Грех и Конституция

В издательстве Саратовской епархии готовится к печати книга настоятеля храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» игумена Нектария (Морозова). Заявленный жанр — «Беседы со светским журналистом». Вопросы священнику — актуальные, зачастую острые и нелицеприятные, а главное — не безразличные всякому мыслящему человеку, — задавала саратовский журналист Елена Балаян. Мы рады первыми предложить вам выдержки из будущей книги. Выбрать их, честно говоря, было непросто — глаза разбегались. Похоже, бестселлеры от священнослужителей становятся в России хорошей традицией.

«Конфета» от экстрасенса

О. Нектарий: Ну, во-первых, что касается «перетягивания на свою поляну». Тут, наверное, нужно ясно понимать, что те, кого мы «перетягиваем», это люди, за которых мы впоследствии отвечаем. Совершенно очевидно, что выбор «пойти к экстрасенсу или в храм» могут делать лишь люди с огромным количеством проблем. Когда они приходят в храм, они приходят именно с этими проблемами. И этими людьми надо заниматься, им надо помогать, надо нести на себе то бремя, которое они до того несли только лишь самостоятельно. Поэтому говорить об этом как о каком-то корыстном приобретении, смысла нет.

Но вместе с тем каждый священник многократно в своей жизни сталкивался с теми же самыми людьми, только не в момент их выбора между Церковью и экстрасенсом, а уже тогда, когда этот выбор первоначально был сделан в пользу экстрасенса. И мы видим, что с этими людьми происходит спустя какое-то время. Самые распространенные случаи: человек сначала пришел к экстрасенсу с язвой, а спустя какое-то время — в храм с раком желудка. Человек, который пришел к экстрасенсу, потому что у него что-то не ладилось в жизни, в семье, приходит в храм, когда его супруг покончил с собой или ребенок стал наркоманом. И люди сами прослеживают связь, они сами понимают, что та самая точка, с которой в их жизни все начало рушиться, — вот этот поход к экстрасенсу.

Е. Балаян: Почему же так происходит?

О. Нектарий: Потому что ничто не берется из пустоты, из ниоткуда. Если человек обладает какими-то «сверхъестественными» способностями, то должен быть источник этих способностей. И совершенно очевидно, что он не в самом человеке заключается. Очевидно, что источник — внешний. И мы убеждены в том, что может быть два таких источника: во-первых, Божественная благодать, а во-вторых, страшная дьявольская энергия. Божественная благодать стяжевается соответствующей жизнью — чистой, праведной, святой. Но мы видим массу «целителей», которые такой жизнью отнюдь не живут, и между тем творят какие-то чудеса. И у нас есть все основания говорить, что в данном случае источником этих чудес является дьявольская разрушительная сила...

Е. Балаян: А каким образом целитель впускает в себя эту силу? Вот он просыпается наутро, понимает, что у него открылись какие-то способности и он может помогать людям. И что он должен с этими способностями делать — отказаться от них?

О. Нектарий: Безусловно, отказаться. Разве вам в детстве не говорили родители: Леночка, когда на улице к тебе подходит незнакомый дядя и протягивает конфету, не бери? Ведь было такое? Вот это очень важный принцип: не брать того, что нам дают, не понимая, кто дает.

Господь говорит в Евангелии, что каждое дерево познается по его плодам. И вместе с тем, Господь учит, что самый главный плод, который должен человек принести в жизни, — это плод покаяния. А экстрасенс — это человек, который встает между человеческой душой и Богом, лишая ее возможности покаяния. Понимаете, когда в нашей жизни что-то происходит — болезнь, несчастье, какая-то беда, просто неприятности — это всегда повод для того, чтобы обратиться внутрь себя, подумать, что в нашей жизни послужило причиной этих несчастий. И если человек пытливым и честным взором вглядится в свою жизнь и в свое сердце, то он обязательно увидит те поступки и те грехи, которые лишили его Божественной помощи и привели в такое состояние. Но вместо этого можно просто пойти к экстрасенсу и попросить помощи у него, и получить эту временную помощь, не раскаявшись перед Богом в своих грехах. И может, даже потом не будет ни распада семьи, ни какого-то тяжкого заболевания… но человек пройдет в жизни мимо Бога. В этом и заключается дьявольский обман.

Е. Балаян: Есть популярная телепередача «Битва экстрасенсов». Я пару раз ее посмотрела, у меня было ощущение, что я сходила на прием к экстрасенсу… Откуда возникает это ощущение? Казалось бы, человек просто сидит на диване, смотрит на экран, даже не из потребности, скорее, из любопытства…

О. Нектарий: Понимаете, человек такое существо: на что он смотрит, тому постепенно и делается подобен. Почему так важна в жизни христианина молитва? Потому что, когда человек молится, он как бы впитывает в себя, воспринимает те свойства, которые принадлежат Богу: способность быть милосердным, смирение, кротость. И когда человек всматривается с вниманием и интересом в то, о чем говорите вы, он это тоже впитывает, вбирает в себя. И это не может обойтись без последствий, потому что нет нейтральных сил — есть те, кто за, и те, кто против.

Гей-толерантность: куда идет «парад»?

Е. Балаян: Еще одно довольно пикантное явление современного социума — секс-меньшинства. Тема эта стала настолько заметной частью нашей жизни, что не обсуждать ее невозможно…

О. Нектарий: Эта тема не стала ни заметной, ни неотъемлемой — она вообще не стала частью нашей жизни, слава Богу. Ее делают заметной искусственно. И усилия к этому прилагаются гигантские. Это некая тенденция, имеющая своей целью разрушение традиционных основ, которые являются скелетом любого здорового общества. У нас, к примеру, в Саратове, в государственном техническом университете защищалась диссертация, написанная как раз представительницей такой группы граждан. Основная мысль этого «научного» труда в том, что существующая норма взаимоотношений между полами — это лишь некая ущербная, по недоразумению сложившаяся форма, а подлинная любовь — именно такова, то есть однопола. И эта диссертация на соискание кандидатской степени была защищена. Представляете, что напишет автор в диссертации на докторскую степень?

Е. Балаян: А вот организатор московских гей-парадов Николай Алексеев сошедшийся как-то в программе «Поединок» с Александром Хинштейном, жаловался, что ему не дали защитить диссертацию в МГУ как раз по причине его нетрадиционной ориентации…

О. Нектарий: Если диссертация была аналогична той, что защищалась в саратовском «политехе», то можно только порадоваться, что в МГУ все-таки есть духовно и душевно здоровые люди, которые смогли этому поставить какой-то барьер.

Е. Балаян: «Что же им теперь делать, убить себя о стену? — вопрошают защитники секс-меньшинских прав. — Почему они должны идти против своей природы, ломать себя? Только лишь ради того, чтобы кому-то понравиться, чтобы их перестали гнать и гнобить?» Как вам такая гуманистическая риторика? На слезы не пробивает?

О. Нектарий: Каждый человек, невзирая на то, насколько он верующий, церковный, обязательно сталкивается с какими-то искушениями и соблазнами, которые, как правило, исходят из его природы. Только верующий человек знает, что с этими порывами и бесчинством своей природы ему необходимо бороться. Что бы то ни было — блудная страсть, чревоугодие, гнев, что-то другое. То, о чем мы говорим выше, по сути ничем не отличается от тех искушений, с которыми встречается любой «нормальный человек». Почему в кавычках — потому что все мы до известной степени «ненормальны», то есть искорежены и изломаны грехом.

Если посмотреть на данные психологов или психиатров, необходимо признать, что есть определенный процент людей больных, а есть процент «пограничников», и он очень высок. И вот все эти «пограничники» благодаря бесконечно муссирующейся теме толерантности по отношению к сексуальным меньшинствам сползают к этим самым меньшинствам и тоже теряют возможность иметь нормальную полноценную семью, детей, жить той жизнью, которая и Богом, и здоровым человеческим обществом заповедана. Поверьте, мы сталкиваемся не с единицами, а со значительным количеством людей, которые приходят в храм, уже попробовав всего, и говорят: а я сам не знаю, зачем мне это было нужно. А вот это «зачем это было нужно» объясняется тем, что человек смотрел телевизор, ходил в кино, читал современную литературу и подумал, что это нужно. И потом избавиться от последствий бывает очень сложно...

Нет никакого официального отношения Церкви к гомосексуалистам. Нигде, ни в каких церковных документах Вы не найдете отдельных указаний на эту тему. Я не знаю священников, которые бы относились к гомосексуалистам с ненавистью, не считали бы, что это просто несчастье и беда. Если говорить о тех людях, которые выходят из года в год и устраивают бойню с несчастными московскими участниками этого самозваного гей-парада, я убежден, что, поступая так, эти люди свидетельствуют самым худшим образом о Церкви и о нормальной, здоровой части общества... Все эти кровопролития, разбитые носы и расквашенные челюсти — вот это все в конце концов приведет к тому, что гей-парады разрешат...

Но вместе с тем, мне не совсем ясно, каков, что называется, посыл этого гей-парада? Люди занимаются многими постыдными вещами в сокровенности своих квартир, в сокровенности своих сердец, и это дело их совести и Божьего суда. Но зачем это выносить на всеобщее обозрение?

Е. Балаян: Посыл в том, что они страдают от насилия, что их лишают многих прав, превращая в людей второго сорта.

О. Нектарий: Но это неправда. Вот Вы в своей среде наверняка знаете какое-то количество людей, этим недугом одержимых. Их кто-то обижает, бьет? Нет. Это одна из самых устойчивых форм самоорганизации. С античных времен известно, что люди, принадлежащие к этой части человечества, очень хорошо организовываются, держатся друг за друга и проявляют в борьбе против чего-либо завидное упорство и завидную настойчивость.

Е. Балаян: Тем не менее, Россия за запрет гей-парадов даже вынуждена платить Западу баснословные деньги, потому что проиграла иск в Страсбургском суде...

О. Нектарий: Да, это происходит, потому что эти люди задались целью доказать всему миру, что их образ жизни нормален и полноценен. Ничто не стоит на месте. Но почему так важно отстаивать какие-то рубежи? Потому что как только рубеж сдвигается чуть назад, человек сползает вслед за ним...

Церковь, не обличая конкретных людей, но говоря, что то, чем они увлечены, — это зло, недуг и болезнь человеческой души, встает у них на пути. Но это не она враждует против них, это они враждуют против нее. Я не знаю, много ли в России гомофобов, тем более активных, а вот «христианофобов» очень много. И «церквофобов». Но Церковь не выходит на улицы и не говорит о себе как о том меньшинстве, которое нуждается в защите.

«Обмирщение» Церкви

Е. Балаян: Вы не будете отрицать, что Церковь — это, в том числе, организация, причем влиятельная, имеющая силу?

О. Нектарий: Отрицать не буду. И будьте добры с ней считаться. Потому что это совокупность граждан страны. Если какая-то партия приобретает силу, с ней вынуждены считаться. А почему не считаться с такой же совокупностью граждан, которая представлена в мирском, земном смысле Церковью?

Е. Балаян: Однажды в Вашем блоге я прочитала комментарий, он был полон искреннего возмущения и даже обиды. Человек писал: «Мы жизнь прожили в атеизме, детей вырастили, внуков растим, а теперь сплошь и рядом нам Церковь навязывают — беспардонно и настоятельно, не считаясь с нашими убеждениями и жизненным опытом…» Вам как священнику не горько слышать подобные высказывания?

О. Нектарий: Я считаю, что Церковь и веру ни в коем случае нельзя никому навязывать. Это и неправильно, и опасно, и даже в чем-то преступно, потому что вера навязанная никогда не будет верой принятой...

Но, с другой стороны, когда люди пишут на форумах о том, что им веру навязывают, я бы хотел услышать конкретные примеры. Эти люди, которые были воспитаны в атеизме, совершенно спокойно относились к тому, что Церковь была гонима и унижаема, что людей за исповедание Православия сажали в тюрьмы, выгоняли с работы, превращали в изгоев. И их не интересовали ничьи права, не интересовала справедливость. Сейчас людей, если провести аналогию, не сажают в тюрьму за то, что они не являются христианами. Каждый человек свободен совершенно, у Церкви нет ни рычагов, ни возможностей преследовать «инакомыслящих». Что эти люди называют навязыванием веры? Введение в школах уроков православной культуры?

Е. Балаян: Конечно, и это тоже.

О. Нектарий: Но это не есть навязывание веры. Это культура, которой созидалась наша страна. Вся классическая русская литература является составляющей частью той самой культуры, которую мы называем православной. И вне контекста православия ни Пушкина, ни Лермонтова, ни тем более Достоевского не поймешь.

Е. Балаян: Думаете, школьного учителя недостаточно, чтобы объяснить, как правильно понимать Достоевского и Толстого?

О. Нектарий: Недостаточно. Потому что большинство наших учителей, особенно немолодых, — это люди, которые на протяжении десятилетий на основе, в том числе, Достоевского доказывали правильность революционных идей и необходимость красного террора. И плоды деятельности этих учителей мы видим в той неустроенности и безыдейности, которые в нашем обществе образовались сегодня.

Е. Балаян: Тут возникает еще такая проблема. Когда Церковь повсеместно начинает говорить о том, что вот это грех, это плохо, страшно и за это последует геенна огненная, многие люди воспринимают такую упертость как насилие над своей свободой. Потому что, как бы кощунственно ни звучало, свобода человека — это, в том числе, и свобода грешить, согласитесь. Кроме того, в Конституции о грехах ничего не сказано, зато сказано о правах. Так, может, не стоит Церкви пытаться оспорить Конституцию?

О. Нектарий: Сколько лет современной российской Конституции и сколько столетий той системе нравственных ценностей, которая основывается на христианстве?

Е. Балаян: Да, но мы должны жить не только по Евангелию, но и по Конституции, это основной закон нашей страны.

О. Нектарий: Во-первых, обычный житель Российской Федерации, если только он не правовед-государственник, чаще всего вообще не знает Конституцию. Вы знаете Конституцию Российской Федерации? Не знаете. При том, что Вы журналист, а не дворник и не кухарка. А систему христианских ценностей, которая в Евангелии представлена, Вы знаете.

И каким образом Церковь пытается оспорить Конституцию? Разве мы выходим на улицу, хватаем за грудки первого попавшегося человека и начинаем ему втолковывать, что грех, а что не грех? Разве мы говорим об этом не в храмах? Не в тех аудиториях, куда нас приглашают? Но если нас в эту аудиторию приглашают, мы говорим то, что думаем, иначе это будет ложь. А принимать или не принимать наши слова — личное дело каждого.

Е. Балаян: Вы слышали о концепции под названием «Вечные ценности — основа российской идентичности»? Церковь предложила обществу некий набор официально закрепленных нравственных норм с целью «восполнить вакуум ценностей»...

О. Нектарий: И что? Это плохие нравственные нормы? Они деструктивны?

Е. Балаян: Да нет, конструктивны, но разве такого рода декларация может принести пользу?

О. Нектарий: Это напоминание. Человек такое существо, которому свойственно забывать. И зачастую он забывает не только выключить утюг, выходя из квартиры, или взять зонт, когда на улице собирается дождь, но и про то, что должен делать, чтобы оставаться человеком. Потому что легче жить по-другому. Напоминание о должном является неотъемлемой частью процесса сохранения человека в человеке.

Е. Балаян: То, что вы называете нейтральным словом «напоминание», некоторые расценивают как попытку идеологической экспансии Церкви.

О. Нектарий: А Церковь предлагает что-то, что не совпадает с нравственными устоями этих людей? Или же речь идет о людях, которые не имеют нравственных устоев?

Е. Балаян: Кое-что не совпадает. Например, в декларации изначально была такая норма, как соборность. Позже ее убрали, и я понимаю, почему. Вряд ли эта норма понравилась бы либералам, ратующим за свободу и демократию и полагающим, что от соборности до самодержавия один шаг.

О. Нектарий: У меня возникает вопрос: а эти либерально настроенные люди — что сделали для страны, в которой живут? Они ее без конца ругают, без конца критикуют, говорят о ней уничижительно, но при этом они ее не созидали, не строили, не создавали. А Церковь, как бы к ней эти люди ни относились, немало сделала для страны, в которой мы живем. Я думаю, что в данном случае Церкви не надо даже спорить с подобными оппонентами. Мы в слишком разном положении находимся. Мы несем ответственность за людей и за культурное наследие, которое тоже нельзя сбрасывать со счетов, хотя оно значит гораздо меньше, чем живые люди. А за что несут ответственность те, кто предъявляет нам такого рода претензии?

Е. Балаян: Может быть, эти люди, с которыми Вы не хотите даже спорить, просто отстаивают приверженность общества демократическим ценностям?

О. Нектарий: Демократические ценности без конкретных дел — это абстракция. Куда у нас приходят бомжи, куда приходят отчаявшиеся люди? К либерально настроенным политикам? Нет, они приходят в храмы. И там им помогают: кормят, дают одежду, чтобы они не замерзли и не умерли. Нас ругают за то, что мы корыстолюбцы и прочее, и прочее. Но если бы мы не несли ответственность за людей, они бы к нам не шли.