Огнем и мечом? Или все-таки миром и терпеньем?

Современные историки опровергают общепринятую в советское время концепцию, что христианскую веру на Руси насаждали силой — «огнем и мечом». В недавние годы эта концепция служила одной из «научных» подпорок атеистической идеологии. В наше время ее, помимо закоренелых атеистов, водрузили на свои знамена сторонники неоязычества.

Единственным доказательством этой надуманной теории является полный противоречий рассказ поздней Иоакимовской летописи XVII—XVIII вв. со знаменитым присловьем «Путята крестил Новгород мечом, а Добрыня огнем». Археологические находки подтвердили, что в Новгороде в конце X в. действительно произошло какое-то столкновение и был пожар, выжегший несколько кварталов. Однако вывод из этих находок следует совсем не тот, что делали советские историки. Огнем и оружием действовали как раз новгородские язычники — против христианской общины, существовавшей в Новгороде еще до крещения Руси и жившей в этих сожженных кварталах. При раскопках в «допожарном» слое были найдены нательные крестики новгородских христиан X в. Да и сама Иоакимовская летопись (на самом деле компиляция устных преданий, каких-то поздних польских хроник и собственных фантазий ее составителя) свидетельствует, что противники крещения Новгорода организовали вооруженное нападение: «дома христиан грабили», разрушили церковь Преображения, сгоревшую затем вместе со всем кварталом.

Само присловье об «огне и мече» бытовало позднее на Руси как «поносящее» жестоковыйных новгородцев, оскорбительное и позорное. Об этом прямо говорит Иоакимовская летопись.

Единичное новгородское столкновение в советской историографии было раздуто на всю Русь. Вопреки даже очевидным фактам.

А факты говорят, что центральная власть Руси не проводила крещения, тем более насильственного, там, где население массово выражало нежелание менять веру. Языческими долгое время оставались Ростовская земля, Муромская, обширная территория племени вятичей — а это земли вдоль верховий Оки, нынешние Калужская, Тульская, Московская области.

Первая, неудачная, попытка окрестить муромлян — смешанное славяно-финское население Мурома — связана с именем святого князя Глеба. В самом начале XI в. князь Владимир Креститель отправил совсем юного сына на муромский княжий «стол». Узнав, что к городу идет князь с киевской дружиной, с новой верой и священниками, жители Мурома ополчились и вышли навстречу. Князя они еще могли принять, но — без христианства. Глеб, не захотев кровопролития, отвел дружину от города. Княжий стан был разбит на небольшом расстоянии от Мурома. В этой временной резиденции Глеб прожил два года, выстроив в подгородном бору церковь Спаса-Преображения. Муромляне платили князю положенную дань, но впускать христиан в город решительно отказывались. В конце концов Глеб вернулся к отцу в Киев.

Христианизация Мурома началась лишь без малого век спустя, когда город заполучил основателя собственного княжеского рода — князя Ярослава.

В предании Ярослав известен как святой князь Константин (имя в монашеском постриге), креститель Мурома. Жизненный путь его в молодые годы не совсем типичен для русского князя. Матерью его была немецкая принцесса Ода, получившая монастырское воспитание. Она доводилась родственницей германскому императору Генриху IV, князь Ярослав — его внучатый племянник. После смерти мужа, киевского великого князя, Ода с малолетним сыном вернулась в 1076 г. в Германию. Там прошло его детство и отрочество. Очевидно, мать старалась привить сыну христианское благочестие и крепкую веру, в чем и преуспела. На Руси Ярослав горячо взялся за просвещение своих муромлян.

Житие князя, составленное через несколько веков на основе устного предания, рисует поначалу мрачную картину: битва у стен Мурома с язычниками, упорно не желавшими креститься, гибель в бою сына князя Ярослава — Михаила. Однако в этой истории легко прочитываются летописные события 1096 г. Связаны они с крупным княжеским междоусобием. Город тогда принадлежал роду черниговских Рюриковичей. Во время войны, в которой южнорусские князья объединились против Олега Черниговского, Муром захватил молодой курский князь Изяслав. Олег пришел под город с ратью, произошла битва, Изяслав погиб. Вместе с Олегом в бою участвовал его младший брат Ярослав, который и сел княжить в городе.

Иными словами, сражение, описанное в житии святого Константина-Ярослава, в реальности имело не религиозную подоплеку, а политическую. И погибшего звали вовсе не Михаил. Сам Ярослав в то время еще не мог иметь взрослых сыновей — ему было около 25 лет. Если убрать этот эпизод как явно ошибочный (но верно передающий упорство муромских язычников), то видим вполне мирную картину христианизации края. Ярослав строит в городе храм Благовещения и молится о вразумлении муромлян свыше. Другой храм, подгородный Спасский, построенный святым Глебом, к тому времени уже давно стал центром небольшого монастыря, упоминаемого в летописи. То есть, надо думать, христианство все же помалу отвоевывало себе место в сердцах горожан. И наконец настал момент, когда муромляне искренне приняли новую веру. Тогда и сделалось возможным массовое крещение людей на берегу Оки.

История поздней христианизации Мурома (как и Ростова) радикально опровергает расхожую идеологическую концепцию «огня и меча». Пока не было в XVI в. составлено письменное житие князя Ярослава-Константина, муромляне столетиями благодарно хранили устные предания о своем крестителе, его сыновьях Михаиле и Федоре и жене Ирине, как и о собственной былой враждебности к христианству.

Ростово-Суздальская земля также еще век спустя после Крещения Руси оставалась по-преимуществу языческой. В самом Ростове жили закоренелые язычники финского племени меря. Да и местные славяне показали себя не менее упорствующими в идолопоклонстве. К тому же в городе обосновались языческие волхвы, согнанные с других мест Руси христианизацией. Ростов стал их оплотом, а огромный каменный идол бога Велеса на капище в городе — символом языческой оппозиции.

Князь Владимир послал княжить в Ростов сына Ярослава, будущего Мудрого. С ним в далекое Залесье пришел владыка только что созданной Ростовской епархии Феодор. Вскоре епископа, начавшего проповедь новой веры, язычники изгнали из города. При этом никакого применения силы против поклонников Велеса со стороны князя и его дружины, никаких карательных санкций из Киева не последовало. Епископ Феодор просто переселился в небольшой Суздаль неподалеку и принялся просвещать тамошних жителей.

Ростовская земля стала местом подвига для первых ее епископов. Волхвы периодически принимались бунтовать здешнее население, в голодные годы поднимали людей на кровавые мятежи. В одном из бунтов, в начале 1070-х гг., был жестоко убит епископ Леонтий Ростовский, с чьим именем связаны первые успехи христианизации Ростова. Но эта чистая уголовщина с массовыми убийствами вызывала и соответствующие ответные меры в полном согласии с законодательством того времени. Зачинщиков кровопролития предавали смерти независимо от их вероисповедания.

К самим же волхвам и жрецам князья и княжеская администрация на Руси относились даже с излишним либерализмом — если те не подстрекали население по любому поводу «к топору». Придворные волхвы водились в XI столетии при дворах полоцкого и черниговского князей — в качестве песнотворцев, сказителей, предсказателей. О выученике волхвов — полоцком князе Всеславе по прозвищу Чародей живописно рассказывает «Слово о полку Игореве», чей автор, вероятно княжеский дружинник конца XII в., и сам еще был глубоко погружен в языческие реалии.

Где-то лишь на рубеже XI—XII вв. монаху Авраамию удалось сокрушить ростовский идол Велеса, в котором обитал говорящий бес. На месте поверженного кумира Авраамий основал Богоявленский монастырь. С этого времени начинается мирный переход Ростовской земли в христианство трудами просветителей — епископов, князей, монахов.

Древнейшая метаморфоза Ростова — былой столицы Залесья — вообще удивительна. Центр темного языческого культа и прибежище жрецов-чародеев с половины крещеной Руси в X столетии, город всего два века спустя стал средоточием христианской жизни Владимиро-Суздальской Руси, столицей уже не политической, но духовной и культурной…

Крещение Руси совершилось не за один год и даже не за одно столетие. Христианская вера врастала в плоть и душу народа веками. Для этого понадобились усилия многих поколений терпеливых миссионеров, кроткие (а также, когда надо, и грозные) словеса проповедников-подвижников, совершенно беззащитных перед враждебностью язычников, о чем нередко рассказывают жития святых.

Иными словами, миф о том, что киевские христианизаторы (чуть ли не крестоносцы, вооруженные до зубов, с именем Господним на устах и злобою в душах) умыли русские земли кровью и огнем выжигали несогласие, не подтверждается ну абсолютно ничем. Это просто фантастическая выдумка. К сожалению, до сих пор имеющая множество сторонников, потому что продолжают переиздаваться книги авторитетных историков советского времени. И потому что, пока длился земная история, христианство не перестанет быть мишенью невежественных нападок и безосновательных обвинений.