Епископ Кронштадтский Назарий: Лавра должна быть монастырем, а не культурным заповедником

О торжествах по случаю 300-летия со дня основания Свято-Троицкой Александро-Невской лавры в интервью агентству «Интерфакс» рассказал наместник монастыря епископ Кронштадтский Назарий.

― Самым главным зрелищным событием торжества 7 апреля станет крестный ход. Хотя, конечно, у нас не получится пройти кругом из-за реставрационных работ. Это день рождения монастыря. До конца XVIII века он был монастырем, а потом стал Лаврой. 7 апреля приходится на время Великого поста, фейерверков, конечно, не будет. Самое главное для нас ― это молитва. Утром будет ранняя Литургия, в 9 часов благодарственный молебен на месте первой деревянной Благовещенской церкви на территории некрополя XVIII века. Потом своим чередом пройдет поздняя Литургия. Примерно в 12 часов мы идем с крестным ходом к Благовещенской церкви ― уже каменной, где сейчас располагается Музей городской скульптуры. Перед этим самым старым монастырским храмом также будет молебен. Дальше будет братская трапеза. Вечером состоится премьера фильма об истории Александро-Невской лавры и небольшой концерт. Там будет петь архиерейский хор, участники наших фестивалей. Надеюсь, что будет интересно: веселье сердца, а не веселье тела. Дальше начинается юбилейный год. Многие из событий будут происходить в Москве и других городах. Сейчас, например, в Москве проходит выставка художественных фотографий, посвященных Лавре. Мы собираемся организовать целую программу поездок с ней по России: Пятигорск, Ростов, Екатеринбург, Кемерово. Осенью мы планируем отвезти ее в Белград, ведь там тоже есть храм Александра Невского. Есть планы даже построить церковь имени святого князя в Косово. Далее мы планируем повезти выставку в другие города Европы, где знают Лавру и ее небесного покровителя.

― А сколько всего храмов Александра Невского в мире?

― Я собрал по всему миру информацию о 1500 таких храмов, 900 из них действующие. В декабре мы собираемся издать книгу, где будут фотографии и краткие описания церквей. Мы надеемся издать хотя бы первый и второй том. Третий том будет посвящен исчезнувшим храмам или их развалинам. Поверьте, есть такие развалины, от которых исходит необыкновенная мощь, туда можно зайти и служить.

― Лавра входит в четвертое столетие. Чем она должна стать для всей России?

― Монастырем она должна остаться, прежде всего. Хоть первое, хоть четвертое столетие, хоть Лавры, хоть другой обители, в первую очередь монастырь должен быть монастырем. Даже великие памятники архитектуры и истории приходят и уходят. Даже если здание монастыря разрушалось, но оставалась при этом братия, то монастырь продолжал жить даже без стен, даже без храма. Они могут собраться под дубом, и это будет монастырь. Мне кажется, что это хороший пример. Братия держит традицию, передает друг другу ее, и только так монастырь живет. Эпохи и архитектурные стили меняются. Вот у нас в Лавре полная эклектика, но монастырь от этого не меняется. Для меня главное, чтобы мы это не потеряли, не стали культурным заповедником, музейным экспонатом. Главное, чтобы была молитва, и мы могли молиться за себя и за других, чтобы люди могли прийти сюда и решить какие-то свои проблемы. Человек должен получать здесь духовную помощь и молитвенную поддержку.

Второй по важности момент заключается в том, что мы должны сохранить это культурное достояние. Государство нам его предоставило в пользование, это не наша собственность, но на нас лежит ответственность все это сохранить. Мы не имеем права это терять и труд многих поколений тоже. Плох тот хозяин, который живет в доме, у которого крыша течет.

― Что Вам удалось успеть отреставрировать к юбилею?

― Еще четыре месяца назад леса были по всему Троицкому собору, сегодня только в центре. Мы спускаемся сверху вниз и потихоньку снимаем их. Надеемся, что к Пасхе мы их снимем полностью. Мы также меняем окна, был перерыв на зиму, но сейчас в федоровском корпусе окна продолжаем ставить. Как только средняя температура станет выше нуля, мы начнем ставить наружные окна и продолжим внутренние. Нам удалось добиться выделения от министерства культуры небольших средств, чтобы начать замену кровли в Троицком соборе. Купола мы заменили за свой счет. Сейчас в трех местах кровли есть протечки. Конечно, мы продолжаем реставрировать Никольскую церковь. Здесь действительно происходит капитальная реставрация. Активно идут работы на первом и втором этаже Федоровской церкви. Там обнаружено большое количество живописи, сейчас она расчищена на 70%. В Надвратной церкви сейчас строятся леса на парусах, где будут восстановлены изображения евангелистов. Через две недели мы начнем собирать иконостас церкви.

― У Лавры были планы по созданию автономной котельной. Удалось их реализовать?

― Да. Мы приступаем к строительству автономной котельной с помощью Газпрома. Уже выделены для этого средства. Деньги переводятся прямо к нам на счет по благотворительному договору. К 1 мая мы подготовим отчет за первые деньги в размере 250 млн. рублей. Планируется, что к сентябрю работы уже будут закончены. Кроме того, теплоцентраль самой котельной будет подведена ко всем нашим зданиям.

― Как продвигается работа по созданию музея монастыря?

― Работы по созданию музея почти завершены. Завершены все колонны, осталось их только покрыть воском. Как раз сейчас нам привезли очень красивый макет Лавры, который в перспективе будет размещаться в музее. Его размер три на четыре метра.

― Петербургская митрополия недавно была разделена на четыре епархии. У Вас появился новый титул Кронштадтский. Это дает Вам какие-то новые полномочия, обязанности?

― Я остался на своем месте. Я как был викарием, так и остаюсь. Викарий ― это помощник главного епископа. Прибавилось моральной ответственности, потому что со званием Кронштадтский ассоциируется у нас Иоанн Кронштадтский. Я даже шутил, что если бы я был Иваном, мне бы титул Кронштадтский не дали. Некоторые новые обязанности, конечно, появятся. Я, например, на престольные праздники ездил в Выборг, а теперь буду в Кронштадт. В прошлое воскресенье я уже служил во Владимирском соборе Кронштадта. Я познакомился со всеми действующими часовнями и храмами этого города. Теперь наша епархия в границах города. И если раньше викарии ездили по области, то теперь они будут больше в городе.

― А что даст это разделение в административном плане?

― Это очень просто. Теперь каждая епархия самостоятельна и будет управляться полностью своим епископом. То есть митрополит будет иметь общие надзорные функции. Например, корреляция отношений с властью, в каком месте лучше построить храм, чтобы не было двух рядом. Он смотрит, чтобы развитие епархии происходило разумно, но, конечно, он не имеет права вмешиваться во внутренние дела епархии. Он глава и своей епархии, Санкт-Петербургской и Ладожской. Все епископы будут самостоятельны в назначениях, хиротониях, передвижениях. Это своеобразное разукрупнение, а то раньше получалось так, что до Бога достучаться было быстрее, чем до митрополита. У нас очень много сел, где всего несколько домов, и там нет молитвенного места. Когда епископ будет ближе к этой проблеме, он сможет этим озаботиться. Например, есть какая-нибудь на селе старушка богомольная, можно сделать у нее дома молитвенное место, чтобы люди там раз в месяц встречались со священником, исповедовались, причащались.

Когда епископ самостоятельный, он видит ближе проблемы своей епархии. Он знает лучше, кому нужна социальная помощь. Он может координировать работу воскресных школ. Например, школа, у которой уже есть положительный опыт, может поделиться им с другой школой.

― Поспособствует ли эта реформа тому, чтобы в епархиях строилось больше храмов?

― Вся структура управления будет проще, и строительству новых храмов это поспособствует. Ведь дело не только в деньгах. В каждом селе есть какая-нибудь заброшенная почта или другие здания, которые разваливаются. Надо просто поддержать это строение и сделать его местом, куда можно один раз в месяц прийти и послужить, встретиться с людьми, спросить об их нуждах.

― А в Санкт-Петербурге, как Вы считаете, хватает храмов?

― Думаю, что не хватает, особенно в районах, где много новостроек.

― Вопрос с ракой Александра Невского так и остается нерешенным?

― С Михаилом Борисовичем Пиотровским мы уже давно расставили все точки над «i». Я уже говорил, что самостоятельно я этот вопрос решать не буду, я буду ждать ответа от Святейшего патриарха и Совета по культуре. И мы до сих пор ждем. Нам давали понять в министерстве культуры, что они ждут от нас какой-то позиции. Но какая у нас может быть позиция? Верните то, что было. Вот и вся позиция. Министерство само не предлагает внятно никаких решений. Мы не знаем, кто в министерстве культуры курирует этот вопрос, и с кем Михаил Борисович ведет переговоры на уровне правительства. Я понимаю, что этот вопрос может решить только глава государства, потому что есть закон о музейном фонде. Надеемся, что в юбилейный год этот вопрос будет решен, так или иначе. Или же мы получим внятный и четкий ответ на него.

― Решился ли каким-либо образом вопрос о статусе Благовещенской церкви, которая принадлежит Музею городской скульптуры?

― У нас было недавно совещание по этому вопросу с Василием Николаевичем Кичеджи. Он меня напрямую спрашивает: как Вы считаете? Я ему ответил, что должно выйти постановление о передаче нам первого и второго этажа храма, и дальше должно идти поэтапное освобождение здания. Мы готовы ждать. Сейчас там просто расставлены обломки надгробий. У нас часто так решается вопрос: если Церкви что-то передать, то надо передать в таком виде, чтобы они (т.е. Церковь) очень долго там не смогли ничего сделать. Одно из главных качеств монаха это терпение. Поэтому мы терпим, но молимся и не оставляем надежды.