Владимир Милосердов: «Пора отдавать долги деревне»

Агропромышленный комплекс может стать локомотивом, который вывезет страну на путь процветания, считает академик РАСХН

- Не надо забывать: та же индустриализация осуществлялась за счет деревни, ее человеческих, материальных ресурсов. В «закрома Родины» забирали все, что давали поля и фермы. Лишь постепенно появилась возможность отдавать ей долги. С 1965 по 1988 год сюда было направлено около триллиона рублей. Тех, полновесных, когда зерноуборочный комбайн стоил всего лишь 38 тысяч. Ежегодные инвестиции составляли около восьмидесяти миллиардов рублей.

На селе росли объемы производства. Была введена гарантированная оплата труда. Почти каждый второй труженик имел специальность механизатора, токаря, слесаря, а три четверти работающих – высшее и среднее образование. Широкое распространение получили научно–производственные объединения, которые оперативно внедряли на полях и фермах передовые технологии, перспективные сорта зерновых культур, высокопродуктивные породы скота.

- Если все складывалось так хорошо, то почему же оказалось все так плохо? Страна с преобладавшим сельским населением, стояла в очередях за мясом, колбасой.

- Многие политики, особенно «перестроечной волны», винят в этом колхозы и совхозы. Дескать «агрогулаги», «черная дыра», сколько ресурсов ни давай, все идет прахом. Сельхозпроизводство, действительно, не отвечало растущим потребностям общества. А поправить дело с помощью все новых финансовых вливаний было трудно.

- Почему?

- Причин много. Разбалансированность отраслей агропромышленного комплекса, несогласованность, подчас противоречивость их целей, неэквивалентный обмен между городом и деревней. С 1975 по 1986 год фондовооруженность АПК выросла в два с лишним раза, оплата труда – почти на семьдесят, а производительность – только на 35 процентов. Энергозатраты на тонну зерна, картофеля, овощей увеличились в полтора–два раза. В основном из-за дороговизны горючего, техники. В то же время качество последней не улучшалось. Скажем, кпд трактора ДТ-75 по сравнению с ДТ–54 повысился всего на три, а цена – на 65 процентов. Комбайна «Дон–1500», пришедшего на смену СК-4 - в 2,2 и 9,6 раза соответственно. Возникли те самые «ножницы», которые стригли сельскую экономику, не давали ей развиваться.

С приходом к власти Михаила Горбачева в системе управления АПК началась его перманентная перестройка. Агропромышленным производством последовательно управляли министерства и ведомства, комиссия Совета Министров, Госагропром СССР, снова комиссия… Из–за этой чехарды отрасль в течение нескольких лет оставалась, по сути, неуправляемой.

- Население раздражал дефицит продовольствия. «Колбасные» электрички из провинции в Москву породили немало горьких шуток и анекдотов.

- Однако в СССР потребление мясных, молочных продуктов на душу населения было примерно вдвое–втрое больше нынешнего. Другое дело, что предложение не успевало за спросом. В стране росла оплата труда. К 1987 году у рабочих и служащих она увеличилась по сравнению с 1970 годом на 66 процентов. Потребление мяса в расчете на одного человека – более чем на треть, молока – на одиннадцать процентов.

Дефицит во многом объяснялся относительно низкой стоимостью продуктов питания. Розничные цены оставались неизменными больше четверти века. В то же время покупательная способность, повторяю, росла. В 1965 году на приобретение десяти килограммов мяса человеку со средним достатком надо было затратить примерно двадцать процентов месячного оклада, а в 1987-м – меньше десяти процентов.

Разницу между фактическими затратами и ценой в магазине покрывало государство. Дотация на один килограмм говядины составляла три рубля, сливочного масла – 4,8 рубля, литра молока – восемнадцать копеек. Поставляя населению продукты питания на 120 миллиардов, страна затрачивала 160 миллиардов рублей. Это искажало действительную стоимость товара, деформировало структуру национального дохода. И, конечно, занижало показатели эффективности аграрной сферы.

Душевое потребление мяса колебалось от 31 килограмма в год в Узбекистане до 81 в Латвии и 86 килограммов в Эстонии. Молока, соответственно - от 155 до 416 и 434 килограммов. Поскольку вся эта продукция дотировалась государством, значит, где больше потребляли, там фактически население получало большую компенсацию. Выходило, что каждый житель Эстонии имел примерно на четыреста рублей - прежних, полновесных - больше, чем житель Узбекистана.

- Республики Прибалтики поставляли в общесоюзный фонд значительную долю продуктов животноводства. Это породило тогда у некоторых тамошних политиков споры о том, кто кого кормит.

- Как было на самом деле? Государство закупало зерно и выделяло республике, области. В частности, Эстонии - ежегодно 1,2-1,3 миллиона тонн концентрированных кормов. В существовавших международных ценах - на 180 миллионов рублей. За такие деньги можно было тогда купить по импорту около 190 тысяч тонн говядины или 280 тысяч тонн свинины. А сколько мяса давала стране Эстония? Всего 69 тысяч тонн. Зачем эти перевалки, расходы на транспорт. Лучше было закупать за рубежом не зерно для скота, а непосредственно мясо. Тогда избежали бы лишних трат.

Еще одна причина дефицита продовольствия – сокращение сельского населения, личного подсобного хозяйства. Только в Нечерноземной зоне России производство молока по этой причине уменьшилось на 2,5 миллиона тонн. Чтобы восполнить потерю, надо было бы завести 870 тысяч коров, приставить к ним 65 тысяч работников, затратить 2,5 миллиарда рублей на строительство ферм. Плюс корма для скота, зарплата животноводам.

Специалисты предлагали привести цены в соответствие с общественно необходимыми затратами. То есть, повышать розничные цены на продукты питания. Тогда бы заметно выросла доля АПК в национальном доходе, улучшилась его экономика. Но Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов заявил, что повышение цен – не наш путь. Не захотел заниматься этой проблемой и Михаил Горбачев. Ему было не до села и его проблем. Уходил или отмахивался от конкретных шагов, решений.

Мы с коллегами представили М. Горбачеву предложения: закупочные, розничные цены повысить. Высвободившиеся средства направить на развитие перерабатывающей базы. Населению выделять адресные дотации, исходя из медицинских норм потребления мяса, молока. Остальное продавать по реальной стоимости.

Михаил Сергеевич с предложениями и расчетами согласился. Вскоре поехал отдыхать на юг. И в Краснодаре, перед партийными, хозяйственными руководителями Северного Кавказа должен был «озвучить» эти замыслы на всю страну. Актив состоялся. Увы! В речи генсека столь важный вопрос был опущен. Оказывается, перед началом совещания к нему прибыл один из его приближенных. Нашептал: если о повышении цен заявите – навредите своей популярности…

- Сегодня аграрный сектор, как и государство в целом, идут другим путем. А в программе социально–экономического развития до 2020 года говорится, что Россия станет самой привлекательной страной для проживания.

- Слышал и раньше похожие заявления. Может, помните: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Где эта партия, где коммунизм? В так называемые «нулевые годы» рост ВВП России составлял семь–восемь процентов. Это давало возможность правительству делать гражданам социальные подачки, хоть немного снижать уровень бедности. Сейчас рост упал до полутора процентов. Власть пытается растянуть денежную заначку, в надежде, что возвратятся высокие цены на энергоносители.

Оставаясь сырьевым придатком Запада, Россия рискует скатиться на задворки мировой экономики. Поэтому нужны новые механизмы развития. Агропромышленный комплекс может стать локомотивом, который вывезет страну на путь процветания. Особенно в условиях нарастающего мирового продовольственного кризиса. Располагая огромными площадями пашни, почти четвертью запасов пресной воды планеты, мы имеем все шансы выйти в крупнейшие экспортеры продовольствия. На первом этапе – хотя бы обеспечить им свой народ.

- Только ведь и в XXI веке деревню продолжают нещадно обирать…

- А силы ее уже не те. Посевные площади уменьшились на сорок миллионов гектаров. По территории – две с половиной Франции. Втрое сократилось поголовье скота, в пять–семь раз – машинный парк, в шесть раз – использование минеральных удобрений. Нет на селе нормального жилья, водопровода, газификации. Закрываются школы, медпункты, детские сады, библиотеки, клубы.

Ежегодно с карты России исчезает около тысячи сел, а свыше четырнадцати тысяч опустели, по сути, это призраки. В 34 тысячах сел проживает от одного до десяти человек. Провалена госпрограмма развития АПК и регулирования рынков продовольствия на 2008–2012 годы. Все эти пять лет отрасль фактически обеспечивала лишь простое воспроизводство. Почти не обновлялась материальная база. Импорт продуктов питания удвоился и составил свыше сорока миллиардов долларов.

- В чем, на ваш взгляд, основные причины?

- Их много, начну с основной. «Пока не будет решен земельный вопрос, до тех пор нельзя помышлять о возрождении России», - полагали депутаты второй, дореволюционной Государственной Думы. А он не решен и поныне. Более того, обострился. Правительство не знает, где у него, сколько и каких угодий. Ими практически распоряжаются органы местного самоуправления. Плодородные пашни пускают под элитную застройку, поля для гольфа, другие объекты подобного рода.

Рейдеры отнимают у крестьян луга и пашни, банкротят успешные сельхозпредприятия. А принимаемые теперешней Государственной Думой законодательные акты якобы в защиту главного богатства страны не работают. Одобрен и многократно корректировался закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», но цивилизованного оборота не было, и нет. Крестьянин не может распорядиться своим наделом. Зато чиновники, депутаты имеют в собственности по тридцать и более участков.

- Многие методы хозяйствования, управления, в том числе и на селе, требовали реконструкции.

- Не спорю. Экономику того же АПК надо было реформировать. Но осторожно, с учетом накопленного опыта. А как поступили Борис Ельцин и его команда? Не придумав ничего лучшего, обратились за помощью к США. Оттуда с готовностью хлынул поток «доброжелательных» советчиков. У главного нашего приватизатора, непотопляемого менеджера всех времен и народов Анатолия Чубайса, их были десятки. Теперь уже официально признано, что среди них было немало сотрудников спецслужб.

Заморские гости получили доступ на все, в том числе секретные, объекты. Егор Гайдар и его кабинет беспрекословно выполняли рекомендации этих консультантов. С их помощью готовились программы развития экономики, в том числе АПК. В ход пошли идеи, заложенные в печально известной программе «500 дней» Григория Явлинского и его соавторов. Предлагалось приватизировать основную часть земель, перерабатывающую промышленность, создать не менее четырех миллионов фермерских хозяйств. Без этого, якобы, не может быть обновления общества, возрождения села. Между тем, в самой Америке давно идут по пути не дробления, а укрупнения сельхозпредприятий.

Страны «третьего мира» все больше разочаровываются в либеральном капитализме. А экономический блок нашего правительства взял его за основу. Руководящие посты занимают люди некомпетентные, зачастую далекие от практических дел. Агропромышленным комплексом несколько лет «рулила» кардиолог Елена Скрынник. Эту карьеру она закончила с известным громким скандалом, связанным с хищением казенных средств.

Случай, к сожалению, не единичный. Многие высокопоставленные госчиновники, парламентарии, губернаторы занимаются собственным бизнесом. Но еще Петр Столыпин говорил, что нельзя любить чужое, как свое. Экономика страны в упадке, а капиталы управленцев – бизнесменов удваиваются каждые пять лет, сто десять наших миллиардеров владеют 35 процентами активов России.

С ликвидацией государственной системы закупок, потребительских кооперативов крестьяне стали жертвами криминальных структур. Они не допускают их на рынок, диктуют кабально низкие цены. Спекулянты–посредники забирают основную часть выручки. Доля селян в затратах на производство конечной продукции составляет пятьдесят процентов, а доля прибыли – всего двадцать. Не остается средств на обновление машинного парка, модернизацию отрасли. Зарплата в деревне вдвое ниже средней по стране.

- Россия мучительно долго добивалась членства в ВТО. Теперь использует возможности этой организации?

- Пошлины на ввозимые к нам товары, в том числе птицу, молоко, лекарства, обувь, текстиль ниже согласованных с Всемирной торговой организацией. Только за шесть месяцев года минувшего, по сравнению с соответствующим периодом 2012 года, импорт порошкового молока увеличился на 47,7, мяса - на 13, кукурузы - на 66 процентов.

Наши переговорщики ценою немалых усилий отстояли для села финансовую поддержку выше предусмотренной ВТО. И что же? На 2013 год она была запланирована в размере 42 процента согласованного с этой организацией. В 2014 году составит 47, и только в 2018 году – более девяноста процентов.

Зачем же было копья ломать? Не лучше ли добиться уступок по другим направлениям? На момент вступления в ВТО по отношению к России действовали 94 ограничительные меры. Отменены лишь пять из них. Опять же, большие финансовые потери для бюджета.

- На селе остро не хватает инженеров, экономистов, ветврачей. Между тем, согласно закону «Об образовании», закрывают малокомплектные школы.

- Я сам заканчивал десятилетку в тамбовской глубинке в годы войны. В выпускном классе нас было десять человек. Голод, разруха, нищета. Но власти не помышляли о ликвидации малокомплектных школ. Понимали: стране нужны грамотные кадры. Мои одноклассники стали агрономами, врачами, руководителями предприятий, учеными.

В стране была широкая сеть вузов, культурно–просветительных учреждений. В союзных республиках работали академии наук, отраслевые НИИ. Теперь наука академическая, прикладная, влачит жалкое существование. Резко сократилось ее финансирование, а также специальных книжных и журнальных издательств. Многие из них перестали существовать, либо выживают за счет средств самих авторов.

Закрываются НИИ. Ученые, прежде всего молодежь, не находя себе дела на родине, отбывают за границу. Институты превратились в «дома престарелых». Но западные советчики не удовлетворились тем, что выгребли в России производственные секреты, важные открытия. С помощью разного рода грантов оставили «на плаву» особо для них важные исследовательские центры. Чтобы завладеть и тем, что еще в замыслах ученых. Находясь, по сути, на содержании Запада, они вынуждены платить своими открытиями.

И в этой связи кажутся особо циничными заявления некоторых высокопоставленных чиновников, прежде всего, министра Дмитрия Ливанова. Дескать, наука перестала быть эффективной. Обескровили, унизили, растоптали, теперь еще и упрекают!

- Вы были директором ВНИИ экономики, труда и управления в сельском хозяйстве. Что конкретно, в постсоветский период, сделали для села?

- Не шли по течению, не пытались просто «встроиться в систему». Искали направления, способные скорректировать аграрный курс, противостоять организационному и экономическому разрушению отрасли. Так, вместе с прежним губернатором Егором Строевым взялись за модернизацию АПК Орловской области, создали его рыночную модель. С внутренними коммерческими расчетами, с интеграцией в общественное производство личных подсобных хозяйств. Опыт оказался удачным, его изучают во многих регионах, а Минсельхоз России рекомендовал к широкому применению.

Труд крестьянина во многом зависит от капризов природы. Засухи, наводнения, пыльные бури корректируют его планы не в лучшую сторону. А сезонность не позволяет использовать машины, оборудование с максимальной отдачей. Скажем, комбайн работает 10–15 дней в году. В то время как станок на заводе – триста дней. Причем в две–три смены. Иными словами, АПК не может конкурировать с другими отраслями. Потому нуждается в господдержке. В странах Европы, например, она составляет сорок процентов себестоимости продукции. На гектар пашни фермеры Норвегии получают от государства 3,5 тысячи долларов, Финляндии – 1,6 тысячи, Швеции – 800 долларов, США – двести долларов.

Там понимают: продукты питания – стратегический ресурс, первейшая потребность человека. Окажись страна в экономической блокаде, лишись она импорта продовольствия, ее легко поставить на колени. Тут уж не помогут ни танки, ни ракеты. У наших партнеров по Таможенному союзу, в Казахстане, Белоруссии господдержка АПК составляет пятнадцать–восемнадцать процентов. В пределах шестнадцати процентов была она и в СССР. Сегодня, в России – меньше одного процента. Западный фермер получает кредиты под один–два процента годовых. Наш – под 15–18 процентов.

Президент США Франклин Делано Рузвельт в годы «Великой депрессии» ввел мораторий на фермерскую задолженность, конгресс принял закон о ее рефинансировании. Был устранен неэквивалентный обмен между городом и тамошним селом. Это постепенно преобразило сельское хозяйство, ставшее одним из самых эффективных в мире. Списали долги своим крестьянам Азербайджан и Китай…

А что же современные наши реформаторы? Герман Греф, будучи главой Минэкономразвития, заявлял: «Точка зрения, что государство должно расширять присутствие в экономике и взять под опеку какие–то отрасли, является неандертальской». Итоги реализации такой, с позволения сказать, доктрины, известны. Как уже сказано, ВВП России за двадцать лет увеличился всего на семь процентов. Чего же добились за эти годы «неандертальцы», по классификации Г. Грефа? ВВП Китая вырос в 5,3 раза, Вьетнама – почти в четыре, Индии – в 3,3 раза.

Поймут ли все сказанное те, кто сегодня рулит нашей экономикой, аграрным производством?

Беседу вел Александр Платошкин