Жизненный путь митрополита Питирима: факты и даты

Родители владыки Питирима Митрополит Питирим (в миру Константин Владимирович Нечаев) родился в городе Козлове Тамбовской области 8 января 1926 года, то есть 26 декабря 1925 года по старому стилю. Сын священника Владимира Нечаева и его благочестивой супруги Ольги Васильевны, он рос в глубоко церковной православной семье, дружной и многодетной: у него было четыре брата и шесть сестер, сам он был последним, одиннадцатым ребенком. Ольга Васильевна Нечаева в 1946 году получила из рук «всесоюзного старосты» М.И. Калинина золотую звезду «Мать-героиня».

Его родитель, отец Владимир Нечаев, служил в Ильинском храме, до революции он такжепреподавал закон Божий в гимназии. Ревностный священнослужитель, в 1914 году, во время канонизации святителя Питирима Тамбовского (будущего небесного покровителя его сына), он организовал крестный ход из Козлова в Тамбов: сам заранее проехал по всему маршруту, определил, где останавливаться на ночлег и даже проследил, чтобы везде заготовили кипяченую воду.Его прихожанином был знаменитый русский селекционер Иван Владимирович Мичурин (1855–1935), глубоко верующий и очень скромный человек, у которого отец Владимир брал саженцы и делился с ним своими наблюдениями; они очень дружили. Заслуги Мичурина в 1912 году были отмечены орденом святой Анны III степени. В советское время он стал культовой фигурой, а в 1932 году город Козлов переименовали в Мичуринск. Дядя владыки Питирима, Михаил Васильевич Быстров, был талантливым хирургом, за самоотверженную работу он имел правительственные награды, ему было присвоено звание заслуженного врача РСФСР, имя М.В. Быстрова носит моршанская центральная больница.

Костя Нечаев. Начало 1930-х гг. О начале жизненного пути митрополита Питирима мы узнаем из автобиографии, представленной при поступлении в Богословский институт в декабре 1944 года 16-летним юношей: «Отец мой был протоиереем г. Козлова Ильинской церкви. В 1930 году он был сослан, и я остался жить с матерью и сестрами на иждивении брата». За этими скупыми строками встает драматическая картина репрессий и гонений на духовенство в начале 30-х годов. Позднее владыка вспоминал: «Я происхожу из старинной священнической семьи… С конца XVII века по епархиальным спискам прослеживается непрерывный большой перечень моих дедов и прадедов… Назвали меня в честь равноапостольного Константина… Кем быть – передо мной и вопроса не стояло: отец мой был священник, дед и прадед – тоже. По материнской линии тоже была старинная священническая семья. Да и самые первые детские впечатления были тоже от церкви, от службы. Правда, еще и от обысков, от визитов налоговых инспекторов, от ареста отца. Я помню его до четырехлетнего своего возраста достаточно ясно. Его арестовывали несколько раз – первый раз в 20-е годы, во время обновленческого раскола, потом – уже на моей памяти – в 1930 году. Я запомнил, что пришли за ним ночью и что небо было звездное. Тогда, в четыре с половиной года, я твердо решил, что буду монахом. Это решение было моим ответом на случившееся…

Воспитывался я все же в основном под женским влиянием – матери и старших сестер. Мама, Ольга Васильевна, после ареста отца ежедневно вычитывала его иерейское правило, три канона, т.к. в тюрьме у него не было Канонника; впоследствии она каждый день прочитывала всю Псалтирь. Еще в нашей семье был обычай: во время невзгод читать псалом 34-й: “Суди, Господи, обидящия мя, побори борющия мя…”. Пока мама была жива, дома молиться было легко, после ее смерти стало труднее.

Наша семья была очень религиозная: в церковь я ходил постоянно и даже пел на клиросе – не знаю, что уж я мог там петь; помогал маме печь просфоры. Я помню, что в детстве меня всегда водили в церковь за руку – но не носили на руках… Церковь с детства была для меня родным домом, и я не помню, чтобы у меня когда-то было от нее чувство усталости или скуки. При этом играть в церковь мне дома не позволяли – как бывало в некоторых семьях, где мастерили из бумаги фелони или саккосы и приделывали бубенцы, чтобы звенело»[i].

После ареста отца Владимира Нечаева семью его выселили из дома, пришлось бедствовать, ютясь в маленькой квартире, которую сняли с трудом. У Кости Нечаева появилось тогда «книжное убежище» под большим столом, где он читал, сколько душе угодно. Когда же старшие говорили мальчику, что он читает то, что ему еще рано читать, он весьма находчиво отвечал: «То, что рано, я пропускаю». Кроме чтения он любил в детстве рисовать и писать, постоянно возился с бумагой и карандашами, над ним даже подтрунивали: «писчебумажная», мол, у тебя душа…

В 1933 году отец Владимир вернулся из ссылки, но по состоянию здоровья оставался за штатом. Тогда же в Козлове он вместе с сыном Костей навестил епископа Вассиана (Пятницкого)[ii], и этому визиту сопутствовало отрадное предзнаменование. «Мы зашли к нему в алтарь, – вспоминает митрополит Питирим, – а я в алтаре никогда раньше не бывал: отец не допускал туда детей, чтобы не охладевали, поэтому я, направляясь к владыке, прошел прямо перед престолом. Отец смутился, а тот сказал: “Ничего, значит – будет священником!”» Костя Нечаев (в центре) с мамой, сестрами и племянниками. 1936 г. В том же 1933 году семья Нечаевых переехала из Мичуринска в Москву, где уже жили, учились и работали старшие сестры и братья Константина (они стали крупными инженерами).

Несмотря на декларации советского правительства о свободе совести, массовое закрытие православных храмов продолжалось.

В 1937 году семью Нечаевых постигло горе – у отца Владимира случился инсульт. Смерть помогла избежать нового неминуемого ареста и расправы.

В Москве весной 1941 года Константин окончил семь классов средней школы. Столицу он полюбил всем сердцем: «Когда мне рассказывали о рае, я всегда думал: неужели там не будет Кремля? И пускать-то тогда туда никого не пускали, а вот мне почему-то без него рай раем не представлялся». Особенно хорошо он постиг старинную и церковную Москву, ее традиции и достопримечательности, о чем мог часами рассказывать уже в зрелые свои годы.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) в тот же день собственноручно напечатал на пишущей машинке текст «Послания пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви»[iii]. В судьбоносный момент, когда государственно-партийное руководство страной пребывало в растерянности, он имел мужество и мудрость, веру и вдохновение не только призвать русский народ на защиту Отечества, но и разоблачить нацистскую пропаганду, которая глумилась над высокими принципами христианской морали. Вскоре после начала войны Константин Нечаев с матерью и незамужними сестрами был эвакуирован в Тамбов, где окончил 8-й и 9-й классы.

Затем, вернувшись в 1943 году в Москву, он окончил здесь среднюю школу и поступил на подготовительное отделение Московского института железнодорожного транспорта, а затем и в сам институт. Об этой трудной поре в своей жизни, да и в жизни всей страны, владыка Питирим вспоминал впоследствии с благодарностью. Он был уверен, что Великая Отечественная война стала тем «оселком», которым было проверено не только качество русского национального самосознания, не только патриотизм и гражданственность, но и духовность народа: «Народ наш был не только с партбилетом в кармане, но и с тайной молитвой, вложенной в партбилет». О себе он говорил, что именно учеба в институте помогла ему стать организованным и целеустремленным, рациональным в расходовании собственного времени человеком, умеющим поставить цель и обрести путь к ее достижению.

Возможность получить духовное образование и пойти церковным путем своих дедов и прадедов для детей довоенного времени казалась несбыточной. Но вскоре Русская Православная Церковь получила официальное разрешение на существование. Аресты священнослужителей прекратились, начался процесс их освобождения из лагерей и тюрем. Разрешив совершать крестные ходы вокруг храмов с зажженными свечами, власти фактически сняли ограничения на проведение так называемых массовых религиозных церемоний. Принципиальное значение в процессе улучшения государственно-церковных взаимоотношений имела переориентация в идеологических установках Коммунистической партии, появилась необходимость обратиться к русским национально-патриотическим традициям. Эта «смена вех» осуществлялась во всех сферах – от культурно-исторической до воспитательно-нравственной и общественно-церковной. Именно Церковь могла сыграть роль своеобразного «катализатора» в процессе перехода от классово-интернационального к национально-патриотическому курсу, как естественная, выдержавшая испытание веками опора государственности и патриотизма.

К сентябрю 1943 года были освобождены 11 архиереев, стали возрождаться епископские кафедры и открываться закрытые храмы. Религиозным центрам и организациям разрешили устанавливать связи с заграничными церковными структурами. И когда по Москве прошел слух о том, что три митрополита были в Кремле и получили согласие правительства на открытие духовных школ, этому можно было поверить.

8 сентября 1943 года состоялся Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, избравший патриархом митрополита Сергия (Страгородского), а 12 сентября совершилась его интронизация. В сентябре 1943 года вышел первый номер возобновленного «Журнала Мсоковской Патриархии». Руководство журналом осуществлял митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), выдающийся проповедник, придавший этому печатному органу яркую патриотическую направленность. Владыка Питирим с глубоким почтением относился к своему предшественнику.

15 мая 1944 года скончался патриарх Сергий. В тот же день Священный Синод, в соответствии с его завещанием, назначил на должность местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского). В жизни владыки Питирима он сыграл исключительную роль.

Священник Константин Нечаев. 1954 г. 14 июля 1944 года, в день памяти мученика Иустина Философа, состоялось торжественное открытие Богословских пастырских курсов и Богословского института, разместившихся в Новодевичьем монастыре. Учебные аудитории института разместились в Лопухинском корпусе обители, а его общежитие и аудитория Богословско-пастырских курсов – в помещениях при монастырском храме в честь Успения Пресвятой Богородицы. Среди тех, кто подал прошение о зачислении в Богословский институт, был и Константин Нечаев. Осенью того же года начались учебные занятия, которые ему на первых порах удавалось совмещать с обучением в Институте железнодорожного транспорта. Владыка Питирим вспоминал впоследствии, что учащиеся первого «военного» набора «пришли отовсюду… были и молодые, и совсем пожилые люди. Одни из них имели законченное гуманитарное образование, другие прошли курс духовной семинарии в далеком прошлом, но были и такие, кто вообще не имел никакой подготовки, кто по зову сердца пришел с сельскохозяйственных работ, от станков тыловой промышленности или с передовых позиций Великой Отечественной войны – опаленные огнем военного пожара, с нашивками ранений, боевыми наградами… Были и специалисты с большим жизненным опытом, работавшие прежде в конструкторских бюро, и люди, много лет служившие на приходах псаломщиками… Но в этой сложной и разноликой массе главным и определяющим фактором была пастырская направленность»[iv].

1945 год оказался в судьбе Константина Нечаева поистине переломным. Промысл Божий открыл перед ним новую страницу судьбы. «Глубоко верующий, усердный в молитве, благоговейный, смиренный, нравственный», как отметил в данной ему рекомендации настоятель храма святого Иоанна Воина протоиерей Александр Воскресенский, он стал воспитанником 4-го класса Московской духовной семинарии и иподиаконом Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского). То было время религиозного подъема, вызванного войной и массовым обращением к Богу. Еще не отгремели орудийные залпы, еще не был взят Берлин, но уже чувствовалось приближение великой Победы, торжество православного воинства. Это ощущение у верующих людей крепло от сознания своей патриотической сопричастности к победе, вдохновляемой Церковью.

Учебный комитет Русской Православной Церкви под руководством митрополита Ленинградского Григория (Чукова) вскоре разработал план перехода на традиционную (дореволюционную) систему духовного образования. В соответствии с этим планом Московские духовные школы (Богословский институт и Богословско-пастырские курсы) были преобразованы в духовную академию и духовную семинарию. 31 августа 1946 года их перевели из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, под сень преподобного Сергия Радонежского.

Патриарх Алексий желал, чтобы его юный иподиакон сначала получил диплом инженера, а потом уже получал духовное образование. Целый год К.В. Нечаеву удавалось совмещать параллельное обучение в светском институте и в духовной школе, но затем это стало трудноисполнимым. Говорить о том, что он был поставлен перед выбором – профессия железнодорожника или церковная стезя, неверно. Церковная стезя не имела и не могла иметь для него никакой альтернативы.

В 1947 году Константин Нечаев успешно закончил Московскую духовную семинарию, а летом 1951 года – полный курс Московской духовной академии (первым по списку). Получив ученую степень кандидата богословия за сочинение «Значение Божественной любви в аскетических воззрениях преподобного Симеона Нового Богослова», он был оставлен при академии профессорским стипендиатом. Его стипендиатская работа была написана на тему «Каталог богословско-исторической литературы по западным вероисповеданиям и патрологии III–V веков».

Осенью того же 1951 года патриарх Алексий благословил его читать в академии курс истории Западной Церкви; тогда же он был назначен преподавателем и вскоре утвержден в звании доцента.

15 февраля 1952 года, в день праздника Сретения Господня, Константин Нечаев был рукоположен Святейшим Патриархом Алексием в сан диакона, а 4 декабря 1954 года, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, – во священника.

Пастырское служение иерей Константин проходил в крестовом патриаршем храме в Переделкино.

Преподавательская деятельность молодого священника в Московских духовных школах при этом продолжалась. В семинарии он вел уроки по сравнительному богословию, литургике, общей церковной истории. В академии читал курс истории и разбора инославных исповеданий. С октября 1956 года возглавил кафедру Священного Писания Нового Завета, профессором которой оставался вплоть до февраля 1992 года.

13 апреля 1959 года священник Константин Нечаев принял иноческий постриг в Троице-Сергиевой лавре с именем Питирим в честь святителя Питирима Тамбовского – небесного покровителя своего древнего священнического рода.

8 октября того же года иеромонах Питирим был возведен патриархом в сан архимандрита и назначен инспектором Московских духовных школ. Это назначение удалось осуществить, преодолевая административные помехи, так как подопечный патриарха, был сыном репрессированного священнослужителя и его имя находилось в соответствующем списке.

В январе 1962 года архимандрит Питирим был назначен главным редактором «Журнала Московской Патриархии» с сохранением за ним обязанностей инспектора Московских духовных школ.

В праздник Вознесения Господня, 23 мая 1963 года, в московском Богоявленском соборе состоялась архиерейская хиротония архимандрита Питирима, совершенная Святейшим Патриархом в сослужении архиепископов Ярославского и Ростовского Никодима (Ротова), Можайского Леонида (Полякова), Калужского и Боровского Леонида (Лобачева), Новгородского и Старорусского Сергия (Голубцова), а также епископа Дмитровского Киприана (Зернова) и епископа Доната (Щеголева).

С возведением в сан епископа владыка Питирим был назначен председателем Издательского отдела Московского Патриархата. Он возглавлял его с 1963 по 1994 год, с сохранением обязанностей профессора Московских духовных школ, оставаясь также главным редактором «Журнала Московской Патриархии».

С 23 октября 1964 года по 5 февраля 1965 года епископ Питирим временно управлял Смоленской епархией.

В 1967 году епископ Питирим с делегацией паломников РПЦ впервые осуществил паломничество на Святую Землю. 7 октября 1967 года он был назначен членом редакционной коллегии журнала «Богословские труды». 24 июня 1968 года назначен членом делегации РПЦ на IV Ассамблею Всемирного Совета Церквей, которая состоялась в г. Найроби (Кения). 20 марта 1969 года включен в состав Комиссии Синода по вопросам христианского единства и назначен представителем от Московского Патриархата в Межправославную богословскую комиссию по диалогу с Дохалкидонскими Церквами.

17 апреля 1970 года преставился ко Господу Святейший Патриарх Алексий I. В июне епископ Питирим был включен в состав комиссии Синода для подготовки Поместного Собора РПЦ.

Летом 1971 года епископ Питирим принял участие в деяниях Поместного Собора РПЦ, который признал церковную реформу патриарха Никона (1652–1666) «трагической ошибкой» и официально отменил все анафематствования по отношению к старообрядцам. Было принято постановление о признании старых русских обрядов спасительными и равночестными новым, в частности, о равной возможности употребления двоеперстия и троеперстия. Епископ Питирим явился одним из инициаторов и проводников этого решения, убежденным поборником воссоздания единства с Древлеправославной Церковью.

Архиепископ Питирим. 1971 г. 9 сентября 1971 года владыка Питирим был возведен в сан архиепископа.

В октябре 1972 года он сопровождал патриарха Пимена при посещении Поместных Православных Церквей – Сербской, Румынской и Элладской. В августе 1973 года совершил паломничество к святыням Эллады и Афона. Осенью того же года посетил приходы Московского Патриархата во Франции. В январе 1974 года сопровождал патриарха в его поездке в Эфиопию. В том же году участвовал в работе конференции Лютеранской Церкви Швеции в Упсале. В 1979 году посетил Англию, Венгрию и Францию. 1980 год оказался особенно «урожайным» для загранпоездок владыки Питирима: он неоднократно посетил Швецию, Англию и ФРГ, совершил поездку в Италию.

23 декабря 1980 года архиепископ Питирим был назначен членом Комиссии Синода по организации празднования 1000-летия Крещения Руси. Великий церковный юбилей помог владыке активизировать работу Издательского отдела, получить и благоустроить новый издательский дом, вернее даже два. Вот как он об этом вспоминал сам: «По собственному опыту скажу, что самые трудные годы для Церкви были с 1963-го по 1967-й. Тогда было объявлено, что в 1981 году “последнего попа покажут по телевидению”. Это сказал председатель Совета министров и Генсек Коммунистической партии. Однако в 1981 году в центре Москвы – за Моссоветом (при храме Воскресения словущего) и на Пироговке (ул. Погодинская, 20), были поставлены два первых церковных дома, где “попы” создали свой Издательский отдел, получивший международную известность, и центр, куда пришли военные, чтобы помянуть своих родителей».

30 декабря 1986 года владыка Питирим он был возведен в сан митрополита с титулом Волоколамский и Юрьевский.

3 мая 1990 года преставился ко Господу Святейший Патриарх Пимен.

7 июня 1990 года на Поместном Соборе РПЦ, созванном для избрания нового патриарха, кандидатура митрополита Питирима была предложена в качестве одной из дополнительных к трем, избранным в качестве кандидатов на Патриарший престол Архиерейским Собором накануне. Митрополит Питирим получил поддержку 128 участников Собора из 316 – больше, чем другие дополнительные кандидаты, но меньше, чем было необходимо (половина голосов) для внесения в список для голосования.

С февраля 1992 года митрополит Питирим перестал состоять в профессорско-преподавательской корпорации МДА, но продолжал бывать в московских духовных школах и Троице-Сергиевой лавре в дни особых торжеств, особенно в Сергиевы дни – 18 июля и 8 октября; он неоднократно возглавлял по благословению Святейшего Патриарха Алексия II традиционный выпускной акт в Московских духовных школах, часто выступал на Филаретовских вечерах (последний раз – на юбилейном Филаретовском вечере 2 декабря 1998 года).

После вынужденной отставки с поста руководителя Издательского отдела Московского Патриархата в 1994 году, в распоряжении митрополита Питирима остались возобновляемый им Иосифо-Волоцкий монастырь и храм Воскресения словущего в Москве. Владыка не только продолжал исправно исполнять обязанности Патриаршего викария, но через некоторое время стал выполнять особые поручения Святейшего Патриарха.

В то время, когда митрополит Питирим подвергался несправедливой критике со стороны масс-медиа, в его защиту на телевидении выступил Никита Михалков. Он продемонстрировал книги, изданные владыкой, и подчеркнул огромное значение этого труда на благо Русской Церкви.

В 1996 году, в связи с празднованием 100-летия Московского института инженеров транспорта (МИИТ), митрополит Питирим был в этом институте в числе почетных гостей. Он выступил с задушевным приветствием, благословив коллектив института успешно трудиться следующие 100 лет. Тогда же он предложил восстановить домовую институтскую церковь во имя святителя Николая и вскоре сумел подвигнуть на это дело ректорат, преподавателей, и студентов. Он и сам принял деятельное участие в возрождении Никольского храма.

С марта 1999 года в МИИТе начал работать под председательством митрополита Питирима общеуниверситетский семинар «Духовный мир человека на пороге третьего тысячелетия». На заседаниях семинара выступали видные ученые и священнослужители.

26 апреля 2001 года возрожденный Никольский храм освятил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в сослужении митрополита Питирима.

Усилиями владыки в МИИТе в ноябре 2001 года начала работу кафедра теологии, а предмет этот был введен в курс общегуманитарной подготовки инженеров. Владыка возглавил кафедру (первую среди инженерных высших учебных заведений) и стал читать цикл лекций, которые регулярно посещали не только студенты, но и преподаватели университета.

Много внимания уделял владыка Питирим патриотическому воспитанию и укреплению морального духа нашей армии и флота. Его искренне уважали и любили люди в погонах. Тонко и деликатно он находил грани соприкосновения православной духовности с внутренним миром воинов, своим жизненным примером показывая, как надо отстаивать идеалы защиты Отечества.

В последние годы жизни митрополит Питирим стал вновь довольно часто появляться на церковных собраниях высокого уровня.

В последний год своей жизни митрополит Питирим сподобился быть свидетелем схождения Благодатного огня в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Из Святой Земли он прилетел в Москву, где прямо в аэропорту Внуково совершил молебен и раздал лампады с Благодатным огнем. Здесь он неожиданно узнал, что именно ему выпала честь возглавить пасхальную службу в храме Христа Спасителя 27 апреля 2003 года вместо заболевшего первоиерарха. Поистине, это был достойный апофеоз в жизни человека, вся жизнь которого проходила так, как будто была вписана в православный месяцеслов.

Вскоре владыка Питирим перенес хирургическую операцию, но, несмотря на это, принял участие в летних торжествах, которые проходили в Сарове и Дивееве в связи со 100-летием прославления преподобного Серафима Саровского. После возвращения в Москву болезнь его вновь обострилась, и в течение многих недель он находился в Центральном военном госпитале. Патриарх Алексий II приехал к нему попрощаться 12 октября. Сожалея, что не может литургисать в храме, митрополит Питирим сказал Святейшему: «Я живу от праздника до праздника…».

Скончался митрополит Питирим 4 ноября 2003 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, на 78-м году жизни. Владыка был к этому внутренне готов и как бы подводил черту под своими страданиями: «Онкология – это особый путь к Богу». Незадолго до кончины он принял схиму с именем священномученика Питирима, епископа Великопермского и Устьвымского.

Утром 7 ноября в Богоявленском кафедральном соборе была совершена заупокойная литургия по почившему митрополиту Питириму. После литургии патриарх Алексий II в сослужении членов Священного Синода и собора архиереев совершил чин отпевания, перед которым произнес надгробное слово. «Вся жизнь покойного архипастыря была посвящена служению Церкви Христовой», – подчеркнул Святейший Патриарх.

Проститься с почившим пришли десятки священнослужителей и тысячи верующих. Среди них было немало мирян, в том числе и представителей творческой интеллигенции, пришедших в Церковь в советское время, которые обратились ко Христу благодаря митрополиту Питириму. На отпевании присутствовали представители Президента Российской Федерации, члены правительства Москвы, представители органов власти и общественных организаций, деятели науки и культуры.

Тело митрополита Питирима было предано земле на Даниловском кладбище Москвы рядом с могилами родителей – протоиерея Владимира и рабы Божией Ольги. Множество цветов принесли москвичи почившему Владыке. Венки с трогательными надписями от отдельных лиц, организаций, военных стояли по обоим сторонам дороги от кладбищенского храма в честь Сошествия Святого Духа до могилы, которой уже не видно было за возложенными на нее венками.

[i] Здесь и далее воспоминания владыки приводятся по кн.: Русь уходящая: Рассказы митрополита Питирима / Сост. Т.Л. Александрова, Т.В. Суздальцева. СПб., 2007.

[ii] Епископ Тамбовский и Шацкий Вассиан (Пятницкий) скончался в заключении в 1940 г.

[iii] Эта пишущая машинка впоследствии оказалась в Издательском отделе Московского Патриархата, ее бережно сохранил владыка Питирим.

[iv] Питирим (Нечаев), архиепископ Волоколамский. В единении традиции и актуальности // Богословские труды: Юбилейный сборник к 300-летию Московской духовной академии. М., 1986. С. 25.