь, я не являюсь назначенным экспертом, вроде тех, что имеются у вас...

Инга Григолия: И кто же у нас имеется?

Я гражданин своей страны, мне никто не платит денег или зарплату за то, что я говорю, и я не жду политической или чиновничьей выгоды от моей позиции

Леван Васадзе: Несколько молодых людей, появляющихся на всех телеканалах в виде экспертов во всех вопросах, будь то, к слову, атомная энергетика, инженерия или так называемое гендерное равенство. Сидят одни и те же молодые люди 20-25 лет и имеют обо всем свое мнение. Да, я к их категории не принадлежу, я гражданин своей страны, мне никто не платит денег или зарплату за то, что я говорю, и я не жду политической или чиновничьей выгоды от моей позиции. В то же время, я уважаю тех людей, что идут в политику (не всех, разумеется), но я верю, что хороший человек может пойти в политику и сильно там намучиться, свидетелями чего мы уже не раз являлись в течение нашей жизни.

Инга Григолия: Батоно Леван! Давайте вернемся к политической теме. Вы сказали, что за эти годы уже не раз появлялась – скажем, в прессе или кулуарах политики – такая информация. Делалось ли вам предложение со стороны той же «Грузинской мечты»? Был разговор и о том, что Бидзина Иванишвили мог именно Левана Васадзе на президентскую кандидатуру выдвинуть вместо вашего друга, или бывшего друга – не знаю, как вы скажете.

Леван Васадзе: Друга.

Инга Григолия: Все еще друг?

Леван Васадзе: Ближайший и любимейший друг.

Инга Григолия: Даже несмотря на то, что Маргвелашвили подписал законопроект, который вы назвали чудовищным?

Леван Васадзе: Знаете ли, я вырос с таким кодексом, который научил меня, что дружба является чем-то очень крепким, и вы с другом можете расквасить друг другу носы, поссориться, спорить. У кого из нас нет друга, с которым он не спорил горячо, даже на ключевые темы, так и не придя к единому мнению и рассердившись друг на друга?! Вот и Георгий для меня очень дорогой человек, и я очень надеялся, что он не подпишет этот законопроект. Конечно, это его вето все равно было бы преодолено, но я считаю, что так было бы лучше для него, его будущего; он подписал этот законопроект, но это не значит, что Георгий мне не друг.

Инга Григолия: Знаете ли, почему я вас спросила об этом и напомнила, что Маргвелашвили подписал законопроект? Вы сказали, что это тот законопроект – я имею в виду антидискриминационный законопроект – по вашим словам, принят недоброжелателями Грузии.

Леван Васадзе: Да.

Инга Григолия: Я спрошу об этом; но если среди недоброжелателей страны находится и главное лицо, подписавшее (законопроект), и он является вашим другом на протяжении 35 лет, то спорили ли вы с Маргвелашвили на эту тему?

Леван Васадзе: Само собой. В прошлом, много раз, но не после его становления президентом. Мы встречались всего пару раз, но я знаю его взгляды на эту тему, они сильно отличаются от моих, о чем я весьма сожалею и, я уверен, он тоже сожалеет, что я не согласен с ним, но что поделаешь. Он, конечно, не играет главной роли в этом событии, он (законопроект) был инициирован правительством, вынесен и утвержден парламентом, а он, со своей стороны, его ратифицировал как президент.

Инга Григолия: Верно, но решающая подпись была именно его.

Леван Васадзе: Да, последняя.

Инга Григолия: Вот поэтому у меня и возник вопрос, что люди, создавшие этот закон, в вашем понимании являются врагами страны и причиняют ей сильный вред, согласно вашему мнению об этом законопроекте.

Леван Васадзе: Да, умышленно или неумышленно.

Инга Григолия: То есть в этом случае получается, что Маргвелашвили неумышленно является врагом страны, следуя вашей логике?

Я считаю, что ошибаются все, когда поддерживают этот закон, просто не отдают себе отчета в том, какую колоссальную опасность он содержит в себе

Леван Васадзе: Я считаю, что ошибаются все, когда поддерживают этот закон, просто не отдают себе отчета в том, какую колоссальную опасность он содержит в себе. Для этого мы провели в Тбилиси международную конференцию, точнее, конференция была проведена и, если вы в курсе, я был на нее приглашен 17 мая. Там присутствовали представители самой большой в мире организации по защите семейных ценностей, и мы услышали доклады о том, что этот законопроект является первым шагом...

Инга Григолия: К чему?

Леван Васадзе: Этот закон является частью программы по растлению и развращению страны.

Инга Григолия: Простите, батоно Леван, какой программы? Почему вы думаете, что этот проект направлен на развращение страны?

Леван Васадзе: Например, Фабрис Сорлин – у нас есть его материалы и позднее мы могли бы их включить – рассказал нам, что именно такой же закон был принят во Франции в 2004 году. В его докладе он прямо сказал, что им так же обещали, что на этом – последняя остановка. С тех пор прошло 10 лет, и вы все свидетели того, что этот закон перерос во что-то совсем другое.

Инга Григолия: Во что?

Леван Васадзе: В однополые браки, в усыновление детей однополыми семьями.

Инга Григолия: Не перерастал. В данном случае я очень хочу быть вашим оппонентом. Во что переросло в нашей реальности? Я прошу вас отвечать на вопросы искренне.

Леван Васадзе: Да, разумеется.

Инга Григолия: Никто в нашей стране не говорит сегодня, что, скажем, антидискриминационный закон должен перерасти в разрешение усыновления однополыми семьями и тому подобное.

Вся хитрость политической системы в том, что этот политик уйдет, а на его место придет другой, который скажет об авторах этой программы: мол, я не ведаю, что вам наобещали те люди

Леван Васадзе: Я же говорю, что этот французский господин и тот американский докладчик сказали нам, что у них все было так же, что так все и начиналось; а с тех пор прошли годы. Вся хитрость политической системы в том, что этот политик уйдет, а на его место придет другой, который скажет об авторах этой программы: мол, я не ведаю, что вам наобещали те люди. Вот нам и советуют прочистить уши и открыть глаза пошире. Все это уже случилось во Франции. Давайте покажем, если это возможно...

Инга Григолия: По просьбе батоно Левана – он принес в студию материал, который хотел показать – он будет идти в эфире параллельно с нашим диалогом.

Леван Васадзе: Да, пожалуйста. Раз уж мы так нервничаем из-за дискриминации... Вот, как раз пошли кадры. Вот что делают во Франции с теми семьями, которые борются за семейные ценности и протестуют против происходящего. Мы можем тут видеть обнаженных феминисток, поливающих газом защитников семейных ценностей, в том числе и шестимесячного ребенка в коляске. Вот плачущие дети... И это все происходило в прошлом году во Франции, спустя 9 лет после принятия там антидискриминационного закона. Такие же тенденции наблюдаются в Скандинавии, Германии и Великобритании, Америке, и мы должны быть просто дураками, чтобы поверить, что пришедший оттуда идентичный закон, точно садящийся в тот же тренд, является единичным случаем, и что мы защищены от подобного в будущем, потому что мы грузины.

Инга Григолия: Наверное, потому – согласитесь, батоно Леван, – что, согласно всем проведенным опросам, в нашей стране Церковь стоит на первом месте. И православные, верящие Церкви и выполняющие ее предписания, ни разу не подвергались унижению со стороны секс-меньшинств, подобные факты не имели места. Почему то, что происходит в какой-то точке земного шара, должно априори представлять опасность для нас?

Леван Васадзе: Разве для нас весь западный мир – это просто точка? Или, может, все-таки мы для него являемся точкой?

Инга Григолия: Где бы это не происходило...

Леван Васадзе: Никто не может нас учить толерантности. Мы на эту тему уже много раз говорили – она уже стала чем-то вроде фетиша. Но я все-таки хочу привести пример из гениальной поэмы Шота Руставели, написанной в XII веке, в которой говорится, что разнузданных усмирят воспитанные, щедрые люди, а те, кому дано быть обузданным от разврата, усмирят себя сами, и нам-де не надо об этом переживать:

Coлнцe poзaм и нaвoзy paвнo шлет дapы лyчeй:

Tы бoльшим и мaлым тоже цapcкoй лacки нe жaлeй,
Taк oтвязaнныx пpивяжeшь благой щeдpocтью cвoeй.
Boды cнoвa пpитeкaют, вытeкaя из мopeй.

Прошло 900 лет после Шота Руставели, и приходят люди, говорящие нам, что вас, мол, надо заново учить толерантности, что вы не умеете себя правильно вести

И какой же огромной культурой должны были обладать грузины, какую же историческую эволюционную кривую она должна была пройти до этого, чтобы в XII веке достичь кульминации этого христианского, гуманистического мышления! Но вот прошло 900 лет после Шота Руставели, и приходят люди, говорящие нам, что вас, мол, надо заново учить толерантности, что вы не умеете, мол, себя правильно вести, и что мы вам предложим закон, согласно которому... Вот этот закон, который приняли, если он заработает, это будет для меня большей трагедией, чем потеря Абхазии.

Инга Григолия: Почему, батоно Леван, почему? Здесь речь идет о правах человека. Так как у нас здесь нет живой аудитории и оппонентов, я постараюсь просто напомнить вам, что похожие пункты закона, вызвавшие протест, параллельно этому закону были в свое время внесены в трудовой кодекс, в закон о телевещании, в закон о пациенте и прочие. Против них никто не протестовал тогда.

Леван Васадзе: Если ваш вопрос не риторический, то я на него отвечу.

Инга Григолия: Нет, не риторический, я вас спрашиваю искренне. Мы с вами ведь должны поговорить о защите прав человека.

Леван Васадзе: Упоминаемые вами пункты, которые были приняты ранее, грузинский народ никогда за них открыто не голосовал. Их просто втихаря «прокатили» в этой измученной стране, где рушатся тысячи разных вещей. Вы мне говорите, что помните, как принимались эти пункты. А мы с вами за них голосовали? Это во-первых.

Инга Григолия: Я считаю, что права всех людей должны быть защищены законом.

Леван Васадзе: Это не имеет отношения к защите прав.

Инга Григолия: Более того, я являюсь сторонницей принятия этого закона...

Леван Васадзе: Это ваше право.

Инга Григолия: ...и всегда таковой была, потому что я считаю, что права всех людей должны быть защищены.

Этот закон не принят для защиты прав естественных меньшинств. Этот закон принят для преумножения неестественных меньшинств

Леван Васадзе: Это ваше право, но дело в том, что этот закон не принят для защиты прав естественных меньшинств. Этот закон принят для преумножения неестественных меньшинств, и вы не понимаете основополагающего различия между этими двумя понятиями. Умножившиеся в результате развращения неестественные «меньшинства» не имеют никакого отношения к естественным меньшинствам. Не существует научного доказательства того, что это генетически необходимый, некий крест для человека. Западные ученые это также признают и не могут скрывать. Это норма поведения, сознательный выбор человека, направленный на разврат. Мы никому этот разврат не запрещаем, но тем он постыден, как и все грехи, что совершаю я или вы, наверное, тоже.

Инга Григолия: Но разврат ведь может совершаться и между людьми нормальной сексуальной ориентации, следуя вашей логике. Просто я хочу услышать от вас аргумент, почему для вас это тяжелее, чем потеря Абхазии?

Леван Васадзе: У вас ведь есть дети?

Инга Григолия: Да, есть.

Леван Васадзе: Вот когда подрастет ваш ребенок, если кто-то, согласно этому закону, посчитает, что стал объектом дискриминации с его стороны, потому что ваш ребенок на него не так посмотрел или не принял на работу... Ваш ребенок из-за этого отправится в тюрьму.

Инга Григолия: Честно говоря, я сомневаюсь, что мой ребенок когда-либо встанет перед подобной проблемой, потому что права человека для него очень важны...

Когда я рос, мой отец и моя мать не говорили: «Леван, у тебя есть право на это или на то». Они говорили: «Леван, у тебя нет права на это и на то»

Леван Васадзе: Мы не являемся людьми, выросшими на правах человека. Когда я рос, мой отец и моя мать не водили меня за ручку и не говорили: «Леван, у тебя есть право на это или на то». Они говорили: «Леван, у тебя нет права на это и на то». И, говоря вашим языком, я вырос человеком с ущемленными правами, потому что я воспитан на человеческих обязанностях. И эта пропаганда прав направлена на то, чтобы «освободить», как они говорят, человека. Человека, оказывается, ограничивает добродетель, мораль его страны, и, если хотите, Церковь, вообще любая религия. И от всего этого, оказывается, человека надо «освободить». Об этом говорит Руставели: тот, кого надо обуздать, себя сам усмирит, потому что человек, связанный моралью, как раз и является на самом деле свободным. И я вам скажу, почему, если вы дадите мне закончить.

Только человек, связанный моралью, как раз и является на самом деле свободным

Инга Григолия: Разумеется.

Леван Васадзе: Человек, который, так сказать, вырывается от всего этого на свободу – на какую свободу он вырывается, во что он освобождается? Ему начинает хотеться всего, что можно купить за деньги – наркотиков, еды, модной одежды, развлечений. И чем он дальше «освобождает» себя, тем сильнее он попадает в рабство ко всем этим вещам. И это глобалистская политика, на обсуждение которой у нас сейчас нет времени на этой передаче. Если уж они так беспокоятся о правах человека, то давайте лучше посмотрим на то, что происходит с человечком во время аборта. Пожалуйста, покажите эти кадры и уберите детей от экранов.

Инга Григолия: По требованию господина Левана Васадзе, кадры, которые он...

Леван Васадзе: Да-да, эти кадры находятся в свободном доступе на Ютюбе...

Инга Григолия: Что вы этим хотите сказать?

Леван Васадзе: ...и ничем не отличаются, скажем, от любого кровавого голливудского боевика. Я хочу показать вам, какая происходит дискриминация, когда человека разрывают на части... Вот эти ужасные кадры. Мы говорим, что каждый из нас грешен и, возможно, совершал подобные грехи... Зачем вы вырезали кадры и не показали видео до конца?

Инга Григолия: Извините, это было мое личное решение, уж очень они были тяжелые.

По официальной статистике проводится 40 тысяч абортов в год в Грузии, и до 150-ти тысяч – по неофициальной

Леван Васадзе: Ну вот посмотрите, что происходит? Каждый из нас ведь таким был! Разве их не дискриминируют? Это ведь ложь, что у нас кто-то тут печется о дискриминации, а по официальной статистике проводится 40 тысяч абортов в год в Грузии, и до 150-ти тысяч – по неофициальной. Слава Богу, парламентарий Димитрий Хундадзе сейчас собирается ужесточить закон об абортах, да поможет ему Бог. Наш фонд тоже работает над этим. И если мы собираемся стать похожими на Европу – вот, мне говорят о «нашем европейском выборе» и так далее – то давайте лучше начнем с чего-нибудь другого. Например, европейский парламент начинает свою работу в 8 утра, а наш открывает первое заседание аж в 12. В 12 часов их европейские коллеги уже объявляют первый перерыв. Пусть изволят поднять головы с подушек в 7 и начать заседание в 8 часов. Или, например, тот факт, что любой наш депутат – точнее, многие из наших депутатов, извините за эти личные инсинуации – тяжелее новозеландских регбистов? Пусть в этом и становятся похожими на европейцев. Почему они хотят начать походить на европейцев именно с задней части?

Инга Григолия: Батоно Леван! Вы, наверное, слышали, что из-за подобных высказываний вас не раз обвиняли в гомофобии, особенно когда вы говорите о том, что такое гомофобия, что морально и что нет.

Леван Васадзе: Что такое гомофобия?

Инга Григолия: Я просто задам вам вопрос. Давайте, не будем тратить время на споры о том, что морально или аморально. Наверное, это не нам оценивать – ни мне, ни вам...

Леван Васадзе: Как не нам? А для чего тогда мы являемся людьми?

Инга Григолия: Нет, почему же. Кто дал нам право читать людям мораль о том, какую жизнь себе выбирать?

Леван Васадзе: Минуточку, я никому не читаю морали – я первый среди грешных – но вот эти термины, которые нам навязывают... Джозеф Овертон, американский социолог, определил почему вводятся эти термины – для того, чтобы нас связать и запретить нам обсуждение определенных тем. Вот, например, существует медицинский термин «педерастия», о котором, оказывается, говорят, что его нельзя употреблять. «Педос» переводится как «дитя», и термин означает развратная любовь к мальчикам. Потом, когда этот термин истаскался, и людям так опротивели эти свойства человека, которые он приобретает, будучи в данном грехе, и ничего с этим термином нельзя было поделать, чтобы придать ему положительную коннотацию, то решили его упразднить и ввести слово «педофилия», то есть любовь, видите ли, к детям, а это назвать английским словом «гей». Я как-то читал протокол британской Палаты Лордов 1968 года, и там лорды возмущенно говорят, что слово «гей» в англиканской библиистике и шекспирологии означает «божественную радость». И, дескать, как же можно использовать это слово в таком направлении? «Гомофобия» означает страх перед себе подобными. Я что, похож на человека, боящегося себе подобных? Если хотите, можете называть меня «гомофилом», любящим себе подобных. Эти люди непохожи на меня, но мы никого не притесняем. В нашей культуре нет традиции преследования какого-либо греха, Инга. Подумаем о том, почему это вводится сейчас, почему происходит навязывание этого праздника греха.

Инга Григолия: Кто навязывает? Об этом здесь речи не шло. Вот, вы только что упомянули моего ребенка и то, что он может столкнуться с проблемой, если не возьмет кого-то на работу. Не понимаю, почему меня не должны принять на работу, если я человек другой сексуальной ориентации – моя сексуальная ориентация ведь никак не связана с моей работой?

Леван Васадзе: Никак не связана, если ты ее не афишируешь и не празднуешь, не навязываешь ее никому. Пусть оставят нас в покое с этим грехом, у нас своих грехов хватает. Этот тренд чреват для вашего ребенка и всех наших детей гораздо большими опасностями. Я хочу показать вам, по каким учебникам могут учить наших детей в будущем, если все и дальше будет идти в таком русле. Если можно, покажите кадры из скандинавского учебника сексуального образования для детей 4-6 лет. Вот чему их учат. Вот мужчину тащит машина при помощи привязанной к половому органу веревки; или вот женщина ведет мужчину при помощи привязанной же к половому органу веревки; вот мальчик чистит зубы и одновременно моет свой половой орган. Ваш продюсер сказал, что не сможет показать эти кадры, потому что они загрязняют эфир, а я ему говорю, что сейчас он их не пустит, а вскоре мы можем оказаться в такой реальности, где наших детей будут этому учить. И после этого еще меня называют деревенщиной и ретроградом, потому что я всего этого не хочу. Причем, нам это не навязывают в том масштабе, в каком мы сами себе навязываем. Вот у меня резолюция с той конференции, где говорится, что иностранцы удивлены тому, как грузинское законодательство вознамерилось перегнать Евросоюз на пути принятия этого подозрительного закона, поскольку там он касается только труда и найма на работу, а у нас он носит повсеместный характер. То есть мы опять проявляем себя эдакими прирожденными радикалами – вспомните, когда грузинские большевики в свое время захотели большевизма, то такое сотворили, что шокировали русских, еврейских и всех остальных большевиков. Или когда грузинские служители Османской империи были фундаменталистами похлеще самих турок... Теперь наши либералисты шокируют либералов во всем мире.

Инга Григолия: Возможно это потому, что мы в нашей стране видели своими глазами инцидент 17 мая, когда духовные лица преследовали тех, кто вышел на улицы в День борьбы с гомофобией, и что там случилось, когда люди с табуретками...

Леван Васадзе: А что случилось?

Инга Григолия: Ужас. Было преследование, страшное оскорбление людей, которые протестовали против гомофобии…

Леван Васадзе: Давайте лучше я прочитаю вам официальный манифест этой идеологии. Не весь, конечно, а всего лишь пару предложений о том, что движется в нашу сторону. «Мы займемся грехом содомии с вашими сыновьями, которые являются символом вашей немощной мужественности, пустых мечтаний и привычной лжи. Мы будем соблазнять их в ваших же школах, общежитиях, гимназиях, поселениях, спортзалах, семинариях и так далее. Все законы, запрещающие гомосексуализм, будут упразднены, а вместо них будет принято законодательство, поощряющие любовь между мужчинами. Не будет никаких компромиссов. – Это я читаю официальный документ! – Те, кто пойдет против нас, будут изгнаны. Мы выставим огромные частные армии для вашего уничтожения. Семья, этот рассадник лжи, предательства, лицемерия и жестокости, будет уничтожена. Сам институт семьи, который отравляет воображение и подавляет свободу воли, будет искоренен и т. д. Все церкви, осуждающие нас, будут закрыты. Править нашим будущим изысканным обществом будет элита…». И так далее.

Инга Григолия: Но почему же этот документ, который вы сейчас нам процитировали, представляет опасность для нашей страны? У нас ведь ничего подобного не происходит, согласитесь, представители сексуальных меньшинств ни на кого не нападают, нет и такой открытой пропаганды однополых браков или усыновления детей. Тут всего лишь шла речь – я не хочу все наше время посвятить обсуждению этого законопроекта – о том, что права любого человека должны защищаться в этой стране, и парламент, который это все одобрил, этот вопрос рассматривал довольно долго. Разве не так, батоно Леван?

Леван Васадзе: Защита прав человека никогда не была для нас проблемой. Никогда. Это выдуманная тема, предназначенная для того, чтобы данная программа у нас прогрессировала. Не понимаю, Инга, почему вы не хотите этого осознать?!

Инга Григолия: Нет, в данном случае я просто очень искренне и открыто озвучила свою позицию касательно этого закона и сказала, что я, как рядовая гражданка этой страны, его поддерживаю, вы – его противник. Мы ведь с вами не ведем дебаты в прямом эфире, я просто ставлю вопрос и фиксирую свою позицию. Вы спросили, почему я заострила внимание на этой теме? Вы ее назвали большей трагедией, чем потеря Абхазии. Вы считаете, что никто в парламенте не догадался, когда большинство его подписало, в том числе ни ваш друг Маргвелашвили, ни правительство не понимали, что это была беда, как вы заявляете?

Леван Васадзе: Да что вы! Вся страна против этого закона. Вот, например, вы спрашиваете, почему я критикую председателя парламента Дато Усупашвили. Я очень не хочу личной конфронтации ни с кем, я пошел против моих личных принципов, поскольку считаю этот вопрос очень важным. Нам нечего будет воссоединять с Абхазией, если мы растлимся изнутри. Поэтому я и вызвал Дато Усупашвили в дебаты, для того, чтобы он поговорил со мной. На днях, когда я был за границей, телекомпания «Маэстро» прислала мне сообщение о том, что супруга Усупашвили, депутат парламента Тина Хидашели была готова со мной дебатировать. Я ответил, что благодарен г-же Тине за мужской настрой, но вообще-то я этого ждал от ее мужа. А когда я вернулся в Грузию, то узнал, что Тина сказала, что, оказывается, для меня слишком большая честь беседа с ее супругом. И что она, мол, будет рада бесплатно преподать мне какие-то уроки по конституционализму. Я о себе не особо высокого мнения и считаю за честь возможность поговорить с любым человеком, но мне кажется, эти люди забывают, что они не были избраны народом – они были назначены туда одним человеком! И раз я один кажусь им малой фигурой для дебатов, у меня есть другое предложение, которое хочу озвучить в вашем эфире.

Инга Григолия: Пожалуйста.

Леван Васадзе: Пусть сядут передо мной в теледебатах председатель парламента Давид Усупашвили, мой друг, президент Георгий Маргвелашвили и премьер-министр Ираклий Гарибашвили, который мне все еще симпатичен, несмотря на этот отвратительный закон.

Инга Григолия: Вы вызываете всех троих на дебаты?

Леван Васадзе: Да, пусть все трое придут сюда, пусть заранее поручат своим юридическим службам подготовить аргументы. А я приду вот так, с пустыми руками, – не потому, что я так крут, а потому, что я говорю то, что думает народ. А вы устройте один из ваших любимых интерактивов.

Инга Григолия: Да.

Леван Васадзе: Только не такой, когда Кончита якобы выиграла Евровидение. Устройте нам настоящий интерактив.

Инга Григолия: Нет, Кончита и вправду выиграла Евровидение...

Леван Васадзе: И если они при мне наберут больше 10 процентов голосов в этих дебатах, я не скажу больше ни слова – это для меня будет трагедией.

Инга Григолия: Я с удовольствием уступлю вам эфир, потому что меня очень заинтересовало ваше предложение. Итак, Леван Васадзе приглашает на дебаты премьер-министра, президента и председателя парламента.

Леван Васадзе: И, простите, знаете, что пусть они потом сделают? Пусть посмотрят на результаты того «единогласно» принятого своего закона, сравнят его с результатами нашего интерактива и потом пусть сами сделают выводы насчет того, сколько вас с ними, а сколько нас в этой стране.

Инга Григолия: Хорошо. Я хочу задать еще один вопрос, батоно Леван.

Леван Васадзе: Сколько угодно!

Инга Григолия: Когда вы призываете к срочному отзыву этого закона, факт, что этого не случится, потому что он уже принят парламентом.

Леван Васадзе: Почему это факт?

Инга Григолия: Теперь вы призываете к досрочным перевыборам парламента. Скажите, у вас есть какой-то конкретный план относительно этого или это просто ваше мнение?

Леван Васадзе: Никакого. Я не политик, и не собираюсь выступать с какими-либо призывами или организовывать что-либо. Если будет какая-нибудь акция на улице, то я на нее приду, с удовольствием подпишусь и всегда выражу свою поддержку отмене этого закона. Если не ошибаюсь, то же самое случилось в Греции – людей обманули, ввели в заблуждение... У нас ведь никакой демократии нет, это все афера; ну так вот, там как будто приняли такой же закон, так этот закон потом разбили об их головы и заставили отменить. То же самое случится здесь.

Инга Григолия: То есть вы готовы разбить этот закон о парламентские головы?

Леван Васадзе: Я выразился фигурально. Разумеется, я не поддерживаю насилия, я отец семейства и у меня есть свое дело, но при этом я еще и гражданин своей страны... Да, этот закон отменят в Грузии, это так же очевидно, как и то, что вы сидите напротив меня.

Инга Григолия: Почему же? На чем же основан такой оптимизм?

Леван Васадзе: На воле грузинского народа.

Инга Григолия: То есть у вас есть какой-то план насчет уличных акций?

Леван Васадзе: Да нет у меня никакого плана! Был предпринят антидемократический шаг, был единогласно принят закон, против которого настроено 99 процентов народа. При этом они знали, что делали нечто столь постыдное, что сказали, мол, «если подписывать, то мы все подписываем этот закон, так что давайте без геройства», в чем и прокололись. Мы что, Северная Корея или Советский Союз, чтобы единогласно принимать законы?! И те, кто не пришел, помимо тех 127-ми или 112-ти, для меня являются такими же! Они что, спрятались от нас что ли? Пришли бы, нажали бы на «нет»!

Инга Григолия: Батоно Леван! Вы поддерживаете отношения с правительством?

Леван Васадзе: Конечно!

Инга Григолия: С тем же премьером Гарибашвили, к которому, как вы сказали, все еще относитесь с симпатией?

Леван Васадзе: Конечно!

Инга Григолия: Вы говорили с ним о том, что...

Леван Васадзе: С Ираклием я об этом не говорил.

Инга Григолия: …Вы недовольны этим правительством?

Леван Васадзе: Они знают о моем отношении. Что значит «недоволен правительством»? Я недоволен этим законом. Я работаю над вопросами нашей демографии, бесплатных родов, финансирования третьего ребенка, улучшенного питания для беременных и многими другими вопросами.

Инга Григолия: Да вы являетесь председателем наблюдательного Совета Фонда демографического развития Грузии.

Леван Васадзе: И я очень счастлив, что общаюсь с этими людьми и имею возможность высказать свое мнение. Разве не это является гражданской (позицией)? По-моему, Бидзина как-то сказал, что надо так усилить гражданское общество, чтобы оно периодически давало политикам подзатыльники, или что-то в этом духе. Ну, вот он я, здесь...

Инга Григолия: И вы сейчас на этапе раздачи подзатыльников политикам...

Леван Васадзе: Минуточку, мне никто за это зарплаты не платит. Я говорю о том, что у меня наболело. И я могу понять и тех людей, которые недоумевают, как человек может так беспокоиться, если в действительности не хочет чего-то для себя.

Инга Григолия: И естественно, возникает вопрос: стоят ли за этим политические амбиции?

Леван Васадзе: Какие еще политические амбиции... Несмотря на мое хорошее лично к вам отношение, мне просто невыносимо даже сидеть в этой студии, говорить здесь...

Инга Григолия: Знаю, вас всегда очень трудно уговорить придти.

Когда не остается выбора, что мне делать? Молчать? И чтобы мой сын меня однажды спросил: «Папа, а где ты был, когда мою страну растлевали эти глобалисты?»

Леван Васадзе: Да. Если бы я только мог просто сидеть дома, смотреть за детьми в нашей школе, заниматься своими делами, ухаживать за коровами на моей ферме. Мне отнюдь не хочется сейчас тут быть. Но когда не остается выбора, что мне делать? Молчать? И чтобы мой сын меня однажды спросил: «Папа, а где ты был, когда мою страну растлевали эти глобалисты?»

Инга Григолия: Хорошо, батоно Леван. Если можно, еще один вопрос...

Леван Васадзе: Да сколько угодно.

Инга Григолия: Что скажете о правительстве? Что скажете о Бидзине Иванишвили? Как оцениваете его приход и последующий уход в гражданский сектор? Как оцениваете премьера Гарибашвили? Как оцениваете министра обороны Аласанию?

Леван Васадзе: Батоно Бидзину я не знаю с детства, в отличие от Георгия. Я с ним знаком, поддерживаю отношения и уважаю, хотя бы потому, что он трудился, не разгибая спины, и из любви к своей стране привез сюда свой достаток и помогает людям; а Миша Саакашвили тут ободрал народ как липку, измучил его и теперь где-то гуляет на эти деньги. Для меня это как черное и белое, полная инверсия, антиподы. Я не хочу никого идеализировать, но этого человека я уважаю хотя бы за это. Ну, что я об Ираклие думаю, я уже сказал – я все же испытываю к нему симпатию, в том числе и потому, что, по-моему, его участие в принятии этого закона было больше формальным и фактически принудительным.

Инга Григолия: Чей же тогда этот закон, если не его и не Маргвелашвили?

Леван Васадзе: А-а-а, вот того, кого я вызвал на дебаты.

Инга Григолия: Председателя парламента Усупашвили?

Леван Васадзе: А как же?!

Инга Григолия: Почему, в чем его интерес?

Леван Васадзе: Они братья по идеологии. Саакашвили и его партия «националы» и Усупашвили и его партия «республиканцев», пришедшая во главе новой парламентской коалиции «Грузинская мечта». Я раньше избегал озвучивания их имен, но они оба работали на Сороса и сидели на его зарплате.

Инга Григолия: Сидели или нет, не воровали же? Работа в любых неправительственных и международных организациях в этой стране...

Леван Васадзе: Они оба адепты одной идеологии, ее носители. Я недавно слышал рассуждения Дато Усупашвили на одном симпозиуме – я не хочу противоставить себя лично ему, это просто идеологический спор – так вот, я слышал рассуждения Дато на международном симпозиуме, посвященном Богородице; там он читал Патриарху лекцию по теологии, говорил, что если бы Богородица обратила свой взор на Грузию, то была бы очень недовольна христианством Патриарха. Что это вообще за напасть?! Председатель парламента учит Патриарха христианству? Он вышел за рамки своей территории километров на десять и зашел, так сказать, в чужой огород. Да как же так можно?! Я знаю от духовных лиц, что они дослушали его доклад только из уважения к Патриарху. И, прочтите-ка, что там написано! Говорит же, мол, мы не должны вмешиваться в дела друг друга! А что, кто-то разве отменил в нашей стране действующий конкордат? Вы помните, что такое конкордат? Это (соглашение. – Прим. ред.) между двумя равными субъектами...

Инга Григолия: Соглашение государства с Церковью.

Леван Васадзе: Мораль – дело Церкви, а их дело – это налоги, трубы и дороги, разве нет? А они принимают закон, который прямо вторгается в мораль и бьет прямо по конкордату.

Инга Григолия: А Церковь тоже часто открыто вмешивается в политику.

Леван Васадзе: Никогда.

Инга Григолия: Мы видели духовных лиц с флагами «Грузинской мечты», даже духовных лиц в майках...

Патриарх Илия сказал, что ни один верующий этот закон не примет. Им придется отменить этот закон, и это ясно. Поверьте, что так и будет

Леван Васадзе: Минуточку, это не является официальной позицией Церкви. Если мы говорим об официальной позиции Церкви, то давайте говорить о позиции Патриархии. Только один раз за все время своего патриаршества Патриарх высказал (как раз по поводу этого закона) такое, какого не высказывал даже при коммунистах. Он сказал, что ни один верующий этот закон не примет. И да, им придется отменить этот закон, и это ясно, как то, что я сейчас сижу перед вами. Непонятно как, но поверьте, что это так и будет.

Инга Григолия: Посмотрим. Интересно, как будут развиваться события. А пока что я вам задам еще один вопрос: вас сейчас слушают люди, которые разделяют вашу позицию.

Леван Васадзе: Наверно.

Инга Григолия: Позиция части этих людей также совпадает касательно неприемлемости для православных цифровых ID-карт, не так ли? Я недавно читала, что пришедший на акцию Леван Васадзе во время подписания документа достал цифровую ID-карту. В этом случае у вас отличная от них позиция?

Леван Васадзе: Да, я взял ID-карту. Лично я на эту тему так не думал. Но я не понимаю, что такого трагического в предоставлении альтернативы людям, которые не хотят брать эту цифровую ID-карту из-за своих убеждений? Их недискриминация, уважение их прав и так называемые права самовыражения, защищаемого вашей же идеологией – что здесь такого трагического? Неужели наше правительство, которое тратит столько денег на всякую ерунду, не может учредить два вида ID-карт?

Инга Григолия: То есть должен быть выбор?

Леван Васадзе: А почему его не должно быть? Разве вы нам не предлагаете выбора во всем?

Инга Григолия: Батоно Леван, что скажете о министре обороны Ираклии Аласания?

Леван Васадзе: Ираклий мой товарищ, хоть и не детства, но у нас хорошие отношения. Я очень рад, что он создал Совет по поддержанию отношений с обществом, Совет друзей армии, и для меня была честь, когда меня туда пригласили и дали возможность думать вместе с министерством обороны в качестве представителя гражданского сектора о том, как сблизить нашу армию и народ. Поэтому и то, что я сказал что-то об Ираклии, тоже последствия моей прямоты и непосредственности. Я сказал, что Ираклию не надо было говорить в Вашингтоне о том, чтобы установить ракеты НАТО в Грузии.

Инга Григолия: Почему не надо было говорить? Почему вы смеетесь?

Леван Васадзе: Вы что, думаете, что на фоне разъяренной России и того, что происходит на Украине, для нашей страны будет хорошо, если установим здесь ракеты НАТО? Что вы говорите?! Нас в тот же день разбомбят и вторгнутся в страну. Нам это надо?

Инга Григолия: Батоно Леван, я хочу задать еще один вопрос. Когда вы были на акции 17 числа, на том же (проспекте) Руставели находился Тенгиз Китовани (министр обороны Грузии в 1992-1993гг. – Прим.ред.)

Леван Васадзе: Ой, да что вы говорите?..

Инга Григолия: Почему вы смеетесь? Он правда там был. Есть между вами какая-либо связь в этом случае?

Леван Васадзе: С Тенгизом Китовани какая у меня связь?! Он развязал войну, в результате которой сгорел центр Тбилиси, и мой дом в том числе. Я в одной паре брюк поехал за границу и посылал по 100 долларов бабушке и деду, чтобы они не умерли с голоду. Вот такая у нас связь с Тенгизом Китовани. А теперь давайте я поверну вам этот вопрос: а в какой вы связи с «Первым каналом» и телеканалом «Рустави 2», которые произвели инсинуацию этого и подчеркнули это?

Инга Григолия: Я работала на «Первом канале» в прошлом, и на «Рустави 2» у меня коллеги, которых я очень люблю.

Леван Васадзе: То есть вы с ними развиваете одну и ту же идеологию. И значит, тот факт, что я и Китовани показались вместе на проспекте Руставели, делает меня его союзником?

Инга Григолия: Не нужно меня уличать в каких-то подтекстах, я просто привела факт того, что вы с ним были на одной акции и спросила, нет ли связи.

Леван Васадзе: Там еще была сотня тысяч человек, почему же вы только нас двоих заметили?

Инга Григолия: ...А что до «Рустави 2», то там просто мои коллеги.

Леван Васадзе: На здоровье!

Инга Григолия: И я не думаю, что тут была какая-то теория заговора...

Леван Васадзе: На здоровье!

Инга Григолия: Ваша популярность частично была вызвана распространившимся в интернете вашим стихотворением, у которого было не знаю сколько просмотров...

Леван Васадзе: Я его сам не распространял.

Инга Григолия: Я, кстати, вас не об этом хотела спросить. Меня просто интересует, продолжаете ли вы сегодня, на фоне вашей гражданской активности и вашего бизнеса, писать стихи? Согласитесь, было очень интересно; и у того, написанного вами, стихотворения было очень много просмотров, шерингов, лайков и прочего.

Леван Васадзе: Да, хорошо, я данное стихотворение сам не распространял и, естественно, не ожидал такой реакции. Я за это благодарен, хоть и не заслуживаю. А чтение и написание стихов являются моим основным делом.

Инга Григолия: Вы все еще пишете стихи?

Леван Васадзе: Конечно, пишу, когда могу.

Инга Григолия: Могли бы вы прочитать нам какое-нибудь новое стихотворение?

Леван Васадзе: Знаете, Инга, ни эта студия – не салон поэзии и, уж извините, ни ваше зычное предложение не располагает поэта на лад чтения стихов.

Инга Григолия: Почему же, в моей студии много поэтов «располагались» к чтению стихов...

Леван Васадзе: Встретимся как-нибудь в другой раз, и с удовольствием.

Инга Григолия: Разумеется, но мне и вправду искренне хотелось, чтобы зритель послушал, а я, как журналист, извлекла бы из прочтенного стиха какой-нибудь политический подтекст.

Леван Васадзе: Вы разве сами не сказали, что мы тут разговариваем без подтекстов? Я не понял...

Инга Григолия: Ну, в данном случае я прямо говорю в связи со стихотворением. Батоно Леван, я бы хотела задать еще вопрос, на этот раз об опросах Эн-Ди-Ай, в которые впервые попал не политик, скажем, Леван Васадзе, и у вас очень быстро растущий рейтинг. Вы говорите, что вас не интересует политика и через годы также не будете думать о том, чтобы пойти в политику. Но можем ли мы предположить, что на наподобие Бидзины Иванишвили, который очень долгое время не собирался идти в политику, но потом мы услышали его заявление о том, что появились какие-то предпосылки, что время настало. Какие могут быть предпосылки, которые толкнут вас к принятию такого решения?

Леван Васадзе: Да что за беда этот Эн-Ди-Ай! Один мой друг расшифровал его аббревиацию по-грузински как Институт Потери Доверия – и мне очень понравилось. Да и такого дурачка-статиста, как Луис Наварро, по-моему, на свете не сыскать. Ну, и какой у меня рейтинг по Эн-Ди-Ай?

Инга Григолия: Очень высокий. Я сейчас уточню у продюсера... 29 процентов.

Леван Васадзе: Для меня это означает две вещи: во-первых, этих 29 процентов у меня нет. Не знаю, сколько их у меня по-настоящему, один или 29 с половиной, Боже упаси, но 29 процентов у Наварро значат, что у меня нет 29 процентов. Во-вторых, делаю из этого вывод, что они меня так приглашают в политику и дают разрешение войти туда. Пусть не нервничают! Если уж со мной такое несчастье случится, и я пойду-таки в политику, то я уж точно не буду спрашивать у них на это разрешения. В-третьих, я все еще верю в искренность мотивации Бидзины при его приходе в политику, верю, что он увидел происходящую в стране полную трагедию. Мы часто забываем, от чего мы спаслись. Он пришел, пожертвовал собой, пошел на исключительные жертвы. Видимо, ему сказали, что его не пустят, если он не приведет республиканцев и не посадит их на голову парламенту, не согласится на принятие этого закона. У нашего народа ведь нет настоящего выбора, вот и пришлось это сделать. Хотя Бидзина не принимал этого законопроекта, хочу подчеркнуть. Потом он и вышел из политики, избавил в Грузию от большой беды, и лично я ему глубоко благодарен за то, что он вывел Саакашвили из этой ужасной игры без кровопролития.

Инга Григолия: Понятно. Еще один вопрос, и мы на этом закончим. За кого вы будете голосовать? Мы тут этот вопрос задали зрителям и получили много звонков. Большинство говорит, что отдадут голоса оппозиции, а не правительству – мы и не уточняли, какой партии. За кого вы будете голосовать?

Леван Васадзе: В каких выборах?

Инга Григолия: В местное самоуправление.

Леван Васадзе: В мэрию?

Инга Григолия: Да.

Я надеюсь, что Тбилиси перестанет быть единственным городом в мире с населением в 1 миллион 700 тысяч человек без главного архитектора и генерального плана, а во-вторых, я надеюсь, что уложат дороги

Леван Васадзе: Не знаю. Я не вижу кандидата на этот пост. Кто бы ни выиграл, могу только надеяться, что это будут демократичные и честные выборы, а также на надеюсь на две вещи: во-первых, что Тбилиси перестанет быть единственным городом в мире с населением в 1 миллион 700 тысяч человек и без главного архитектора и генерального плана, поскольку то, что здесь творится относительно строительства – это ад на земле. А во-вторых, я надеюсь, что уложат дороги, потому что это ужас. Я девять лет ждал этого от старого правительства и второй год жду этого от нового. Попробуйте-ка поехать из Цкнети в Кикети – вам покажется, что вы едете по провинции Гельман в Афганистане.

Инга Григолия: И за эти два года ничего сделано не было?

Леван Васадзе: Садитесь на машину, поднимитесь туда и сами посмотрите. Я что мог, там сделал – подвел дорогу, провел газ к школе, и, как мог, помог детям, но я надеюсь, что победивший на выборах все-таки приведет в порядок то, что там творится с точки зрения этой инфраструктуры.

Инга Григолия: Большое спасибо. Но все-таки, вы собираетесь голосовать за правительство или за оппозицию? Среди кандидатов в мэры у вас нет фаворита, но кого вы в общем поддержите своим голосом?

Леван Васадзе: Пусть никто не обижается, но я пока не вижу фигуры, достойной поста мэра.

Инга Григолия: Вы и партийно не поддержите кого-либо?

Леван Васадзе: Этот закон нам уже показал, как партийно пришедшие люди исполняют волю народа. Для меня важна личность, а не какая-то там партия.

Инга Григолия: Большое спасибо. Кстати, хочу вас попросить быть немного сговорчивее, потому что мы вас часто приглашаем. И я еще раз сделаю им предложение, исходя из вашего заявления. Итак, Леван Васадзе заявляет, что вызывает на дебаты Гарибашвили, своего друга Маргвелашвили и председателя парламента Давида Усупашвили.

Леван Васадзе: С удовольствием.

Инга Григолия: А если согласится только Маргвелашвили, выйдете на дебаты?

Леван Васадзе: С удовольствием.

Инга Григолия: Надо бы мне как-то это организовать этот эфир. Большое спасибо за участие в нашей передаче, всего хорошего.

Леван Васадзе: Всего хорошего.