«Исторический роман – возможность обратиться к широкой аудитории»

Многие наши граждане, к сожалению, плохо знакомы с историей Отечества потому, в частности, что история наша недостаточно «отпиарена», – считает автор популярных книг по истории, доктор исторических наук, профессор МГИМО Владимир Мединский. В своих книгах он развенчивает расхожие стереотипы: например, об извечном русском пьянстве, лени или о России – «тюрьме народов». Недавно вышла в свет новая работа писателя – его первый исторический роман «Стена», посвященный Смутному времени.

Владимир Мединский

– Как-то я спросил во время лекции своих студентов, как звали трех мушкетеров. Ребята без затруднений смогли назвать их имена, а также имена двух кардиналов, королевы, кто-то вспомнил и короля. Тогда я попросил назвать имя одного российского военного, церковного, исторического деятеля этой же эпохи. Все молчат. Даю подсказку: «Минин и…?» Наконец все догадались, правда, удивились: «Как, разве это та же самая эпоха?» Обидно, что на самом деле мы не знаем даже таких известных фактов собственной истории. А что публика знает о других деятелях Смутного времени? О Шеине, митрополите Филарете, Скопине-Шуйском?

Противостояние Польши и России в то время, конечно же, происходило не по физической границе, это не было также противостояние государственных машин и даже не противостояние культурное. Противостояние той эпохи, в первую очередь, было духовно-религиозным. Конечно, «Стена» – это роман о вере.

Сама же книга рассказывает об одном эпизоде Смуты, который не упомянут в учебниках истории, – героической обороне Смоленска от европейских интервентов в 1609–1611 годах. По жанру это историческая беллетристика, основанная на реальных событиях.

– Почему, по-вашему, молодые люди так не любят собственную историю, раз знают ее так плохо?

– Как ни странно, рядовые граждане любят историю. И книжки исторические активно покупают, и фильмы любят посмотреть. Но что им показывают? В преддверии майских праздников мы каждый год можем увидеть в кинопрокате и по телевизору самые дикие вымыслы о Великой Отечественной войне. Иногда смотришь эти фильмы и думаешь: единственный правдивый факт тут – это то, что русские солдаты воюют все же с немцами, а не с марсианами, остальное – фэнтези. То есть нам показывают яркую, необычную, привлекательную картинку – пиар-машина массовой культуры работает безотказно. Вопрос: кто управляет этой машиной?

Есть, конечно, и научные исторические тексты. Но освоить их простому человеку, не являющемуся членом научного сообщества и не интересующемуся узкими профессиональными темами, непросто.

А некоторые ученые еще и путают миссию исследователя с миссией ученого-просветителя, который выступает перед широкой публикой. Несколько исторических псевдосенсаций на многомиллионную аудиторию – и люди уже просто не знают, чему им верить. Уже думают, что их обманывают, когда рассказывают о героях-панфиловцах. И верят тому, что зимой 1941-го в двигателях фашистских танков просто замерзло масло и исключительно поэтому они не смогли дойти до Москвы.

– Каждая эпоха по-своему моделирует историческую реальность. А какие, по-вашему, проблемы понимания отечественной истории характерны для нас, современных россиян?

– Базовая проблема заключается в том, что наше сознание абсолютно мифологизировано. Причем эта мифология может как иметь отношение к реальности, так и не иметь никакого. России сегодня, скорее, свойственна негативная самомифологизация. Если выйти на улицу и попросить людей в двух словах сформулировать, что такое Россия, то каждый второй вспомнит афоризм про «дураков и дороги», причем у каждого будет свой автор этой цитаты: у кого-то Гоголь, у кого-то Пушкин, у кого-то Салтыков-Щедрин… В действительности этих слов не говорил никто, этот афоризм – просто досужий вымысел.

Вторая проблема – это отсутствие государственной исторической политики. Ее нет уже с конца 1940-х годов, а до этого она была донельзя идеологизирована. Правда, можно еще отметить краткий период, когда в доперестроечные годы что-то пытались донести до народа о Великой Отечественной. Но потом все окончательно было пущено на самотек. В результате теперь позволено рассказывать о русской истории все что угодно. Когда я писал свою трилогию «Мифы о России», даже за использование определения «русский» можно было заработать обвинения в национализме.

Больше государство исторической политикой не занимается, оно ушло в плюрализм, а если этот плюрализм, например, проникает в область школьного образования, то что же в результате будет в головах наших сограждан? И публика, действительно, уже не может определиться, как ей относиться к собственной стране, если одна и та же историческая личность или событие имеет столько не совпадающих друг с другом трактовок.

Российские чиновники, которые призваны регулировать долю политики в современной исторической науке, сложные философские вопросы не решают – это не в их компетенции. Но, тем не менее, именно на них возложена забота о том, как будут изучать историю в школе наши дети, какие исторические фильмы и программы будут показывать по федеральным телеканалам и что в результате жители нашей страны будут знать о своей родине.

– И по каким же принципам на практике строится сегодня историческая политика? Кто ее формирует?

– Пожалуй, рыночная экономика. Это свобода стихийного рынка; следовательно, чем жутче и скандальнее подаются исторические факты – тем они продаваемее.

Сейчас, например, государство объявило Год российской истории. А что делается в рамках этого года? Какие мероприятия проходят? Да практически никаких!

Инструментов у государства много, но их почти не используют. Например, есть комиссия по празднованию 200-летия победы в Отечественной войне 1812 года или комиссия по празднованию 400-летия окончания Смуты. Чем они занимаются, непонятно. Комиссия по противодействию фальсификации истории недавно вообще закрылась. Она могла быть эффективнее, и нужно было ее реформировать и оставить работать, а не ликвидировать! 150-летие Столыпина прошло более-менее замеченным – но это исключительно за счет энтузиазма лично Никиты Сергеевича Михалкова…

В результате наше общество сейчас расколото, и даже по отношению к самым существенным событиям отечественной истории недавнего времени оно не имеет единой позиции. Но главная проблема в том, что этот раскол отражается не только в научной литературе, но и в школьных учебниках, с чтения которых начинают изучать историю дети, и в массовом сознании. Вот именно массовому читателю я и предложил роман «Стена», в котором православные ценности, думаю, отражены достаточно четко. Конечно, роман – не учебник, но это тоже возможность обратиться в широкой аудитории.

Национальная история в обществе – это и предмет исследования, и объект разного рода политических манипуляций. Это неизбежный процесс, но такая многосторонняя и зачастую искаженная историческая картина не должна быть отражена в учебной литературе. В той, которая не является узкоспециальной площадкой для обсуждения, доказательства или опровержения множества научных гипотез, которые могут иметь место в современной науке. Нет здравых объяснений тому, зачем в школах сейчас есть 35 учебников истории, рекомендованных Минобром. Российской школе нужна одна линейка учебников истории. Сложившаяся ситуация, когда почти каждый год программы и учебники по предмету «История» меняются – исключительно результат коррумпированности сферы издания учебников. Кроме того, тексты школьных пособий должны быть выверены до последней запятой. Те же, кто интересуется альтернативными взглядами на историю, вольны приобретать для себя любые другие книги в качестве внеклассного чтения и заниматься по ним самостоятельно в свободное время.