Когда возникает депрессия

Он ушел из мира и подвизается у подножья гор Шуряну в посте и молитве, в радости пребывания со своими братьями во Христе. Выпускник Академии художеств, иконописец и фотограф, отец Пантелеимон еще и удивительный рассказчик, чьи слова, напоенные благодатью, вывели из душевного кризиса тысячи молодых людей. Я отправилась искать его утешающего присутствия Великим постом, чтобы найти ответ на те страдания, которые часто недооцениваются нами и грозят стать болезнью века. И вот оно, пособие для душевного исцеления и возрождения.

Никто не может реализоваться вне любви

– Сегодня больше, чем когда-нибудь, кажется, что мы зашли в тупик. Статистика свидетельствует, что каждый десятый румын страдает депрессией. Батюшка, что это говорит о временах, в которые мы живем?

– Мир, тронутый депрессией, – это мир, лишенный радости и любви. Это мир отчужденный и одинокий, мир ненавистный, потерявший ориентиры, мир, в котором утрачено вертикальное измерение и человек развивается только по горизонтали существования, в разнообразии нескончаемом и пустом. Это мир, которому больше нечего сказать. Мир, лишенный Бога, где радость часто путают с удовольствием. Между тем истинная радость связана с гораздо более глубокими механизмами, она – полная реализация тебя как человека и тесно связана с преуспеванием в духовной жизни. Депрессия возникает тогда, когда люди не понимают своего предназначения, смысла своего существования на этой земле.

– Никто из людей, страдающих депрессией, не выглядит избавившимся от той навязчивой мысли, что жизнь лишена смысла. Ведь не мы выбираем, рождаться или нет, как не выбираем и того, когда нам умереть.

– Единственный смысл жизни – это спасение. Но только люди часто думают, будто спасение – это что-то такое, что дается нам после некоего финального приговора, если мы сделали некие добрые дела. А спасение – это блаженство, это рай. Рай – это не какое-то место. Рай – это состояние взаимоотношений с Богом, которое переживается еще здесь, на земле. Трудно полюбить идею. Поэтому Бог стал Человеком, чтобы научить нас, что мы можем любить Его, любя тех, кто рядом с нами.

Спасение – динамика этих взаимоотношений любви, со всеми ее взлетами и падениями. Никто не может реализоваться вне любви, вне некоего взаимоотношения. Люди забывают, что Бог не один, Бог – это взаимоотношение (Троичность), а мы созданы по Его подобию. Радость хочет быть разделенной, она не испытывается в одиночестве. Поэтому говорят, что самое большое счастье – любить и быть любимым.

– Вы еще и священник, духовник. Страдающие депрессией ищут утешения в монастыре?

– Многие приходят, чтобы обрести покой в монастыре, но это не значит, что они с большой легкостью раскрывают свою душу. Их можно узнать по виду. Несчастный человек – это человек без сияния во взгляде. Он подавлен, согбен, мрачен и зачастую агрессивен. Когда человек недоволен самим собой, он агрессивен. Он как раненый зверь, который страдает, он опасен и не дает помочь себе. Но в большинстве случаев за насилием кроется не злоба, а страдание.

Бог не предает никогда

Иеромонах Пантелеимон (Шушня)

– Депрессия – это состояние падения. Она возникает оттого, что душа не имеет мира с самой собой, с Богом или людьми. Это состояние конфликта, внутреннего разрыва между душой и разумом. Отсутствие равновесия. Депрессия означает в первую очередь отсутствие любви. Люди страдают, когда не могут найти вокруг себя приюта в душах других. Когда люди не могут найти бескорыстной поддержки со стороны себе подобных, они обескураживаются и в отношениях с Богом, им уже трудно представить себе Бога любящим. Однако если люди и предают, поскольку они немощны, то Бог – единственный, Кто не предает никогда.

И всё же очень трудно достигнуть меры взаимоотношений с Богом, не имея взаимоотношений с людьми. Мы нуждаемся в подтверждении и со стороны себе подобных, что мы не бесполезны в этом мире. Поэтому невозможно избавиться от депрессии без той безусловной любви, которой не нужно ничего взамен, которая тебя не судит и не обвиняет, а принимает и покоит.

– По-настоящему любя отчаявшихся, мы могли бы помочь им исцелиться?

– Нам следовало бы самим быть друг для друга Богом, покоить их, и обнадеживать, и давать им приют, как пристанище в горах во время бури. Покровительствовать им и быть для них домом. Когда кормишь другого, ты на самом деле кормишь Бога; когда обнимаешь его, он будто одевается тобой, и ему уже не холодно. Когда говоришь ему, он согревается твоими словами.

Любовь – это единственное спасение. Я встречал людей, которые преодолели в себе состояния, близкие к патологии. Они не были мирными, потому что не могли простить, а это состояние непрощения перемалывало их, разрушало их внутренне. Когда же смогли простить, примириться, принять в сердце тех, кто согрешил пред ними, тогда они разительно изменились.

Надо только иметь терпение. Только вступление во взаимоотношения любви с другими может утолить жажду человека. Когда человек находит покой в каких-то взаимоотношениях, он приходит в себя. Но для этого надо избавиться от одержимости своим «я».

– То есть отказаться от эгоизма?

– Эгоизм, собственная воля – наши самые большие враги. Они тиранят и нас, и других. Мы не можем иметь глубоких взаимоотношений с другими без отвержения себя. Если я не отвергаюсь себя, то я требую от другого, чтобы он равнялся на меня, то есть чтобы он подстраивался под меня в мышлении, чувствах, чтобы видел мир в точности так, как я. Это значит поработить его, лишить свободы. И тогда я приравниваю к нулю его существо, и он больше не может развиваться.

Он начинает защищаться и отдаляться от меня, потому что чувствует, что я стараюсь упразднить его, даже если я, может, и компенсирую это чем-нибудь внешним. Возмещаю ему подарками, но фактически я овладеваю им, порабощаю его, превращаю в аксессуар, которым могу себя украсить. А в итоге чувствую себя таким же одиноким.

Когда ты свободен от одержимости собой и от служения своему «я», ты начинаешь подумывать о другом по-настоящему, думать, что бы тебе сделать для него, не ожидая, чтобы он об этом попросил. Ждать его дома с какой-нибудь вкусной едой? Принести ему стакан воды? Освободить ему место? Что может быть прекрасней, чем подойти и поправить ему одеяло, чтобы его не просквозило, когда он уснет?

Парадокс в том, что только когда ты отвергнешься себя, ты обретаешь себя и обретаешь другого. Ты покоряешь его, когда отказываешься от того, чтобы покорять его. Чем сильнее ты хочешь подчинять и контролировать, тем ты более одинок; чем сильнее отдаешь себя в поддержку другим, тем больше окружен людьми. Людям следовало бы быть похожими на свечи, которые, истребляя себя, светят вокруг и согревают других.

Ты счастлив не когда собираешь, а когда даришь

– Неудовлетворенность тем, что у тебя есть, тоже вызывает депрессию. Большинство людей вечно тоскуют по чему-то другому. Жизнь их всегда где-то в другом месте. Почему они не находят своего места и смысла?

– За многими поисками человека на самом деле сокрыта его потребность в Божественности. Люди тоскуют по состоянию Бога. Они страдают от своего бессилия, чувствуют, что могли бы быть чем-то большим, чем они есть. Но это нечто большее переносят вне себя вместо того, чтобы аккумулировать его внутри. Стремятся иметь, вместо того чтобы стать. Стремятся владеть, вместо того чтобы дарить.

Неправильно сориентированная, на ценности мира сего, эта тоска начинает смешиваться с фрустрацией, поскольку конечные вещи не могут удовлетворить душу.

– У некоторых людей есть всё, что им нужно: работа, которую они хотели, достаточно денег на всю оставшуюся жизнь и даже известность… И всё же они глубоко несчастны. Чего им не хватает?

– У этих людей есть предметы, которых они хотели, они купили себе и людей вокруг, но упустили из виду взаимоотношения с другими. Они зависимы от материальных вещей именно из-за этой своей неуверенности в существовании другой реальности. Если ты в курсе, что есть вечность, то ты с легкостью отрываешься от материальных забот. Ты уже не собираешь отчаянно. Уже не боишься завтрашнего дня, ты обретаешь уверенность, а значит, обретаешь веру.

Материя сама по себе не может принести счастья, как не может принести его и слава художественная или интеллектуальная. Ты делаешься счастливым не в тот момент, когда собираешь, а когда даришь. Ценности – неважно, какие они: материальные, духовные или интеллектуальные, – должны собираться, чтобы быть подаренными. Материю нужно преобразить, она должна приобрести духовную ценность посредством наших щедрых и добрых поступков.

Человек, когда силится нагромоздить в кучу материю с эгоистической целью, собрать имущество, просто-напросто изымает его из его естественного оборота – быть на службе взаимоотношениям между людьми. Но материя всегда одна и та же, она не умножается. Это удивительно, когда подумаешь, что вода, которую мы пьем, одна и та же, в том же количестве, как и тысячи лет тому назад. Это та же вода, которая циркулирует, которая не покинула планету. Тот же дар для каждого из нас.

Студенты в монастыре Оаша

– Я заметила во многих современных молодых людях какой-то мазохизм несчастья. Они переживают страдание со сладострастием, словно питаются им. Вьют себе гнездо в депрессии.

– Существует одно извращенное, меланхолическое удовольствие, человеческая боль романтического происхождения – «наслаждаться» некими страданиями только потому, что эти страдания трогают в нас нечто по ту сторону инстинктов, дают человеку почувствовать свою душу живой и вибрирующей. Неспособные пойти спасительным путем радости (что предполагает делание добродетелей), они выбирают удобный путь неспасительного страдания, что обрекает их на то, чтобы вовеки не выйти из этого состояния.

Испытывать удовольствие от боли – это аномалия душевного развития. И это удовольствие, а не радость!

Это услаждение страданием является также способом самоутверждения слабых людей. Намного легче самоутверждаться разрушительно! Это форма выхода из анонимности, это потребность в сочувствии, это бессознательное выпрашивание внимания.

Не надо быть счастливыми каждую минуту

– Куда ни глянь, всюду пропагандируется модель успешного, вечно улыбающегося человека. Счастье – это императив, а депрессия – позор, это постыдное клеймо. На фоне подобного давления со стороны общества невозможность радоваться еще сильнее погружает некоторых людей в отчаяние.

– Предпосылка, будто нам следует быть счастливыми каждую минуту своей жизни, в корне ошибочна и порождает очень много фрустрации, потому что люди вступают в состязание с нереальной, утопической моделью. Жизнь – это не постоянное счастье, как не является она и постоянным усилием. Жизнь – это переплетение страдания и радости, а радость часто приходит как награда за усилие, приходит от исполнения какого-то долга, обязанности, от того, как ты работаешь с теми талантами, которые тебе даны. Бог трудился шесть дней, а на седьмой опочил.

Одержимость счастьем любой ценой пагубна. Это значит, что твои желания обогнали жизнь и стали неестественными. Главное – не хотеть того, что невозможно, радоваться тому, что у тебя есть: и хорошему, и плохому, находить смысл во всем, что с тобой случается. Наполнять смыслом каждое испытание в своей жизни.

Если устранить жизненные тяготы и усилия, то устранишь и радость. Безмятежная жизнь, прожитая в удовольствии, – это жизнь, в которой ты упускаешь возможность самореализоваться. Только попытки, оплаченные дискомфортом и жертвой, оставляют след в существе человека.

Думая о пользе, которую получаешь, ты уже не смотришь со страхом на трудности и страдания жизни. Если посмотреть на положение вещей с точки зрения вечности, то из мира сего мы выйдем только с тем, чем мы стали.

Окрестности монастыря Оаша. Фото: Клавдия Танасеску

– Оказавшись в руках психологов, депрессия лечится как болезнь. Предлагаются даже методы выхода из депрессии в десять шагов… Можно ли преодолеть душевные страдания по рецепту?

– Ты никак не придешь в хорошее состояние без духовного делания. Радость приходит не иначе, как от источника радости, которым является Бог, она не приходит иначе, как от переживания любви. А для этого нам надо прочистить глаза и увидеть в другом образ Божий. Перейти от его негативов (ведь негативы не относятся к глубине существа, а являются чем-то случайным в нем) и посмотреть поглубже.

Когда любишь кого-то, говорил отец Иустин, настоятель монастыря Оаша, ты – словно в скафандре, в котором проникают в глубины океана и выносят на поверхность сокровища. Когда любишь кого-то, ты воодушевляешь его, активизируешь в нем силы, о которых он и понятия не имел, что они у него есть. Силы, которые лежат сокрыто на дне океана.

Наше становление как человеческих существ невозможно без любви других. Каждый человек раскрывает в нас какой-то иной способ нашего бытия в мире. Мы можем быть очень разными в зависимости от того, сколько глубоких взаимоотношений активируем в себе. Лишь через переживание взаимоотношения мы раскрываем себя самих и продвигаемся вперед к нашему подлинному образу, который неисчерпаем, который есть Бог в нас. Но, к сожалению, мы раскрываем друг в друге лишь 1% от того, что могли бы. Мы проживаем сильно уменьшенную форму себя. Мы очень скупы с собой, не даем себе права на жизнь, на становление. Мы не любим себя в достаточной мере.

– Некоторых людей ломают даже незначительные искушения, а другие, хотя им и подаются трудности без числа, идут по жизни с поднятой головой. Почему у одних есть сила противостоять им, а у других нет? Неужели тесто, из которого мы слеплены, такое разное?

– Что делает жизнь некоторых людей очень тяжелой – так это не то, что жизнь тяжела сама по себе, а то, что они не расположены видеть и светлую сторону жизненных трудностей. Поэтому главное – найти смысл каждого искушения или страдания, с которым сталкиваешься. Если наполнишь его смыслом, то найдешь силу и невозмутимость, чтобы идти дальше с поднятой головой. Если же не находишь в нем смысла, то дойдет до того, что оно сломит тебя.

Если бы человек не встречался с страданием, он был бы крайне поверхностным. Только жизненные искушения заставляют его мыслить глубже. Когда у него всё хорошо со всех точек зрения, он приходит в застой, живет на поверхности, он не живет всем своим существом.

Нам не надо бояться страдания. Христос научил нас, как освобождаться от него. Он изгнал^[1] его из Своей земной жизни, перешагнув через страх голода, неспания, боли, даже страх смерти, держащий всех в рабстве. И, стоя выше страха, Он был свободен.

Страх перед тяжелыми жизненными искушениями останавливает нас и мешает нам быть чем-то большим, чем мы есть. Надо иметь мужество задумывать для себя более величественную жизнь. Надо иметь мужество мечтать и видеть себя выше наших страхов и немощей.

Действительно счастливые люди не знают, что они счастливы

– Настоящий мир – это тот, который создал Бог, а не тот искусственный, который создан человеком. Монахи, говорят, оставили мир. А нам нравится говорить, что мы вошли в мир, тогда как горожане вышли из мира. Какое же это счастье – чувствовать ритмы природы, ощущать весеннее пробуждение рыхлой, сырой земли, видеть, как лопаются почки!

В городе, за столькими коммуникативными интерфейсами, утратилась красота жизни, эта обрядовая красота поведения, жестов и слов, которыми ты отдавал честь находящимся рядом с тобой. Она заменена великой наглостью и великой дерзостью. Крестьянин умел заполнять всё красотой и смыслом вплоть до одежд, которые надевал. Каждая вышивка имела значение. И инструмент у него был украшен. А если он шел в поле, то пел, чтобы сделать труд свой более приятным.

Сегодня человек и труду своему больше не радуется, потому что он для него только средство для получения денег. Этот утилитаризм, столь очевидный в городе, привел к потере духовного измерения жизни. Не стало таинства в творении, во взаимоотношениях, мы больше не видим тайны другого, смотрим на него только с точки зрения его производительности и эксплуатации. Мы эксплуатируем друг друга и готовы эксплуатировать даже Бога.

– Что мы могли бы сделать, чтобы преодолеть эти недостатки, исцелиться душевно?

– Каждый из нас может подняться над жизнью, если наполнит смыслом всё, что делает, если через всё, что делает, будет приближаться к Богу. Ты освящаешься не только молитвой или хождением в церковь, но и каждым своим делом и жестом. От того, как ты стоишь, до того, как работаешь, от того, как ты готовишь поесть, до того, как сажаешь цветок, от того, как ты говоришь с человеком, до того, как ложишься спать, – все наши повседневные жесты нужно преобразить особым способом существования. Любовью, которую мы несем. Нужно заполнить их богоприсутствием, смыслом, таинством, красотой и радостью.

– Говорят, что истинная радость глубока, но, при всём том, она оказывается преходящей. Почему мы не можем зафиксировать ее, почему не можем остановить ее на месте?

– Не надо смотреть на радость как на наркотик, чтобы она дала нам забыть о страдании мира сего, не надо искать ее, как бегства. Ее вообще не надо искать! Люди, действительно счастливые, не знают, что они счастливы, потому что измеряют свое счастье счастьем другого. Они вышли из себя и живут для другого. Счастье приходит само. И приходит как дар тем, кто умеет искать другого и Бога.

Все эти возвышающие нас пики счастья, то и дело вспыхивающие в течение жизни, – это промежуточные ступени. Это отдых, это награда за каждую пройденную ступень, после которой нам нельзя останавливаться. Под сенью их, однако, Христос дарует нам мир, которого никто у нас не отнимет^[2]. Он дарует нам мир и ту постоянную радость, которая сбрасывает с нас оковы и делает нас свободными.