Как сохранить живую веру и чистоту до брака

Отец Константин Коман (р. 1953 г.) – доктор богословия, ученик греческого ученого Саввы Агуридиса, профессор кафедры библейского богословия Бухарестского богословского факультета им. Патриарха Иустиниана; он проводит большую научную, переводческую, миссионерскую и пастырскую работу.

Румынская свадьба

– Первое и самое важное условие, без которого нельзя, – это желать иметь живую, деятельную веру. Если молодой человек со всей последовательностью будет придерживаться этого желания и твердо и четко (для себя самого, но более всего – для Благого Бога) выражать эту свою волю, то я не сомневаюсь, что он получит от Бога дар и силу веры. Нужно иметь в виду, что человек по самому своему устроению не может сам быть субъектом доброго дела, а только как сотрудник Бога, как Божий со-работник. Такими нас спроектировал и создал Бог. Сам по себе человек ничего не может сделать, даже верить.

Думаю, что то, чего требует от нас Бог в качестве первоначального движения, которое подтвердило бы наш статут свободной твари, – это изъявление нашей воли сделать и стяжать что-то. Так что ответ будет таким: чтобы сначала стяжать живую веру и затем сохранить ее, молодой и вообще любой человек должен прежде хотеть и выражать это. Выражение пред Богом нашей воли иметь живую веру или что бы то ни было еще, как мы все знаем, называется молитвой. Итак, будем желать и выражать свое желание в молитве. <…>

– Как сохранить чистоту до брака под давлением такого множества противоположных образцов и примеров? Как мне убедить другого?

– Я позаимствую ответ из предыдущего вопроса. Первое условие – хотеть этого, причем хотеть твердо. Затем высказывать, выражать эту волю перед нашей собственной совестью и особенно перед Богом в молитве. Я хотел бы, чтобы эти слова не были восприняты как некие клише.

Это верно, что современное общество оказывает чрезвычайно сильное давление в этом вопросе. Но тем больше будет награда тому, кто сможет противостать этому давлению.

Нам не нужны дополнительные аргументы. Все знают, что это хорошо и предпочтительно – соблюдать плотскую чистоту, но уступают, приводя самому себе дешевые и ложные аргументы, среди которых чаще всего фигурирует квази-всеобщая повязанность грехом. Человек лицемерен: хотя в глубине души он знает, что такое хорошо и что такое плохо, но присоединяется к таким идеологиям, которые ложно легитимируют его греховные удовольствия, грех.

Парням я бы сказал, что мужество заключается и выражается в самообладании, а не уступке всякого рода соблазнам. Я убежден, что нынешний огромный нравственный кризис и огромный кризис семьи стали результатом утраты мужчиной мужества, то есть потери им самообладания.

Отец Константин Коман

Что касается того, чтобы убедить другого, то об этом [о сохранении чистоты] нельзя говорить, пока ты в том сам не убежден. А если ты убежден, то найдешь аргументы, чтобы убедить и другого. Если же наше слово неубедительно, то это означает, что оно не укреплено нашей личной убежденностью и опытом, оно демагогично. И такое случается очень часто. Мы обманываемся таким ложным утешением, что, мол, «если я сам не делаю доброго дела, то хотя бы другому внушу, чтобы он его делал». Если бы священники и учителя были честнее с самими собой и смиреннее, хотя бы давая понять, что они сами немощны, то их слово имело бы больше силы.

– Модель «удачной профессиональной карьеры», так раздутая средствами массовой информации и получившая распространение в обществе, в котором мы живем, вступает в противоречие с браком, на первой фазе откладывая его на потом, а на второй – удушая его. Каким может быть выход для нас?

– Это верно, сегодня молодежь сталкивается с этим вызовом, как парни, так и девушки. Я большой традиционалист. Я вырос в селе, в окружении, сильно укорененном в старых порядках. А потом опыт подтвердил, что приоритетом в жизни является выполнение со всей четкостью нашего специфического призвания – мужского, с одной стороны, и женского, с другой. Раньше любого профессионального призвания мы должны ответить на этот зов нашей собственной природы.

С этой точки зрения, если отложить в сторону исключения, то обычно для мужчины и женщины первоочередным является исполнение своего призвания – мужского и, соответственно, женского. И это исполнение реализуется в сочетании двоих, из какового сочетания получается семья. Это приоритет, относящийся к самому естеству. Остальные вызовы или призвания жизни вторичны по отношению к этому, они подчинены ему.

Имеются и исключения, конечно. Например, монашество, с одной стороны, или исключительное призвание к той или иной профессии: в этих ситуациях переступают через рамки призвания к сочетанию или жертвуют им. Абсолютно необходимо иметь чувство иерархии ценностей и затем чувство меры, чтобы преодолеть искушение конфискации человеческой личности профессией или служением. Необходимы рассудительность и мужество принять и активировать дар самовластия человеческой личности. Человек должен не давать поработить себя ничем. Не надо фаталистически ссылаться на контекст. Бог идет навстречу тем дерзновенным, у которых имеется чувство самовластия человека над обстоятельствами, какими бы важными они ни казались.

– Я был оптимистичнее в молодости. Теперь я пессимистичней. Опыт нескольких десятилетий семейной жизни, а особенно духовный контакт с огромным количеством семей существенно умерил мой юношеский энтузиазм. Я и на сей раз отвечу так: для того, чтобы иметь счастливую семью, нужно, прежде всего, всеми силами хотеть этого.

Вам покажется назойливым мое настаивание на этом, но тоже по своему опыту скажу вам, что супруги скорее хотят справедливости в семье, чем счастья. Я предлагаю им на исповеди сказать вслух, что они хотят счастливого брака, и в большинстве своем они даже этого не могут сказать.

Я имею в виду тех, кто был раздавлен рутиной и инерцией семейной жизни. До брака и в самом его начале все говорят, что хотят счастливой семейной жизни, и даже действительно хотят ее. А когда столкнутся с конкретикой супружества, скорее бывают охвачены навязчивым желанием выйти правым в споре с другим, оправдаться. И, как следствие, не видят счастья иначе, как при том условии, чтобы всё было по его воле и чтобы другой отказался от своей правоты, исправился, стал таким, каким тот хочет его видеть.

Успех семейной жизни зависит от уровня личной самореализации, а уровень личной самореализации задан мерой нашей способности к самопожертвованию, жертвенностью.

Семейная жизнь предполагает ответ на самое важное призвание, вызов жизни – любить другого. Или: любовь к другому предполагает самопожертвование. Огромный вызов заключается не в том, чтобы иметь другого, а в том, чтобы отдавать себя ему! Если эта логика перевернута, то аннулируется любой шанс самореализации в семейной жизни, и она становится бесполезной мукой.

Жизнь человека – это великий дар, огромная тайна, восхитительная вселенная, неприступная глубина, чудо. Поэтому ответственность человека огромна. Мы прикладываем всю свою волю, чтобы реализовать многое в своей жизни, иногда что-нибудь просто незначительное, но почти ни капельки воли не прикладываем для того, чтобы любить. Обманываемся тем, что любовь – нечто приходящее само по себе. Смешиваем ее с плотским влечением чаще всего. Но нет ничего более ошибочного! И тем не менее большинство из нас попадается в этот капкан. Однако не может быть способным любить тот, кто неопределен, несознателен, кто проживает свою жизнь на уровне первичных инстинктов. Чтобы любить, необходимо максимальное душевное, духовное трезвение, необходимо чистое чувство.

Другим аспектом, более практическим и несколько более доступным, является твердое пребывание в своей собственной природе. Сочетание мужчины с женщиной будет настолько успешнее, насколько мужчина утвержден в своей мужеской природе, насколько он является мужчиной как таковым, и насколько женщина утверждена в своей женской природе, насколько она является женщиной.

Если кто-нибудь спрашивает, что значит твердо пребывать в своей собственной природе, то тем самым он доказывает, что у него нет чувства и сознания собственного естества, и это является для него проблемой. Усвоение собственного естества начинается со знакомства с ним. Знакомство же начинается с анатомии, но не заканчивается ею, потому что мужская природа является мужской во всех своих аспектах и как единое целое тоже, равно как и женская природа является женской во всех своих аспектах и как единое целое.

Больше всего проблем в семейной жизни происходит из путаницы, царящей в каждом из субъектов, касательно специфики его собственной природы. Сейчас не время подробно обсуждать этот аспект. Скажу только, что в том, что касается сочетания с женщиной, мужчина одарен таким естеством, которое будет служить специфическому дару его природы – специфическому по отношению к женщинам – а именно властвовать над женщиной, а женщина одарена естеством, которое будет служить покорности мужчине. Это может быть доказано начиная с самых малых частей тела и кончая совокупностью специфических проявлений естества.

Мужественность, как мы говорили выше, проявляется в способности властвовать, которая начинается с самообладания. Кризис сегодняшней семьи проистекает не из отпадения женщины от условия подчиняться мужу, а из того факта, что мужчины не достигают активации своего дара самообладания. Первой, кто чувствует, что мужчина не хозяин себе, а значит, не может осуществлять и властвование над нею, является его супруга.

В этом случае женщине очень трудно бывает подчиняться мужчине немощному, слабому, незрелому. Выходом будет то, чтобы эти двое хорошо изучили свои возможности и немощи и помогали друг другу преодолевать их. Тут основополагающим является взаимопонимание. Прояви понимание по отношению к другому.

– Иметь детей сегодня стало чем-то нежеланным: это предразумевает болезнь [рождения], заботы, усталость, стресс, финансовые усилия. Что нам дает ребенок?

– Я бы не согласился с вашим утверждением. По моему опыту, думаю, сейчас мало-помалу возвращаются к рождению нескольких детей в семье. Думаю, мало таких, кто совсем не хочет иметь детей по причинам, которые вы перечислили. Невозможно утратить естественный инстинкт деторождения. Мне известны семьи в моем окружении, родившие не только больше двух, но и трех детей, четырех и так далее. С ребенком связаны заботы, усталость, самые разные труды, но он вписывается в естество жизни.

Кто отказывается рожать, тот встает в позу осуждения собственного рождения. Его самого не было бы, если бы родители думали так же. Бог создал мир таким, чтобы мы рождались и рожали.

Ребенок вносит полноту, радость, вкус чистоты, невинности, красоты, непорочности. Не думаю, что необходимо ратовать за рождение детей. Это само по себе ясное дело.

Ребенок очень содействует упрочению семьи. Ребенок объединяет супругов, как говорят. Он желателен и потому, что призывает обоих родителей выйти из своего эгоизма вдвоем. Вместе они теперь могут относиться к некоему третьему, в ком находят себя в равной мере, к чему-то очень своему, что, однако, представляет собой отдельную личность.

При всем том необходимо сказать, что союз двух представляет собой брак как таковой, а ребенок является плодом семейной жизни. Однажды, когда дети вырастают большими, они отрываются от родителей, и двое супругов остаются вместе и дальше, до конца. Говорю это потому, что имеется очень распространенное искушение превратить отношения с ребенком в заменитель отношений с другим супругом. Есть много таких родителей, которые эмигрируют в отношения с детьми, пытаясь таким образом избежать трудностей, а особенно требований, предъявляемых отношениями с другим супругом.

– Зачем нужно иметь больше двух детей?

– По моему опыту, единственный ребенок вырастает с большим недостатком, от которого не избавляется всю жизнь, – терпеть всяческое давление, исходящее со стороны родителей, окружающей среды и самой жизни. То, что изливалось бы на двух, трех или больше детей, изливается теперь на одного: мечты и чаяния родителей, опасения, риски, тревоги будущего, дилеммы, варианты и т. д. Эти прессинги обычно оборачиваются для него явным затруднением при принятии решений. Единственный ребенок с большим трудом принимает решения, он постоянно балансирует между противоположными решениями, между возможными вариантами. Я знал много подобных случаев.

Мы уже не говорим об отсутствии навыка делиться с другим вещами, подарками. Это фактически то же самое! Второй ребенок приходит с важным решением: всё будет делиться пополам. Но тут остается риск возникновения спора «ты или я». И лишь третий ребенок (и остальные также в равной мере) выводит двоих из ситуации спора: «Уже не только я и ты, но есть еще и он».

Спор или борьба двоих тоже формирует ущербную психологию. Ребенок, выросший с одним братом или сестрой, будет в каждом видеть человека, с которым ему предстоит спорить или делить ситуации, вещи и т. д. И только появление третьего ставит детей в естественное русло бытия, в котором всё делится на три, как на это указывают и личные местоимения: я, ты и он.

Христианское богословие утверждает бытие в Троице в качестве образа совершенного бытия. Люди созданы по образу Пресвятой Троицы. Отец Думитру Стэнилоае на страницах своих достопамятных трудов выявляет важность понимания мира по образу Божественной Троицы. Отношения между мной и тобой неполны, если у них нет свидетеля, в котором они отражались бы, который подтверждал бы их и свидетельствовал о них.

– Каковы главные предубеждения и ошибки в отношениях с духовником? Чего можно требовать и ожидать от духовника?

– Это действительно очень сложная и крайне важная тема. Остановлюсь пока на двух моментах, которые сразу приходят мне в голову и которые, я считаю, оказывают сильное влияние на отношения с духовником. Первый касается различия, которое мы должны проводить между священником, принимающим исповедание грехов и дающим отпущение их от имени Бога, и духовным отцом. Зачастую происходит их смешение – с негативными последствиями.

Если мы видим в священнике, принимающем исповедь, скорее духовного отца, тогда наш диалог сосредоточится на обсуждении проблем и решений, которых мы от него ожидаем. В этом случае минимизируется собственно содержание Таинства Святой Исповеди, которое предусматривает четкое исповедание грехов, сопровождаемое сожалением и обещанием не повторять их больше. Это чаще всего происходит в случае с молодежью.

Если мы видим в священнике только служителя Церкви, который принимает исповедание грехов и подает их прощение, – хотя это не малое дело, а нечто гораздо более важное, чем любой совет духовника, – тогда мы можем пренебречь духовными отношениями наставничества и послушания, подчинения своей воли духовному отцу.

Эти две ипостаси в большинстве случаев совмещаются в лице одного священника, однако они могут быть разделены. В монашеских общинах, например, одному священнику ты исповедуешься, а другой является твоим духовным отцом, которому ты подчиняешь всю свою волю и который берет на себя ответственность за твое духовное окормление.

Мое предложение заключается не в том, чтобы мы имели духовного отца, отличного от того священника, который в рамках Таинства Святой Исповеди разрешает нас от исповеданных грехов, а в том, чтобы проводить различие между этими двумя служениями. Разумеется, самый действенный совет – тот, который дается на Исповеди, но совет может даваться и в любом другом контексте. Вспомним атмосферу патериков, где монахи ходили к старцам только за советом.

Может, лучше всего нам было бы проводить совершенно четкое различие между собственно исповеданием грехов, которому мы должны уделять максимальное внимание и не процеживать его через долгие дискуссии с духовником, с одной стороны, и духовным наставлением – с другой.

Другой аспект, связанный с духовником, который я выделил в своем опыте, – это риск взвалить на духовника бремена и ипостаси, которые не относятся к его положению духовника. Объяснюсь.

Духовник в какой-то момент становится заменителем, заменой или идеальной проекцией того, чего недостает у верующего. Если у юного верующего нет отца, который нравился бы ему, существует риск, что он заменит его духовником, что неправильно. Мне приходилось иметь дело с тяжелыми подменами. Если у жены нет мужа, который нравился бы ей, существует риск, что она перенесет свое отношение к мужу на духовника. Это самый большой и чаще всего встречающийся риск. Я имею в виду не, Боже упаси, нечистые чувства, а собственно отношение женской природы к мужской.

Этот риск подпитывается тем фактом, что муж представляет собой верифицируемую конкретность со всех точек зрения, очень скоро делающую явными свои немощи, тогда как духовник представляет собой идеальную проекцию мужчины. Я имею в виду прежде всего потребность женщины обращаться к авторитету мужчины. Нужно учесть и часто встречающуюся у женщин предрасположенность к витанию в грезах и утопических мирах.

В подобных ситуациях от духовника ожидается, что он возьмет на себя координирование жизни соответствующего верующего во всех ее деталях, будет давать решения во всех практических проблемах, с которыми тот сталкивается. Здесь встает еще один очень деликатный вопрос: до какой степени духовник может вникать в жизнь и брать на себя решения в том, что касается повседневной жизни верующего? Может ли он решать, жениться ли тому и на ком, в какой вуз поступать, какую работу выбирать, какими делами заниматься, брать ли кредит в банке или нет и т. д.?

Моя точка зрения такова, что духовник не должен решать вместо другого человека, и каждая человеческая личность, на основании своей свободы и ответственности, в конечном счете должна принимать абсолютно любое решение. Духовник может помочь человеку лучше понять ситуацию и, самое главное, разглядеть духовные последствия любого решения. Духовник может помочь верующему лучше понять свои внутренние мотивации, глубинные побуждения, скрытые намерения, которые могут привести к тому или иному решению. Но не думаю, что ему было бы хорошо принимать решение вместо другого человека.