Глобальная комиссия и ее трава

Правительства большинства стран мира – включая Россию – подвергли предложения авторов доклада резкой критике. Но у него нашлись и горячие сторонники. Что побуждает людей поддерживать такие странные идеи?

За этим стоит определенная идеология – идеология прогрессизма, которая видит в любых общественных запретах и табу средство угнетения и подавления личной свободы. Во время студенческих волнений конца 60-тых годов прошлого века был сформулирован лозунг, из которого она исходит – “запрещать запрещается!”.

Человеческая история в рамках этой идеологии воспринимается как путь от рабства к свободе, от жизни патриархального общества, скованной множеством явных и неявных запретов, к обществу современному и либеральному, где каждый волен делать что хочет, пока он не чинит явного насилия другим. Любые ограничения и табу – юридические, или хотя бы культурные и моральные, такие как общепринятые представления о пристойности и уместности, рассматриваются в этой системе взглядов как нечто противное человеческому счастью и самореализации. Конечно, эта система взглядов внутренне противоречива – например, в ее рамках “гомофобия” даже выраженная ненасильственным образом, подлежит преследованию – и, в реальности, она вводит свою систему табу. Но вот от старых табу она стремится решительно избавляться. Если люди хотят потреблять наркотики, пусть потребляют. Они умрут от этого? Это их дело, и Вы не имеете права им запрещать. Взрослые люди имеют право распорядиться своими деньгами и своей жизнью – купить дозу и вмазаться. Они делают это не на Ваши деньги и колют наркотик не в Ваши вены.

Наркоманы и наркоторговцы общаются по доброй воле – и нечего патерналисткому обществу диктовать свободным личностям, какие вещества они могут – а какие не могут вводить в свой организм. Пусть государство – и Церковь – в это не лезут. Это их, потребителей, собственный организм, а не государственный или церковный!

Однако, хотя такое понимание свободы могут отстаивать взрослые и даже пожилые люди, в нем присутствует изрядная доля подросткового инфантилизма. Бунтующий подросток так смел, потому что уверен, что его в любом случае накормят, его одежду выстирают, и его будут лечить, если он заболеет или получит травму. Он пользуется плодами того самого (в данном случае, семейного) патернализма, против которого восстает.

Человек, отвергающий общественные табу ради своей личной свободы, в то же время рассчитывает на заботу со стороны этого общества – на медицинскую помощь, на защиту его прав со стороны государства, на пользование городской инфраструктурой, на все остальное, что для него должны оплачивать налогоплательщики или его близкие. Если человек говорит – “это мой выбор, колоться или нет”, то мы вправе спросить у него – “почему другие должны оплачивать этот твой выбор?”. Это так не только в отношении наркомании. Если человек горячо заявляет о своем праве открыто и гордо вести гомосексуальный образ жизни, мы можем спросить, обязано ли общество помогать ему, если он в результате этого заразится СПИДом? Если человек полагает, что имеет право покупать спиртное в любое время дня и ночи, обязано ли государство лечить его от цирроза печени?

Мы могли бы принять лозунг про “мой выбор”, если бы его приверженец соглашался бы принять особый статус, с особой отметкой в паспорте, согласно которому общество и государство снимало бы с себя всякие обязательства по оказанию ему помощи и обеспечению его прав. Врачи не обязаны откачивать его в случае передоза, полиция – защищать, когда поставщики явятся выколачивать из него долги, и так далее.

Устроит ли тех, кто требует полной свободы колоться, такой вариант? Впрочем, он едва ли возможен – как по моральным, так и по техническим соображениям. Но если он невозможен, мы не можем принять и неограниченную свободу людей разрушать свое здоровье – а уж тем более, свободу наживаться, разрушая здоровье других.

Война с наркотиками продолжится – и, хотя искоренить это зло полностью не удастся, необходимо приложить все усилия к тому, чтобы его сдерживать. Речь идет о множестве спасенных жизней – и это стоит усилий.