Некалендарные самаряне

Дебил стоял на остановке и приставал к каждому встречному, стремясь обнять и расцеловать.

Бремен Бремен
    

Глупая улыбка, слюни, сопли, бессвязное мычание — порядочные прохожие в ужасе отшатывались. Особо благочестивые, издалека приметив паренька, готовили монетку-другую и, увертываясь от объятий, брезгливо подавали, стремясь попасть в раскрытую ладонь счастливого дебила. Привокзальные завсегдатаи — панки, бомжи и прочие сливки общества — веселились вовсю, иногда подбадривая паренька и освистывая тех бюргеров, кому не удалось не испачкаться. Кто-то из холеных прохожих проронил что-то в роде: «Таких раньше у нас подальше отвозили — они порядочным людям жить не мешали». Под «раньше», судя по вздохам и возрасту, подразумевалось старое доброе время тридцатых — сороковых. Паренек ничего не знал ни о тридцатых, ни о сороковых — у него были свои заботы. Какие-то особые, одному ему ведомые. И довольно серьезные: не зря же он вдруг иногда садился у фонарного столба и начинал плакать, развлекая веселую, но заскучавшую вокзальную публику.

Так продолжалось около получаса, пока все не замерли в предвкушении давно ожидаемого вопля, ругани и истерики: в сторону дебила шла потрясающей красоты и со вкусом одетая девчонка: сейчас, когда этот сопливый на нее накинется с объятиями, и визг будет, и истерика, и хохот, соответственно. Дебил кинулся к ней…и остался в ее объятиях: девчонка крепко прижала его к себе, говорила что-то. Слюни стекали по курточке и шарфу — девчонка продолжала говорить полушепотом, они, обнявшись, раскачивались в такт, выделывая какие-то па. Приготовившаяся было публика, разочарованно закурила свои самокрутки, наблюдая, как дебил вновь сел под фонарь, а за ним подсела и девчонка — «Слюнявая Красавица», как ее уже успели обозвать. Сопливый вновь заревел, уткнувшись в плечо «Слюнявой», которая гладила его по голове. Так они и сидели какое-то время.

Народ глазел вовсю молча. Наконец, от группы зрителей отделилось что-то вроде панка и, покачиваясь, приблизилось к двум сидящим на земле. Панк подошел к ним вплотную и встал на колени перед ними. Сделал земной поклон обоим. Когда он встал, он тоже плакал.

Девчонка встала с земли, обняла на прощанье несчастного, продолжавшего свое мычание, и ушла — запрыгнула в подъехавший поздний трамвай. Вечерняя жизнь Бремена продолжалась.

Я был в Бремене долго, больше недели. Но, честное слово, единственная, настоящая достопримечательность города — это не собор, не набережная, не мельницы, а этот вот эпизод из вечерней жизни города.

***

…С каждым ударом пальца на странице оставались вмятины: «Где? Где вы видите здесь это имя? Нет такого имени в нашем календаре! А раз его нет в календаре, такого имени не существует вовсе. Это — неправославное имя, за неправославных Православная Церковь не молится. Все!»

    

Спорить не хотелось. Ну, хоть издоказывайся — мол, есть такое имя — Колумба, есть такое имя — Драган: если их нет в официальном патриархийном месяцеслове, исправно следующие официальным инструкциям не будут у тебя принимать записки о христианском их поминании. Колумба может быть преподобным кельтским, Драган или еще кто — святым сербским князем, мучеником или преподобным, но это ровным счетом ничего не значит. Ну, что тут поделаешь? Дождался, пока придет священник, сумевший направить ревность о чистоте Православия в правильное русло — записки были с извинениями приняты. Все, поручение выполнил: британские и сербские друзья, просившие о них помолиться «в вашей великой Святой России» могут быть довольны.

Вспоминаю, и как сам, когда впервые увидел записки, поданные во французском монастыре для поминовения у святителя Николая в Бари, подпрыгнул от возмущения и праведного гнева: «Что за корейские имена?! Какие еще японцы?! Что за Чон Ван Гун? Они что — все православные что ли? А мы, православные…», ну и так далее. Крестная быстро отвела меня в сторону и очень деликатно и настойчиво что-то объясняла. Напоследок понадеялась: «Со временем, даст Бог, поймешь». Обняла, перекрестила, пожелала доброго пути.

***

А путей тогда было много, очень. Время беспечной и вовсе не обеспеченной юности, полной свободы, новых стран, просторов и путешествий. На необеспеченность смотрелось не просто весело, а с вызовом даже: мол, посмотрим, кто кого.

Годы автостопа, ночевок в германских и французских лесах, бельгийских телефонных будках, шведских кладбищах, полях Люксембурга (не смейтесь — нашел и это), горах Швейцарии, арабских песках — много всякого было. Хуже всего — это когда не ешь пару дней, не пьешь полдня и спишь на ходу ночью. И жить-то, главное, охота — страсть! Несмотря на буквально съедающий тебя холод. Бывали моменты, когда оптимизм сильно уменьшался.

    

И вот, в один из таких уменьшительно оптимистических моментов, в феврале, под проливным снежным дождем, я пропустил последний уходящий в Данию паром. Все. Приехали. Следующий — только через пару дней. Ночевать негде, да и не на что. Телефонные будки в Гетеборге открытые — тоже не вариант для ночлега. Мерзкая погода, пронизывающий ветер, мокрый снег, мокрые ноги. Бреду по улицам, стараюсь не смотреть на сверкающие окна кафе и ресторанов, где поедают непостную еду еретики и прочие шведы. Короче, грустно все. И море бушует.

Вдруг сзади голос: «Ты чего такой пасмурный? Хуже погоды!» С участием кто-то спрашивает, не издевается. Почему бы и не ответить? Так и так, отвечаю, веселый у вас городок. И улыбку соответственную случаю продемонстрировал. Получилось: «Слушай, хватит тут помирать, народ пугать. Я тут живу неподалеку — пошли ко мне! Поешь, переночуешь. Я ж вижу, что нелегко». Я, честно, встревожился:

— Не-не-не! Я не из «этих», понял?!

— Не городи ерунды. Все нормально. Помощь тебе предлагаю, понял? — искренне сказал парень, даже обиделся.

Хотя потом признался, что и понять мою тревогу мог вполне — мало ли там кто по городу ошивается. Впрочем, и меня тоже тогда можно было испугаться: так себе вид. В общем, пригласил меня к себе домой, приготовил потрясающий ужин, после которого мы с ним до полуночи беседовали «за жизнь». Парень оказался из Ирана: «Я, — говорит, — самый настоящий перс! Зороастриец! А ты откуда? О, христианин! Расскажи!» И так далее. Рассказывали друг другу новости-старости из России и Персии, удивлялись, смеялись.

Гетеборг Гетеборг
    

Наутро он отвел меня до автобусной остановки, поговорил о чем-то с шофером, тот моргнул другому — так или иначе, в тот же день я оказался в нужном мне датском городе. Сытый, выспавшийся и довольный жизнью и новым приключением.

Таких вот случаев, когда люди предлагали от всего сердца кров, ночлег и еду, я могу перечислить множество. То ровесник в Будапеште спасает тебя из насквозь промерзшего зала ожидания вокзала, то ночью французский араб подбирает тебя, потерявшего последнюю надежду, на автостопе где-то под Нантом, то супруги-голландцы вытаскивают из реки, куда провалился, то немцы спасают от смерти — случаев, повторюсь, очень много.

Два случая крепко запомнились. С чеченцами. Первый — самый неприятный — был в поезде из Варшавы в Берлин. В купе оказались четверо: молодой чеченец, англичанин, полячка и я. По натуре я человек не из разговорчивых, поэтому сидел в стороне, в беседу не вступая — журнал какой-то читал немецкий. А англичанину не терпелось познакомиться с попутчиками — начал выспрашивать соседа. Полячка переводила, благо русским языком владела. Диалог англичанина и чеченца быстро прекратился после того, как последний ответил, в чем же он видит лучшее будущее для своего народа: «Всех русских вырежем — тогда и будет хорошо». Дальше ехали в напряженном молчании: англичанин смотрел в окно, полячка вжалась в кресло, я демонстративно изучал журнал, потом другой. На границе нужно было показать паспорта. Когда юный ваххабит или кто он там есть / был увидел мой российский паспорт, то произнес:

— Брат, помоги, а? Мне сто марок очень нужно. Помоги, брат.

— Не понял. Ты же только что говорил, что для тебя значат русские. Не очень-то, похоже, мы братья.

Тут начались угрозы, которые прекратились с появлением сначала пограничников, а потом и полицейских, уведших попутчика в участок. Впечатление, сами понимаете, не из приятных. И оно, увы, много значило для моего отношения к чеченцам долгое время.

    

До тех пор, пока в ужасном международном автобусе не познакомился с другим чеченцем. Сказать, что тот автобус ужасный — ничего не сказать: мертвящий холод на борту, наглые водители, невозможность пересесть на другой автобус. Хотя бы просто потому, что нет денег на билет. То есть вообще нет — наглухо. Нет и еды. «Ну, и не в таких переделках бывали, — произнес мой сосед, извлекая из сумки свертки с едой. — Угощайся, парень!» Слово за слово, оказалось, что едет он аж из самого Грозного, убегая от войны (на дворе был тогда 1995 год). Многое рассказал, все больше со слезами. О том, что творили сначала дудаевцы, потом другие сменившие их «борцы за веру» в когда-то мирной Чечне. О том, как прятались по подвалам, изредка выбегая на улицу, чтобы найти или выпросить у наших солдат хлеба. О том, как попали под наш артобстрел, когда был дан «зеленый коридор» для беженцев… Многое рассказал. «В конце концов, — говорит, — спасся чудом. Сейчас вот пробираюсь в Германию — там какие-то дальние родственники живут. Обещали приютить. Вот и еду».

К концу поездки мы почти сдружились. Он с удовольствием угощал припасами: «Иначе нельзя! Мы же соседи!» Я попутно переводил какие-то письма, помогал ему чем мог в дороге, старался, короче, есть его хлеб не даром.

Две ночи в дороге — в конце концов, приехали в Берлин, где я должен был выйти. А дальше — автостопом к друзьям и на работу. Чеченцу надо было ехать еще дальше. На прощание мы обнялись, он опять всплакнул. Я вскинул рюкзак на плечи, зашагал прочь от автобуса. Вдруг — голос сзади: «Эй, стой! Погоди, дорогой!» Оборачиваюсь: бежит мой чеченец, в руках что-то держит. «Слушай, я ведь все равно скоро приеду — там меня родственники накормят-приютят. Вот, у меня несколько марок осталось — возьми, а? Я же знаю — тебе куда-то далеко надо ехать! Так что возьми — пригодятся!» Быть попрошайкой — свинское дело:

— Не буду я брать ваши деньги, — отвечаю. — Вы что?

— А я тебе как старший младшему говорю: возьми! Иначе обидишь! Ты меня, вон, выручил так в дороге — письма мне переводил! Бери, говорю.

Втиснул он мне в карман эти марки, хлопнул по плечу и успел заскочить в уезжавший автобус. Стою я на перроне озадаченный: денег хватит на поезд до друзей. Мда. И поесть даже можно.

Такие вот истории.

***

Я намеренно не говорю про помощь от братьев по вере — православных. Намеренно рассказываю о помощи, часто чудесной, от не только не православных, но даже иноверцев-мусульман или язычников-огнепоклонников и вообще атеистов. Вполне допускаю, что годы странствий, этого юношеского «Sturm und Drang», даны мне были Христом для того, чтобы внимательнее читать притчу не только о блудном сыне, но и о милосердном самарянине.

Притча о милосердном самарянине. Фрески Фаворского монастыря. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru Притча о милосердном самарянине. Фрески Фаворского монастыря. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru
    

И я не могу не молиться — дома, конечно же, в своей частной молитве, — о всех тех, кто творил мне благодеяния, кто встречался мне на пути, а то и спасал от смерти. Ведь благодарить людей, делающих нам добро — это даже не тот «минимум», который заповедан нам Христом, это — ветхозаветная «детскость», которую мы, наверное, должны бы были давно перерасти, научившись молиться и за врагов.

Оттого так резануло вот это свечное: «Мы, православные, молимся только о православных».

А записки с японскими, китайскими и корейскими именами от французских монахинь я все-таки передал священнику в Бари. Тот улыбнулся: «Конечно, будем молиться! Неофициально!»

Петр Давыдов

29 октября 2013 г.

Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Смотри также
Милосердие как путь к радости Милосердие как путь к радости
Валерий Духанин
Милосердие как путь к радости Милосердие как путь к радости
Валерий Духанин
Если мы помогаем страждущему только лишь потому, что видим в нем жалкое существо, то наше милосердие – языческое. Иоанн Кронштадтский говорит: «Знай, что милостыня твоя всегда ничтожна в сравнении с человеком, этим чадом Божиим».
«Пусть лучше сгорит еда, но мы помолимся» «Пусть лучше сгорит еда, но мы помолимся»
Схиархим. Иоаким (Парр)
«Пусть лучше сгорит еда, но мы помолимся» «Пусть лучше сгорит еда, но мы помолимся»
Схиархимандрит Иоаким (Парр)
Я научу вас трем вещам. Первое: послушание — это жизнь. Второе: лучше быть послушным, чем правым. Третье: если ты не умрешь прежде чем ты умрешь, ты умрешь, когда ты умрешь.
Евангелие о милосердном Самарянине Евангелие о милосердном Самарянине
Свт. Николай Сербский
Евангелие о милосердном Самарянине Евангелие о милосердном Самарянине
Святитель Николай (Велимирович)
Господь наш Иисус Христос пришел, чтобы изменить меры и суды людские. Люди измеряли природу ею самой. И мера была неправильной. Люди измеряли душу телом. И величина души умалилась до миллиметров. Люди измеряли Бога человеком. И Бог выглядел зависимым от человека.
Комментарии
Елена31 октября 2013, 12:13
Благодарю, Петр, храни Вас Господь!

Очень часто, читая синодики на вечерне в Оптиной, поминаем и Драганов и Снежан, и Гиви. Могу продолжить перечисление имен, но всегда рядом приписка - аще правосл. Все понятно.
Молимся за братьев и сестер из Сербии, Грузии, Армении.
Были и корейские имена, тоже с припиской - аще православный.
В последний свой приезд( на старцев Оптинских) в Оптину поехали в Новые Прыски, в старцу батюшке Леонтию. Батюшка рассказывал вроде бы как о своей молодости, о своем общении с иноверцами - жил в Узбекистане, но ведь старцы говорят прикровенно. Батюшка рассказывал, как он общался с узбеками, и какой любовью и уважением они ему отвечали на дружеское расположение, на молитвы о них.
Учил нас любви и уважению к другим.
Дорогая Антонина, да - врата и останутся узкими, и в таинствах они не участвуют и не должны участвовать и нам очень трудно сейчас, когда засилье иноверцев в Москве. не уважающих наши традиции, но мы не должны им уподобляться...
"Оттого так резануло вот это свечное: «Мы, православные, молимся только о православных».
С уважением, Елена
Инок Антоний31 октября 2013, 00:58
Бог есть ЛЮБОВЬ, а мы забыли.Спаси Господи, очень назидательно.
Maria30 октября 2013, 20:49
Spasibo
Ольга30 октября 2013, 01:57
Спасибо, брат.
Максим30 октября 2013, 01:20
У Грузин в этом плане хорошо. Персы 10000 человек за Христа казнили - среди них все грузинские имена были. Нет имени Гиви в святцах, но среди тех тысяч был ,конечно , и не один. Именины 24 декабря. Что-то похожее и у нас было бы справедливо. Да и давно пора местночтимых иноплеменных святых в календаре поминать. Там масса и японских и арабских , икитайских имен, а семинаристам за незнание двойки ставить. Драган , видишь ли , не православный... Да только недавно по всей Югославии Драганов за их Православие не одну фуру зарезали. А за их историю - так и не сосчитать. Знаю есть священники Драганы. На самом деле здесь упущение. Просто сербы празднуют именины всего рода , а именины - это русская традиция 17 века. Это вселенская Церковь, и один Бог знает, кто выше- Сергий или Саркис... Хватит позориться
чтец Дмитрий29 октября 2013, 19:30
всем советую внимательнее быть на литургии, где есть прошение "о благостоянии святых Божиих Церквей", то есть православных, естественно 15 поместных канонических "И О СОЕДИНЕНИИ ВСЕХ" во Христа, то есть в Церковь, где мы молимся о всём мире, о всех людях безразлично к их убеждениям, о их спасении и соединении во Христе)
Светлана29 октября 2013, 18:20
Спасибо, до слез проняло.
Руслан29 октября 2013, 17:39
Спасибо Вам Пётр,что-то новое открыл для себя.
Вы правы,когда путешествуешь по заграницам,наверное многие клише стираются и остаётся суть.
И ближним может стать иноверец.
Главное любовь,а любовь и есть Бог.
Maria (The Netherlands)29 октября 2013, 17:10
Спаси Господи, Пётр, за чудесную статью!Век живи-век учись. А хорошие и отзывчивые люди кругом есть.
Наталья Большунова29 октября 2013, 17:08
Спасибо. Очень хорошие истории, нужные всем.
Алексей Филатов29 октября 2013, 16:43
Спасибо !!!
Антонина5129 октября 2013, 16:13
Да не молимся за них потому, как многие хулять нашу Церковь даже если они "хорошие" люди. Крестись, получи нормальное православное имя и всё будет хорошо. То, что язычники и другие бывают отзывчивыми не даёт им право участвовать в наших таинствах. А ведь поминовение, проскомидия - это всё только для крещёных, православных иначе будет не Церковь, а проходной двор. Врата долны оставаться узкими.
Маргарита29 октября 2013, 14:53
Спасибо! Очень нужные всем истории. Особенно православным христианам.
Лена29 октября 2013, 14:13
СпасиБо! !!!!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×