Связь небесного и земного

Накануне дня памяти преподобного Кирилла, игумена Белоезерского, мы встретились с куратором выставки – старшим научным сотрудником Музеев Московского Кремля, хранителем фондов иконописи, кандидатом искусствоведения Татьяной Самойловой.

– Татьяна Евгеньевна, каков был замысел организаторов выставки?

– Было решено впервые собрать в одном месте уникальные иконы из иконостаса Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря, хранящиеся сейчас в разных музеях страны, чтобы поместить их в едином пространстве, представить во всей полноте состава и первозданной красоте этот ансамбль, имеющий неоценимую значимость.

Татьяна Самойлова

– В каком историческом контексте создавался кирилловский иконостас? И каковы структура и особенности этого памятника?

– Напомню, что Кирилло-Белозерский монастырь, игравший ключевую роль в русской истории, был основан в конце шестнадцатого столетия иноком Кириллом, выходцем из московского Симонова монастыря, учеником Сергия Радонежского. Придя на берег Сиверского озера в поисках места уединения, Кирилл был покорен суровой красотой этого края и остался там навсегда. Так возникла обитель, которой в скором времени суждено было стать духовным центром древнерусской культуры, куда стекались лучшие умы того времени и где в неповторимой атмосфере свободного творческого духа рождались образцы возвышенного искусства, питающегося истоками Православия.

Один из ярких тому примеров – уникальный высокий многосоставный иконостас, созданный в конце ХV века по заказу великого князя Ивана III. Это было время, когда под скипетром единовластия удалось собрать разрозненные княжества и основать большое, достаточно могущественное в то время государство. Великокняжеский дом всегда был связан со многими монастырями, где русские правители находили поддержку среди тех, кто нес молитвенный подвиг. И вот в Кирилло-Белозерской обители по воле Ивана III было развернуто грандиозное строительство. На месте сгоревшей деревянной Успенской церкви вознесся величественный каменный собор. К моменту освящения в 1497 году он был украшен высоким четырехъярусным иконостасом, ставшим поистине царским даром монастырю.

Наименее устойчивым по составу на протяжении всей истории русского иконостаса был нижний, местный ряд, куда ставились иконы Христа, Богородицы и образ того праздника или святого, которым посвящена церковь. В иконостасе Кирилло-Белозерского монастыря по описи 1601 года мы находим иконы «Богоматерь Одигитрия», «Успение Богородицы», чудотворный образ Кирилла Белоезерского в киоте, четыре иконы-пядницы над образом Успения, еще одно изображение Успения Богородицы и икону святого Кирилла с житием.

– Кто же те мастера, сумевшие подарить нам эти подлинные шедевры иконописи русского Севера?

Творчество первого и, очевидно, ведущего мастера говорит о том, что он был непосредственно связан с московской традицией. В его иконах «Рождество Богородицы», «Введение во храм», «Рождество Христово», «Сретение» и других композиции строго уравновешены, живописная манера по-византийски строга, движения персонажей размеренны, зато колорит настолько экспрессивен и насыщен, что краски словно мерцают и переливаются, как самоцветы. В колорите превалирует мощный, «горячий» синий цвет, который заряжает внутренней энергией создаваемые образы. Кстати, цвет этот достигался благодаря перетертому в пудру лазуриту, так что живопись в буквальном смысле оказывалась драгоценной.

У второго мастера ярко проявляется новгородская основа с ее неизбывной творческой активностью, радостным многоцветным колоритом, подвижными композициями, энергичными движениями, выплесками дробных ритмов, что почти осязаемо в таких иконах, как «Крещение», «Преображение», «Воскрешение Лазаря».

А вот третий – самый лирический и поэтичный мастер – относится к ростовской школе, и его творения вызывают ассоциации с искусством великого Дионисия. На иконах «Омовение ног», «Приведение к Пилату», «Преполовение» можно проследить «певучие» плавные линии и сложную красочную палитру. Такой штрих: как показал анализ, мастер даже подмешивал в краски тертое стекло, чтобы добиться необыкновенной прозрачности цвета.

– Глядя на этот изумительный памятник, не можешь не думать о том, что его авторы хотели донести до нас самое важное – «Света от Света, Бога истинна от Бога истинна»…

Хочу обратить внимание на две иконы в местном ряду кирилловского иконостаса. Одна из них, выполненная первым мастером, получила название «О Тебе радуется» – по начальным словам литургического гимна: «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, ангельский собор и человеческий род…».

В ее центре в окружении ангелов и архангелов восседает на престоле Богоматерь с Младенцем. Над Ними, как огромный шатер, возвышается заполненная белым светом сфера – рай, представленный как цветущий сад и белоснежный многоглавый храм; в нижней, «земной зоне» пребывает «вся тварь»: человеческий род, монахи и монахини, цари и миряне, священники и праотцы (замечу: две фигурки в высоких княжеских головных уборах – это Борис и Глеб, первые русские святые). Изображенный на иконе создатель гимна Иоанн Дамаскин указывает им на Богородицу, а они, в восхищении взирая на Нее, жаждут войти в этот покой, чтобы стать полноправными гражданами Небесного Иерусалима. Главный же центр композиции – это Младенец Христос, одежды Которого прописаны золотыми нитями…

Вторая икона написана также первым мастером – это храмовый образ «Успение». Она располагалась симметрично иконе «О Тебе радуется…». Здесь, кроме усопшей Богоматери и Спасителя, принявшего Ее душу, изображены апостолы, несомые ангелами на облаках, и главное – показана во плоти Богородица, возносимая двумя ангелами к разверстым райским вратам.

Можно сказать, что обе иконы, поставленные в местном ряду, стали логическим завершением эсхатологической идеи, явленной в иконостасе. Помещенные у врат, ведущих в алтарь, они создавали у молящихся зримый образ пути к небесным селениям, указанный человечеству Богородицей, взятой на Небо во плоти, и «проторенный» многочисленными святыми. Кирилловский иконостас – это и есть прозрачное окно в Небесный Иерусалим, в тот Рай, куда стремится православная душа.

– Как на протяжении веков складывалась судьба кирилловского иконостаса?

– Она столь же уникальна, как и его живопись. В XVIII веке древний иконостас был разобран. Его заменили конструкцией, выполненной в соответствии со вкусами нового времени, где не нашлось места пяти иконам деисуса и десяти праздничным иконам – их передали в другие монастырские церкви; иконы пророческого ряда сняли и убрали в алтарь. Так начался уход памятника в небытие, продолжавшееся до 1918 года, когда ученые и реставраторы обратились к бесценному наследию.

Открытия, сделанные при исследованиях кирилловского иконостаса и документов монастырского архива, обогатили наши представления о древнерусском церковном искусстве, сделали их более глубокими и достоверными, подняли на новый уровень отечественную реставрационную науку. Например, впервые на кирилловских иконах был проведен анализ пигментного состава красочного слоя, для того чтобы определить древние секреты составления красочных смесей. И вот сегодня, спустя более трех десятилетий после первой демонстрации лишь нескольких кирилловских икон в Музее имени Андрея Рублева, мы имеем возможность созерцать весь возрожденный иконостас в блеске его возвышенной славы.

– Заметно, с какой любовью и изобретательностью сделана эта выставка.

– Насколько, по вашему мнению, такая выставка важна для наших соотечественников, для молодого поколения?

– Хочется верить, что очень важна. Я сама в 14 лет попала в Кирилло-Белозерский монастырь, и это стало вехой, определившей весь мой дальнейший жизненный путь. Мы надеемся, что встреча с чудным творением древнерусских мастеров найдет отклик в сердцах молодых людей, поможет наполнить их духовностью. Мы должны не предавать забвению и ценить то, что нам дано в виде великого дара от предков. Это явление высочайшей русской культуры с глубинными пластами, которые, быть может, еще не все прочитаны и ждут своих новых открытий.