О (само)критическом мышлении

Атеизм постоянно восхваляет критическое мышление. Вот недавно мне попалась реклама некоего фильма, который должен показать, что «не всё в мире погрязло в болоте “духовности” и отсутствия критического мышления, что есть замечательные умные люди, не лишенные чувства юмора и отстаивающие науку и разум».

Есть что-то глубоко трогательное в том, что в то время как Кеплер, Паскаль, Ньютон, Бойль, создатель теории расширяющейся Вселенной бельгийский священник Жорж Леметр, биологи Феодосий Добржанский и Френсис Коллинз и многие другие погрязли в болоте духовности, находятся люди, смело отстаивающие науку от этих несчастных мракобесов.

Но, так или иначе, критическое мышление, способность оценивать истинность тех или иных утверждений действительно добродетель, и добродетель необходимая. Мир полон как злонамеренных обманщиков, так и искренне заблуждающихся людей, готовых охотно поделиться с вами своими заблуждениями.

Легковерие – не добродетель, а порок; нам ясно заповедано беречься лжепророков и испытывать духов, от Бога ли они. Мы живем в мире, полном лжеучений, манипулятивной пропаганды и недобросовестной рекламы.

Легковерие – явление, обычное во времена апостольские и тем более распространенное сейчас – когда на нас обрушиваются потоки информации, немыслимые для людей прошлого.

Люди верят во что угодно: в инопланетян, посещавших землю во времена древних цивилизаций, да и сейчас заглядывающих на огонек; в африканских колдунов, дистанционно исцеляющих москвичей за умеренную мзду; в родовые проклятия, которые надо снимать магическими манипуляциями; в методы лечения всех болезней, которые приводят медиков в ужас и содрогание.

Легковерным быть плохо, глупо и опасно – в этом христианин согласится с атеистом. Но христианин знает еще об одной проблеме.

Вся аскетическая традиция христианства говорит о том, что нельзя приписывать себе добродетель. К кротости, честности или милосердию надо стремиться, но не надо объявлять себя кротким, честным или милосердным. «Братья, я не почитаю себя достигшим», – говорит святой апостол Павел.

Это не столько вопрос хороших манер, сколько вопрос реальности. На самом деле, как говорит пророк, «лукаво сердце [человеческое] более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» (Иер. 17: 9). Люди склонны ко греху – и более всего люди склонны к самообману.

Люди жадно поглощают пропаганду и не верят хорошо установленным фактам

Люди верят тому, чему хотят верить, а чему не хотят – отказываются. Собирают по кирпичику те данные, которые хорошо укладываются в их картину мира, а то, что не укладывается, – игнорируют или отвергают. Жадно поглощают пропаганду и не верят хорошо установленным фактам. Поговорите с участниками любого конфликта – и вы услышите версии настолько разные, что вам будет трудно поверить, будто речь идет об одних и тех же событиях.

И вот христианство – особенно православное христианство – говорит о том, что нам стоит оборотиться на себя и признать: и мы сами – люди. Мы принадлежим к тому же роду с теми же проблемами. Довольно легко восклицать: «И как эти несчастные глупцы могут верить в такую чушь!» Они могут быть не то что бы глупцами – просто верить в то, во что им комфортнее верить. Но нужно серьезное усилие, чтобы признать: и я могу быть глупцом, верящим в чушь. Я тоже человек, у меня могут быть те же проблемы.

Человек, претендующий на то, что уж он-то мыслит критически, – это как человек, считающий себя праведником.

Для христианина человек, претендующий на то, что уж он-то, в отличие от некоторых, обладает критическим мышлением, – это как человек, претендующий на то, что уж он-то праведен и всегда поступает по совести.

Скорее всего, сей праведник просто имеет довольно сонную совесть, а сей критически мыслящий мыслит недостаточно критично, чтобы критически оценивать свою способность мыслить критически.

В реальности любые попытки мыслить критически приводят примерно к тому же, что и попытки жить праведно, – к обнаружению того, что мы к этому в высшей степени не склонны. Самообман включается по умолчанию; интеллектуальная честность требует огромной дисциплины и неослабевающих усилий – и человек, который говорит: «Уж я-то критически мыслю! как нечего делать!» – скорее всего пребывает, говоря аскетическим языком, в прелести.

Попытки следовать путем добродетели (в том числе интеллектуальной) очень быстро приводят к обнаружению того, что мы, в силу нашей падшей природы, не добродетельны.

Могут сказать, что наука способна к самокоррекции, что научное сообщество способно (не абсолютно, но в высокой степени) нивелировать личные пристрастия и ошибки своих членов. Это, конечно, так, но мы тут и не говорим о науке. Мы говорим об атеизме и его притязаниях на добродетель критического мышления.

Парадокс человеческой природы в том, что нельзя одновременно объявлять себя добродетельным и быть им

Парадокс человеческой природы, который хорошо известен христианам и чаще всего игнорируется атеистами, в том и состоит, что нельзя одновременно объявлять себя добродетельным и быть им.

Как и с любым другим грехом, человек, который игнорирует свою склонность к самообману, не будет оказывать ей сопротивления. И это, увы, хорошо заметно: люди, восхваляющие свое критическое мышление и интеллектуальную честность, вскоре демонстрируют нечестность самую гротескную. Причислять себя к тусовке незамутненных интеллектуалов, пребывающих в «оазисе чистого мышления», конечно, можно. Но само это причисление – признак некритического отношения, прежде всего, к самому себе.

Это не особенность именно атеизма – это особенность нашей падшей человеческой природы. Но атеист тут часто оказывается особенно уязвим.