«Святочные гадания» о судьбе России

Заканчивается 2011 год. Его последний месяц был ознаменован бурными политическими событиями, вызвавшими волну дискуссий, в том числе и в православном секторе российского интернета. Высказывались священники, монахи, политики, журналисты, актеры, поэты и певцы. Конечно, эти суждения были и интересны, и эмоциональны. Но все же, понимая, что в стране происходят весьма немаловажные события, редакция сайта «Православие.Ру» обратилась за комментарием к сугубо профессиональному специалисту – признанному не только в России ученому-аналитику, доктору исторических наук, генерал-лейтенанту Николаю Сергеевичу Леонову, который в 1980-е годы возглавлял аналитическое управление внешней разведки нашей страны.

Прежде всего, надо сразу отметить, что нынешний общемировой поход за демократизацию в ее западном варианте носит глобальный характер. Еще в 70-е годы прошлого столетия в Западной Европе были ликвидированы последние авторитарные режимы: в Испании (после смерти Франко), в Португалии (после кончины Салазара), в Греции (диктатура «черных полковников»). Потом волна «демократизации» прокатилась по Латинской Америке, символом которой стала судебная Голгофа над Пиночетом в Чили. Мало-помалу выпадали, как зубы у старика, людоедские режимы в Африке (вроде Иди Амина в Уганде). Совсем недавно такое же цунами накрыло ряд стран арабского мира (Тунис, Египет, Ливия и др.). Теперь настает очередь постсоветского мира, о чем свидетельствуют события в Узбекистане, Киргизии, Казахстане, Белоруссии, на Украине и, увы, в России.

Нельзя думать, что глобализация информационного пространства с изобретением персональных компьютеров и интернета, унификация правил мировой торговли через Всемирную торговую организацию, поиски единых стандартов здравоохранения, условий труда и т. д. будут идти независимо от различных исторически сложившихся форм социально-политического устройства государств. Глобализация – процесс всеохватывающий, как потепление климата на земле или, наоборот, обледенение, если таковое наступит. Характер глобализации, ее направленность зависят от группы наиболее развитых государств, тех самых, которые создали мировое веб-пространство, определяют характер и направленность мировой экономики, обеспечивают ее функционирование посредством своих валют. Именно эти государства последовательно, но неумолимо навязывают свои политические и социальные стандарты, свой образ жизни, даже свой язык. Сопротивление Молоху глобализации носит разрозненный, не скоординированный характер, похожий на спорадические вспышки партизанских акций в тылу мощной оккупационной армии. Все наши политические лидеры разных перьевых расцветок, стоящие у государственного руля или сидящие в мягких креслах «системной оппозиции», непрестанно повторяют, что Россия – это часть мирового сообщества и мы гордимся каждым шагом, сделанным нами для укрепления связей с мировым сообществом. Это кредо разделяет вся «элита» (деловая, интеллектуальная, пишущая и вещающая). Следовательно, мы должны согласиться с тем, что нам придется жить и смиряться с теми стандартами, которые нам навяжет общемировой глобализационный процесс. Сколько компонентов нашей национальной самобытности мы сумеем сохранить, зависит от нас самих, наших политических руководителей, нашей интеллигенции, нашей системы средств массовой информации.

Что касается более конкретных вопросов нынешней политической реальности России, то надо исходить из того, что наш правящий класс сформировался в 1990-е годы уродливым способом, который предопределил ту нестабильность, что сейчас беспокоит всех нас. Крушение прежней советской власти в конце 1991 года в одночасье оголило политический и экономический олимп второй по мощи мировой державы. Бывший мэр Москвы Г. Попов, один из тогдашних лидеров либерально-демократической волны, признавался, что крах коммунистического строя захватил оппозицию врасплох. «Мы, – говорил он, – рассчитывали, что придем к власти через пару лет в ходе очередных выборов». Пришлось срочно, в пожарном порядке, создавать новый, колоссальный по масштабам, чиновничий административный аппарат. Основой его частично стал второсортный по качеству бывший госаппарат РСФСР. Вспомните хотя бы первого министра иностранных дел РФ А. Козырева, который до 1991 года был никому не известным министром иностранных дел РСФСР. Вынесенные во власть чиновники воспользовались новыми открывшимися возможностями, стали быстро обогащаться и превращаться по совместительству в подпольных миллионеров и миллиардеров, вольготной судьбе которых черной завистью позавидовал бы герой «Золотого теленка» подпольный миллионер А. Корейко.

За 20 лет «демократической» власти в России сложился мощный пласт богатого чиновничества, того самого, который научился разворовывать государственные бюджетные средства, вымогать крупные суммы в виде взяток у предпринимательского сословия, тиранить и «гнобить» простых граждан. «Вертикаль власти», к сожалению, стала олицетворяться с этим пластом.

Но одновременно рос и формировался, правда, не по классическим западным канонам, другой класс – класс промышленников и предпринимателей. Он был порожден волюнтаристским образом самим государственным чиновничьим аппаратом, конкретно – Государственным комитетом по государственному имуществу, который руководил процессом приватизации. Одним росчерком пера чиновника избранные по личному произволу лица становились моментально владельцами крупных кусков государственного имущества. Кому-то достались газовые или нефтяные богатства, кому-то – городская недвижимость, кому-то – металлургическая отрасль, производство удобрений и т. д. В середине первого десятилетия нынешнего века были приняты законы, которые легитимизировали совершившийся беспредел и открыли дорогу для спокойного развития и расширения класса российской буржуазии.

Получилось, что в России правящий класс оказался похожим на кофейное зерно, в котором под единой оболочкой сожительствуют две одинаковые половинки: одна – чиновничье-бюрократическая элита, другая – промышленно-предпринимательская среда. До поры до времени они нуждались друг в друге, но уже в конце прошлого века стали замечаться признаки разногласий. В 1998–1999 годы дело доходило даже до угрозы противостояния, когда одновременно формировались две партии: «Единство» – с одной стороны и «Отечество–Вся Россия» – с другой. Первая была выразительницей интересов обуржуазившейся бюрократии. Ее формировал Б. Березовский, сновавший, как челнок, от одного губернатора к другому. Вторая, во главе с московским и петербургским мэрами и главой Татарстана, претендовала на роль локомотива предпринимательского сословия. Обе полу-партии были даже готовы пойти разными колоннами на президентские выборы 2000 года. Однако, поразмыслив, побоялись раздувать внутриклассовый конфликт, опасаясь неизбежного в этом случае всплеска популярности коммунистической альтернативы. Поэтому было решено слить обе партии в нынешнюю «Единую Россию»; сошлись на едином кандидате (В.В. Путине) на пост Президента РФ. На длительное время, казалось, противоречия были отставлены в сторону. Но пожар, как на торфянике, не был потушен окончательно, он был просто загнан внутрь, где продолжал тлеть.

История с М. Ходорковским, равно как и продажа Р. Абрамовичем своих активов в России, эпизод с Д. Рыболовлевым, бывшим владельцем «Уралкалия», который предпочел избавиться от своей собственности в России, чтобы купить футбольный клуб «Монако» и войти в европейскую элиту, и куча других примеров подтверждают тезис о том, что скрытая от общественности война между двумя половинками российского правящего класса никогда не прекращалась. Простые граждане могли видеть отсветы этих схваток на примере, скажем, дискуссий вокруг того, кто будет получать доходы от техосмотра автомашин: МВД или частные структуры; кто будет питаться у бездонной кормушки: ЖКХ-чиновники или частные компании? Пока побеждали во всех случаях чиновники, но победы достаются с каждым разом все труднее и труднее. Основная часть имущества уже давно поделена, а передел всегда связан со скандалами и конфликтами. Чего стоила, например, эпопея с разгромом клана Лужков-Батурина.

В этом свете становится более понятной нынешняя вспышка политической активности в специфически российском варианте. Это продолжение того самого конфликта, который дал о себе знать в 1998-1999 годы, но теперь оброс новыми чертами и особенностями.

Во-первых, совершенно четко видно, что речь идет об удовлетворении назревших требований предпринимательского класса, который хочет ограничить всевластие чиновничье-бюрократического слоя. Сейчас у этого класса нет своего легитимного рупора для формулирования и отстаивания своих интересов. Российский союз промышленников и предпринимателей, который борзописцы иногда называли «профсоюзом олигархов», не превратился во влиятельный классовый инструмент. Поэтому результатом всех прошедших в Москве и других городах митингов стало очевидное желание и намерение создать новую правую политическую партию, выражающую интересы уже сформировавшейся российской буржуазии. Уже ведет консультации о создании такой партии недавний вице-премьер РФ А. Кудрин; у нее уже есть даже свой кандидат в президенты страны в лице миллиардера М. Прохорова; идею создания такой партии поддерживают недавний зам.главы президентской администрации В. Сурков, помощник президента А. Дворкович и др. Западные страны, безусловно, поддержат эту инициативу, сочтя ее проявлением демократизации России. Чиновничье-бюрократическому сословию придется потесниться и дать место новому игроку на политической сцене России.

Появление такой партии лишь приведет к некоторому перераспределению властных полномочий, но оно никак не ставит под угрозу сложившийся в России социально-экономический уклад и соответствующий ему политический строй. Обстановка в стране никак не подходит к классическому определению предреволюционной ситуации, когда «верхи не могут, а низы не хотят». «Низы» вообще в нынешней политической ажитации участия не принимают. «Верхи», конечно, озабочены резонансными митингами, но не настолько, чтобы выкинуть белый флаг и пойти на полное удовлетворение требований митингующих. В Кремле понимают, что на проспекте Сахарова собрались не те, кто готов «пойти на смертный бой», кому нечего терять, кроме своих цепей. В стране нет забастовок, нет стихийных перекрытий железных дорог и автомобильных магистралей, на которые идут отчаявшиеся люди. На митингах верховодят гламурные люди, вполне успешные профессионально и по жизни, но желающие большей роли в общественно-политической жизни страны. Их вполне устраивает существующая в стране система, они желают лишь персональных изменений. (А. Навальный в последние дни уходящего года заявил о своей готовности бороться за пост Президента России.) Отсюда их подчеркнутая забота о том, чтобы все проходило мирно, спокойно, в рамках норм и правил.

Митингующие хотят, чтобы губернаторов в регионах выбирали прямым голосованием избирателей. Власть уже дала понять, что готова пойти на это, сохранив за Кремлем право на снятие губернатора. Прямые выборы губернаторов, а также членов Совета Федерации – вопросы не новые. Борясь за них, мы делаем не шаг вперед, а шаг назад, в свое недавнее прошлое. Мы не забыли, что в регионах на пост губернаторов выдвигалось по 10–12 кандидатов; выбрасывались на ветер сотни миллионов рублей; дело доходило до кровавых разборок между группировками, тащившими своих кандидатов; регион месяцами трясла выборная лихорадка. Классический пример – победа в Приморье С. Дарькина, представлявшего интересы сомнительных структур региона. В последней «встрече в эфире» В. Путина с гражданами России мы услышали отчаянный крик о помощи из Владивостока, где царит коррупционный беспредел и беззаконие. Приморье стало вотчиной «свободно избранного» губернатора. А что, если такой «свободно избранный» губернатор, скажем, Калининградской области, захочет провозгласить этот регион еще одним независимым прибалтийским государством? А ведь такой вариант не исключен по мере расширения контактов области с соседними европейскими странами и увеличения доли населения региона, никогда не бывавшего ранее в коренной России.

Таким же движением вспять является требование митингующих (принятое де факто Кремлем) вернуть выборы половины депутатов Госдумы по мажоритарному принципу (одномандатники). Такой порядок уже был, и ничем примечательным он не запомнился. Безусловно, это еще одна приоткрытая дверь для доступа оппозиции к властным структурам, но куда более существенным было бы требование кардинально изменить роль и место парламента в государстве в целом. Нынешнее фиктивное разделение властей должно стать реальным. Это было бы лучшим лекарством для больного организма.

Наша исполнительная власть, следуя историческим традициям и учитывая реальную обстановку в стране, оставалась в течение последних 20 лет доминирующей властью в России. Не имея политических конкурентов, она уверовала в свою непогрешимость, «забронзовела» и стала допускать ошибки, которые стремительно перерастают в слабости. Главной из них, наверное, является отсутствие идеологии, национальной идеи, которая служила бы платформой для всех практических действий правящей партии и государства. В.В. Путин довольно отчетливо ставил такую задачу в своей работе «Россия на рубеже тысячелетий» в самом начале своего первого президентского срока. Но постепенно эта цель стала отодвигаться дальше и дальше, пока поиск «национальной идеи» не был объявлен детской забавой. Партия «Единая Россия» оказалась неспособной разработать собственную идеологию и дождалась, пока к ней не пришпилили торговый ярлык «Партия воров и жуликов». Если нет идеологии, то не будет и идейных защитников, людей, глубоко убежденных в правильности выбранного пути. У «Единой России» нет ни ярких публицистов, ни пламенных ораторов, ни вдохновенных сторонников среди творческой интеллигенции.

Большой ошибкой было само формирование так называемого «тандема», признание договоренностей о порядке преемственности на высших государственных постах.

В стране, являющейся по Конституции «демократической», правящая партия не умеет демократическими средствами и методами отстаивать свое право на управление государством. Она не научилась соревноваться со своими оппонентами, высокомерно (а может быть, трусливо) отказавшись принимать участие в предвыборных телевизионных дебатах с конкурентами. Более того, из недр «Единой России» раздаются голоса о необходимости запретить во время избирательных кампаний прямую критику в адрес своих оппонентов, то есть хотят путем использования административного ресурса избавить себя даже от критики со стороны. Это уже беспредел!

Прошедшие митинги в Москве и других городах обнажили уязвимые болевые точки нынешней российской власти. Масштабы и характер митингов вряд ли дают основание говорить об угрозе «оранжевой революции». В 12-миллионной Москве на митинги собиралось по 50–60 тыс. человек. Нельзя брать на веру ни данные МВД, ни утверждения организаторов мероприятий. Надо складывать их цифры вместе и полученную сумму делить пополам – получится что-то близкое к правде. Следует учитывать, что в Москве сконцентрировано до 70–75% всего российского класса предпринимателей разного калибра, здесь сосредоточена основная масса творческой интеллигенции.

Все, кто был на проспекте Сахарова, единодушно отмечают, что митинг крайне неоднороден по своему составу. Каждого оратора освистывали, только с разной степенью интенсивности и продолжительности. Одновременно в других местах Москвы проходили другие собрания: ЛДПР традиционно скликает своих сторонников на Пушкинской площади; на Воробьевых горах митинговали лево-патриотически настроенные граждане и т. д. Одним словом, «кто в лес, кто по дрова». По законам жанра власть могла и даже должна была приложить к этому свою руку.

По большому счету сейчас, когда заканчивается 2011 год, мяч оказался на половине Кремля. Ответный ход за ним. Время – самое подходящее. После новогодних праздников и каникул начнется кампания по выборам Президента России. Дистанция предвыборной гонки очень короткая – меньше двух месяцев. Каждый политический ход – на вес золота. Сейчас очень многое зависит от того, какую предвыборную программу предложит России В.В. Путин, как он ответит на вызовы несистемной оппозиции. Поскольку на митингах громко было сказано, что нельзя верить словам власти, то особое внимание будет сосредоточено на том, как будет гарантировано единство слова и дела – основа восстановления доверия между властью и обществом. Политическое лицо России нуждается в некоторых пластических операциях и постоянном квалифицированном косметическом уходе.