Зачем гадать на голландской гуще?

5 октября – День учителя. Низкий поклон всем учителям за их поистине подвижнический труд.

О, эти проверки красными учительскими чернилами! Трепетное, а то и трепещущее отношение к ним сохранилось с давних пор. И с чего это меня потянуло принять участие в обычном диктанте для 8-го класса?.. Диктант небольшой, и голос, по-учительски четкий, ясный, обозначал интонацией необходимые знаки препинания и орфографические тонкости – а всё ж таки вновь окунулся в старую добрую атмосферу: «Вдруг ошибку сделаю – мне за это “пару” влепят». Коллеги-восьмиклассники искоса поглядывали на великовозрастного второгодника, но писали уверенно. Интерес их возрос, когда надо было сдавать полученные шедевры. Мне доверили сдавать первому. М-да. Ну, о каллиграфии Ирина Геннадьевна дипломатично не сказала ни слова, предоставив ее моей замутненной совести. Орфографические победы одобрила. Но пунктуация в русском языке – это тебе, брат, не фунт изюму: «Зачем вы тут двоеточие ставите, когда требуется всего-навсего обычная запятая? Увы, минус: “пятерку” вам ставлю, но с предупреждением: повторяйте правила русского языка!» Мое почтительно-паническое согласие и обещание открыли наш диалог.

Итак, мы беседуем с Ириной Геннадьевной Изотиковой, учителем русского языка и литературы, социальным педагогом средней школы в поселке Майский Вологодской области.

– Ирина Геннадьевна, первый вопрос как раз о качестве нашего образования. Думаю, не ошибусь, если скажу, что оно, качество, вызывает сейчас тревогу как у педагогического сообщества, так и у родителей, так, надеюсь, и у самих учеников. На ваш взгляд, есть ли поводы для беспокойства? Вот, снова вводят сочинение как своеобразный допуск к выпускным итоговым экзаменам. Готовы ли ученики к такому нововведению, впрочем, давно уже требуемому?

– Я твердо убеждена, что сочинение необходимо. В сочинении ребенок раскрывает, показывает свой внутренний мир. Не все дети могут говорить вслух о том, что их волнует, о чем они думают. А бумага позволяет человеку раскрыться полнее, а то и показать себя, раскрыться по-настоящему. В таких работах, бывает, ребенок не только спрашивает у учителя совета в каких-либо сложных жизненных обстоятельствах, но может и дать совет взрослому человеку – не нарочитыми нравоучениями, а собственными добрыми рассуждениями. Бывает, такие мысли на бумаге, если они искренни, вызывают и уважение, и слезы.

Мы, честно говоря, многое потеряли из-за отмены сочинений – с 2006 года их не было. Ввели какое-то «голландское тестирование», «метод “тыка”»: угадает ученик правильный ответ или не угадает? Зачем гадать на голландской гуще, если можно и нужно просто знать правила, а заодно и мыслить? Иногда, как вспомогательный материал, такое тестирование и может быть полезным, но брать его за основу российской педагогики, на мой взгляд, нельзя. Я вижу, что большинству наших школьников – что отличникам, что хорошистам или середнячкам – сочинение нужно. Ребята хотят и могут показать свой внутренний мир, умение разбираться в литературе и языке – сочинения способствуют формированию умения читать и анализировать. Кроме того, это и прекрасный способ контроля: как ты сможешь хорошо написать про главного героя такой-то книги, про эпизодических персонажей, если ты и книги-то в руках не держал? Да и знания по истории делаются крепкими: ведь, чтобы, например, грамотно рассуждать о произведениях авторов прошлых веков, человек должен погрузиться в то время, когда жили сами авторы, – только тогда сочинения, рассуждения учеников будут не отстраненными, а оперирующими теми же категориями, что и авторы. Так что сочинение обязывает ученика думать, учиться рассуждать – по общему мнению педагогов и родителей, обязательство вполне достойное. Которое ценят и сами ученики, что не может не радовать.

– Нынешняя программа по литературе, на ваш взгляд, вызывает интерес?

– Безусловно! Вот, возьмем программу для того же восьмого класса: появились новые имена – те, которых прежние поколения школьников были лишены. Например, Кантемир, Феофан Прокопович, Княжнин – они предшествовали Ломоносову. Знали об этом? А сегодняшние школьники не только знают, но и их произведения читают!

Так что я, как и мои коллеги, отмечаем, что уровень владения русским языком зависит как от подготовки педагогов, так и желания, стремления самих учеников к знаниям, – все возможности для владения русским языком и литературой у нас есть.

– Бедой современного русского языка стали повальные заимствования из американского варианта английского. Вы как-нибудь боретесь с ним?

Пытаемся с ребятами перевести очередной уродливый американизм на русский язык – всегда весело получается. Заодно и интерес к языкам у детей появляется.

– Точно, беда. Сегодня с горечью заметила: дети не знают, что такое «жнивьё», но прекрасно разбираются в «блютусах», «инстаграммах», «сенсорных телефонах» и т.п. Вдвойне обидно, что дети-то наши в основном сельские – поля кругом, почти у каждого огород у дома. Как боремся? Часто просто пытаемся перевести очередной уродливый американизм на русский язык – кстати, всегда весело получается. Заодно и интерес к языкам у детей может появиться. Переводили, например, «сенсорный» на русский, спорили, как лучше обозначить это явление. Больше всего смеху вызвало, когда «блютус» переводили: это же в прямом переводе звучит как «синий зуб»! Вот почему «зуб» и почему именно «синий»?! До сих пор думаем!

Боремся и с другим явлением: с жаргонизмами. Ведь почти всегда они обедняют родную речь – столько красивых, вкусных слов и понятий можно поставить на место в речи, которое они оккупировали. Грамотная, культурная речь делает благородным и владеющего ею человека – надеюсь, нам удастся показать это детям, убедить их в этом.

– По вашему мнению, прошло ли время изоляции школы и родителей друг от друга? Ведь было же такое: родители отправляли ребенка в школу, снимая с себя всякую ответственность за его образование, а школа, со своей стороны, предоставляла исключительно родителям решительно все вопросы воспитания. Как дела обстоят сейчас?

– Гораздо лучше, на мой взгляд. Во-первых, родители стали намного более ответственно относиться к уровню образования детей – пожалуй, большинство стремится помочь им, продолжая образовательный процесс и дома. Выросло и доверие к школе. Лучше, наверное, сказать, оно возвращается, как возвращается и уважение к ней. А школа вновь чувствует себя всё более ответственной не только за «предоставление образовательных услуг», но и за воспитание в учениках умения правильно вести себя в коллективе и других необходимых для достойной жизни в обществе способностей. Можно сказать, школа возвращает себе функции второго дома. В общем, дай Бог, всё возвращается на старые добрые круги своя, и лучше бы никто эти круги больше не трогал – прав был Архимед, поплатившийся, правда, за этот свой призыв жизнью.

– Вопрос к вам как к социальному педагогу. Что в современной молодежи есть тревожного, настораживающего, а что, наоборот, утешающего?

– То же самое, что и во всем нашем обществе. Если ребенок находится в окружении, скажем мягко, людей не очень обременяющих себя соблюдением правил морали, то за воспитание его тревожно. К чести детей скажу, что даже в таких – страшных – условиях многие из них сохраняют в себе способность быть достойными людьми, смотреть на мир добрыми и доверчивыми глазами. И это – упрек нашему обществу, позволившему себе культ эгоистического безразличия. А «неблагополучные» дети – это результат, урожай посеянных нами драконьих зубов.

Приведу такой пример. К нам приехала семья беженцев из Луганска – шесть взрослых, двое детей. Разумеется, нужна помощь. Детям в первую очередь. Так вот, в нашей школе дети поступили по-разному: одни с первого же дня сами, без какого-либо намека, стали приносить для семьи беженцев посильную помощь – будь то одежду, игрушки, книги или что еще. Другие, меньшая часть, начали возмущаться: мол, кто бы обо мне, любимом, так позаботился – «подумаешь, беженцы!» (как будто сами побывали на войне и знают, что это такое – бежать из родного дома!). Третьи поначалу были просто наблюдателями – выбирали, чью сторону принять. Победила, слава Богу, доброта и детская отзывчивость: «наблюдатели» стали активно помогать беженцам, увидев для себя возможность сделать доброе дело, – детское сердце добрее взрослого. Одели всю семью: благодарность луганчан, по-моему, лучшая награда для детей.

– Какие трудности испытывает современная школа?

Современной школе очень нужны молодые учителя, готовые к трудностям. Нужны педагоги-мужчины.

– Первая: слишком много бумаг. Я имею в виду всевозможные отчеты и т.п. Вторая: мало молодых педагогов. Мы просто беспокоимся за свою смену: кто придет после нас? Современной школе очень нужны молодые учителя, которые готовы к трудностям, которые понимают: чтобы стать настоящим педагогом, нужно не один год покорпеть-покоптиться, а то и поплакать. Нужны педагоги-мужчины: они плакать не будут.

– Ваши пожелания ко Дню учителя своим коллегам?

– Не только коллегам, но и всем нам: я желаю мира, добра и уважения. Уважения – и друг к другу, и к себе, к своей достойнейшей профессии.