Прокуратура возбудила уголовное дело, связанное с торговлей детьми. В одном из эпизодов фигурировала семья беженцев из Таджикистана. Мать умерла от болезни спустя три месяца после переезда в московский подвал. Лечить ее никто не пытался. Отец погиб на стройке, пережив свою жену на год. Дети – два мальчика пяти и семи лет и четырехлетняя девочка – остались на попечении старшей сестры. Та заботилась о них, как могла, но однажды исчезла. Кто-то видел, как ее в наручниках выводили из автобуса. Малыши, сидя в подвале, несколько дней тщетно ожидали сестру. Потом куда-то пропали сами. Обитатели московского «дна», прознав, что беспомощные дети остались одни, продали их.
Опер, узнав воровку, ужаснулся своей роли в этом деле. Он думал о том, что, преградив путь малому злу, открыл дорогу большему. До поздней ночи он просидел в своем кабинете, куря до тошноты и проклиная все на свете...
Психологи придумали специальный термин, обозначающий душевное состояние солдата, пережившего ужас войны: «посттравматический синдром». Сталкиваясь с исключительным злом, человек может психически повредиться и, даже будучи физически здоровым, оказывается не в состоянии приспособиться к мирной жизни. Судьбы таких душевных инвалидов Первой мировой войны описаны в романе Ремарка «Возвращение». В России новейшего времени подобные явления известны под именами «афганский» и «чеченский» синдромы.
Те, кто склонны видеть корень подобных бед только в ужасах войны, упускают из виду важное обстоятельство: в немецкой литературе после Первой мировой войны существует множество мемуаров, в которых нет и намека на посттравматический синдром. Таков, например, дневник лейтенанта Эрнста Юнгера «В стальных грозах». Здесь нет ни милитаристских восторгов, ни пацифистских проклятий войне как таковой – только стоическое смирение и уважение к судьбе, готовность со всей серьезностью воспринимать выпавший тебе жребий. Нетрудно также заметить, что «афганский» и «чеченский» синдромы поразили далеко не всех участников наших последних войн. И уж совсем нигде не встречается выражение «германский синдром» в отношении Великой Отечественной войны, которая, несомненно, по масштабам творившегося зла далеко превзошла и предыдущие, и последующие конфликты. Можно предположить, что человеческой психике угрожает не сама по себе война, а неправильная стратегия поведения человека на войне.
О чем-то подобном говорит известный американский фильм «Зеленая миля». Трудно вообразить дело, более тяжелое для психики, чем должность палача. Команда «Зеленой мили» (а именно так называется отделение тюрьмы, в котором содержатся приговоренные к смертной казни преступники) каждый день включает электрический стул и видит отвратительные физиологические картины смерти. Но никого из палачей не мучают кошмары, никто не впадает в депрессию. Только один в конечном итоге впадает в безумие – новичок по имени Перси. В «Зеленую милю» он попадает по личному желанию, находя здесь уникальную возможность «легально» убивать и безнаказанно издеваться над людьми. Комендант говорит ему: «Я никогда не позволю тебе руководить казнью: уж слишком ты этого хочешь. Мы же не стремимся причинять осужденным больше страданий, чем того требует закон». Нетрудно заметить, что этот принцип не является какой-то формальной данью абстрактной гуманистической морали. Речь здесь идет о средстве обеспечения личной психологической безопасности. Пока палач исполняет закон, он не совершает убийства – его личной вины в смерти человека нет. Но даже один лишний подзатыльник осужденному в корне меняет ситуацию. Свидетель зла становится его соучастником. И зло «награждает» своего союзника. Награждает, как может, – не изменяя собственной природе – и «одаряет» человека душевной болезнью.
В рассказе об Аврааме есть упоминание о битве девяти царей в долине Сиддим. Победители захватили все имущество побежденных царей Содома и Гоморры. В числе пленных оказался и живший в Содоме Лот, племянник Авраама. Вооружив своих людей, патриарх преследовал захватчиков, разгромил их и отбил племянника вместе со всей добычей. «И сказал царь Содомский Аврааму: отдай мне людей, а имение возьми себе. Но Авраам сказал царю Содомскому: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: я обогатил Авраама». Из этого рассказа можно вывести принцип праведной войны: не причиняй врагу вреда больше, чем того требует твоя боевая задача; опасайся взять себе даже нитку или ремень от обуви в захваченном тобою городе врага. Ибо тот, кто вслед за Ремарком полагает, будто война отменяет закон и «осуждать за преступление на войне все равно что на автогонках штрафовать за превышение скорости», ломает свой духовный иммунитет и открывает себя разрушительному воздействию тех бацилл зла, которые во множестве окружают человека. С особой силой эта мысль выражена в монологе Бориса Годунова в одноименной трагедии Пушкина:
Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокить;
Ничто, ничто... едина разве совесть.
Так, здравая, она восторжествует
Над злобою, над темной клеветою –
Но если в ней единое пятно,
Единое, случайно завелося,
Тогда – беда! Как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И все тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах...
И рад бежать, да некуда... ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
Опер, задержавший несчастную девочку-воровку, в скором времени оправился от потрясения. От серьезной душевной травмы его спасло то, что он не преступил меры служебного долга. Пытаясь вырваться, преступница сильно прокусила его руку, но офицер, вопреки ожиданию, не ударил и не обругал ее. А позже отдал задержанной свой нехитрый ужин.
Согласен с Ириной (2011-10-30, 11:02).
" Ей нужно было помочь, а не задерживать и заводить на неё дело".
Ее задержали за воровство, вообще-то, если вы не поняли. Причем неоднократное. Она вытаскивала деньги у обычных людей, не миллионеров, которые зарабатывали их нелегким трудом (олигархи не ездят в автобусе), чтобы кормить свою семью и своих детей в том числе. Не надо мешать все в одну кучу. За воровство должно быть наказание. А то, что никто из занимающихся несовершеннолетними (ей было 16 лет) не потрудился отыскать ее братьев-сестер - это дело другое, очень скверное, но к ее поступку отношения не имеющее. И уж никак не виноват тут опер. Что он должен был сделать? Его работа - поймать вора. А дальше - дело органов опеки. Опер не выясняет ничего, не воспитывает, он просто ловит, если вы не в курсе, и дальше никак не общается с преступником. Думаю, та девочка просто не сразу сказала о детях, а когда сказала (откуда-то же узнали и пошли искать) - было уже поздно.
Комменты.. показывают насколько мы все разношерстны, разного уровня начитанности знаний.. и.т.п. (констатация факта, не более того, прошу не счесть за превознощени, да и не сказал жеж ещеничего..
По поводу наказания и исполнения. еще св. кн. Владимиру о смертной казни растолковывали.. что должна быть
по поводу власти не власти плохая она аль хорошая.. долг нужно выполнять
а сравнения солдата и подталкивания в концлагере.. к печи.. передергивание
был не был на войне.. - Иоанн Златоуст - тоже не был женатым.. но о семье и браке .. мало кто лучше сказал
А осознаность служения (трезвение).. вобщем в меру возраста - младенцам молоко.. взрослым камни
Прошу прощения за точечность/краткость ответов, первый раз участвую в "обсуждении"
С Ув. Андрей
/Это что, получается люди, воевавшие в Великую Отечественную, вели себя на войне исключительно правильно, а люди, воевавшие в Афганистане или Чечне, неправильно?/
А мне кажется, советские власти просто не хотели, чтобы кто-то знал, что красноармейцы могут вести себя как звери и сходить с ума. А так - был "германский синдром", был.
Простите, но я этого не понимаю. Растолкуйте пожалуйста.
"Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа. Еще свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати, а мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры. Ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью." (Гал. 5.1-6)
Заставила задуматься. Очень вовремя для меня...
Так многое можно оправдать, даже пытки и концлагеря. Если я вел заключенных в крематорий, не подталкивая прикладом, а, наоборот, помогая упавшим встать и дойти, то какой же я преступник - я просто выполнял свой долг, проявляя при этом человечность.
Если опер и остальные, кто занимались делом этой девушки, будут и впредь видеть не человека, а функцию, то они уже имеют серьёзную душевную травму.
Задача закона - бороться как с воровством, так и с продажей детей.
Опер - человек хороший, если он переживал после этого. Но никакой его личной вины в произошедшем нет. Он просто делал свою работу.
А ведь это правильно и в повседневной жизни. Ведь христианин это не тряпка, об которую можно вытирать ноги, он может и сдачи дать. Вот только ответ должен быть адекватен, без злорадства и без желания напакостить обидчику, но достаточный настолько, чтобы защитить свой интерес.
Правда это верно для несовершенных.
Совершенные, как описано в житиях святых, помогали ворам грузить украденные у них вещи, и тем обращали последних к раскаянию и приводили к вере. Но это вряд ли касается защиты отечества.
К автору статьи у меня возник естественный вопрос: воевал ли он сам? Если воевал, то он имеет право так говорить. Но если эти слова написаны в кабинете, то, извините, автор не имеет права спорить с Ремарком - человеком, который сам воевал, видел ужасы войны и был ранен. Да, возможно, Ремарк был не прав. Но Ремарк - честный писатель, описавший ужасы войны и выступивший от имени сломанного войной поколения.
Согласитесь, одно дело в кабинете красиво писать, как должно поступать человеку в экстремальных ситуациях, и совсем другое дело видеть умирающего рядом с тобой 18-летнего парня.
Извините за эмоциональность.
"Пока палач исполняет закон, он не совершает убийства – его личной вины в смерти человека нет." А что же он делает, как не убивает? Да, возможно, по решению суда, да, возможно, по закону, да, возможно, убивает матерого преступника, но ведь убивает же! Не дай Бог такой профессии!
Потом, автор пишет: "Можно предположить, что человеческой психике угрожает не сама по себе война, а неправильная стратегия поведения человека на войне". Но почему же тогда, как утверждает сам автор, "германского синдрома" не наблюдается в отношении Великой Отечественной войны, но зато есть "афганский" и "чеченский" синдромы. Это что, получается люди, воевавшие в Великую Отечественную, вели себя на войне исключительно правильно, а люди, воевавшие в Афганистане или Чечне, неправильно? На мой взгляд, неправильно всю вину перекладывать на солдат. Огромное значение, как мне кажется, имеет тот факт, воспринимает ли человек войну как справедливую, или он не понимает, зачем он воюет. Писатель Ремарк как раз описывал состояние людей, которые не понимают смысла и целей войны.
Спаси Господи.
С девочкой-воровкой всё очень просто. Её долгом было рассказать допрашивавшим её, что на её иждивении были ещё "дети подземелья", её младшие братья и сёстра. Она же умолчала и обрекла их на совершенно неопределённую судьбу, возможно смерть. Она не только воровка, но и предательница своих маленьких братьев и сестёр.
А ведь именно на таких ситуациях либералы и строят свою убийственную пропаганду, извращая ситуацию и возлагая вину на людей невинных, честно исполняющих свой долг. Сперва родители тех детей нарушили закон и нелегально прибыли в страну (иначе они бы жили не в подвале). Кто виноват? Потом старшая девочка не сказала о младших детях. Кто виноват? Потом другие нелегалы этих детей продали. Кто виноват? Либералы скажут: виновата система. И будут с пеной у рта требовать, чтобы Россия открыла границы и предоставила потоку "беженцев" с кучей детей все права и никаких обязанностей. Из опыта знаю, что никакой благодарности от таких "беженцев" России ожидать не следует.
Опера и его коллег жалко. Власти делают всё, чтобы страну наводнили такие "беженцы", а страдают невинные люди из коренного населения. И что за этим стоит? Чем кончится?
Американскому летчику-истребителю, который сбил наибольшее количество самолетов, дают награду. В ходе интервью он произнес, что он никогда не стрелял в человека. Только в самолет. Потому что помнил, что у каждого летчика вражьей стороны есть мать.
спасибо за статью.
А ведь быть добрым человеком всегда к месту, даже на войне.
Но у каждого своя мера. Избави Господи нас от искушений, дай силы выстоять!