Возвращение священномученика

Так же, как не найдется семьи, которой не коснулась Великая Отечественная, так, наверно, нет и рода, в котором кто-нибудь не пострадал бы за веру в темные годы гонений. Журналист Елизавета Замыслова рассказала нашему порталу о своем прапрадеде и том, как семья священномученика Измаила Карагандинского в годовщину его расстрела побывала на месте его служения.

Про свое детство мне, шестилетней, бабушка Нина, папина мама, – она же просто «баба Нина», – рассказывала только одну историю: как какой-то агроном выращивал в Воронеже кроликов. Хотелось узнать, конечно, больше, но бабушка упорно отказывалась говорить о чем-либо еще. Старшеклассницей я стала надоедать бабе Нине с расспросами об её юности – кролики, понятное дело, меня интересовали уже меньше. «Выпытать» удалось только то, что у нее, местной чемпионки по фигурному катанию, поклонников было – целый «хвост», но, что особо назидательно подчеркивалось, «повода она никому не давала».

Баба Нина умерла в 2004, так и не узнав, что один из четырех ее дедов-священников, Измаил Базилевский, в 2000 году был причислен Русской Православной Церковью к лику Святых.

Благодаря воронежским родственникам, начавшим раскапывать историю семьи в местных архивах КГБ еще в начале 90-х, мы, московские, наконец узнали подробности про предков бабы Нины.

Измаил Базилевский в молодые годы

Этой осенью я ни с того ни с сего решила «пробить» в интернете названия сел, где он служил, – Отскочного и Скорняково.

Отскочных в одной Липецкой области нашлось целых три штуки. Скорняково, слава Богу, только одно. Там иерей Измаил и возглавлял приход с 1923 по 1929 год, пока Архангельский храм не закрыли. В письме к одному из братьев он, деревенский священник с прошлым управляющего, анализирует суть сельскохозяйственного устройства «по-советски»: «Окрестные колхозы живут различно: есть очень недурно, а есть и совсем хорошо, а есть и совсем разбежались… Мне кажется, все дело в людях: где верхушка хорошая и мало воруют, живут лучше, а где наоборот – хуже».

В очередной раз вчитываясь в биографию Измаила Николаевича, ставшую житием отца Измаила Карагандинского, я дошла до даты расстрела – 17 ноября 1941 года. И поняла, что мы с близкими должны во что бы то ни стало попасть в годовщину этой даты в Скорняково.

В Липецкой епархии моему звонку искренне обрадовались. Оказалось, что Архангельский храм, стоявший в развалинах до 2007 года, активно восстанавливает один столичный топ-менеджер, и на Рождество Христово там уже надеются служить первую литургию. Сама удивляясь своей настойчивости, я спросила, сможет ли кто-то из местных батюшек приехать 17 ноября в Скорняково и отслужить молебен священномученику Измаилу. Уже через день мне сообщили, что служить будет отец Роман.

Воодушевленная, с найденными в интернете фотографиями восстановленного храма наперевес, я приехала к своим родителям, чтобы рассказать им обо всем. «Ну, тогда неси сейчас, Саша!», – сказала в ответ мама, обращаясь к моей племяннице. Чуть-чуть попререкавшись – так, для виду, – Саша убежала в другую комнату и вынесла оттуда большую икону. «Иконописец написала лик Измаила – это должен был быть сюрприз к твоему дню рождения!» . И мы решили ехать.

У взрослых возникали неотложные дела, дети заболевали, машины ломались – не складывалось ничего, но все-таки 16-го вечером я, папа и две мои старшие сестры с детьми прыгнули в поезд, идущий в Елец.

У папы в сумке икона. У меня – большая серебряная ложка, подаренная Измаилу отцом в день его венчания. Накануне вечером ее передал мне в метро внучатый племянник священника Измаила Александр Базилевский.

В поезде мы рассказывали детям об их пра-пра-прадеде. О том, как в 1930 после закрытия храма в Скорняково 50-летний отец Измаил вынужден был зарабатывать, чем мог, чтобы прокормить свою семью. Устроился в Воронеже – сначала маляром, потом печником, потом счетоводом, и, наконец, бухгалтером. «Христос Воскресе! – читаю я племянникам отрывок из его письма брату. Письмо написано в 1937-м. – Мы живем, как жили, я служу, но смотрят на меня косо люди, поставленные смотреть за нашим братом, так что немудрено, если меня в одно прекрасное время и вышибут. Все это очень надоело, осточертело, и тем более, когда видишь, что наблюдающие – такая мразь пьяная, вороватая, ничего не делающая…». Кончается письмо словами: «Пока живы. Целуем». И припиской: «2/V 1 день Пасхи, а завтра работать».

Священник Измаил перед расстрелом. Фото из дела.

Спустя 71 год, в полдень 17 ноября 2012 года, мой папа внес в Архангельский храм Скорняково икону Измаила Карагандинского.

Правнук священномученика Измаила Евгений Евенко с его иконой

Крестный ход после молебна. Отец Роман с иконой священномученика Измаила

На молебне

Староста храма Татьяна приняла на хранение иконы до открытия храма

Фото: Александра Толстая и Максим Евенко