Десять дней на Афоне

Они определили судьбу протоиерея Александра Тимофеева

Как расстался с комсомолом

В моей семье все учёные или учителя. Папа — археолог, мама — историк, дядя — математик. Дома — альбомы древнерусской живописи, я подолгу рассматривал иконы. В Псков приехал на школьную олимпиаду, ходил вокруг Троицкого собора и так захотелось внутрь зайти! Ребята надо мной хихикали. Купил свечу, привёз домой и по ночам втихаря зажигал, пытался своими словами молиться.

В 10-м классе решил докопаться до сути. Начал с Ленина. Кто-то посоветовал его письма — последние тома полного собрания. Прочитал и ужаснулся жестокости этого человека. Взялся за Гегеля. Аж голова кипела. Добрался до труда «Жизнь ­Иисуса». Захотелось прочитать первоисточник — Евангелие. Через маминых знакомых удалось достать американское издание за 30 рублей, очень дорого.

Дочитал до середины Евангелие от Матфея и чувствую: тут не просто слова. И Христос — не просто человек…

После этого я порвал свой комсомольский билет. Мама отнеслась к этому спокойно, дедушка назвал меня максималистом. Заканчивался 1990-й, и через год не было уже ни комсомола, ни прежней страны.

Раскопки на Святой земле

У меня было два замечательных духовника — отец Иоанн Крестьянкин (ездил к нему, много лет с ним переписывался) и петербургский архимандрит Кирилл Начис (регулярно ему исповедовался). Отец Иоанн провёл в сталинских лагерях пять лет, отец Кирилл — более десяти.

Они объясняли, советовали, но никогда не приказывали. Только один раз отец ­Иоанн дал мне указание: «Поезжай учиться к преподобному Сергию, в Московскую академию». Я тогда заканчивал семинарию в Питере, был именным стипендиатом, и в Духовную академию — Петербургскую — меня бы взяли без экзаменов. И вдруг — в Москву. Почему? Но отцу Иоанну я верил и даже спрашивать не стал, послушался.

Вскоре мне стало ясно: прозорливый совет! В Петербурге в академии начались нестроения, нескольких студентов отчислили, и я вполне мог оказаться среди них. А у руководства МДА возник интерес к библейской археологии. И тут пригодилось моё первое образование. Проректор Михаил Степанович Иванов вызвал меня и говорит: «Ты же геолог? Вот и будешь заниматься археологией». Я был счастлив.

Ездили в экспедиции в Иерусалим, Галилею, на Синай, принимали участие в раскопках. Сказать, что любые находки доказывают Библию, нельзя. Истина открывается постепенно. Действует закон: малое знание отдаляет от Бога, большое — приближает.

Однажды в нашу академию приехал выпускник Эстонской лютеранской семинарии. Увидел здесь монахов, духовных людей и очень вдохновился. Мы познакомились, но когда он узнал, что я занимаюсь библейской археологией, стал смотреть на меня с подозрением. «В чём дело?» — спросил я. Он ответил, что в его семинарии библейская археология была предметом, который доказывал, что Евангелие содержит мифы. Я перекрестился и ответил: «Слава Богу, у нас всё наоборот».

Ответ получил на десятый день

Один вопрос я никак не мог решить: стать монахом или создать семью? Отец Иоанн отвечал: «Никто со стороны тебе не скажет, молись». Но решение не приходило. Заканчивая Духовную академию, стажировался в Афинском университете и поехал на Афон.

Мечтал встретиться там со старцем Дионисием, которого называли Афонским патриархом. Ему было за 90, более 70 лет он прожил на Святой горе, в маленькой келье румынского скита. Раньше к нему ехали тысячи людей, потом старец стал болеть и поток пытались сдержать.

И вот мы с проводником направляемся в скит. Путь по горам длится целый день. Встречаем полицейского, он предупреждает: «Зря идёте, старец болеет, никого не принимает». Всё равно идём. Видим монашеские кельи. Прямо к нам движется фигура в выцветшем подряснике — сухонькая, прямая, с седой бородой. Проводник в изумлении: «Это отец Дионисий!»

Подхожу ближе и вижу: глаза старца закрыты. Он слепой. Представляете? Метров за двести в полной тишине шагал к нам, встречал. Говорит: «Я и вправду болею и не принимаю, но вам нужен совет, поэтому вышел».

Мы остались в скиту на ночную службу. А после воскресной литургии он мне сказал: «Десять дней читай канон Пресвятой Богородице. А я буду за тебя в это время молиться».

На Афоне после этого я пробыл ровно 10 дней. Читал канон. И в последний день возникло ясное ощущение: надо жениться, преподавать, стать священником — это мой путь.

Все сомнения исчезли, я абсолютно успокоился. Приезжаю с Афона — дома меня ждёт письмо отца Иоанна. В нём сказано: «Сердце твоё сделало выбор, ему и последуй».

Второстепенное чудо

Видите у меня маленькие шрамы на правой руке? Тут были большие пятна с наростами, как бородавки. С детства. Они меня не беспокоили, но когда поступил в семинарию, начал тревожиться: как же я буду людей благословлять? Увидят, станут смущаться…

Сейчас кажется смешным, а тогда, 20 лет назад, было не до смеха. Стою в семинарском храме и молюсь: «Господи, исцели меня, пожалуйста, от бородавки!» Шла всенощная, архи­ерей помазывал освящённым маслом. Я отошёл и со лба этот елей стёр ладонью. Тыльной стороной, чтоб маслом на бородавки. К ночи рука покраснела, зачесалась, покалывает. Терплю. И вдруг наросты начинают исчезать. Втягиваются. Через три дня никаких следов, только маленькие шрамы как напоминание.

…Случались и другие чудеса, но я не люблю рассказывать, потому что это второстепенное, хотя на людей большое впечатление производит. На самом деле главное чудо — Евхаристия, большего я не знаю.

Факты из жизни отца Александра
- Родился в 1974 году на Кольском полуострове в нерелигиозной семье.
- В 1995 году окончил геологический факультет Санкт-Петербургского госуниверситета.
- Знает английский, греческий, древнегреческий, древнееврейский и церковнославянский языки.
- Построил храм в честь Иверской иконы Божией Матери на Стартовой улице в Москве. Чтобы заплатить за сруб, продал свой автомобиль и теперь ездит на электричке.
- Преподаёт в Московской духовной академии, Сретенской семинарии и в Шереметьевском кадетском корпусе (школа №1778).
- В семье батюшки четверо детей. Младшему сыну 6 месяцев, старшему 8 лет, он прислуживает в алтаре. Дома организован семейный детский сад.