Сталинградское сражение лейтенанта Ивана Зеленухина

• Предисловие: Людмила Селенская. Дедушка Ваня и его воспоминания
• Иван Ефимович Зеленухин. Сталинградское сражение

Людмила Селенская
Дедушка Ваня и его воспоминания

Дедушка Ваня умер, когда мне было десять лет. Он завещал опубликовать его военные мемуары и поручил это мне: “Когда нас, ветеранов, не будет, опубликуешь”.

Дедушка, бабушка и моя мама. Фото из семейного архива Селенских

Зимой дедушка кормил синиц: вешал кусочек сала на веревочке на балконе, и мы смотрели на синичек из комнаты. Да что там синиц, дедушка и мышей приручал. Положит сухарик у плиты, пока бабушки дома нет, и ждет. Потом зовет шепотом: “Мила!” Я уже знала: надо тихо идти на кухню, чтобы увидеть розовый нос и усы, высунувшиеся из-под плиты. Дедушку самого в детстве прозвали мышонком. Когда ему было четыре года, его оставляли дома одного. Приходит мать с работы – огромные караваи хлеба объедены мышами. Объеденные края обрезали и давали скотине. Как-то раз застали Ваню спящим прямо на каравае. “Вот он, мышонок-то!”

Однажды дедушка решил устроить мне праздник: купил ящик мороженого: “Что ты все ходишь и покупаешь по одному, порадуйся уж!” Сам он сладкого не любил, но, конечно, знал, что дети его любят, и всегда старался побольше сахара мне в чай положить.

Еще дедушка кормил меня луком и чесноком и объяснял, что там много витамина С. Много позже я узнала, что сам он в юности болел цингой: уехал в Загорск учиться на кинооператора, невзирая на запрет строгой матери, которую его братья и сестры слушались беспрекословно. Денег не было, днем учились, в свободное время грузили сахар. Вся диета дедушкина была хлеб и сахар. Дошел до того, что на лекции его, силача и богатыря, возили в инвалидном кресле. Мать не выдержала, приехала, привезла витаминов: лук, чеснок и проросшую пшеницу. Он был любимый сын, и мать простила ему неповиновение.

Бабушка Анюта была богомольной и очень суровой. В деревне ее уважали и побаивались. Считалось, что она вымолила троих воевавших сыновей. В каждом доме были потери, кроме Зеленухиных. Неоднократно дедушка бывал на волосок от смерти, но чудом выживал.

«А мне повезло. Однажды по моей команде выкатили орудие для стрельбы по доту, который очень беспокоил нашу пехоту. Несколькими снарядами дот был разрушен, но по нашему орудию стал пристреливаться миномет. Мина разорвалась сзади орудия, спереди, а следующая мина должна быть «наша». Я даю команду немедленно закатить орудие в карман. Весь расчет дружно хватается за станины, прикрываясь щитом орудия, а спереди орудия не нашлось желающего толкать орудие, ибо там опасность большая быть убитым снайпером или из пулемета. Я крикнул командиру орудия (фамилию не помню), и мы с ним вдвоем стали толкать орудие спереди щита. И надо так случиться, что очередная «наша» мина упала между станин орудия, и весь расчет был убит наповал. От этой мины нас с командиром орудия защитил тот же щит, за который прятался расчет».

Сыновья воевали на своем фронте, мать на своем. Позже она приняла монашество. Дедушка поговаривал: “Если бы мы верили в коммунизм, как моя мать в Бога верует, давно бы его построили”.

Про дедушку говорили, что он “родился старым”. “Старый” в данном контексте имеет положительное значение: зрелый, ответственный, серьезный.

Дедушка был личностью незаурядной и поистине харизматической. Его обаянию невозможно было противостоять. Сослуживцы, однополчане, соседи, начальство, подчиненные, все окружающие относились к нему как-то особенно. Знаменитый врач, академик Амосов, консультировавший дедушку по поводу туберкулеза, сказал: “Загадочный ты мужик! Поезжай домой, живи как жил, а если что – самолет за тобой пришлю”.

А уж о близких что и говорить! Бабушка рассказывала, что на заре семейной жизни совершенно не умела готовить. Замуж вышла девятнадцати лет сразу после войны, а в войну разносолов не было. Готовила она ужасный суп, а дедушка ел и нахваливал. Позже она его спрашивала: “Как ты мог ту бурду нахваливать?” А дедушка спокойно ответил: “Я знал, что ты научишься”.

Тетя вспоминает: когда готовилась в институт, много учила по ночам и утром не могла проснуться. Дедушка варил утром кофе и, тихонько прокравшись в комнату, ставил чашку ароматного напитка на стол и уходил. Она просыпалась от чудесного запаха, пила кофе и принималась за дела.

И она же: “Мама могла ругать сколько угодно – все как с гуся вода, а отец только посмотрит – так стыдно было!” Никогда дедушка детей не ругал, а про ремень и речи не было.

На даче у него был порядок. Какую бы работу дать трехлетнему сыну Алеше, чтобы тот почувствовал свою нужность? Дедушка отломал доску от забора, дал Алеше гвозди и молоток: “Сынок, смотри! Доска оторвалась. Непорядок! Надо прибить”. Как счастлив был малыш помочь отцу! Вообще с дедушкой и речи не было о неприятных обязанностях, помочь ему почиталось за счастье. Никого он не принуждал и не пытался сделать скучное веселым. Просто сам он не считал работу скучной, все делал вкусно и с охотой, и хотелось ему и подражать и угождать.

Письмо Ивану Зеленухину от писателя Эммануила Казакевича

«Получили мы добро на переправу пушек.

С наступлением темноты мы вывели одну пушку на берег и начали движение по льду. Лошади шли бодро, пушка катилась ровно. Вдруг в 15-20 метрах от берега прямо впереди лошадей разрывается шальная мина, шестерка лошадей на дыбы, лед не выдерживает: ездовые, расчет орудия, само орудие во главе со мной оказались в ледяной воде. Но этот вариант был предусмотрен, и аварийная команда быстро справилась со своими обязанностями: люди, лошади и пушка были вытащены из воды. Меня из воды вытащили последним и уже на берегу я потерял сознание. Но медики молодцы, к утру мы были уже в полном боевом».

Дедушка умер, не дожив неделю до шестидесяти двух лет. Это было первое горе в моей жизни.

Много лет он писал мемуары и придавал им такое значение, что, уже умирая, все писал и писал. Сначала они хранились в его шкафу, потом много раз переезжали то к маме, то к тете, пока, наконец, не осели у меня. Каждый год 9-го мая даю себе слово прочитать, оцифровать, привести в порядок, опубликовать. Прошла годовщина Сталинградской битвы, а руки все не доходят. На самом-то деле это не руки, это сердце не доходит. Долгое время отпугивало обилие цифр и географических названий: с географией и тем более топографией у меня такие нелады, что в это невозможно поверить.

Но вот открыла я заветные тетради и перебираю машинописные листы. Все перепуталось. Листы сортирую по видам бумаги и типам печати. Начинаю читать.

Сталинградская битва. Командиру 1-го огневого взвода и старшему по батарее Ивану Ефимовичу Зеленухину двадцать лет.

«Находясь на открытой огневой позиции, взвод прямой наводкой уничтожил 10 немецких танков в первый день боя... Расчет орудия под командованием Куртиша уничтожил 5 немецких танков. За этот подвиг Куртиш был награжден орденом Красного знамени. Фамилию командира второго орудия я не помню. Но расчет этого орудия бросил орудие и убежал в траншею при приближении немецких танков. До ближайшего танка оставалось не более 200 метров, раздумывать было некогда, поэтому я подбежал к орудию, хорошенько прицелился и выстрелил. Танк остановился, а потом загорелся. Это был мой первый победный танк. Я ликовал. А главное в том, что увидев горящий танк и осознав, что эту грозную махину можно уничтожить, расчет бегом вернулся к орудию и за короткий срок поджег три танка...»

Двадцатилетний боец подает пример другим. Не осуждает растерявшихся, просто помогает. Такой он был всегда.

«...Сталинград был весь в огне. Сотни фашистских стервятников одновременно бомбили город. Горело все, что может гореть. Особенно сильно горели огромные баки с бензином, нефтью и другими горючими веществами. Нефть, растекаясь по берегу и воде, горела, поднимая на большую высоту пламя и черный дым. Горела земля и горела вода на Волге – вот такое было впечатление. Это ад кромешный, и маловероятно было остаться живым. Поэтому приготовились драться до последнего, драться не на жизнь, а на смерть...»

Это он, мой дедушка, в этом аду.

«2 февраля батарея вела беглый огонь по заводу “Баррикады”, где засели немцы и не хотели сдаваться. Неожиданно на батарее появился с группой офицеров командир нашей дивизии полковник Батюк. После моего доклада он поблагодарил за отличный огонь и поинтересовался наличием снарядов. Узнав, что у нас их еще много, посоветовал усилить темп стрельбы с тем, чтобы их не везти в тыл, ибо в ближайший час война в Сталинграде кончится, и мы окажемся в глубоком тылу. Уж расчеты постарались от души, с прибаутками стреляли, подняли такой дым от разрывов и пыль, что не сразу заметили белый флаг.

Для нас 134 дня и ночи была беспрерывная канонада. И вдруг наступила тишина. В первое время как-то страшно стало от этой долгожданной тишины».

Почти полгода непрерывной канонады. Спали урывками под гул самолетов, видели ежечасно погибающих товарищей и стреляли, стреляли, стреляли. Переправляли пушки через Волгу, проваливались под лед, а в свободное от стрельбы время окапывались.

«...В день 30-летнего юбилея разгрома немцев под Сталинградом знаменитый снайпер, герой Советского Союза В.Г. Зайцев сказал: “Если принять 62 армию, защищавшую Сталинград, за солдата, то грудью этого солдата была 284 стрелковая дивизия».

Я читаю, и слезы застилают строки. Молодой, смелый, находчивый, быстрый воин – мой дедушка. Зачитываю записи сыновьям. Слушают внимательно. Говорю ребятам: “В ваших жилах течет его кровь. Смотрите, какой у нас дедушка!” Средний сын замечает: “Да, но куда нам до него. Войны-то нет. Как же гены проявятся?”

Как проявить мужество в наше время? – Быть мужчиной. Не бояться создавать семью, растить детей. Не бояться устать. Не бояться завтрашнего дня. Не уходить в параллельные миры.

Кто сказал тебе, сынок, что войны нет? Ваша война еще страшней, чем дедушкина. Дедушка знал, кто его враг, и бил его. А вам, мои мальчики, расти в век страшный, политкорректный, толерантный. Вам сражаться с наркоманией и косметикой для мужчин, с превращением людей в животных и виртуальной реальностью, со всевозможными неслыханными “свободами” и попранием разума. Очень прошу вас, родные: победите!

Грамоту И.Зеленухину от маршала В.И. Чуйкова

***

Иван Ефимович Зеленухин
Сталинградское сражение

Первая страница воспоминаний И.Зеленухина

Находясь на открытой огневой позиции, взвод прямой наводкой уничтожил 10 немецких танков в первый день боя и, выходя из окружения на 3-й день боя, уничтожил еще 3 танка. Расчет орудия под командованием сибиряка старшего сержанта Куртиша уничтожил 5 немецких танков. За этот подвиг Куртиш был награжден орденом Красного 3намени. Фамилию командира второго орудия я не помню. Но расчет этого орудия бросил орудие и убежал в траншею при приближении немецких танков. До ближайшего танка оставалось не более 200 метров, раздумывать было некогда, поэтому я подбежал к орудию, хорошенько прицелился и выстрелил. Танк остановился, а потом загорелся. Это был мой первый победный танк. Я ликовал. А главное в том, что увидев горящий танк, и осознав, что эту грозную махину можно уничтожать, расчет бегом вернулся к орудию и за короткий срок поджег три танка.

Но вражеским снарядом была разбита панорама (прицельное приспособление). Расчет растерялся, мне снова пришлось бежать к орудию и наводить его через ствол, подбит был еще один танк. Танки отступили. С наступлением темноты взводу было приказано возвратиться в расположение батареи.

На второй день боя я командовал сводной батареей: 2 пушки и 2 гаубицы, а две наши пушки были неисправны. Батарея вела беглый огонь. Залпами осколочными и шрапнелью по атакующей пехоте немцев. После нескольких часов стрельбы начала гореть краска на стволах орудий, у одной пушки противооткатное приспособление испортилось. Но огонь продолжали вести, помогая накатывать орудие в походное положение вручную.

Под натиском противника наша пехота стала отступать, 2 гаубицы на тракторах Нати-5 тоже были отправлены с огневой позиции и вместе с ними две неисправные пушки. Двумя пушками нам было приказано прикрыть огнем отступление нашей пехоты. Взвод вел огонь до последнего снаряда, и когда немецкие автоматчики начали обстреливать огневую позицию, пушки на передки и поехали догонять свою пехоту.

В этом бою батареей было уничтожено несколько пулеметов, ручных минометов и много живой силы противника.

Батарея вела огонь и в окружении, и при выходе из окружения, и в обороне. Все 4 пушки в боях были разбиты.

В Сталинград батарея прибыла полностью укомплектованная и в боях закаленная. Под Сталинградом мы получили на вооружение 76 мм дивизионные пушки ЗИC-3 образца 1942 года, еще пахнущие заводской краской.

Я присутствовал на рекогносцировке местности, которую проводили командир дивизии Батюк Н.Ф. и представитель штаба 62 армии.

Сталинград был весь в огне. Сотни фашистских стервятников одновременно бомбили город. Горело все, что может гореть. Особенно сильно горели огромные баки с бензином, нефтью и другими горючими веществами. Нефть растекалась по берегу и воде, поднимая на большую высоту пламя и черный дым. Горела земля и горела вода в Волге — вот такое было впечатление. Это ад кромешный и маловероятно было остаться живым. Поэтому подготовились драться до последнего, драться не на жизнь, а на смерть.

9 батарей было в нашем артиллерийском полку, а в Сталинград переправилась только одна наша батарея вместе с 1045 стрелковым полком нашей дивизии в ночь с 22 на 23 сентября 1942 года, в самый критический момент для защитников города.

Переправа осуществлялась на баржах при сильном артиллерийском и минометном обстреле врага. Уже вблизи берега в нашу баржу попал снаряд. Но никто не растерялся: вплавь и вброд на руках подтащили баржу к берегу. Батарейцы с помощью пехоты вручную скатили пушки на берег.

1045 стрелковый полк под командованием майора Михайлова с ходу вступил в бой на подножьях Мамаева кургана. Моряки пилотки в карман, а бескозырки на голову и вместе с сибиряками и и уральцами с возгласами: «Вперед за Родину», «Ура» пошли в штыковую атаку. Фашисты не выдержали и были выбиты за вершину кургана.

Два других стрелковых полка нашей дивизии пошли в контратаку вдоль берега Волги к центральной пристани на помощь 13 гвардейской дивизии Родимцева.

Эти бои длились непрерывно несколько дней и ночей. Первую огневую позицию батарея заняла на том месте, где сейчас построена гостиница «Интурист». Батарее пришлось поддерживать своим огнем и полк майора Михайлова и два других стрелковых полка. Огонь батарея вела даже при прямом артиллерийском обстреле и бомбежке противником.

Менять огневую позицию было невозможно, т.к. надо было непрерывно вести огонь. Краска на стволах пушек сгорела, а пушки работали безотказно. Через несколько дней обстановка фронта на участке нашей дивизии стабилизировалась, все три стрелковых полка дивизии обороняли весь Мамаев курган.

Вторую огневую позицию батарея заняла у Банного оврага в районе моста. С этой огневой позиции батарея вела огонь только по вершине Мамаева кургана и противоположным его склонам.

Правее Мамаева кургана в средине октября прорвались немецкие танки и пехота, которые двигались в сторону завода «Красный Октябрь». Батарея в срочном порядке поорудийно (т.к. мало осталось в живых лошадей) была переправлена по правую сторону Банного оврага к заводу «Красный Октябрь». Первый танк подбил расчет орудия под командованием Куртиша. Следующий немецкий танк начал обходить горящий и был тоже подбит у самого Банного оврага. Третий танк пытался обойти горящий танк около стен завода, но был подбит нашей батареей.

Три горящие танка собою загородили проезжую дорогу к заводу для остальных танков и пехоты. По оставшимся нескольким танкам и пехоте вели ураганный огонь и наша батарея, и артиллеристы с закрытых огневых позиций и пехота. Все они были уничтожены.

После неудавшегося прорыва немцы в буквальном смысле слова обрушились на батарею: беспрерывно обстреливали минометами, артиллерией и бомбили самолетами. Лошади все были убиты, большие потери были в личном составе. Огневую позицию заменить было невозможно. В свободное время от стрельбы спешно стали окапываться.

Окопы и щели перекрывали пучками арматурной стали в 5-6 слоев, а сверху более чем на метр засыпали землей.

Этой мерой безопасности мы резко сократили потери в личном составе и увеличили интенсивность огня, ибо вели огонь даже тогда, когда над нами пикировали вражеские бомбардировщики, а в укрытие убегали только при приближении «наших» бомб. Орудия пытались сохранить путем укрытия за стены завода и постройки карманов.

Несмотря на это прямым попаданием бомбы было уничтожено одно орудие, через несколько дней другое. Одни осколки от них остались. Через несколько дней от прямого попадания снаряда от третьего орудия остались: ствол отдельно, станины тоже, а от щита кусок металла.

У 4-го орудия снарядом был разбит замок. Это единственное орудие вручную было доставлено на переправу — был получен приказ переправить разбитое орудие и оставшийся личный состав через Волгу. Но чтобы переправиться на противоположный берег, нужно было иметь на это личное разрешение от командующего 62 армии В.И. Чуйкова. Такое разрешение мы получили и переправились за Волгу. Подобрали место для огневой позиции, получили пополнение личного состава, новые пушки, лошадей и всякое другое имущество для батареи. Больше месяца батарея вела бои в Сталинграде. За это время огнем батареи было уничтожено 3 танка, 2 бронетранспортера, много пулеметов, минометов, орудий, дзотов и пехоты противника.

В октябре были введены должности заместителей командира батареи. Меня назначили на эту должность и присвоили звание старший лейтенант. Меня приняли в партию коммунистов.

Батарея вела огонь с закрытых огневых позиций. Я почти все время находился на НП на склонах Мамаева кургана и руководил огнем батареи с помощью наших разведчиков, радистов и телефонистов. Помогали нашей пехоте ходить в контратаку и отбивать атаки противника. Стремились как можно больше уничтожить огневых точек противника.

Как-то зашел к нам на НП командир взвода управления дальнобойной 152 мм пушечно-гаубичной батареи. Целей он не знает, снарядов у них много, и я напросился руководить огнем этой батареи. На вершине Мамаева кургана было два бака, один из них мы основательно разрушили прямыми попаданиями. Парализовали нашу пехоту да и наши НП 2 орудия противника. Своими пушками не могли мы заставить их замолчать, было подозрение, что это танки или самоходки, закопанные в землю. Наши опасения оправдались: после нескольких залпов дальнобойными они загорелись. Было разворочено и несколько дзотов, солидный переполох и урон мы причинили немцам. После этого и мы, и пехота несколько дней жили спокойно.

В другой раз с батареи доложили, что по соседству с ними заняла огневую позицию зенитная батарея. Погода стояла осенняя, и самолеты противника редко появлялись, а командованию батареи хотелось «пристрелять» личный состав в деле, в бою. Протянули они связь на нашу батарею, и завязалась у нас дружба с зенитчиками.

Как-то днем начали психическую атаку мадьяры. Я подготовил данные стрельбы и попросил зенитчиков сделать пристрелку бризантными снарядами, которые разрываются в воздухе над землей. Если такой снаряд разрывается на высоте 15-20 метров, от осколков на земле спасения нет. По мадьярам стреляли и другие батареи, но главный урон они получили от зенитной, которая вела огонь залпами. Психическая атака была отбита, а мадьяры не менее батальона, все были уничтожены.

В Сталинград пришла зима, покрылись льдом мелкие водоемы. Батарея заняла новую огневую позицию в мелком кустарнике на песчаном берегу Волги в расчете на обеспечение огнем наступающей пехоте.

Седьмая страница воспоминаний И.Зеленухина

На нашем участке Волга встала. Неоднократно мы прошли пешком от берега до берега, на следующую ночь верхом на лошадях проехали от берега до берега. На санях приступили к перевозке боеприпасов и продуктов. Получили мы добро на переправу пушек.

С наступлением темноты мы вывели одну пушку на берег и начали движение по льду. Лошади шли бодро, пушка катилась ровно. Вдруг в 15-20 метрах от берега прямо впереди лошадей разрывается шальная мина, шестерка лошадей на дыбы, лед не выдерживает: ездовые, расчет орудия, само орудие во главе со мной оказались в ледяной воде. Но этот вариант был предусмотрен, и аварийная команда быстро справилась со своими обязанностями: люди, лошади и пушка были вытащены из воды. Меня из воды вытащили последним, и уже на берегу я потерял сознание. Но медики молодцы, к утру мы были уже в полном боевом.

Во избежание подобного случая на середине Волги, в ближайшие два дня мы натянули трос через Волгу и без каких-либо ЧП перевезли все пушки в Сталинград.

Вся батарея расположилась у подножья Мамаева кургана. На склонах Мамаева кургана оборудовали огневую позицию сначала для одной пушки: площадку для пушки, блиндаж и ровики для расчета, нишу для хранения снарядов. Пушку затаскивали тросами вручную с помощью пехоты. Цели были разведаны заранее. Как только наступил рассвет, чтобы можно было видеть в оптический прицел цель, прямой наводкой уничтожили пушку и два пулемета противника. Немцы не ожидали нашей пушки. Мы ее откатили за бруствер. Немного погодя выкатили снова и открыли огонь по пулеметным гнездам. Потом пушку снова закатили за бруствер. Немцы открыли минометный огонь, но не причинили нам вреда. А приготовленный бруствер плохо защищал нашу пушку.

Поэтому ночью саперный батальон нашей дивизии приготовил площадку для другой пушки с заездным карманом с пологим спуском, с ровиками, нишами и блиндажом. Настоящая, отвечающая всем требованиям, получилась огневая позиция. Хозяином этой позиции стал расчет Куртиша. Пушка легко одним расчетом выкатывалась на площадку, 3-5 мин. стреляла и тут же закатывалась в карман, в котором пушка была в полной безопасности, т.к. находилась в «мертвой» зоне. Весь световой день пушка выкатывалась, стреляла и снова закатывалась в карман. И так ежедневно.

Через несколько дней боев, улучив момент, немцы разбили нашу первую пушку. Разбитую пушку легче скатывать вниз по снегу, чем закатывать.

Саперы приготовили еще лучшую площадку с карманом для следующей пушки, которую закатывали не менее 100 человек.

Наши пушки много хлопот доставляли немцам, большой урон им наносили. Немцы стали охотиться за нашими пушками, а мы за их.

Пушку мы выкатывали в темноте, наводили в примерное место, где должна стоять немецкая пушка. Заряжали пушку снарядом с фугасным зарядом и ждали рассвета. Каждое ожидание утомительное, а смертельное тем более.

Как только в перекрестие попадала немецкая пушка, немедленно производился выстрел. Немецкая пушка разбита, а наша становилась хозяином положения.

Но и были случаи, когда у нашего наводчика или рука дрогнет и он неточно наведет и снаряд из нашей пушки не попадает в цель, или время прозевает, тогда немецкий наводчик бьет без промаха, в результате наша пушка разбита.

Сами немцы признавали, что наши артиллеристы гораздо лучше немецких. За время снайперских боев у нас 5 пушек было разбито, а немецких пушек мы разбили более десятка, подбили и сожгли 2 бронетранспортера, много дотов, пулеметов и минометов.

В конце декабря или начале января на НП немецким снайпером был убит наш командир батареи Замараев и около своего орудия командир орудия Куртиш.

А мне повезло. Однажды по моей команде выкатили орудие для стрельбы по доту, который очень беспокоил нашу пехоту. Несколькими снарядами дот был разрушен, но по нашему орудию стал пристреливаться миномет. Мина разорвалась сзади орудия, спереди, а следующая мина должна быть «наша». Я даю команду немедленно закатить орудие в карман. Весь расчет дружно хватается за станины, прикрываясь щитом орудия, а спереди орудия не нашлось желающего толкать орудие, ибо там опасность большая быть убитым снайпером или из пулемета. Я крикнул командиру орудия (фамилию не помню) и мы с ним вдвоем стали толкать орудие спереди щита. И надо так случиться, что очередная «наша» мина упала между станин орудия и весь расчет был убит наповал. От этой мины нас с командиром орудия защитил тот же щит, за который прятался расчет. Мина и смерть наших боевых товарищей прибавила нам силы, и мы вдвоем смогли закатить орудие в карман, а потом перетаскать туда и всех убитых.

7 января наступающие части у подножия Мамаева кургана соединились с войсками 62 армии, тем самым окруженная немецкая армия Паулюса была разделена на 2 части: южную и северную.

После небольшой подготовки части нашей дивизии при активной помощи артиллерии штурмом овладели Мамаевым курганом. Орудия нашей батареи прямой наводкой уничтожали фашистские огневые точки и прокладывали путь для наступления нашей пехоте.

Полки нашей дивизии 134 дня и ночи вели ожесточеннейшие бои с немцами за Мамаев курган и добились полной победы. Не одну дивизию, десятки тысяч солдат и офицеров, громадное количество боевой техники немцы потеряли, чтобы завоевать Мамаев курган. Они разбились о стойкость и мужество воинов славной 284 стрелковой дивизии и бесславно погибли.

Красное Знамя реяло над Мамаевым курганом, ликовали воины дивизии. Вместе со всеми и ликовали воины нашей славной 5 батареи, которые внесли ощутимый вклад в дело разгрома фашистов в Сталинграде.

Но враг еще был в городе и его надо уничтожать, и чем скорее, тем лучше.

С помощью пехоты стащили мы пушки с Мамаева кургана и приступили огнем и колесами помогать нашей пехоте матушке выкуривать немцев из подвалов, развалин домов и т.д.

Иногда достаточно было 2-3 снарядов по окнам и дверям зданий, и немцы подняли белый флаг, а многие укрепленные немцами районы брались штурмом с предварительной детальной обработкой артиллерией.

Но мы уже не оборонялись, а наступали и с каждым днем были ближе к центру города и штабу Паулюса. А поэтому и настроение у всех было приподнятое, какое и положено иметь победителям.

Не воины, а какой-то сброд, одетый кто во что может, пленные немцы сплошной вереницей плелись к Волге, к которой они упорно лезли.

А оставшиеся в укрытиях еще отчаянно сопротивлялись, и их надо было с ожесточенным боем выкуривать. Батарея беспрерывно стреляла, даже снаряды не успевали подвозить и подносить, т.к. наступление было стремительное, а в разрушенном городе еще и не везде проедешь.

При разгроме южной группировки немцев в центре города батарея занимала последнюю огневую позицию на ул. Гоголя и вела последний огонь по Площади Павших Борцов. Паулюс и его штаб сдались в плен.

После короткого отдыха батарея вместе со стрелковыми полками дивизии была переброшена для уничтожения северной группировки немцев. Проезжая мимо Мамаева кургана, мы заметили, что на кургане уже трудится мирный трактор, и нам стало так приятно и радостно на душе.

Немцы северной группировки еще упорнее сопротивлялись, чем на южной группировке. Но и наши солдаты и офицеры, наверное, удесятерили свою ударную мощь. Пехота упорно шла вперед, поредевшие расчеты вручную катили пушки по разбитой и исковерканной земле.

В другое бы время не под силу бы сделать этим же людям, а тут пушки катили следом за пехотой и снаряд за снарядом посылали по немцам, разрушая огнем орудий все возникающие препятствия.

А кое-когда расчетам приходилось браться и за автоматы для уничтожения немцев, когда они неожиданно появлялись из подземелья вблизи орудий.

2 февраля батарея вела беглый огонь по заводу «Баррикады», где засели немцы и не хотели сдаваться. Неожиданно на батарее появился с группой офицеров командир нашей дивизии полковник Батюк. После моего доклада он поблагодарил за отличный огонь и поинтересовался наличием снарядов. Узнав, что у нас их еще много, посоветовал усилить темп стрельбы с тем, чтобы их не везти в тыл, ибо в ближайший час война в Сталинграде кончится, и мы окажемся в глубоком тылу.

Уж расчеты постарались, от души, с прибаутками стреляли, подняли такой дым от разрывов и пыль, что не сразу заметили белый флаг. Последние фашисты в Сталинграде сдались в плен. В черных мундирах они и выглядели и одеты были лучше немцев из южной группировки.

Горящий Сталинград. Зенитная артиллерия ведет огонь по немецким самолетам 1942 г. Место съемки: Сталинград, Площадь

Постепенно все войска переправились на противоположный берег, а батарея еще два дня была на территории завода «Баррикады», т.к. не на чем было вывозить пушки.

Я горжусь, что мне выпала честь защищать Сталинград, Мамаев курган.

Доброго здоровья и долгих лет жизни Вам, однополчане и все защитники Сталинграда, оставшиеся в живых.

Вечная слава всем погибшим однополчанам и всем защитникам Сталинграда.

После разгрома немцев под Сталинградом меня сразу же назначили командиром 9 гаубичной батареи этого же артиллерийского полка.

С воинами 5 батареи я больше не встречался. За 38 прошедших лет фамилии их из моей памяти улетучились. Смутно припоминаю 3анегина Ивана Яковлевича.

Сохранились в памяти еще кое-какие подробности боев в Сталинграде, но они не существенны.

Артиллеристы большой вклад внесли в дело разгрома немцев в Сталинграде, но на Мамаевом кургане это не отражено.

В день 30-летнего юбилея разгрома немцев под Сталинградом знаменитый снайпер, герой Советского Союза В.Г. Зайцев сказал: «Если принять 62 армию, защищавшую Сталинград, за солдата, то грудью этого солдата была 284 стрелковая дивизия».

Очень правильно сказано. Но ни одной таблички или схемы-карты нет на Мамаевом кургане, что его защищала до полной победы 284 стрелковая дивизия, а для потомков и истории это необходимо установить на Мамаевом кургане.

Я написал о боевых действиях батареи, в которой я имел честь служить, а не мог коснуться боевых действий других батарей, т.к. они вели бои или справа или слева от нас, и мне об этом ничего неизвестно.

Иван Ефимович Зеленухин, г. Рязань, ул. 4-ая Линия, д.7, кв. 19

Последняя страница воспоминаний И.Зеленухина