Хождение за Благодатным Огнем

Святая Земля, Иерусалим… Кого из христиан эти заветные места, связанные с земной жизнью Иисуса Христа, не манят к себе? Когда в 1998 году у меня появилась возможность встретить Пасху Господню в Святом Граде, счастью не было конца. Однако родные и близкие искренне волновались. По сообщениям газет и телевидения, в Израиле было неспокойно: происходили то политические, то религиозные стычки. Я же горячо убеждала всех, что буду в безопасности, так как даже предположить не могла, какая кровавая трагедия ждала меня у Великой Святыни. Это паломничество стало настоящим испытанием веры и школой молитвы.

***

Хваля, призову Господа и от враг моих спасуся.

(Пс. 17: 4)

Вот батюшка напророчил! 19 апреля 1998 г.

Когда молебен закончился, отче вручил мне три большие связки ароматных восковых свечей и напутствовал ставить их как приношение от нашего храма во всех местах, в которых доведется побывать. Благословил в путь и вдруг добавил с улыбкой:

– Что-то вид у тебя совсем не паломнический… Паломница – это платочек, повязанный по брови, простая кофточка, неброская темная юбочка, рюкзачок за плечами. Ты же выглядишь по-светски…

– Рюкзачок, батюшка, есть, – весело ответила я, – а в нем и платочек, и юбочка, и кофточка, так что на Святой Земле постараюсь выглядеть паломницей!

На меня напал священный ужас! Машина застряла, теперь вот авария на дороге. Что это за знаки? Для меня?

Выйдя из церкви, мы увидели, что машина застряла. Оказалось, что в течение часа, пока шел молебен, водитель тщетно пытался вытащить ее из огромной ямы, наполненной грязью. Восемь человек, в том числе и сам батюшка, участвовали в вызволении автомобиля. С огромным трудом выволокли его, оказавшись с ног до головы облитыми грязью. Когда же выехали на Ленинградское шоссе, почти тотчас едва не попали в автокатастрофу: пешеход перебегал дорогу в неустановленном месте, и автобус, который шел впереди нас, резко затормозил. В один миг он оказался поперек дороги, а мы зажатыми между двумя автомобилями, шедшими сзади. Только чудо спасло нас от гибели. На меня напал священный ужас! Машина застряла, теперь вот авария на дороге. Что это за знаки? Для меня? Для кого?

Наконец водитель как-то сумел выбраться из образовавшейся пробки, и мы направились в аэропорт…

В четверг, 16 апреля, наша паломническая группа числом около 100 человек благополучно прибыла на Святую Землю. Нас встретил руководитель группы Сергей Молитвин и сразу предупредил, чтобы мы не расслаблялись. Он пояснил, что в Страстную седмицу здесь бывают самые неожиданные искушения: темным силам особенно ненавистны те, кто пожелал встретить Пасху Христову на месте Страданий и Воскресения Господа.

Сергей как в воду глядел. Наш автобус через каждые 15–20 минут начал останавливаться: по неизвестной причине глох мотор. Шофер «выходил из себя», но ничего не мог сделать. Потом вдруг двигатель заводился, мы ехали несколько минут – и снова остановка. Затем отказалась работать автоматика: выключился кондиционер, вышел из строя микрофон, и нашего гида услышать было просто невозможно. Решили набраться терпения и старались не обращать внимания на неустройства. Через какое-то время всё заработало, и мы благополучно добрались до гостиницы.

После расселения и трапезы оказалось, что у многих поднялась высокая температура и появились признаки простуды, поэтому наше паломничество началось изрядно поредевшим составом: один из двух поджидающих нас экскурсионных автобусов пришлось отпустить за ненадобностью.

Сначала отправились на юго-запад Старого города – в Сион. Побывали в церкви Успения Божией Матери, затем затейливым лабиринтом прошли к гробнице царя Давида. Эта святыня находится у евреев. Гробница огромной величины, кругом горят лампады и свечи, а потолок и стены сильно закопчены. От святого царя мы отправились к дому Иоанна Богослова, Сионской Горнице, где состоялась Тайная вечеря, где Христос дважды после Своего Воскресения показался ученикам и где они приняли Святаго Духа.

Дальше наш путь лежал в русский Горненский женский монастырь, где, согласно Евангелию, Сама Матерь Божия прожила три месяца. Здесь же родился Иоанн Креститель. По всему было видно, что нас ждали, и встретили очень радушно и трогательно. После кратких молебнов у святынь и вкуснейшей трапезы было около часа свободного времени, и я с удовольствием отправилась гулять по утопающей в зелени обители. Быстро стемнело, но ярко светили звезды и полная луна. Каждая былинка в их неземном сиянии радовала глаз, а ум не вмещал радости: «Господи, я хожу по местам, где совершались такие события! За что мне такая благодать и радость?»

Страстная пятница, 17 апреля, началась для нас с посещения Гефсиманского сада – одного из заповеднейших евангельских уголков Иерусалима. Здесь со Своими учениками любил отдыхать Господь. В самой старой части сада сохранились древние маслины, которые видели Спасителя, слышали Его голос, шаги. Здесь же стоит храм, что воздвигли над камнем, прожженным Его слезами в последнюю ночь перед предательством Иуды. Здесь Сын Человеческий молил Отца в минуту борения: «Да минует Меня чаша сия»…

Храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины

Главной достопримечательностью Гефсимании является нарядный семиглавый русский храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины.

С особым трепетом я переступала его порог, потому что хорошо знала, что под этими сводами находятся мощи святой, которую я особенно люблю и почитаю, – великой княгини преподобномученицы Елисаветы Феодоровны Романовой. Несколько лет назад мне попала в руки книга с ее житием и акафистом. В духовном настрое этой замечательной женщины, которую еще при жизни многие называли земным Ангелом, нашлось многое, что было мне очень близко. У меня с детства также явилось желание помогать страждущим, больным, обиженным, поэтому еще со школы я посещала детские дома, старалась, как умела, помогать людям обездоленным, немощным.

Когда прочитала, что в Иерусалиме в храме Марии Магдалины покоятся мощи Великой Матушки, то еще тогда подумала с затаенной надеждой: вот бы когда-нибудь явилась возможность побывать у этой святыни! Господь услышал мои воздыхания, так что можно представить, с каким благоговением и трепетом подошла я к храму, а затем к мощам своей любимой святой.

Паломников у раки не было, так как большинство из них пошли подавать записки на поминовение, покупать сувениры и свечи. Только хотела я приложиться к раке, как кто-то тронул меня за плечо. Обернувшись, увидела монахиню средних лет, которая мягко спросила:

– Тебе нужно маслице от Елисаветы Феодоровны? Вот, возьми, – и подала мне три сосуда, закрытых красными крышечками. Затем монахиня погасила три свечи, горевшие на большом подсвечнике возле раки, молча протянула их мне и быстро удалилась.

Неожиданно один из пузыречков выпал и звонко разбился об пол.

Буквально через минуту произошло непредвиденное. Я приложилась к мощам, держа в руке сосуды с маслом и свечи, сделала шаг назад. Неожиданно один из пузыречков выпал и звонко разбился об пол. Я пришла в ужас: у такой святыни так неловко всё получилось! Слезы водопадом полились из глаз, к горлу подошел тяжелый комок. На шум подбежала Лидия, паломница из Санкт-Петербурга, с которой мы жили в одном номере гостиницы.

У мощей преподобномученицы Елисаветы Феодоровны. 17 апреля 1998 г.

– Не беспокойся, мы сейчас всё соберем, – сказала она и достала из своей сумки несколько бумажных салфеток. В одну из них мы начали собирать осколки разбившегося сосуда. Другими хорошенько вытерли пол. Я зажала салфетку с осколками в руке, но, поднимаясь с колен, задела своим рюкзаком тот самый подсвечник, с которого мне подарили свечи, – он с жутким металлическим грохотом упал на пол. Лампада с него свалилась на меня, и все масло вылилось на одежду. Тотчас из глубины храма прозвучал чей-то строгий голос:

– Женщина, вам надо уйти из храма! Что вы здесь творите?!

Выбежала из церкви, вытирая с себя миро и пытаясь справиться с рыданиями. Через какое-то время подошла Лидочка и, поглаживая по плечу, сказала:

– Ты не плачь, иди и попроси у Матушки прощения…

Я поблагодарила ее за заботу и сочувствие, оставила с ней злополучный рюкзак и отправилась к мощам Елисаветушки. У раки никого не было, и я, встав на колени, вновь заплакала…

В какой-то момент почувствовалось облегчение, слезы высохли, и светлая радость озарила сердце. Я приложилась к мощам и, уже спокойная, вышла из храма.

– Что будем делать с салфеткой, – спросила Лиду, – ведь она вся пропитана святым миром, а в ней стекла?

– Давай стекла выбросим, – предложила она не раздумывая, – а салфетку ты увезешь на память…

Никакого стекла не было. Что это значит? Мы ведь складывали туда осколочки – все до единого!

Мы направились к урне, начали разворачивать салфетку и обомлели: никакого стекла в ней не было. Что это значит? Она все это время находилась у меня в руке. Ведь вместе с Лидочкой мы складывали туда осколочки – все до единого! Несколько секунд мы стояли как вкопанные, смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Когда остолбенение миновало, решили думать, что это, наверное, Елисавета Феодоровна простила, раз такое чудо подарила…

После полудня мы приехали в другой русский монастырь – Спасо-Вознесенский на Елеоне. Елеон – это гора, с которой в сороковой день после Воскресения вознесся на Небеса Спаситель. Войдя в главный храм обители, Вознесенский собор, мы увидели поразительно красивый белокаменный иконостас. Необычным было и то, что в северном крыле находилась не рака с мощами, а могила основателя храма и отца всей Русской Палестины архимандрита Антонина (Капустина). Справа – в отдельных мраморных киотах с золочеными колонками – некогда привезенные из России чудотворные иконы «Елеонская Скоропослушница» и «Взыскание погибших».

В тот самый момент, когда подошла моя очередь приложиться к образам Божией Матери, у меня внезапно началось сильное носовое кровотечение.

«О ужас!» – подумала я и пулей вылетела из храма. Что делать, к кому обратиться? В голове один вопрос: «Господи, что же такое опять со мной случилось?»

Зашла за угол и как-то сразу оказалась в пустынном монастырском саду. Стала рвать листья, чтобы вытереть ими кровь. Начала твердить Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную! Господи Иисусе Христе…»

Буквально через несколько мгновений в глубине сада появилась женская фигура. Это была монахиня в сером подряснике. Из-под черного апостольника видны были седые волосы. Она сразу свернула в мою сторону, подошла и участливо спросила по-русски:

С матушкой Вероникой (Рахеб). Встреча спустя год

– Что с тобой случилось, дорогая?

Когда объяснила, что не знаю, как остановить кровь, она сказала:

– Не волнуйся, мы сейчас всё устроим.

Мать Вероника – так звали мою спасительницу – отвела меня в свою небольшую скромную келью, которая находилась на втором этаже монастырского общежития. Остановила кровь, нагрела воды, помогла умыться, дала одежду вместо залитой кровью, полотенце, какие-то мази. На всё ушло минут двадцать, и вместе с матушкой мы отправились к месту сбора паломников из России. Обнялись на прощание, как подруги, и уже через мгновение матушка Вероника с поклоном растворилась в том же саду.

Вернулась я к своей группе, будто ничего не случилось. Подумала: «Надо же! Уже второй раз за один день Господь мгновенно ответил на мои молитвы и послал людей, которые помогли в беде. Слава Богу за эту милость!»

Вечером того же дня мы направились в храм Воскресения, чтобы посмотреть его святыни и, главное, занять места для ночевки. Ведь завтра – Великая суббота, день, в который из века в век на Гроб Господень сходит Благодатный Огонь. Тысячи паломников остаются в храме накануне, чтобы на следующий день быть поближе к центру событий. Народу оказалось столь много, что наша группа в несколько минут буквально растворилась в общей толпе.

Едва встала на колени перед местом казни Христа, как у меня снова потекла кровь…

Я решила сначала подняться на Голгофу, чтобы приложиться ко Кресту, стоящему на месте Распятия Господа, а потом отправиться ко Гробу Господню. Едва встала на колени перед местом казни Христа, как у меня снова открылось сильное кровотечение…

Состояние мое было близко к панике. «Да что это за напасть! Все люди как люди, а я?» Было обидно, что подходил к концу уже второй день пребывания на Святой Земле, а у меня неприятности одна за одной. Теперь вот не удалось побывать у Гроба Господня. Сколько верующих христиан хотели бы увидеть эту Святыню, а Господь даровал мне, недостойной, ходатайствовать о них, и вот – какая-то сила не пускает…

Надо было принимать решение, потому что оставаться в храме на ночь в таком состоянии нельзя. Но как найти свою гостиницу, я ведь не знаю дорогу? К кому обратишься за помощью в многотысячной многоязычной толпе? Справившись с приступом отчаяния, подумала: ведь я в храме Гроба Господня, не может быть, чтобы Он оставил меня в беде. Как и прежде, начала молиться: «Господи, помилуй меня, грешную!..»

Я не поверила своим глазам, когда через пару минут увидела в толпе Сергея Молитвина! Начала решительно протискиваться в его сторону. Оказалось, что у одной нашей паломницы, Зинаиды, стало плохо с сердцем, и Сергей как раз собирается проводить ее до гостиницы. Мы выбрались из храма, справились с кровотечением и уже не спеша пошли по узким улочкам Старого города. С благодарностью в сердце я неустанно твердила одну фразу: «Ты снова услышал меня, Господи. Слава Тебе, слава Тебе!»

Утром Великой субботы, 18 апреля, вместе с моей новой знакомой Зинаидой и с другими паломниками, не оставшимися на ночь в храме Воскресения, мы отправилась по Крестному пути Спасителя. Удивительно, что в самом начале, вовсе не планируя этого, я вдруг купила у местных лавочников четки и небольшой крест, сделанные из дерева, и освящала их на святых местах, связанных с Крестным шествием Христа.

На Крестном пути Спасителя. 18 апреля 1998 г.

Как передать чувства, наполняющие сердце там, где евангельские события словно оживают у тебя на глазах!.. Вот сюда после мучительной ночи побоев, насмешек и бесчеловечного судилища, Его, просидевшего на сыром камне всю ночь, вывели в багрянице к разъяренной толпе иудеев. Те кричат, обращаясь к Пилату: «Распни Его, распни!»… Здесь Он совершал Свой последний земной путь, падал и снова вставал… Здесь произошла Его случайная встреча с Матерью, безуспешно ходившей просить за Сына… Здесь женщина по имени Вероника утерла кровь и грязь с Его лица своим покрывалом, на котором остался лик Спасителя… Здесь Он утешал плачущих о Нем иерусалимских женщин: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших» (Лк. 23: 28).

Плакала всю дорогу и я. Плакала о своей прошлой жизни, прожитой без Бога. Плакала о грехах, которые уже нет возможности загладить ни делами, ни словами. Плакала о страданиях Христа, которые Он перенес. Просила простить меня, грешную, очистить, оказать милость, допустить к святыне. В голове постоянно звучали покаянные слова 50-го псалма. Это было удивительно, я ведь совсем недавно пришла к вере и еще не знала наизусть столь сложные молитвы. Тем не менее как будто кто-то неведомый вкладывал в мои уста слова: «Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся…»

Тысячи рук тянут вверх свечи, тысячи глаз с мольбой обращены к небу. Сейчас-сейчас-сейчас!..

Когда подошли к храму Гроба Господня, уже не было никакой возможности пройти на территорию, но нам с Зинаидой удалось подняться на крышу храма. Обзор был хороший. Мы стояли и с трепетом в душе молились. Ближе к полудню прибыл патриарх Диодор – оставалось только ждать. Тысячи рук тянут вверх свечи, тысячи глаз с мольбой обращены к небу. Сейчас-сейчас-сейчас!..

Зазвонили колокола. О, это был не звон, а скорее мощный торжественный набат, отрывающий от земли и приковывающий к небесам! Каждый ритмичный удар пронзал насквозь необычайной силой, восторженностью, глубиной. Душа разрывалась одновременно от благоговейного страха и от счастья, величина которого была ни с чем не сравнимой.

Через минуту Благодатный Огонь на пылающих связках свечей вынесли из храма, и по живой цепочке он быстро разлился вокруг: на площади, на крыше, в тесных прилегающих улочках. Я зажигала один за другим пучки свечей, проводила огнем по рукам, по лицу, и он не обжигал, лишь давал ласкающее тепло. Кругом радость на лицах, люди кричат, друг друга обнимают. Еще не звучит «Христос воскресе», но сердце уже ясно чувствует, что «Воистину воскресе!»

На крыше храма Гроба Господня. Схождение Благодатного Огня. 18 апреля 1998 г.

Вместе с Зинаидой мы еле-еле протиснулись в храм, подошли к Камню Помазания. На него было положено тело Христа после распятия, и жены-мироносицы поливали его ароматным миром. Я приложила к святыне вновь приобретенные четки и деревянный крест.

Оглянулась вокруг: никакой пышности, никакого великолепия – одни серые молчаливые камни. Но такая радость, такое желание молиться переполняли душу! «Что ж, – подумала я, – Спаситель и родился-то в нищете. Спасибо Ему и за эти камни: мрачные и серые, но такие освященные!»

В это время вокруг Кувуклии, внутри которой находится Гроб Господень, проходили пасхальные крестные ходы христианских конфессий, которые имели свои приделы в храме. Пропуская очередной крестный ход, мы с Зинаидой оказались слева от Кувуклии, среди группы армянского духовенства.

Вдруг в считанные секунды началось нечто невероятное. Сначала словесные препирания между арабами, которые совершали свой крестный ход, и армянами. Арабы требовали пропустить их на территорию армянского придела. Но сделать это было невозможно: такая плотная толпа стояла вокруг.

Поясню, что арабы вообще очень бурно и даже буйно ведут себя во время событий Страстной седмицы. Везде они создают давку, впрыгивают друг другу на плечи, бьют в барабаны, гудят в трубы, кричат о том, как они любят Православие, что их вера самая истинная. Слова вроде бы хорошие, но поведение столь безобразно, что возмущает многих, кто собирается здесь. Они не только мешают, их действия выглядят кощунством на святом месте, где подобает благоговейно молчать и молиться. В эти дни так хотелось тишины, но нас постоянно сопровождал их дикий ор, бой барабанов, толкотня.

Словесная стычка мгновенно переросла в драку. В нашу сторону полетели палки, камни, бутылки…

Совершенно неожиданно словесная стычка мгновенно переросла в драку. В нашу сторону из толпы арабов полетели палки, камни, бутылки. В этот момент я получила сильный удар по голове – как выяснилось потом, разбитой бутылкой. Множество осколков вонзились мне в голову, и перед глазами вспыхнули молнии. Начался кошмар. Я крикнула Зинаиде, чтобы она не бросала меня здесь одну, и уже в следующий миг ее рука сильно сжимала мою. Мне подумалось, что это конец: крики, нескончаемый дождь тяжелых предметов, как будто небо обрушилось. Арабы, разъяренные, готовые заживо разорвать любого, шаг за шагом приближались к нам. Оставалось не больше двух метров, когда я решила, что наступили последние мгновения моей жизни. Мысленно начала исповедоваться Господу в грехах, просить прощения, чтобы не умереть без покаяния.

Вдруг обожгла мысль: как же так, ведь Бог здесь, рядом, только что Пасха Господня совершилась, Он знает, что у меня маленькие дети, Он не допустит моей гибели, Он обязательно заступится. Пуще прежнего начала молиться: «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!..»

В этот момент меня неожиданно подхватили чьи-то сильные руки и буквально затолкали в комнату армянского придела. Огромные двери заперли изнутри. Но арабы продолжали штурм: слышны были непрекращающиеся жуткие удары…

Было невыносимо плохо, но я понимала, что если прекращу молиться – наступит конец…

В комнате было очень много армянского духовенства. Монахи и послушники сразу же начали, кто чем мог, оказывать мне помощь, но кровь лилась фонтаном, я слепла от ее потока. Сознание то включалось, то исчезало, но я правой рукой прижимала к груди деревянный крест, а левой перебирала четки, твердя Иисусову молитву. (Вот когда стало понятно, зачем на Крестном пути Спасителя мне вдруг понадобилось их купить и освящать на местах страданий Христовых!) Держалась за молитву, как за спасительную ниточку. Было невыносимо плохо, но я понимала, что если прекращу молиться – наступит конец…

Сидеть взаперти пришлось довольно долго, так как возле храма не оказалось ни полицейской машины, ни машины «скорой помощи». Когда же городским властям пришло сообщение о жертвах в храме Воскресения, полиция и врачи должны были пробираться к храму пешком узкими улочками, до отказу забитыми людьми.

Наконец полиция разогнала нападавших. Двери открыли – и образовался людской коридор, по которому нас с Зинаидой повели из храма. Мне плохо помнится этот долгий путь: казалось, что он никогда не кончится. Кто-то поливал меня водой, смывая кровь с лица, кто-то протягивал платки, салфетки. В то же время слышался шум, свист. Казалось, что снова летят камни. В какой-то момент я вдруг поняла, что нас ведут тем же путем, каким шел Господь в день казни…

  ​

Мы выбрались на одну из площадей, где стояла машина «скорой помощи». На ней мы были доставлены в госпиталь, который находится неподалеку от Горненского монастыря. Пока готовилась операционная, ко мне подошли полицейские и попросили опознать среди арестованных ими арабов нападавших на меня. Удивительно, но и здесь Господь даровал мне чудо: пережив столь опасную и болезненную травму, сильнейшее душевное потрясение и еще не ведая, чем всё закончится для меня, я не почувствовала к этим людям никакой неприязни! Подозвала одного, которого хорошо запомнила, дотронулась рукой до креста, который висел на его груди, и спросила по-русски: «Что ж ты так, христианин?» Он не выдержал взгляда и опустил глаза…

Как выяснилось впоследствии, в момент нападения все они были под воздействием наркотиков, а происшедшее оказалось заранее спланированным преступлением. Все орудия – камни, ножи и другие предметы – арабы принесли в храм загодя: под рубашками, в карманах брюк, в сумках.

Хирурги наложили мне четыре больших шва, удалили осколки, которые вошли в голову неглубоко. Долго не могли остановить кровотечение. Пока шла операция, Зинаида созвонилась с Сергеем Молитвиным, и через час он был уже в госпитале. Доктор сказал ему, что мне нужно остаться в госпитале на неделю, так как получено сильное сотрясение мозга и потеряно много крови. Но мне удалось уговорить Сергея, и еще через час я была уже в гостинице среди моих дорогих, обретенных в паломничестве, друзей.

Так встретила я день Светлого Христова Воскресения…

Утром я облачилась в «запасные» наряды, подошла к зеркалу и замерла, потому что увидела портрет паломницы, который описал священник перед моим отъездом, и даже улыбнулась: ну батюшка и напророчил! После операции голову до самых глаз затянули бинтами, поэтому мне пришлось повязать платок под брови, кроме того на мне были неброская белая блузка, простая темная юбка. Всё в точности совпадало!

Позвонили из армянской миссии и пригласили посетить армянскую церковь. Монахи, которые накануне спасли мне жизнь, встретили нас с Зинаидой радостно, с братской любовью.

Коль у Гроба Господня христиане пролили кровь христиан, значит, скоро закроется вход к этой величайшей святыне…

С их слов мы узнали о том, что, когда до Иерусалимского патриарха Диодора дошла весть о происшедшем, он заплакал и сказал, что начинают сбываться пророчества, хранящиеся в Иерусалимской Церкви: коль у Гроба Господня христиане пролили кровь христиан, значит, скоро закроется вход к этой величайшей святыне и настанут для Церкви Христовой особенно тяжкие времена…

Замечательно то, что все последующие пять дней паломничества, а нам пришлось переезжать из города в город, я чувствовала себя великолепно. По всем горам, монастырям и храмам не ходила, а буквально летала, будто за спиной появились крылья. Это событие окрылило и возрадовало и нашу большую паломническую группу. Было видно, как они счастливы, что знаменательное событие случилось с паломницей, которую они знают, что они стали свидетелями многих чудес. Среди нас было несколько человек, которые путешествовали как обычные туристы. Удивительно было видеть, как они, уверовав в Бога, менялись! Один из паломников крестился прямо в Иордане.

У Иордана. Апрель 1998 г.

Подумала: «Плохие мы последователи Христа. Идем к Нему, забывая Его же заповеди. Вот и пострадать мне пришлось от рук людей, называющих себя православными». Вспомнила слова патриарха Диодора о наступающих тяжких временах, но в надежде на чудо начала молиться: «Господи, прости меня, грешную, земную, недостойную…»

Совсем неожиданно меня заметил греческий монах отец Пантелеимон – хранитель Гроба Господня. Очевидно, он понял, в чем дело, и властным жестом остановил очередь паломников. Силы ушли куда-то, я опустилась на колени и буквально поползла…

Даже воздух в Кувуклии был удивительным – прохладным, каким-то разреженным, а Гроб весь в капельках… Что тут говорить? Как молиться?

Минуты, проведенные наедине с величайшей святыней мира, когда-то вместившей в себя Невместимого, были такими тихими и такими благодатными! Даже воздух в Кувуклии был удивительным – прохладным, каким-то разреженным, а Гроб весь в капельках… Что тут говорить? Как молиться? Казалось, что Господь видит и слышит меня, и я излила Ему все печали и всю боль, всю радость и всю благодарность за любовь Его и за незаслуженную милость. Попросила простить мои грехи, помолилась о своих детях, о близких мне людях, о соотечественниках, которые так повели себя перед святыней. Нашла им оправдание: дескать, и у них мало времени, и как знать, может быть, кто-то из них также болен…

Кувуклия

Однажды во сне увидела преподобномученицу Елисавету. И утром мне вдруг стало многое ясно…

Вернувшись в Россию, постоянно размышляла о том, что означают события, произошедшие со мной на Святой Земле. И вот однажды во сне увидела преподобномученицу Елисавету. Не помню, чтобы она что-то говорила, но утром мне вдруг стало многое ясно. Сердце благодатно озарилось догадкой: кровотечения в иерусалимских храмах – знак о том, что мне суждено было пролить кровь у Великой Святыни; разбитый у мощей Елисаветушки сосуд – знак о разбитой бутылке, которой меня ранят у Гроба Господня; миро из лампады, облившее меня с головы до ног, – знак того, что великомученица Елисавета таким образом помазала меня перед грядущим тяжким испытанием; чудо с исчезновением осколков – знак о том, что осколки из моей головы будут благополучно удалены.

Той же ночью вдруг появилось неодолимое желание нарисовать икону Матушки. Как это сделать, я не имела представления, однако… через 40 минут лик Елисаветы Феодоровны был готов. Батюшка, несмотря на то, что я никогда прежде этого не делала, благословил сделать вышитый образ.

…Вся боль и тревога тех переживаний давно бесследно утонули в неисчерпаемом море благодатной милости Божией, в радости Христова Воскресения. Я неустанно благодарю Бога за то, что через эти трагические события Он посетил меня, грешную, и дал понести Свое благое иго: в дни Христовых Страданий, которые принял Господь за наше спасение, Он сподобил меня хоть на самую ничтожную малость прикоснуться к ним, почувствовать и пролить кровь.

Слава Богу за все!