Мозаичная красота (+ 60 ФОТО)

Дмитрий Кунцевич, руководитель мозаичной мастерской минского Свято-Елисаветинского монастыря, – о радостях и сложностях работы с мозаикой, о секретах этого древнего искусства, о творчестве как со-работничестве Богу.

Зверинецкий монастырь,Киев, Украина

Основание мастерской и кое-что оставшееся «за кадром»

– Дмитрий, расскажи, пожалуйста, как мастерская начала быть.

– Наша мастерская существует уже около 12 лет. Она была основана по благословению духовника Свято-Елисаветинского монастыря – протоиерея Андрея Лемешонка. Когда в монастыре начали возводить храм в честь иконы Божией Матери «Державная», спроектированный в византийском духе, идея мозаичного убранства показалась очень уместной. Монахиня Марфа и архитектор Николай Дятко, ответственные за храм, вынесли эту идею на обсуждение отца Андрея и сестер. Батюшка благословил: «Давайте попробуем мозаику». Начиная работать в Державном храме, мы не представляли, что сможем осуществить такой грандиозный проект. Но когда воплотилось задуманное, а точнее сказать – немыслимое, у всех была такая радость – Пасха!

Свято-Успенская Почаевская Лавра, Почаев, Украина

Кстати, когда после окончания работ намывали храм, готовясь к праздничному богослужению, произошел один необычайно знаковый случай. Тогда я не придал ему значения, а если честно, даже вознегодовал. И только много лет спустя, читая предание о создании Софии Киевской, обнаружил, что нечто подобное упоминается и там.

Дмитрий Кунцевич

Голуби кружились под изображением Матери Божией, исчезали в фигуре Господа под куполом, снова вылетали… Зрелище это было сказочное!

А случилось вот что. Мы зашли с отцом Сергием, нашим главным иконописцем, посмотреть, как продвигается уборка, и увидели такую картину: из вентиляционного отверстия в куполе храма (отверстие замаскировано мозаикой), прямо из фигуры возносящегося Спасителя вылетели два голубя. Они кружились, садясь на карниз в конхе под изображением Матери Божией, снова исчезая в фигуре Господа под куполом, перелетая от одной композиции к другой. Зрелище это было сказочное, но видеокамер в телефонах тогда еще, к сожалению, не было… Из санитарных соображений мы пытались выгнать птиц через окна, но ничего не выходило. А через несколько часов, на пасхальной службе, их уже не было.

Художественный ликбез

– А с чего начинали?

– Начинали с нуля – то есть с меня… Тогда, еще будучи студентом, я нес послушание в сестричестве – посещал болящих в интернате при психоневрологическом диспансере (микрорайон Новинки г. Минска. – Ю.Г.), помогал в иконописной. Решил привлечь своих друзей – тех, с кем учился в Академии искусств. Некоторые из них уже были верующими людьми, кто-то начинал воцерковляться. Именно эти братья стали основой, фундаментом и авангардом нашей артели: Михаил Лавшук, его брат Димитрий, Саша Трусковский, Максим Дударев, Денис Черновец и др. Мы трудимся вместе до сих пор. Про «пуд соли» не скажу, но тонны смальты уже «съели».

Ионинский монастырь, Киев, Украина

Никаких знаний не имели, опыта тоже… Это во многом и помогло нам, иначе вряд ли мы взялись бы за такое дело. В институте на кафедре монументально-декоративного искусства, где мы отучились, технологии мозаики был выделен один семестр. Этого, конечно, было недостаточно. Специфика храмового искусства предполагает наличие богословских знаний, которых мы в академии не получили. Для меня это было серьезной трудностью. Ведь существуют определенные закономерности и требования к церковной стенописи.

Занялись самообразованием – иначе говоря, «ликбезом». Начали с посещения святынь – с благоговением осматривали древние храмы Киева, монастыри России. Тогда же поехали на машине в Ферапонтово, Вологду, Кириллов. Из путешествия вернулись пешком: под Новгородом Великим видавший виды двигатель «Мерседеса» нашего компаньона Ильи Мохова «стукнул» – и так и не восстановился.

Потом ездили в Питер, Москву, разыскивали мастеров-мозаичистов с опытом – их не так много оказалось. Но и они не на все вопросы имели ответы. Многое приходилось изобретать самим. И, как говорил известный иконописец архимандрит Зинон (Теодор): «Сразу ничего не выйдет, но если пробовать снова и снова, обязательно получится». Кроме этих вдохновляющих слов он открыл нам и некоторые важные приемы написания образа. Неоценимую помощь, точнее сказать – закваску, я получил в Оптиной пустыни. Стенописцы – иеромонах Иларион, инок Алипий (недавно скоропостижно скончавшийся), монахиня Мария – незримо присутствуют во всех наших работах, их методами и рецептами мы пользуемся до сих пор. С благодарностью вспоминаю Александра Николаевича Солдатова, преподавателя иконописной школы при Московской духовной академии; московского художника-мозаичника Корноухова Александра Давыдовича и других. У некоторых мастеров учились «заочно», глядя на плоды их трудов.

Ионинский монастырь, Киев, Украина

Созванивались с ребятами из Тихоновского тогда еще института, просили пленки с негативами древних балканских росписей, мозаик Италии для печати фото. В Минск возвращались с сумками снимков – это был шикарный материал, предел мечтаний. Влетали такие поездки по тем временам в копеечку. Но разве счастье измеришь рублями?

– Сейчас, видимо, гораздо проще добывать информацию и материалы.

– Даже и сравнивать нечего… Тогда на дворе стояла совсем другая эпоха – всё приходилось собирать по крупицам огромными усилиями. Не было интернета, всевозможных гаджетов – использовали такие «носители», как книги, фотографии (очень скудные, конечно), журнальные вырезки. Московские иконописцы и искусствоведы имели возможность бывать в Сербии, Греции, Италии, нам такое и не снилось. Однажды в телефонном разговоре известный реставратор А.Н. Овчинников из лучших побуждений посоветовал мне не тратить времени на собирание фото, а лучше самому съездить в Равенну и на месте поглядеть интересующие меня мозаики. Кому сейчас за 35, могут представить мою реакцию – недавнего пионера из рабоче-крестьянской семьи, воспитанного в советской школе, отец которого, строитель, был разве что в Афганистане с дружественным визитом по коммунистической путевке…

Делать «как получается» не имеем права

– Внешнюю сторону можно описать достаточно просто. Это так: делается эскиз, разрабатывается богословская программа, цветовое решение, подбираются колера; потом – «картон» в размер; далее набор на стене в раствор – мозаика готова. Однако внутренний процесс много сложнее – автор переживает всё на «своей шкуре», и зачастую очень болезненно.

Именно это является центральным образом в нашем искусстве – кусочек Царствия Божия, мира, перерожденного Святым Духом.

Эскизу предшествует замысел, идея, которая может быть очень абстрактной, например: «слава Божия и красота иного мира». В принципе, полная абстракция, но именно это является центральным образом в нашем искусстве: кусочек Царствия Божия, Небесного Иерусалима, мира, перерожденного Святым Духом, преображенного благодатью. В реальной жизни мы практически не встречаем воплощения подобной идеи в чистом виде: святыня соседствует с хаосом, безобразием, ужасом, всё искажено, запутано… Только Божественная Литургия, деятельная и молитвенная помощь ближнему, церковное служение (совершенно разного рода), осознание своей вины могут дать нам на мгновение пережить опыт близости Божией, ощутимого присутствия Христа. Тогда абстракция перерождается в конкретную композицию, обретает ясные очертания, воплощается в изображение праздника или отдельного святого.

– Можешь описать свои ощущения в процессе создания эскиза?

– Во время работы над эскизом я смутно представляю, в какие формы в итоге всё облечется. Что-то делаю наугад, пытаясь понять, какими средствами достичь желаемого. Нередко уже надо исполнять в материале конкретную часть композиции, нужно приступать к набору мозаики на стене, а мы еще не знаем, с чего начать…

Из ниоткуда, зачастую в последний момент, появляется понимание того, какими должны быть конкретные детали композиции: цветовое решение одеяния, орнаментальный декор нимба, власы, шрифт надписаний и т.д. Всё это витает где-то рядом, интуицией чувствуешь, пытаешься угадать, как через мутное стекло, что и как нужно сделать. И только в ходе работы мучительные догадки облекаются в конкретную форму. Принимают участие в этом все – от заказчика до трудящегося над набором. Конечно, легче работать, имея точное понимание, в каком направлении необходимо двигаться. Много труднее и мучительнее длительное время идти наугад, даже если понимаешь, что и в этом есть действие Божие… Но ощущать свою беспомощность довольно трудно.

Зверинецкий монастырь,Киев, Украина

– Но Господь все-таки действует…

– Конечно. Хотя порой кажется, что многое не получается, не нравится, не имеет смысла. Однако если продолжать трудиться за святое благословение, веря, что Бог всё видит, всё знает и, когда нужно, вмешается, – жить можно. В любом случае – разве у нас есть выбор? Бывает, спустя некоторое время смотришь на сделанное и думаешь: все-таки неплохо получилось, хорошо, что взялись, довели до конца.

Кому-то представляется: иконописец зажег лампадку, прочитал молитву – и сразу отрешился от всего мирского. Такого не бывает…

Каждый день много суеты, беготни разной, занятий, не имеющих прямого отношения к живописи, много обязанностей и задолженностей: перед заказчиками, сотрудниками, родственниками, друзьями… Внутренняя незрелость, несобранность только и ищут повод к праздности да унынию. Кому-то представляется: вот иконописец пришел, зажег лампадку, прочитал молитву и сразу отрешился от всего, забыл о «мирском», погрузился в какую-то «нирвану» творчества… Такого, наверное, не бывает, а исключения очень редки. Однако стремление хотя бы на время забыть ВСЁ, чтобы сделать нечто «идеальное», несмотря на то, что не умеешь, не знаешь, болит голова, плохое настроение или погода да и в принципе – жизнь не удалась… – всё же такое стремление обязательно должно появляться время от времени. И мне кажется, так или иначе, это присутствует в нашей работе. Жизнь показывает: дело превосходит наши силы – значит, дело это Божие, а потому работать по принципу «как получается» мы не имеем права.

Диалог со временем

– Мозаика считается одной из самых долговечных техник. Это так?

– В смысле долговечности и сохранности мозаика действительно лучше многих живописных техник. Дольше всего мозаика сохраняется в тех широтах, где ровный климат, влажность и температура воздуха не сильно разнятся на протяжении года. Так что в Средиземноморье, например, мозаика будет стоять гораздо дольше, нежели у нас. В наших широтах температура воздуха колеблется от –20 до +30 градусов, а влажность достигает 100 процентов, причем всё это в короткие промежутки времени. Поэтому мозаика в таком климате сохраняется хуже.

Свято-Успенская Почаевская Лавра, Почаев, Украина

В Почаеве мы реставрировали мозаичное панно, выполненное по эскизам Рериха, – его набирали в начале прошлого века. За 100 лет, которые мозаика простояла в экстерьере, крепежные штыри, стальная армировка проржавели, цемент местами высыпался, требовал поновления. Условия же интерьера намного благоприятнее. Но при всем этом даже на улице мозаика сохраняется лучше живописи, на чем бы та ни была выполнена – на доске, холсте, металле или стекле. Однако на этот счет один бывалый мозаичист имел такое мнение: «Пусть лучше технологически неправильно исполненная, но красивая вещь простоит хоть немножко и рассыплется, нежели технологически грамотное безобразие останется на столетия».

50 лет – это минимальный срок, на который рассчитано любое монументальное произведение и особенно мозаика. Требует она тяжелого, кропотливого труда, и сами материалы в изготовлении очень сложны и стоят недешево.

– Какие материалы используете?

– Техника «византийской» мозаики, в которой выполнена основная часть наших работ, использует смальту – глушенное цветное стекло и сусальное золото, т.н. «золотую» смальту. Эти материалы мастера раскалывают на модуль – кубики нужного размера (от 15 до 3 мм) – из них-то и набирается панно. Применяем также натуральные камни: мрамор, гранит, морскую гальку, полудрагоценные минералы.

Решая задачи живописи, приходится обращать внимание на нюансы, вплоть до скола камня, швов между модулем мозаики, рельефа поверхности – всё это имеет свою художественную ценность, выразительность.

Небольшие панно набираем на клей с полимерным связующим – как правило, итальянский. Используем растворы, близкие к минеральным, избегаем чистой синтетики. Масштабные работы набираем в известковый левкас, требующий длительной подготовки некоторых составных компонентов – извести, кирпичной крошки, льна, кварцевого песка и др.

Часовня-усыпальница на подворье Свято-Духова монастыря г.Тимашевска. Хутор Некрасова. Краснодарский край. Россия

– Дмитрий, расскажи еще, пожалуйста, о людях. Кто трудится в мастерской?

– Мастерская всё время пополняется. Периодически приходят потрудиться совершенно разные люди. Зачастую это те, кто хочет работать в художественной мастерской, но не имеет опыта, специального образования, иногда даже начального. Мы берем их, кто-то остается надолго. Батюшка говорит (мне его слова близки): если у человека есть желание – мы рады каждому, по евангельскому принципу «приходящего ко мне не иждену вон». Ловких мастеров не ищем, не подбираем особую команду. У нас трудятся только те, кто захотел этого сам. Я бы желал, чтобы это были люди, любящие Бога, храм, монастырь, свое дело, что обязывает ко многому, в первую очередь меня самого.

Работа над мозаикой – это еще и подготовка стен, «левкаса» (раствора). За время работы у нас сформировалась крепкая в профессиональном отношении бригада «левкасчиков». Сергей Кудлач, Алим Раула, Виталик Жаров и др. – братья, на которых можно положиться. Очень укрепляют коллектив сестры – Инна Корней, Наталья Белоусова, Анна Савченко, Ольга Ладутько, Ксения Приступа и др.

«Работа у нас – соборная»

– Как ты считаешь, чем отличаются мирские художественные объединения от церковной артели?

– В Церкви мы стремимся, несмотря на нашу неготовность, нести церковное послушание как служение, получать духовную пользу, даже если это больно, расширять свои интересы – и в вертикальном векторе тоже. Хотя, конечно, бывает и непонимание между людьми, неприязнь, нежелание всего вышесказанного – очень тяжелые моменты.

Зверинецкий монастырь,Киев, Украина

– Уместно ли говорить об авторстве, об авторском стиле в мастерской? Применимо ли это к коллективному творчеству?

Работа у нас – соборная. Есть такое красивое русское слово. Важно чувствовать общее настроение, дух коллектива.

– Работа у нас – соборная. Есть такое красивое русское слово. Каждый участник является частью единого организма. Важно чувствовать общее настроение, дух коллектива, ведь кто-то начинает, кто-то продолжает, а кому-то приходится заканчивать начатое другими. Именно это дорого в нашей работе, где невозможно всё сделать самому. Приходится чувствовать плечо сотрудника, единство со всеми, что вынуждает учиться понимать другого, стараться облегчить его труд. Делать это непросто каждому из нас. Приходится пересиливать себя, пересиливать хотя бы чтобы подняться на леса и сидеть там в холоде, в полумраке, когда вокруг сыро и пыльно, а рядом сверлят и стучат отбойники… Это и физически непростой труд – к тому же он совмещается со строительными работами. Хочется сидеть в теплой, светлой комнате за столом. А ползать на коленках в грязи – куда менее романтично… Но всё братья и сестры мастерской пытаются участвовать в общем деле, помогать друг другу – и в этом главная красота и ценность такого рода художественной работы. Есть те, кому ты нужен, кто за тебя переживает, есть те, за кого переживаешь сам. Работа дает возможность участвовать в жизни другого, поддержать ближнего, находить в этом свое утешение… Таким мне видится духовное авторство каждого участника мастерской, пусть бы это было нашим стилем.

Между качеством и количеством

– У мастерской сейчас много заказов?

– Заказов много, слава Богу. На данный момент труд мозаичиста востребован. Мы размышляли, как нам быть в такой ситуации. То ли реагировать на рынок, стараться делать быстро – в этом есть конкретный резон. То ли делать упор на качество и не гнаться за количеством, предъявлять к работе высокие художественные требования. Наверное, некий компромисс в подобных решениях присутствует всегда, и всякий раз, сталкиваясь с этим вопросом, мы заново пытаемся найти ответ.

Кафедральный собор свв. Веры, Надежды и Любови и матери их Софии, Тернополь, Украина

Каждый случай, каждый заказ индивидуален. Но всё же, чтобы получилось что-нибудь хорошее, нужно быть уверенным, что сделал всё возможное: изучил материал, проникся темой, разработал идею, пропустил ее через сердце, предложил несколько кардинально разных вариантов, после чего выбрал один, тот, что подходит только для этого конкретного места – по духу, по настроению, по стилистике. Только исчерпавшись до последнего, можно иметь уверенность, что лучшего на данный момент ты сделать не мог…

– А для тебя, как для художника, что такое иконопись? Есть ли у тебя какое-то личное видение иконописи как искусства?

Художник-иконописец не имеет права на личные фантазии. Творцом является Бог, тогда как художник – Его со-трудник, что весьма ответственно.

– Иконопись – это, прежде всего, проповедь церковных, евангельских истин, Предания Церкви, она наглядно являет Христа в этом мире. Посредством искусства и несложного вещества (красок и доски, например) мы можем затрагивать в душе человека прекрасное, заложенное Богом представление о благе, пробуждаем высшие устремления, напоминаем о рае. В определенном смысле художник-иконописец не имеет права на личные измышления, фантазии и взгляды. Он призван войти в жизнь Церкви, впустить в себя Бога, Который и является по-настоящему Творцом, тогда как художник – Его со-трудник, что весьма ответственно. Икона, роспись, храм – это целый мир, существовавший задолго до нас и который будет существовать до скончания века, рождаясь и перерождаясь в произведениях церковных авторов. Мир Божественный – область, затрагивающая учение Церкви, место, где благодать Божия касается души человека.

От Минска до Йоханнесбурга

– Какие основные ваши проекты ты бы выделил?

– Если говорить о завершенных проектах, в первую очередь нужно упомянуть наш монастырский храм в честь иконы Божией Матери «Державная». Небольшие мозаики, а также росписи есть и в других наших храмах – на монастырском подворье, на фасаде церкви Северного кладбища в Минске. Сейчас планируем начинать росписи в Елисаветинском храме (Свято-Елисаветинского монастыря. – Ю.Г.). Отец Андрей мечтает о Крестовоздвиженском соборе, проект которого еще в работе. Он говорит, что для него это будет лебединая песня…

Свято-Успенская Почаевская Лавра, Почаев, Украина

Были небольшие заказы по Беларуси: в Бресте, Гродно, Бобруйске, Барановичах, Полоцке, в поселке Сокол под Минском. Нас приглашают совершенно разные люди. Как правило, это священники и архиереи, которым важно, чтобы в храме была создана красота, а не роскошь. Нам это очень дорого. К нам не обращаются дельцы с амбициями, желающие потешить свое самолюбие.

Люди звонят, увидев работы мастерской в интернете. Недавно интересовались из Мадрида, Польши. Наши мозаики есть в часовне Йоханнесбурга в ЮАР, в Финляндии, храме Сахалинска. В Москве, Киеве, Тернополе, Каменце-Подольском, Почаеве, Ростове-на-Дону; в монастыре под Краснодаром также есть работы нашей мастерской.

Недавно по благословению митрополита Илариона мы участвовали в конкурсе на оформление мозаичным декором собора святого Саввы в Белграде. Постарались сделать всё возможное – сроки были коротки. Как дальше будет продвигаться работа для Сербии – неизвестно, очень много обстоятельств, от коих она зависит. Нас подобного масштаба предложения, признаться, немного пугают, мы сознаем всю ответственность такой работы. Но на всё воля Божия.

Свято-Успенская Почаевская Лавра, Почаев, Украина

Сделано с Любовью

– Чего ты, как руководитель, желал бы для мастерской?

– Хочется, чтобы творчество было праздником и для исполнителя-мозаичиста, и для заказчика, и для всех молящихся. Возможно, это единственное, что способно удержать людей в мастерской, в коллективе, в профессии, в деле, в Церкви. Всё остальное утомляет, исчерпывает себя… Но если почувствуешь в процессе работы, что ты приобрел новый опыт, открыл для себя нечто, доселе не известное, если смог обрести идею, наполниться смыслом и поделиться им с людьми, если это хоть для кого-то стало неким откровением – то, полагаю, это и можно назвать главным стимулом в творчестве и жизни. Хочется, чтобы, несмотря на множество заказов и сжатые сроки, суету, занятость и трудности, именно это присутствовало в нашем труде.

Если что-то сделано с любовью, в порыве превзойти свою ограниченность, свое нынешнее жалкое умение, если это попытка суметь больше, чем можешь на сегодняшний день, попытка дать возможность действовать Богу, а не только себе-испорченному – тогда можно ожидать Божией помощи и результата.

Избранные работы мозаичной мастерской
минского Свято-Елисаветинского монастыря

Зверинецкий монастырь,Киев, Украина

Ионинский монастырь, Киев, Украина

Кафедральный собор свв. Веры, Надежды и Любови и матери их Софии,
Тернополь, Украина

Минск, Свято-Елисаветинский монастырь,
храм иконы Божьей Матери Державная

Монастырь в честь иконы Божьей Матери Отрада и Утешение,
Великая Ольшанка, Украина

Собор св. Александра Невского, Каменец-Подольский, Украина

Свято-Иверский монастырь, Ростов-на-Дону, Россия

Турку

Храм мц. Галины Коринфской, Новогорск, Химки, Московская обл

Церковь св. Лазаря, Минск

Церковь св. Сергия, Йоханнесбург, ЮАР

Часовня-усыпальница на подворье Свято-Духова монастыря г.Тимашевска.
Хутор Некрасова. Краснодарский край. Россия

Свято-Успенская Почаевская Лавра, Почаев, Украина