Семь «я» семьи Ф.

– В самом деле, вы это вы? Как замечательно, мы ведь ваши большие поклонники… Новая книга уже вышла?

Всякий литератор тщеславен, не побоюсь признаться, что начавшееся с такой фразы знакомство обыкновенно порождает положительное предубеждение. И все же про эту семью, встреченную мною в монастырских стенах, я написала бы, даже примись она закидывать меня гнилыми яблоками. Удивительная семья… просто удивительная.

Семья это семь «я». В эту формулу Ф. со Ставрополья укладываются покуда с полной точностью. На сей день их ровно семеро. Родители – Нонна («Нонна, а вы знаете, как переводится ваше имя с латыни? Монахиня». – «Не знала! То-то я монашествующих так люблю!») и муж ее Сергей. Старший сын, Иван, рослый и взрослый для своих тринадцати лет, не развязный, но раскованный. Сразу начал советоваться со мною о своих планах поступления в МГУ. Одиннадцатилетняя Ева, маленькая красавица, серьезная и очень ответственная девочка. Семилетний Никифор, белокурая бестия, отчаянный озорник. Четырехлетняя Василиса, очаровательная резвушка в каштановых кудряшках. Впрочем, о Василисе речь впереди. И, наконец, писклявый восьмимесячный червячок по имени Екатерина. С нею на руках Ф. проехали пол-Европы в рекордно короткие сроки – занятость Сергея не позволила длинного отдыха. А ведь надлежало заехать и в Сербию. Екатерина названа в честь святой Екатерины Леснинской, как не посетить ее могилы, не предъявить малютки святой покровительнице? А древнехристианские святыни Италии? Ну и, разумеется, нижненормандский наш православный монастырь, где монахини так усердно молились недавно о Василисе. Как не показать Василису игуменье, Василису, веселую и здоровую?

Василису заразили в родильном доме. «Ну, у нее такой вирус, который пожирает мозг, – соизволила "объяснить" врач. – Это будет "овощ". Что? Неужели не собираетесь отказываться? Не понимаю. У вас ведь без нее трое здоровых детей, к чему такое бремя?»

Да, врач действительно не понимала. Таким и не дано понять. Ф., по счастью, люди не бедные, вступили в отчаянный бой с болезнью, отыскали клинику нужного профиля в Швейцарии. Три года ночных бдений, три года ежедневного труда – и полная безусловная победа. Поглядела бы эта врачица, как «овощ» бегает, хохочет, стучит ложкою о тарелку!

Что сделали Ф., когда их трудная победа была одержана? Написали и издали детскую книжку, сказку. Сказку о девочке Василисушке, оказавшейся жертвою злых чар, заснувшей непробудным сном. Нет, отнюдь не поцелуй прекрасного принца разбудил девочку. Была бы охота принцам путешествовать ради каких-то там младенцев. Нет, в терем к Ф. постучались три волшебные сестры: Вера, Любовь и Надежда. И долго жили с ними, поддерживали их, покуда Василиса не пробудилась, покуда злой морок ее не оставил.

Сказка очень немудреная, очень простенькая. Но Ф. заказали иллюстрации хорошему художнику. Облачив персонажей в древнерусские наряды, иллюстратор тонко и тепло передал портретное сходство. Особенно на последней странице, где все уже кончилось хорошо. Вот Сергей, чуть угрюмый упрямый русак с решительным волевым подбородком, вот тонкокостная, кареглазая, очень женственная Нонна. А впереди всех – Василиса, тогда еще – пухлый младенец со смешным хохолком. Художник нарядил Василису в высоченный богатый кокошник.

«Сия сказка написана в честь чудесного исцеления дочери нашей Василисы» – стоит на задней обложке. Врачи врачами, но Ф. наверное знают, что без помощи «волшебных сестер» не справились бы.

Дети Ф. не ходят в школу. Вернее – ходят для сдачи экзаменов за год. Иной раз – случайно – сдают разом за два года. Из класса в класс переходят шутя. Нонна, сама педагог по образованию, не слишком доверяет современной школе. По результатам судя – правильно делает.

Мне доводилось уже писать о многодетных семьях. Мудрено ли, что и новое знакомство с многодетной семьей снова произошло в стенах монастыря? Но эта семья – она из России. Стало быть, нам все же есть на что надеяться?

Упрямство и хмурость в облике Сергея – их уловил даже иллюстратор детских книг.

«Все знают, что я не даю "откатов", – произнес он в минуту откровенного разговора. – От меня не дождутся. Вот они и ищут возможности меня обложить. Обложить со всех сторон. В завтрашнем нашем дне я никак не уверен. Средний бизнес, что называется, "кошмарят". Нет, ничего к лучшему за последние годы не поменялось. Куда там!»

Ни минуты не сомневаюсь, что семья Ф. выстоит, преодолеет все препятствия. Но с Россией ли связан их завтрашний день? Любовь к отеческим гробам – дело, конечно, хорошее, но можно ли жить там, где твоего ребенка, ныне живого и резвого, записали было в «овощи»? Где хоть капля заботы о таких семьях – творческих, детных, деятельных?

Семьи, подобные Ф., в нашем сегодняшнем дне выживают не благодаря, но вопреки. Печальная данность такова, что никто не заинтересован в создании для них благоприятного климата.

А я все думаю и думаю о богатстве национального генофонда. Сколько нас выбивают, истребляют, гонят за рубеж… А все равно щедрая Натура по амбарам скребет, по сусекам метет – и лепит талантливых, жизнеспособных, красивых… Но, ежели ничего не переменится к лучшему, последняя пригоршня живой муки в наших закромах иссякнет.

Не знаю, не могу постигнуть – сколько же можно испытывать наш народ на прочность?

Ева плетет на лужайке венок из маргариток. Василиса отнимает пустышку у Екатерины. Никифор бегает с автоматом и в каске. Иван принимает участие во взрослом разговоре. Я листаю подаренную мне сказку.

Провемон