Издатель Божией милостью

8 января 2011 года исполнилось 85 лет со дня рождения выдающегося иерарха Русской Православной Церкви – митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима. Более 30 лет владыка руководил Издательским отделом Московского Патриархата (1963–1994). И вот уже семь лет, как его нет с нами. Благодарная память о владыке живет в сердцах всех, кто его знал и помнит. С его именем связана целая эпоха в жизни Русской Церкви, трудная и незабываемая, полная испытаний и свершений, утрат и обретений.

Поразительно, каких значительных результатов сумел добиться владыка Питирим на издательском поприще за это время. В итоге возглавляемый им Издательский отдел практически стал самостоятельным в своей деятельности синодальным отделом Русской Православной Церкви (юридически этот статус был оформлен уже впоследствии). Издатель, миссионер и апологет христианства, пастырь и проповедник, митрополит Питирим вдохновлялся девизом «Не нам, Господи, но имени Твоему даждь славу!». Имя его вписано золотыми буквами в историю Московского Патриархата, достославные деяния его заслуживают изучения.

Господь сподобил владыку возглавить пасхальное богослужение в храме Христа Спасителя в 2003 году, на исходе земной жизни. Тогда митрополит Питирим привез Благодатный огонь из Иерусалима и передал его в московские храмы. Благодаря той священной эстафете, Москва стала на время как бы вторым Иерусалимом… Будем же, согласно призыву святого апостола, поминать наставников наших, которые проповедовали нам слово Божие, и, «взирая на кончину их жизни, подражать вере их» (Евр. 13: 7).

***

Как это ни странно, но большинству почитателей митрополита Питирима биография его известна лишь в общих чертах, и сопровождается иной раз облаком небылиц. Лишь люди духовно близкие знали подлинного владыку во всей противоречиво-сложной многогранности и в то же время удивительной цельности, остальным лишь казалось, что они его знают. Но и для тех, и для других жизненный путь и труды несравненного издателя, церковно-общественного и культурного деятеля, его молитвенное предстояние и служение Отечеству являются воодушевляющим примером, глубоко поучительны и заслуживают исключительного внимания.

Усердно и умело распространял он свет духовного просвещения, руководя церковным издательством. Этому содействовал личный пример благочестия, смирения и терпения, его удивительное обаяние, русская стать и внутренняя собранность, истинное благородство носителя многовековой отечественной традиции, не только духовной, но и культурной. Скольких людей, среди которых немало весьма известных, привел он к вере и Церкви!.. Его проповеди собирали сотни верующих, после которых они неизменно подходили под благословение архиерея. Тех, кого не успел, он благословлял уже из машины, уезжая домой или в Издательский отдел Московского Патрирахата, который был для него вторым домом.

Активная деятельность митрополита Питирима на общественном и государственном поприще (публичные выступления, участие в дискуссиях и т.п.), конечно, не отражали в полной мере его духовного опыта и его глубокого личного благочестия. И внешняя деятельность, живая и кипучая, не являлась данью духу времени; скорее, наоборот, отражала противоборство с ним. Митрополит Питирим был воспитан в традициях дореволюционного православного уклада жизни со всеми его старомосковскими традициями и обычаями.

Владыка любил классическую музыку, в особенности Сергея Рахманинова. Он хорошо знал русскую поэзию, да и сам иногда писал стихи, но это было его сокровенной тайной. Несколько стихотворений владыки, сохранившиеся в его личном архиве, свидетельствуют о его несомненном поэтическом даровании [1]. Особо следует сказать о его увлечении фотографией. Можно, без сомнения, считать его прекрасным фотографом – не любителем, а вполне сложившимся профессионалом.

Главный секрет его необычайного обаяния состоял в тонкой интуиции, позволявшей хорошо чувствовать и воспринимать любую аудиторию. Он умел ответить на самые недоуменные вопросы, даже порой невысказанные, как будто читал мысли. Общение с ним духовно обогащало каждого, кто мог черпать из сокровищницы его эрудиции и богатого жизненного опыта.

Он любил пошутить, порой добродушно, а иной раз хлёстко, подтрунивал над своими собеседниками; его ирония всегда имела глубокий подтекст, а чувство юмора отличалось богатой гаммой оттенков. Были у него и излюбленные афоризмы, которые он мог, отшучиваясь, повторять, – столь «рельефно» они запечатлелись на скрижалях памяти. Например, на распространенный вопрос, почему одни люди верят в Бога, а другие нет, он апологетически-примирительно отвечал: «Мы все – верующие. Только одни верят, что Бог есть, а другие верят, что Его нет».

Выступая публично, митрополит Питирим избегал громогласных лозунгов и призывов, был конкретен и реалистичен, даже если речь шла о прогнозах и перспективах, когда можно было пофантазировать; но всякая маниловщина, которой невольно грешат в подобных случаях, была ему противна и чужда.

Судьба тех, кто отмечен призванием свыше, особенно явно, заметно определяется Промыслом Божиим. Митрополит Питирим относится именно к этому разряду людей. Тем, кто его не знал, об этом позволяет судить документальный фильм «Осень митрополита» (автор сценария Владимир Ежов, режиссер Глеб Уралов), – элегический рассказ о последних месяцах его жизни, увидевший свет в 2004 году, уже посмертно. Уникальность фильма не только в эксклюзивно отснятом материале с участием митрополита Питирима, но и в дикторском тексте картины, которым стали рассуждения самого владыки, записанные на магнитофон за несколько дней до его кончины. Тем не менее, в фильме дан лишь намек на подлинный масштаб его исключительной личности, которую невозможно свести к какому-то одному определенному сценарию. Нужно «отсканировать» десятки и сотни воспоминаний, чтобы по достоинству оценить благодатную силу его харизмы, многие его таланты, артистизм натуры и неподражаемый юмор, наконец, главное достоинство владыки – его преданность вере отеческой, вере православной, его самоотверженное, до последнего дыхания, служение святой Церкви.

Его церковное служение наиболее ярко раскрылось и оставило благие плоды прежде всего в издательской деятельности. Именно при митрополите Питириме Издательский отдел добился исключительных успехов, обрел ту высоту, которая остается для церковных издательств в России непревзойденной и поныне, стал первым настоящим издательским домом.

***

Именно в ту пору, в 1962 году, архимандрит Питирим по указу патриарха был назначен ответственным редактором «Журнала Московской Патриархии». Назначение это он воспринял без энтузиазма, даже отказывался вначале. Но ослушаться предстоятеля Церкви не мог. 14 мая 1963 он года получил еще более высокое назначение – стал председателем Издательского отдела Московского Патриархата и одновременно с этим был посвящен в сан епископа Волоколамского, викария Московской епархии.

«Журнал Московской Патриархии» (ЖМП) выходил и ранее, в 1931–1935 годы, но потом его издание было прекращено. В 30-е годы ЖМП выглядел весьма скромно, ограничиваясь хроникой церковной жизни и постановлениями заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и временного при нем Патриаршего Синода. Иногда митрополит Сергий, бывший первым главным редактором ЖМП, печатал там свои статьи, которые набирал собственноручно на пишущей машинке (она и поныне хранится в Издательском совете РПЦ). Осенью 1943 года издание ЖМП было возобновлено.

Владыка Питирим трезво оценивал и в полной мере учитывал опыт своего предшественника, первого руководителя Издательского отдела митрополита Николая (Ярушевича). В августе 1952 года из отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС к тогдашнему первому секретарю ЦК КПСС Г.М. Маленкову поступила жалоба на то, что митрополит «Николай (Ярушевич) публикует в ЖМП свои богословские проповеди, которые сеют среди верующих пессимизм, мракобесие, не содержат призывов к бодрости, к самоотверженному труду на пользу родине и на укрепление мира».

В своей беседе с митрополитом Николаем тогдашний председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г.Г. Карпов поднял этот острый вопрос. Реакция владыки Николая оказалась резкой. В своем письме в Совет он заявил: «Произведенное внушение недалеко от замысла сделать меня врагом своего народа, лишить меня свободы церковного слова». В знак протеста митрополит Николай упразднил в журнале отдел проповедей. Подобный протест в тех условиях оказывался контр-продуктивным. И лишь в конце 1970-х годов архиепископу Питириму удалось исправить ошибку своего предшественника и восстановить в ЖМП рубрику «Проповедь».

Господь сказал своим апостолам: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам» (Лк. 10: 19). Владыка Питирим несомненно обладал этой духовной властью. И знал, что даст ответ Тому, Кто его этой властью, как инструментом воздействия, наделил. А посему был хладнокровен во взаимоотношениях с так называемыми органами, с властью земной, временно предержащей. Но он понимал и предназначение, и ответственность этой власти, и считался с ней в полной мере. Отсюда тот мудрый баланс, которого он придерживался в своей издательской деятельности. С одной стороны, известная подстраховка, оглядка на Совет по делам религий, готовность на компромиссы во второстепенных вопросах, не касающихся свидетельства о вере. И принципиальность в главном, способность отстаивать перспективные, далеко идущие интересы Церкви.

Владыка вынужден был сделать публицистическую вставку в патриаршее Рождественское послание 1965 года, которая вызвало недовольство Святейшего: ему пришлось «подгонять» эту вставку под церковный стиль. Когда подобная коллизия повторилась (в том же году с патриаршим Пасхальным посланием), Святейший отреагировал письмом на имя В.А. Куроедова, председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР – негласного «главного цензора». Вот что писал патриарх с невозмутимо мудрой «наивностью», посылая чиновному «куратору» текст своего Пасхального послания: «Я это послание передал на днях епископу Питириму в редакцию ЖМП, и епископ Питирим мне сообщил, что “цензура” (какая?), наверно (здесь и далее подчеркнуто патриархом. – В.Н.) потребует включить в это послание более конкретное изложение по вопросу о событиях на Востоке (Вьетнам). Это сообщение меня очень волнует, так как послание от меня должно носить строго церковный характер. Касаясь вопроса о мире между народами, я не нарушил церковного стиля послания. А “конкретность” его бы нарушила».

В опубликованном в ЖМП (1965, № 4, с. 1–2) Пасхальном послании патриарха Алексия I о событиях во Вьетнаме не было ни слова. Так епископ Питирим учился у патриарха отделять церковный язык от шелухи политической фразеологии. А также умению достойно «держать удар» в издательских делах, делая вид, что цензуры со стороны пресловутого Совета не существует (формально ее и не существовало).

«Надо сказать, – вспоминал владыка Питирим о своем незабвенном учителе, – он всегда просматривал в готовом виде любой свой текст, предназначенный для отправки куда бы то ни было – хотя бы даже личную телеграмму. И меня, еще юношу, приучил к тому же. Посмотрит, бывало, скажет: “Вот здесь была запятая!” – “Ваше Святейшество, по нашей орфографии здесь запятая не нужна”. – “Ну да, да-да-да… Но я – поставил!” У него было обострено филигранное чувство языка, и если он ставил запятую, то значит акцент был на каком-то особом смысле фразы. Или иногда скажешь ему: “Ваше Святейшество, а вот надо бы…” – он отвечал: “Да, знаю. Но я уже написал”. Поэтому, когда на него обрушился поток критики и недовольства, что “не надо так говорить”, он ответил: “Да… Но я – сказал!”».

Цензура, конечно, была – и не только внешняя (со стороны Совета по делам религий она была негласная, поэтому особенно возмутительная, в отличие от узаконенной до революции духовной цензуры), но и внутренняя, со стороны ответственного секретаря Отдела внешних церковных сношений А.С. Буевского, а также «самоцензура» – со стороны главного редактора, ответственного секретаря, заведующих журнальными отделами. И внутренняя цензура была не менее важной. В любом случае, каждый номер журнала до сдачи в типографию должен был пройти через «всевидящее око» Совета; пометки чиновников красным карандашом отсекали, прежде всего, апологетику и чудеса, намеки на мистику и элементы сверхъестественного. Кроме того, существовал индекс запрещенных имен, в который входило, например, имя Иоанна Кронштадтского. Главный редактор не раз вызывал сотрудников «на ковер» и делал внушения в связи с очередной попыткой что-то этакое «протащить». Но смотрел сквозь пальцы на такие эвфемизмы, как Иоанн Сергиев вместо Иоанн Кронштадтский. В наше время, согласно закону «О средствах массовой информации», принятому в 1992 году, цензура массовой информации не допускается. Но, увы! это завоевание демократии обернулось произволом, вседозволенностью и аморальностью, царящими в желтой прессе.

Роль митрополита Питирима в становлении и развитии ЖМП исключительно велика. Порой злые языки острословов, щеголяя «красным словцом», расшифровывали аббревиатуру журнала следующим образом: «Жалкие мысли Питирима». На самом же деле, вверенный его попечению в 1962 году журнал через несколько лет заметно эволюционировал в лучшую сторону. Появились глубокие богословские статьи, аналитические исследования в области церковной истории, архивные публикации. Расширился круг авторов, увеличился тираж. Произошло это еще при жизни патриарха Алексия I, который покровительствовал владыке Питириму и всячески его поддерживал. Улучшились оформление и полиграфическое исполнение журнала. Новые рубрики привнесли тематическое разнообразие. Журнал стал любимым детищем владыки и отвечал ему полной взаимностью. Главный редактор пользовался заслуженным и неоспоримым, можно сказать, непререкаемым авторитетом у всех сотрудников Издательского отдела. В конце 1980-х – начале 1990-х годов ЖМП не только перестал быть «официозом», но стал будить живую и пытливую мысль, достиг своего расцвета. В советскую эпоху это было единственное религиозное издание (официальный орган Московского Патриархата), выходившее на русском языке с регулярной периодичностью совершенно легально, хотя и сравнительно небольшим тиражом. Голос Русской Православной Церкви звучал в нем достаточно внятно, проникал до глубины сознания, вызывал повышенное внимание у читательской аудитории и весьма значительный, все усиливающийся резонанс. В то время как другие средства массовой информации содействовали распространению губительной для России идеологии воинствующего атеизма, ЖМП помогал формированию религиозного мировоззрения и христианской нравственности. Журнал был амвоном и кафедрой, вестником и провозвестником духовного обновления в современной России. «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным», – эти слова Спасителя, обязывающие к исповедничеству, не переставали звучать со страниц журнала, напоминая об апостольстве мирян – драгоценном достоянии раннехристианской Церкви, когда каждый христианин был призван словом и делом свидетельствовать о том, что Христос есть Путь, Истина и Жизнь.

Отнюдь не случайно, а глубоко симптоматично, что владыка Питирим любил евангельскую притчу о верном и благоразумном домоправителе, «которого господин поставил над слугами своими раздавать им в своё время меру хлеба» (Лк. 12: 42). Таким мудрым домоправителем по отношению к сотрудникам ЖМП и Издательского отдела он и был сам в полной мере, не забывая о Господине, который придет и проверит, как вел себя домоправитель, призванный приготовить вверенный его попечению дом к возвращению Хозяина.

Уезжая в довольно частые заграничные командировки, митрополит Питирим мог чувствовать себя достаточно спокойно, так как оставлял издательский дом на попечение своих преданных и компетентных управляющих. Его ближайшие сподвижники и помощники были достойными учениками, питомцами «гнезда Питиримова», архиерей мог на них в полной мере положиться. Он умел привить и воспитать в них чувство ответственности, подобно другому евангельскому персонажу – хозяину дома, который «отходя в путь и оставляя дом свой, дал слугам своим власть и каждому свое дело» (Мк. 13: 32). И все мы старались в меру своих сил и возможностей, чтобы по возвращении в Москву откуда-нибудь из Дюссельдорфа, Рима или Парижа, владыка нашел нас не спящими, а бодрствующими и трудящимися – каждого на своем участке, в зоне своей личной ответственности.

Работали с чувством локтя, в доброжелательной атмосфере взаимопомощи. Высокая сознательность и ответственность превращала наш рабочий коллектив в солидарную корпорацию. Более того – в хорошую семью, преданную своему главе. И все мы чувствовали себя под кровом отчего, родительского дома. И были готовы, и старались изо всех сил хранить этот дом в полном порядке, благоустраивая его как храм. Тем более что средоточием этого дома, источником благодатных энергий, помогающим нам в работе, действительно был храм – вначале Успенский храм Новодевичьего монастыря, а затем домовая церковь во имя преподобного Иосифа Волоцкого.

Идея монастыря в миру, изложенная в свое время протоиереем Валентином Свенцицким, была актуальной не только в 1930-е годы, когда безбожная власть закрывала иноческие обители по всей России. Она была и остается, на наш взгляд, актуальной всегда – и в 80-е годы прошлого века, и сегодня. Ибо всякий мирянин, достойно совершая свой жизненный путь, строго следуя заповедям Христовым и установлениям Церкви, может в известной мере считать себя иноком, воином Христовым, свободным от мирской суеты с ее шумом и заботами, рассеянием внимания и различными искушениями. Тем более труженик, подвизающийся на духовно-просветительской ниве.

Закономерно, что к тому времени владыка Питирим подвиг к работе на издательском поприще многих выпускников духовных академий и семинарий. Все они с большой внутренней заинтересованностью стали проходить стажировку в Издательском отделе. Удалось привлечь к работе и нескольких видных светских специалистов с высшим образованием, для которых работа в Издательском отделе стала школой подлинного воцерковления.

Можно упомянуть здесь Николая Николаевича Лисового, ныне старшего научного сотрудника Института русской истории РАН.

Другой специалист из этого сонма – кандидат экономических наук Игорь Бондарев. Он стал священником (ныне протоиерей, настоятель храма Преображения в селе Спас Волоколамского района Московской области).

Два друга, выпускники Московского историко-архивного института – Николай Моисеев и Александр Трубачев, окончили по благословению владыки Питирима Московские духовные школы, затем приняли иночество. Первый из них ныне епископ Брянский и Севский Феофилакт, второй – игумен Андроник, кандидат богословия, доцент Московской духовной академии по кафедре библеистики (внук священника Павла Флоренского по материнской линии, он стал также директором музея и научного центра по изучению творческого наследия своего великого деда).

Людмила Павловна Медведева, выпускница филологического факультета МГУ, несколько лет выполняла в Издательском отделе работу редактора-справщика богослужебных текстов, став достойной преемницей кандидата филологических наук Анастасии Зосимовны Трубачевой. Последняя провела огромную работу по подготовке к изданию 12-томных месячных Миней. Л.П. Медведевой удалось сохранить преемственную связь ИО МП с Издательским советом РПЦ, в котором она ныне заведует Отделом богослужебных книг.

Из МГУ пришел в Издательский отдел и один из лучших ныне церковных редакторов Александр Георгиевич Парменов. Руководя одновременно двумя-тремя подразделениями редакции, он в течение ряда лет de facto исполнял обязанности ответственного секретаря ЖМП (de jure требовалось более лояльная советской власти фигура). Именно ему благословил владыка Питирим провести в 1990 году деликатную операцию по избавлению журнала от бдительного ока светской цензуры.

Опытнейший архивист Галина Гурьевна Гуличкина перешла в Издательский отдел из Отдела рукописей Государственной библиотеки им. Ленина и много лет неутомимо трудилась на поприще библиографии и архивного дела.

Сейчас Г.Г. Гуличкина и А.Г. Парменов несут свое трудническое послушание в стенах московской Сретенской обители.

Выпускник Московской консерватории Анатолий Гринденко в 1985 году по благословению владыки Питирима организовал при Издательском отделе мужской хор, впоследствии известный с именем «Древнерусский распев». Хор пользовался заслуженным успехом, ему удалось восстановить фрагменты древнерусского церковного пения с целью возвратить их в богослужебный обиход.

И подобных примеров можно привести множество. Из года в год прилагая труды к трудам, владыка создал уникальный творческий коллектив, собрал под своим началом не просто хороших профессионалов, усердных помощников, но людей верующих, преданных Церкви, готовых работать не за страх, а за совесть, настоящих единомышленников.

Особенно полюбил он и приблизил к себе Георгия Шевкунова, Ивана Сироту и Михаила Щербачева. Им владыка доверял важные задачи, требующие не только высокого профессионализма, но также способности к риску и готовности к самопожертвованию. Ныне Георгий Шевкунов известен как архимандрит Тихон, наместник московского Сретенского монастыря. Михаил Щербачев – личный секретарь и переводчик владыки – теперь иеромонах Павел и тоже является насельником Сретенской обители. Отец Иоанн Сирота – протоиерей храма Казанской иконы Божией Матери на Красной площади.

Благодаря самоотверженным усилиям всех сотрудников, Издательский отдел сумел за сравнительно короткий срок выполнить колоссальный объем работ. В результате Русская Православная Церковь была обеспечена не только Православным церковным календарем и Библией, но также полным корпусом богослужебных книг.

В ноябре 1971 года владыка Питирим создал английскую редакцию «Журнала Московской Патриархии», благодаря чему официальный орган Русской Церкви стал выходить на самом распространенном в мире языке. Англоязычное параллельное издание ЖМП значительно расширило ареал православного свидетельства в христианском мире и за его пределами. Сотни и тысячи зарубежных подписчиков в более чем пятидесяти странах мира стали получать ЖМП как источник информации о жизни Русской Православной Церкви. Распространение этого журнала в зарубежных странах способствовало усилению ее международного авторитета.

Попечением владыки Питирима были осуществлены такие серьезные проекты, как издание Библии и Нового Завета, полного корпуса богослужебных книг, включая Минею Праздничную, 12 томов Минеи Служебной (по уточненному и восполненному церковному календарю), Триодь Постную и Цветную. Все эти книги соответствовали высоким полиграфическим требованиям, были изданы на хорошей бумаге и в твердых переплетах. Событием в духовной жизни становился выход каждого из восьми томов «Настольной книги священнослужителя». Редактор этого издания Герман Федорович Троицкий привлекал немало добровольных помощников «со стороны» – светских специалистов.

Трудно представить, но эти монументальные издания, требующие работы целых научно-исследовательских институтов, были подготовлены небольшой группой энтузиастов, работавших денно и нощно. Настоящих подвижников на издательской ниве. Благодаря их усилиям, был осуществлен настоящий информационный прорыв. Подвижниками были, в сущности, все сотрудники Издательского отдела за исключением явно привходящих «засланных казачков», о которых сказано апостолом: «Они вышли от нас, но не были наши» (1 Ин. 2: 19).

Важно отметить, что в 1970–1980-е годы с Издательским отделом Московского Патриархата в той или иной степени взаимодействовали, работали внештатно или поддерживали творческие контакты многие представители русской православной интеллигенции. Среди них в первую очередь надо назвать сотрудников издательства «Молодая гвардия». Заслуживает самой доброй памяти автор четырехтомника «Сорок сороков» Петр Георгиевич Паламарчук. Этот справочник о московских храмах (прежде чем увидел свет под псевдонимом Семен Звонарёв в издательстве «YMCA-PRESS») был по благословению владыки Питирима приобретен Издательским отделом и умело использовался при подготовке к печати соответствующих материалов.

Надо подчеркнуть, что митрополит Питирим всячески поощрял исследовательскую работу в сфере изучения святоотеческого наследия, прежде всего, отечественного. Он координировал исследования агиографических и иконографических памятников, историко-церковных рукописей. По его заданию регулярно обследовались наиболее значительные книгохранилища и архивные фонды, например Центральный государственный архив древних актов ЦГАДА, а также архивы в провинции. Мне, в частности, довелось несколько раз ездить в командировки в Институт рукописей Академии наук Грузии им. К.С. Кекелидзе, чтобы с помощью сотрудников этого института выявить неизданные патристические тексты на древнегрузинском языке. Подобные изыскания особенно активизировались в преддверии великого юбилея – 1000-летия Крещения Руси.

Значительная часть русской интеллигенции еще ­с XIX века поддалась искушению материализма и нигилизма, а в советский период, увы, погрязла в атеизме и не избежала богоборчества. И сегодня Русская Церковь, обескровленная гонениями и репрессиями, ссылками и расстрелами духовенства, еще не вполне от этого оправилась; ей нелегко свидетельствовать об истине христианства представителям творческой интеллигенции, многие из которых сохраняют предвзятость к религии. Митрополит Питирим был одним из немногих иерархов, кто умел разговаривать с русской интеллигенцией языком убедительных аргументов и на ее собственном языке. Более того, он умел заинтересовать и привлечь к работе в Издательском отделе авторов и переводчиков, референтов и консультантов, наконец, редакторов и корректоров. Некоторые из них, ставшие духовными чадами владыки, впоследствии приняли священный сан и ныне являются служителями алтаря. Они заслуженно гордятся тем, что являются его учениками и воспитанниками.

***

В годы так называемой перестройки митрополит Питирим являлся частым гостем разнообразных общественных собраний, комментировал для прессы наиболее актуальные вопросы христианства и церковной жизни. Вместе с академиком Д.С. Лихачевым он активно участвовал в деятельности Советского фонда культуры. 17 марта 1989 года митрополит Питирим был избран от этого фонда народным депутатом СССР. В Верховном Совете СССР он был членом комитета по делам воинов-интернационалистов, а также членом Комиссии по вопросам депутатской этики.

В тот период Владыка Питирим часто выступал на радио, а иногда и на телевидении. Он рассказывал о церковных традициях, о деятельности возглавляемого им издательства, о роли религии в духовном воспитании личности, о ее важном значении в общественной жизни страны, призывал блюсти кодекс нравственности, сохранять человеческую доброту, бережно относиться ко всему живому на нашей планете. (В Гостелерадиофонде сохранились эти записи.) «В то время сам облик митрополита Питирима, библейского благообразного старца, производил ошеломляющее впечатление на полностью расцерковленное общество. А когда оказалось, что этот человек, будто сошедший со страниц священной истории, еще и в курсе всех современных событий, обладает уникальным даром проповедника, знает, как кажется, все на свете, видевшие и слышавшие митрополита Питирима невольно начинали внимательнее приглядываться к тому, что он представлял – к православной церковной традиции», – вспоминает один из наших современников.

Эту традицию митрополит Питирим прекрасно представлял и в Западной Европе, организуя там выставки икон и выступления церковных хоров, прежде всего хоров Издательского отдела (их было три!), которые открывали инославному миру подлинное величие и красоту русского Православия. Его участие во многих межхристианских и церковно-общественных встречах, собеседованиях, «круглых столах» и диалогах было и содержательным, и ярким, и чрезвычайно полезным для Церкви. Обладая исключительной коммуникабельностью, он в то же время не любил фамильярности и старался избегать праздных застолий. Любому человеческому столпотворению с атмосферой «парламентской говорильни» он решительно предпочитал богослужения в намоленных храмах.

Заслуги митрополита Питирима на издательском поприще, особенно в 1960–1980-е годы, вырисовываются теперь в полный рост. Об этом хорошо написал протоиерей Всеволод Чаплин, тоже прошедший в молодости школу владыки Питирима: «Деятельность единственного церковного издательства была каждодневной борьбой. Совет по делам религий при Совете министров СССР жестко ограничивал тиражи, номенклатуру и объем изданий, проверял “на мракобесие” каждую строчку журнала, требовал полного отказа от упоминания о чудесах и знамениях, от положительных оценок тех церковных деятелей начала ХХ века, которые противостояли революции и красному террору. Однако, даже находясь в жестких тисках, издательство смогло выпускать насыщенный мыслью журнал, издавать и понемногу распространять Библию, квалифицированно адаптировать богослужебную литературу. Через издательский отдел прошло несколько поколений церковных тружеников. Молодых людей с хорошим светским образованием, которым из-за кадрового диктата властей было трудно устроиться даже пономарями в московские приходы, принимали на работу в отдел. Они становились его внештатными сотрудниками – переводчиками, авторами, редакторами, затем поступали в семинарию и принимали священный сан».

Под руководством владыки Питирима автору этих строк довелось работать в Издательском отделе Московского Патриархата с 1976 по 1992 год: вначале литературным редактором в богословском отделе, с 1985 года – старшим научным редактором, с 1991-го – заведующим новым отделом «Вера и знание». Одно время довелось вести в ЖМП рубрику «Библиография», и я имел возможность заказывать библиографические аннотации и краткие обзоры периодических изданий, включая зарубежные.

Летом 1978 года я получил рекомендацию владыки для поступления в духовную семинарию и вместе с несколькими сотрудниками Издательского отдела успешно сдал вступительные экзамены. Но через неделю в списке зачисленных моей фамилии не оказалось… Отец Иннокентий (Просвирнин), будучи членом экзаменационной комиссии, сообщил мне «вполголоса», что из списков поступивших я был вычеркнут представителем Совета по делам религий. В октябре того же 1978 года, мне в утешение, владыка Питирим взял меня как журналиста на торжества по случаю 150-летия присоединения Армении к России, а также на празднование 70-летия Верховного Патриарха-Католикоса всех армян Вазгена I. Мы сопровождали Святейшего Патриарха Пимена. Мне было отрадно увидеть, какой любовью и каким уважением пользуется владыка Питирим со стороны священноначалия Армянской Апостольской Церкви. В той поездке я имел несколько откровенных разговоров с владыкой, почувствовал его расположение и проникся к нему большой симпатией.

Вскоре после этого он обязал меня регулярно присутствовать на редакционных советах. На этих советах, проходивших под председательством самого владыки, обсуждались наиболее значительные вопросы, касающиеся как журнальной редакции, так и книжной. В частности, содержание тех или иных журнальных рубрик, а также те или иные, наиболее проблемные статьи. Владыка Питирим говорил кратко (изъяснялся он вообще лапидарным стилем), но очень вразумительно, аргументы его были непререкаемы. Для всех сотрудников отдела эти редсоветы были настоящей школой. Прежде всего, конечно, школой церковной журналистики. Впоследствии, когда мне довелось в 1996–1998 годах заведовать кафедрой церковной журналистики в Православном университете св. Иоанна Богослова, я вспоминал об этих редсоветах, как о превосходном живом методическом пособии.

***

Вспоминается мне митрополит Питирим, прежде всего, как истинный человек Церкви, как подлинно духоносная личность. Прихожане его просто обожали.

Я неоднократно видел его молящимся в храме Воскресения словущего на богослужениях Страстной седмицы и за пасхальной заутреней – в алтаре, где с ним традиционно из года в год христосовались сотрудники Издательского отдела. Помню его особенно хорошо на службе 12-ти Евангелий в Великий четверг. Помню, как проникновенно и сосредоточенно, со слезами в глазах он служил в те волнующие дни…

Что касается его особой «иерархической» харизматичности, могу его сравнить, пожалуй, лишь с митрополитом Сурожским Антонием (Блумом). Оба несли в себе свет некоей особой одухотворенности: казалось, они обладают тайной выхода в духовное измерение. Не случайно они были доверительно дружны. У меня сохранилась фотография, где они стоят рядом, с красивыми и вдохновенными лицами, но с разным выражением глаз: строгим и взыскательным у митрополита Питирима, мягким и каким-то печальным у митрополита Антония.

В период государственного атеизма лишь в «Журнале Московской Патриархии» публиковалось то, что не могло в ту пору быть опубликованным, – и во многом благодаря стараниям владыки Питирима. В условиях богоборческого режима порой это казалось каким-то чудом.

Хорошо помню, в каких трудных условиях работал в середине 1970-х – начале 1980-х годов Издательский отдел Московского Патриархата. Мы трудились в Успенском храме Новодевичьего монастыря, в тесном помещении, похожем на подводную лодку, перегороженную фанерными переборками. Пообедать, как следует, в такой тесноте было невозможно – обходились одним чаем.

Благодаря стараниям владыки Питирима, осенью 1981 года был получен дом на Погодинской улице, переоборудованный под редакцию и обставленный с отменным вкусом. Там стало гораздо удобней трудиться, хотя был утрачен духовный микроклимат старинной обители, позволявший обходиться без пищи много часов.

Заслуживает доброго слова традиция различных культурных мероприятий, памятных вечеров и концертов в нашем издательском доме, которую владыка Питирим приурочил к каждой среде. Через 10 лет ему удалось открыть Музей Библии в Иосифо-Волоцком монастыре. В издательском доме по благословению митрополита Питирима время от времени устраивались интереснейшие выставки книг, архивных документов и фотографий, проходили фотоконкурсы.

В различных журналах и сборниках митрополит Питирим опубликовал несколько десятков статей и ряд книг, посвященных богословию, церковной истории и искусству. Он был членом Российской академии естественных наук, заведовал кафедрой теологии Московского института инженеров транспорта, был доктором теологического факультета Пражского университета и профессором кафедры ЮНЕСКО «Золотое наследие Руси».

Вспоминая о самых ярких моментах в жизни «Журнала Московской Патриархии», когда я там работал, остановлюсь на нескольких эпизодах. После неоднократных предложений, уже в преддверии юбилея 1000-летия Крещения Руси, удалось получить благословение митрополита Питирима на новую рубрику «Из духовной поэзии». Открыть ее было непросто: христианская поэзия расценивалась в то время как апологетика религии в области культуры. Печатая религиозные стихи классиков и современников в ЖМП, для нас было сверхзадачей противостоять девальвации понятия «духовность». В условиях идеологического диктата Коммунистической партии, когда практически не выходило религиозной литературы, когда даже в «Богословских трудах» порой было больше церковной истории, нежели собственно богословия и богомыслия, религиозная поэзия неожиданно позволяла заговорить о Боге в полный голос. «Вечернее размышление о Божием величестве» или «Велик Зиждитель наш Господь!» М.В. Ломоносова имели явно апологетическое звучание.

Именно поэзия была способна возвратить понятию «духовность» его истинное значение. Ведь сущность духовности – победа над пространством и временем, над забвением и смертью, приобщение к вечности. В этой удивительной сфере, через поэзию, стал возможен приход в церковную ограду людей, которые были за пять минут до того далеки от Церкви. Митрополита Питирима, которому была присуща мудрая осторожность, пришлось уговаривать: считая, что в поэтическом наследии классиков сравнительно мало религиозных стихов и они быстро иссякнут, он справедливо побаивался потока стихотворной графомании со стороны современных авторов. Но изменил свою позицию после того, как получил и рассмотрел составленный мной пространный список авторов и произведений в антологии христианской поэзии. Меня поддержала в этом начинании заведующая редакцией Алла Георгиевна Чулюкина.

Значительное место в церковном служении владыки занимало участие в различных богословских комиссиях, делегациях, собеседованиях и иных церковных и общественных мероприятиях. Митрополит Питирим был членом правления Международного фонда славянской письменности и славянских культур, членом Президиума Советского фонда культуры, членом правления многих других фондов, а также членом различных обществ дружбы с народами зарубежных стран. Можно сказать, что он работал в непрерывном режиме. К 60-летию владыки был подготовлен слайд-фильм «Погодинская, 20», который заканчивался его же словами: «Рабочий день владыки длится 24 часа». Эта поэтическая гипербола как нельзя лучше отражала саму жизнь.

До конца своей жизни, несмотря на потрясения 1990-х годов, он верил и надеялся на возрождение державы Российской, был глубоко убежден в том, что Россия сохранит и приумножит свои великие достижения, оставаясь ­­мировым центром духовной культуры. И делал для этого все, что мог, прилагая труды к трудам до последнего вздоха. Память о владыке Питириме для нас священна!