Следовать воле Божией

Преподобный Анатолий (Зерцалов). Следовать воле Божией: Сб. писем /ред. Г. Г. Гуличкина. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. – 336 с.: ил. – (Письма о духовной жизни).

Оптинский старец преподобный Анатолий (в миру — Алексей Моисеевич Копьёв (Зерцалов) родился 24 марта 1824 года в селе Бобыли Калужской губернии в семье диакона Моисея Копьёва. В святом крещении был назван Алексием, во имя святого Алексия, человека Божия. Родители воспитывали сына в строгости и благочестии, надеясь, что со временем он выберет путь служения Богу.

Когда Алексию исполнилось пять лет, отец приступил к обучению сына грамоте. Алексий рос смышленым и способным ребенком и очень скоро выучил азбуку, после чего его стали учить чтению Часослова и Псалтири. Любознательный мальчик очень охотно учился, и книга была постоянным его спутником.

В восемь лет родители отправили Алексия на обучение в Боровское духовное училище, откуда через четыре года он был переведен в Калужскую духовную семинарию.

После окончания Калужской духовной семинарии, где он получил фамилию Зерцалов, будущий старец некоторое время служил в Казенной палате, но вскоре заболел чахоткой. В то времена чахотка считалась болезнью смертельной, и Алексий дал обет: если исцелит его Господь, то он примет монашеский постриг.

Господь даровал ему жизнь, и вскоре, в июле 1853 года, получив родительское благословение, Алексий Зерцалов пришел в Оптину пустынь. Старец Макарий сказал матери будущего инока: «Благословенна ты, добрая женщина, на такой хороший путь отпустила сына!» С этого дня преподобный старец Макарий стал руководить духовной жизнью молодого послушника.

Свой иноческий путь в стенах обители Алексий Зерцалов проходил под руководством двух великих старцев — преподобного Макария и преподобного Амвросия.

17 ноября 1862 года Алексий был пострижен в монашество с именем Анатолий.

Старец Макарий проявлял особую любовь и заботу о молодом послушнике, стремясь закалить его дух в терпении и создать в нем доброе иноческое устроение.

Первое послушание, по оптинскому обычаю, ему было назначено на кухне. После непривычных тяжелых трудов спать ему приходилось прямо на дровах, да и то не более одного часа. Кроме того, терпение его испытывалось частыми переходами из одной кельи в другую. Послушник Алексий был очень аккуратный и любил чистоту. Дадут ему келью, он прежде всего всю ее вымоет, вычистит и начнет жить. Поживет немного, а его переводят в другую, только что там обустроится, опять переводят в новую. Не возражая, он покорно брал все свои пожитки: иконочку, войлок и книги и переходил в новую келью. Так, среди трудов, чтения святоотеческих книг и откровения каждой мысли перед старцем, в тишине монашеской кельи, развивалась та духовная опытность, которая впоследствии поставила его в один ряд с великими Оптинскими старцами. Старец Макарий, видя в нем особенное расположение к молитвенному подвигу, сам стал обучать молодого послушника молитве Иисусовой, который с тех пор в свободное время уходил в лес и там молился в уединении.

Незадолго перед своей кончиной старец Макарий поручил своего послушника Алексия старцу Амвросию.

Некоторое время Алексий нес послушание на клиросе, но недолго. Регенту не нравилось, что его подчиненный более его сведущ в пении, и он не благоволил к послушнику. Однажды Алексий заметил неправильность в пении, и регент пожаловался архимандриту, что он его учит. Алексия сейчас же послали на кузницу. Взяв свою свитку, он безропотно пошел на новое послушание. В кузнице была узкая и короткая скамья для сна, на которой он едва помещался. Ляжет, закроется свиткой с головой — ногам холодно, ноги закроет — голова зябнет. Так, путем этих мелких, но тяжелых испытаний, вырабатывался в нем дух смирения и терпения, кротости и твердости.

Смерть старца Макария, которая последовала 7/20 сентября 1860 года, послушник Алексий горько оплакивал. Утешением для него было лишь то, что у него остался другой наставник, отец Амвросий, с которым его еще более сблизило общее горе и которому он теперь передал всю свою преданность и любовь. 

17 ноября 1862 года послушник Алексий был пострижен в монашество с именем Анатолий, в память святителя Анатолия, патриарха Константинопольского († 458; память 3/16 июля).

5 июля 1866 года инок Анатолий был рукоположен в иеродиакона.

В 1860-е годы по благословению старца Амвросия отец Анатолий принимал участие в подготовке оптинских изданий творений аввы Дорофея, Симеона Нового Богослова, преподобного Феодора Студита. Вскоре старец Амвросий  стал посылать отца Анатолия в монастырскую гостиницу утешать скорбных  и печальных. Когда в Оптину пустынь приехал архиепископ Калужский и Боровский Григорий (Миткевич; † 1881), то старец Амвросий попросил благословения у владыки дать ему отца Анатолия в помощники. 

7 сентября 1870 года иеродиакон Анатолий был посвящен в иеромонаха и вскоре назначен благочинным. 3 августа 1871 года последовал Указ Святейшего Синода, в котором говорилось: «В видах водворения желаемого порядка и благоустройства в Спасо-Орловском монастыре, назначить настоятелем сего монастыря из рекомендованных Вашим Преосвященством иеромонаха Оптиной, Калужской епархии, пустыни, Анатолия, с возведением его в сан архимандрита»^[1]. Отец Анатолий отказался принять должность настоятеля и в прошении, посланном в Святейший Синод, писал: «Объявлен мне указ Вашего Святейшества о назначении меня настоятелем пришедшего в упадок Спасо-Орловского, Вятской епархии, заштатного монастыря. На что по долгу монашеской совести считаю обязанностию повергнуть вниманию Святейшего Синода, что я более десяти лет страдаю от грыжи, которая не позволяет мне выстаивать всех церковных служб… Сверх сего я подвержен хронической головной боли, которая от умственных напряжений и беспокойств развивается и причиняет жестокие страдания, препятствующие возможности ходить в братскую трапезу, а иногда затрудняюсь и в самом богослужении. Вследствие такого моего болезненного положения… не смею — хотя всегда памятую священный долг послушания и данных мне обетов — принять на себя бремя правления и тем более устроения пришедшего в упадок монастыря. Всепокорнейше прошу Ваше Святейшество, да благоволите уволить меня от предназначенной мне настоятельской должности, так как сознаю, что не принесу ожидаемой от меня начальством пользы, а причиню лишь казне напрасную трату прогонных денег. К сему прошению Козельской Введенской Оптиной пустыни иеромонах Анатолий руку приложил. Августа 28 дня 1871 года»^[2].

В 1873 году скончался начальник скита Оптиной пустыни и духовник старец Иларион. В 1874 году по указанию преподобного старца Амвросия иеромонах Анатолий был назначен скитоначальником и братским духовником. Когда обсуждался вопрос о его назначении, то старец Амвросий сказал: «По-моему, лучше отца Анатолия нам не найти». Сам отец Анатолий принял свое назначение со смирением, единственно из послушания своему старцу. К этому времени относится начало его старчества. Обремененный различными делами, заботами и неизбежной суетой, когда находилась свободная минутка, отец Анатолий стремился уйти в лес и там где-нибудь в глуши питал душу свою богомыслием.

В 1875 году по благословению старца Амвросия монахиня Амвросия (в миру — помещица А.Н Ключарева) приобрела имение Калыгино близ деревни Шамордино, где стала устраиваться женская община. 1 октября 1884 года состоялось торжественное открытие и освящение первого храма общины. Первой настоятельницей стала матушка София (в миру Софья Михайловна Астафьева). Старец Амвросий много сил и любви вложил в основание Шамординской общины и лишь прикованный к одру болезни, он не мог часто ее посещать. Вскоре он возложил духовное руководство на отца Анатолия, который не оставлял шамординских сестер своим попечением до самой смерти. Преподобный Амвросий не раз говорил сестрам: «Я редко беру вас к себе (на беседу), потому что я за вас спокоен: вы с отцом Анатолием».

Сначала сестер в общине было немного, а работ по благоустроению обители много и они работали везде сами. От тяжелых трудов сестры иногда, по малодушию, унывали. В таких случаях приезд отца Анатолия был очень благотворным для сестер. Сестры, узнав, что едет их батюшка, с радостью бежали ему навстречу. Каждую сестру он благословит, ободрит, даст пряников или баранок, привезенных из Оптиной, и сестры, утешенные, весело принимаются за прерванную работу. Когда отец Анатолий приезжал в Шамордино в праздничные дни, то часто во время отдыха матушка София брала сестер и вместе с отцом Анатолием уходили на прогулку в лес. Прогулки эти были огромным утешением для сестер и скрашивали их трудовую жизнь. Однажды, любуясь красотой и величием родной природы, матушка София спросила: « А что бы нам сказала преподобная Сарра, которая 30 лет жила на берегу Нила и ни разу не выходила из пещеры, чтобы полюбоваться рекой?» На что отец Анатолий возразил: «Нет, конечно, всякий спасается своим путем, но я более сочувствую тем подвижникам, которые любили природу, например преподобный Сергий, Савва Звенигородский, Антоний и Феодосий Печерские. Все они выбирали самые красивые места для своих обителей, потому что природа возвышает дух человека». И как бы в подтверждение своих слов, велел сестрам петь: «Благослови, душе моя, Господа… вся премудростию сотворил еси…

Когда матушка София серьезно заболела, то сестры очень опасались за ее жизнь. Отец Анатолий со свойственным ему твердым убеждением и верой успокаивал сестер, поясняя, что когда человек созреет для вечности, то Господь не медлит ни минуты, как бы он ни был нужен для людей. В пример он приводил святого Василия Великого, которого Господь, несмотря на пользу, взял молодым. Когда матушка София скончалась, то он утешал сестер тем, что на небесах прибавилась новая молитвенница за них, и часто посылал сестер в скорбные минуты на ее могилку. Сестры привыкли со всеми своими повседневными нуждами и горестями обращаться к их печальнику батюшке Анатолию.

День своего Ангела, 3 июля, отец Анатолий часто проводил на скитской даче, куда приезжал ранним утром с кем-нибудь из иноков, и служил молебен святителю Анатолию, патриарху Цареградскому. В скиту и в Шамордино готовили в этот день угощение. В праздники он почти всегда служил или в скиту, или в монастыре. Служение его было особенно благолепное. Постоянный делатель молитвы Иисусовой, он, совершая литургию, совершенно погружался в созерцание великого Таинства — вся его фигура выражала необычайное благоговение и лицо его нередко как бы озарялось внутренним светом. Строго требовал он от своих духовных детей благоговейного внимания в церкви. « В церкви стой как Ангел, — говорил он, — не разговаривай и не оглядывайся, потому что церковь есть земное Небо. Иди из церкви, читай: «Богородице Дево, радуйся…» — и ни с кем не заговаривай, а то будешь подобна сосуду, который был полон, да дорогой расплескался. Когда говеешь, тогда особенно прилежно читай молитву Иисусову. Когда идешь приобщаться, то в эту обедню особенно смотри за собой, ни с кем не говори и никуда не обращай своих помыслов. Иди к Чаше со спокойной душой, призывая молитвы своего духовного отца. Бойся в храме смутить чью-нибудь душу; ты идешь просить милости у Бога и в Его же храме оскорбляешь своего ближнего». Требуя совершения строго уставного богослужения, неопустительного хождения в церковь и благоговейного в ней стояния, старец Анатолий не одобрял действия тех, кто, будучи истомлен послушанием, добивался непременно выполнить все и церковные и келейные правила, видя в этом недобрые зачатки духовной гордости. Не благословлял садиться во время чтения 1-й кафизмы за воскресным бдением, указывая при этом на игумена Антония (брата архимандрита Моисея), у которого ноги были в ранах, но он никогда в это время не садился. Не благословлял выходить из церкви во время чтения кафизм, говоря: «Волки бегают, утащат».

Отец Анатолий, имея детски чистую душу, особенно любил детей. Когда в Шамординской обители устроился детский приют, то малютки сделались маленькими друзьями «большого батюшки Анатолия». Он часто присылал им гостинцы, ходил с ними гулять, вникал во все их интересы.

Насколько заботился отец Анатолий о духовном преуспеянии своих чад духовных, воспитывая в них чуткость совести и приучая к телесным трудам, настолько же мудро охранял от всякого повода к тщеславию и самомнению вследствие взятых на себя подвигов. Одна монахиня просила у отца Анатолия благословения жить одной, чтобы поститься, молиться и спать на голых досках. Старец ответил ей: «Ты знаешь, лукавый не ест, не пьет и не спит, — а все в бездне живет, потому что у него нет смирения. Покоряйся во всем воле Божией — вот тебе и подвиг; смиряйся перед всеми, укоряй себя во всем, неси с благодарением болезни и скорби — это выше всех подвигов!»

Одна сестра огорчилась тем, что ей, по послушанию, все приходилось копаться в саду, и старец в утешение рассказал ей про одного подвижника, который тоже сомневался, угодна ли Богу его работа. Однажды этот подвижник видит сон, будто он умер и стоит на Суде. Грехи его перевесили чашу весов, и нечего было больше положить на противоположную сторону. Тогда Ангелы принесли и положили лопату, которой он копал землю, и она перетянула весы.

В обращении отец Анатолий был очень прост: весело, шутливо что-нибудь рассказывал, но в этих рассказах иногда очень метко обличал чьи-нибудь мысли или недостатки. Иногда любившим его сестрам было неприятно, что некоторые, не понимая его, составляли о нем превратное понятие, но отец Анатолий отвечал на это: «Мне все равно, что обо мне подумают; правда выше всего». Он был очень доверчив и, относясь сам ко всем просто, не подозревал ни в ком обмана. Старец Амвросий говорил про него: «Это израильтянин, в немже льсти несть». Ко всем он имел самую искреннюю любовь, но особенно любил своих духовных детей. Когда он узнавал что-нибудь дурное о ком-либо из своих духовных чад, то никогда не делал выговора, а ждал, когда сам человек сознается и раскается, и только тогда делал строгие наставления. Он очень дорожил вниманием и усердием к нему, ценил услуги и дорожил людьми, полезными для дела. Очень внимательно относился к работам, которые ему дарили, и иногда говорил: «А вот я хоть убей так не сделаю».

10 октября 1891 года скончался старец Амвросий. Его кончина была незаменимой утратой для всех, кто его знал, но особенно для беззащитной женской общины. К этому времени в ней уже было более 300 сестер, основан приют с 50 девочками, богадельня, больница. Настоятельница матушка Евфросиния перед самой кончиной старца Амвросия потеряла зрение и получила от него категорическое запрещение отказываться от управления обителью. Кроме того, епископом Калужским и Боровским Виталием (Иосифовым; † 1892) были запрещены всякие сношения между Оптиной и Шамордино, в результате чего осиротевшая община лишена была как внешней, так и внутренней помощи.

Все эти тяжелые события сильно отразились на здоровье отца Анатолия. Потеря старца, лишение возможности в самые трудные и скорбные минуты утешить и поддержать унылых шамординских сестер причиняли тяжелую скорбь его любящему сердцу. Некрепкий здоровьем, надорванным и без того суровою монашескою жизнью, 30 лет страдавший головными болями, отец Анатолий после кончины старца Амвросия стал быстро слабеть. Задумчивый и грустный, он глубоко ощущал свое духовное сиротство.

Через некоторое время сестрам разрешено было пользоваться духовным руководством Оптинских старцев. Поездки отца Анатолия в Шамордино возобновились и по-прежнему служили отрадой и утешением для его духовных детей.

В конце 1892 года отец Анатолий ездил в Петербург и Кронштадт, где встречался с отцом Иоанном Сергиевым. Чувствуя большое недомогание, отец Анатолий был осмотрен врачами, которые обнаружили у него слабость деятельности сердца и отек легких, предписав лечение эмсскими водами. Вскоре от лечения ему пришлось отказаться, так как у него стали опухать ноги.

Старец Анатолий начал слабеть и 15 октября 1893 года он тайно принял схиму. С этого времени началась его предсмертная болезнь, однако в дни памяти своих незабвенных наставников старцев Макария и Амвросия 7 сентября и 10 октября, силы возвращались настолько, что он мог еще служить. В последние три месяца он не вставал с кресла; страдания его были велики, иногда с ним делалась сильная икота, продолжавшаяся по три дня. Он часто приобщался Святых Христовых Таин, нередко к нему приносили разные чудотворные иконы. По благословению епископа Калужского и Боровского Анатолия (Станкевича; † 1903) шамординские сестры ухаживали за старцем во время болезни. Однажды сестры, тяжело переживавшие болезнь любимого батюшки, сказали ему: «Вот мы молимся о Вашем здоровье, но Господь нас не слышит». На это старец отвечал: «Может ли быть, чтобы солнце не освещало, вода не освежала, огонь не согревал; а Господь в тысячу раз светлее всякого солнца; Он слышит вашу молитву, но творит угодное Ему».

Рождество прошло грустно. Старец не поднимался с постели. На Крещение, увидя в окно идущих в церковь монахов, он с грустью сказал: «Вот чада Божии идут в храм, а я грешный сижу дома, ни людям ни себе».

В понедельник 24 января 1894 года ему сделалось очень плохо, он почти не открывал глаза, глубоко вздыхал, и слышно было, что он непрестанно творил Иисусову молитву.

Во вторник 25 января 1894 года, в 4 часа 20 минут утра, старец Анатолий скончался.

Он был погребен у стен Введенского собора рядом с любимыми своими учителями и наставниками.

В 2000 году преподобный Анатолий прославлен Архиерейским Собором Русской Православной Церкви (память празднуется 11/24 октября и 25 января/7 февраля). Святые мощи были обретены и перенесены во Владимирский храм.

Даже при самом поверхностном знакомстве с письмами преподобного старца Анатолия читатель заметит, что ни одно из них не нарушает эпистолярную традицию, сложившуюся в Оптиной пустыни.

«Мы не найдем в письмах о. Анатолия того разнообразия содержания, тех ответов на разного рода практические вопросы, которыми так богаты письма о. Амвросия, — писал протоиерей Сергий Четвериков^[3] в предисловии к сборнику писем старца, — но письма о. Анатолия имеют свои собственные высокие достоинства. Живя исключительно внутреннею жизнью, будучи опытным делателем умной молитвы, о. Анатолий отпечатлел в своих письмах свою высоко нравственную христианскими думами и чувствами душу. Исполненный живой и глубокой веры, опытно познавший извилистый и тернистый путь внутреннего духовного христианского возрастания души, восторженный почитатель монашеского подвига в духе и по заветам великих старцев Паисия, Феодора, Льва, Макария и Амвросия и великих наставников древности — аввы Дорофея, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина и других, — о. Анатолий соединял с глубиною и богатством духовного познания нежно любящее сердце, детски простую душу и удивительную способность настраивать других на свой тон, переливать в их душу собственное духовное содержание.

Он умел ласково, нежно, отечески прикасаться ко всякой больной, мятущейся, ни себя ни других не понимающей душе человеческой, успокаивать ее, расчищать пред нею путь жизни духовной и указывать ей, куда и как идти. И его по всей справедливости, как и его современника и друга, о. Амвросия, можно назвать истинным врачевателем душ скорбящих и недоумевающих.

Письма о. Анатолия учат знать и любить Бога, разъясняют высокую цель жизни христианской и монашеской, ободряют в подвиге борьбы со страстями и немощами, учат молитве Иисусовой и вообще заключают в себе много полезных уроков для всякого, ищущего жизни духовной»^[4].

Письма преподобного Анатолия (часть их) впервые были напечатаны в 1902—1906 гг. в журнале «Душеполезное чтение».

В 1910 году Оптина пустынь осуществила отдельное издание 382 писем старца к 65 адресатам.

О принципах издания писем писал иеромонах Климент (Зедергольм; †1878) к монахине Афанасии, казначее Троицкого Севского монастыря, которая занималась переписыванием писем старцев: «Орфографии прошу Вас держаться правильной; также и знаки препинания выставлять правильно. Имена можно выписывать сполна, чтобы нам было понятно; при печатании же будут выставлены буквы»^[5].

В настоящем сборнике письма публикуются согласно этим принципам и повторяют оптинское издание 1910 года.