Традиционная культура: история и церковная миссия

Вряд ли кто станет отрицать необходимость сохранения традиционной культуры, являющейся неотъемлемой частью духовной культуры любого народа. Но должна ли она органично входить в жизнь современного человека, или ее место – в этнографических музеях и на фольклорных фестивалях и ярмарках народных ремесел? И каково место традиционной культуры в современном русском православном укладе? Об этом – беседа с Ириной Анатольевной Кузнецовой – этнографом, старшим научным сотрудником Научно-исследовательского центра традиционной культуры (г. Краснодар).

***

– Ирина Анатольевна, каковы основные направления деятельности краснодарского Научно-исследовательского центра традиционной культуры?

НИЦ ТК занимается изучением традиционных культур как славянских, так и неславянских этносов и этнических групп Кубани: греков, молдаван, немцев, курдов, эстонцев, адыгов и других, хотя приоритет отдается исследованиям казачьей культуры. В 1990-х годах, когда в станицах еще можно было застать людей, родившихся до революции и помнящих прежний уклад и старинные казачьи песни, главная задача исследователей заключалась в накоплении и систематизации этнографического материала. Сейчас в архивном фонде научно-исследовательского центра хранится более 4000 аудио- и десятки видеокассет с записями интервью, большие коллекции фотографий разных лет. Полевые исследования проводятся на территории бывшего Кубанского казачьего войска, которая включала в себя не только современный Краснодарский край, но и ряд станиц Ставропольского края и Карачаево-Черкесской республики. Главная цель этих исследований – сбор материалов, относящихся к традиционной духовной и материальной культуре. Но она не единственная. В рассказах наших собеседников, вспоминающих свой жизненный опыт, прошлое родителей, соседей, друзей, находит отражение повседневная история простого человека, и в том числе многие ее трагические страницы: расказачивание, насильственная коллективизация, голод 1933 года. Важность этих свидетельств трудно переоценить.

– Что понимается под традиционной культурой?

– К сожалению, у современного городского человека словосочетание «народная традиционная культура» вызывает ассоциации только с частушками и суевериями. Такое представление сформировалось в советский период, когда сохранялась только развлекательная составляющая народной культуры. Но традиционная культура – это образ жизни, система ценностей, устные традиции, нормы и правила общения и поведения, верования, обычаи, обряды, празднества. Безусловно, народная традиционная культура русских формировалась под влиянием Православной Церкви. Это была православная культура. Народным сознанием дом без иконы сравнивался с сараем, а младенец до крещения – и вовсе с куском плоти, о нем и говорили в среднем роде, не обозначая пол ребенка: «Оно лежит на печке». Только после крещения его можно было целовать и показывать окружающим. Однако изучать православные традиции вне атеистического контекста в советское время было невозможно; отчасти поэтому акцент в исследованиях тогда делался на поиске архаических, дохристианских элементов культуры.

– Насколько, с вашей точки зрения, традиционная культура жизнеспособна?

– Традиционная культура, ее механизмы не исчезают. Изменился тип ведения хозяйства. Уходят и уже исчезли многие фольклорные жанры. Буквально их возродить невозможно, но опираться на опыт ушедших поколений, помнить и сохранять лучшее – нужно. Песня в народной культуре имела большое воспитательное и образовательное значение. Одна из самобытных черт казачьей фольклорной традиции – историческая песня. Казаки пели о походах, о войнах с турками и «германцем», о переселении на Кубань. Даже в тяжелые времена расказачивания, времена гонений, голода и ссылок слагали песни о происходящем. Ребенок через песню знакомился с историей своего народа, через песню складывалось его отношение к окружающему миру.

Но не исключено, что для будущего поколения русская традиционная культура будет столь же экзотична, как и культура жителей других континентов: Африки, Австралии. Уже сейчас сложными для восприятия оказываются не только песни, исполняемые на диалекте, близком к украинскому языку, но и на южнорусском диалекте. И проблема не только в незнакомой лексике. У этих песен другой ритмический строй, они протяжны, требуют внимания. Иногда для их понимания необходимы исторические знания.

– Сегодня, когда государственная политика, по-видимому, обратилась лицом к традиционной культуре, может ли она стать поводом консолидации российского общества?

– В Краснодарском крае много для этого делается на административном уровне. Принят закон «О государственной политике в сфере сохранения и развития традиционной народной культуры». В нем провозглашен принцип покровительства в сфере сохранения и восстановления культурно-национальной самобытности этнических общностей, проживающих на территории края. В Краснодаре каждое воскресение по центральной улице марширует духовой оркестр, одетый в казачью форму, проводятся фестивали. Конечно, фольклорные концерты, реконструкции быта, уроки кубановедения влияют на уровень этнического самосознания, но не являются решающими факторами. В истории достаточно примеров, когда ни общность происхождения и языка, ни сходство материального уклада не удерживали от разделения. Например, болгары-мусульмане после освободительной войны предпочли покинуть своих собратьев болгар-христиан и уйти с турками, с которыми их объединяла вера. Принадлежность к одной Церкви формирует единое социальное пространство.

– Во многих местностях в рамках единой русской православной культуры сложились некоторые традиционные особенности празднования, например, каких-либо религиозных праздников. Если продолжать возрождать и сохранять эти местные традиции, не приведет ли это к конфликтам духовенства и прихожан?

– Приходилось сталкиваться, но не с конфликтом, а, скорее, с недопониманием. Иногда в качестве суеверных или привнесенных в советское время воспринимаются обычаи, не противоречащие христианским нормам. Например, на Кубани в некоторых станицах существует традиция поздравления усопших на Пасху. После Пасхальной всенощной станичники заходят на кладбище и, подходя к могилам родственников, со словами «Христос воскресе!» целуют надмогильный крест, а потом идут домой праздновать. Но человек, не знакомый с традицией, может счесть, что хождение на кладбище связано с помином, который не должен совершаться в пасхальные дни. Мы не раз сталкивались с тем, что священники активно борются с этой традицией. Как-то моя собеседница, рассказывая о традициях празднования Пасхи в их станице, заявила: «А вот наш батюшка – не знаю, какой он веры – запрещает ходить на Пасху на кладбище». Это значит, что она скорее поставит под сомнения действия и вероисповедание священника, чем традицию, которую восприняла от родителей.

Многие бытующие народные представления могут казаться ненужными или даже опасными. Но попытаемся посмотреть на это несколько иначе. Несмотря на то, что станицы остались без церковного окормления и просвещения, в народной памяти сохранились представления о православных праздниках. Но о каких? Тех, которые нашли отражение в фольклоре (например, в пословицах) или имели какое-либо продолжение после церковной службы (как в случаях Рождества или Крещения). Если попросить перечислить церковные праздники, то вряд ли назовут Введение Богородицы во храм. Зато обязательно упомянут день усекновения главы Иоанна Предтечи, потому что это день, когда нельзя резать ничего круглого. Запрет в данном случае работает как метка в календаре. В этом и есть одна из особенностей народной культуры: необходимые знания передаются неписьменными способами.

– Желательно, чтобы священник был знаком с народными традициями на своем приходе?

– Или хотя бы внимательнее к этому относился. На рубеже XIX–XX веков не раз обсуждались наивность народной веры, непросвещенность народа, незнание им догматов. Но во время обновленчества именно «непросвещенные» станичники разглядели лукавство обновленчества. Возможно, казаки и не были молитвенниками и постниками, но они отдавали жизнь «за други своя». Нельзя требовать от человека, который растит хлеб, защищает границы государства, досконального знания устава.

У человека, живущего на земле и от земли, другие отношения с миром и Богом. Хлебороб, хозяин понимал, что от его нравственности зависит благополучие семьи. Так, по народным представлениям, засуха посылается за грехи. А молебен о дожде служили не только во время засухи, но в период от Пасхи до Троицы, когда активно велись полевые работы. Освящали скот не тогда, когда начинался падеж, а после зимы, когда начинали выгонять его в поле. То есть люди хорошо понимали, что без Бога шагу не ступить, и спешили заручиться благословением.

В народной культуре было очень чуткое, внимательное отношение к святыне. Вещи, которые освящались в обряде, изымались из повседневного обихода и использовались в особых случаях. Например, рушник, в который заворачивали продукты, освящаемые на Пасху, использовался только для этого и после праздника складывался в сундук – до следующей Пасхи. Икону никогда не брали голыми руками; рушник, который висел над иконами в святом углу, стирали отдельно от других вещей. А в наши дни у кого из православных не было карманного календарика с иконой? Но ведь для того, чтобы им пользоваться по назначению, его необходимо перевернуть ликом вниз – ситуация, невозможная сто лет назад среди людей, считающих себя православными.

– Но эти же люди выкидывали иконы из домов, разрушали церкви!

– Надо отметить, что далеко не всегда увлеченность социальными преобразованиями означала отказ от веры. Сохранились интересные воспоминания советского этнографа Л.И. Лаврова о событиях, происходивших на Кубани в период революционного лихолетья. Его отец, священник кубанской станицы Пашковской, был либерально настроен и ждал падения самодержавия. Но когда государь отрекся, он на литургии, дойдя до того места в службе, где поминается император и его семья, плакал! А бойцы Красной армии, заказавшие молебен перед выступлением в бой, были возмущены тем, что крестный ход после молебна был совершен только вокруг церкви, тогда как в старорежимное время он совершался до площади. Активное гонение на Церковь, разрушение храмов на Кубани развернулось уже после голода 1933 года. Но и после не все было однозначно: были и председатели колхозов, которые хитростью спасали здания храмов от разрушения, и комсомольцы, которые при пожаре в храме спасали от огня богослужебные предметы.

Можно говорить о том, что в середине ХХ века в станицах сосуществовало две культуры. Были те, кто воспринял новые идеи и новое мировоззрение (в том числе и через отказ от Православия и традиции), и те, кто в быту старался сохранить старый уклад. Но тех, кто был всецело поглощен строительством коммунизма, так же, как и тех, кто не шел ни на какой компромисс с властями, были единицы. Люди продолжали крестить детей и хоронить с погребением (правда, заочным).

В середине прошлого столетия, несмотря на послевоенную оттепель, действующих приходов в станицах почти не осталось. Безусловно, это разрушало народную культуру. Ушли навыки совместной длительной молитвы. Это особенно заметно в погребальном обряде. Еще недавно в станицах существовала традиция чтения Псалтыри над усопшим с момента смерти до погребения, причем читали непрерывно – днем и ночью. В настоящее время эта традиция угасает: нередко читалка читает одна, рядом с ней нет молящихся, хотя проводить покойного по традиции приходят многие, но они находятся на дворе, помогают в организации похорон.

– Как вы думаете, может ли традиционная культура быть формой церковной миссии?

– Думаю, это зависит от личности человека. Многим на Кубани знакома Школа декоративно-прикладных и казачьих ремесел в поселке Мезмай. Здесь дети осваивают ткачество, резьбу по дереву, гончарное и кузнечное ремесло и другие ремесла, которые были развиты на Кубани. При школе есть музей, ведется исследовательская работа. Для детей это не только знакомство с искусством и прошлым Кубани, но, прежде всего, приобретение ремесленных навыков, которые в будущем вполне могут стать профессией. Но что такое поселок Мезмай? Он расположен в красивом, но труднодоступном месте в горах. Основная проблема всех горных поселков – отсутствие рабочих мест. Отсюда пьянство и воровство. С начала 1990-х годов это место облюбовали кришнаиты, новоязычники, йоги разных направлений. В таком непростом месте Михаил Иванович Скворцов решил создать школу народных ремесел. А начал он с того, с чего начинали его предки, обосновываясь на новом месте, – построил церковь. Школу из-за отсутствия помещений организовал в собственной мастерской на своем подворье. И строительство церкви, и организация школы многим казались безумием: для кого это? Теперь ответ очевиден.

На занятия ходят дети неверующих родителей. По их просьбам на уроках о Православии не говорится. Однако программа занятий опирается на исследования народной культуры, которая по духу христианская. Дети не только учатся изготовлять вещь, но и узнают о том, как она использовалась в прошлом, как жили их прадеды. Более того, все в поселке знают, что Скворцовы православные, что к ним во двор заходят и монахи, и священники – вся их жизнь и опыт становятся исповеданием. Конечно, для них большая радость, когда на воскресных богослужениях вдруг появляются их ученики, а вслед за ними – их неправославные родители.