«Всё в этом мире – чудеса Божии» / Православие.Ru

– Михаил, как вы стали иконописцем? Как Господь призвал вас на это служение?

– Когда я еще был младенцем, моя мама – женщина высокообразованная и при этом хорошая христианка – очень сильно желала, чтобы ее мальчишки послужили Богу. И когда она у нас с братом заметила проявления религиозности и художественные задатки, то стала молиться Богу о том, чтобы хоть кто-то из нас реализовался в духовном искусстве – стал иконописцем.

По окончании школы я встретил одного большого художника, у которого стал учеником. В это же время я узнал, что наша Церковь готовит иконописцев, работающих в стиле византийского церковного искусства. В 1964 году я подал документы в иконописную школу при Румынской Патриархии. Конечно, нескромно это говорить, но по результатам вступительных экзаменов я был принят первым. В школе большое внимание уделялось не только развитию художественных навыков, но, прежде всего, богословию иконы. По окончании школы патриарх Иустин благословил меня возглавить иконописную мастерскую при Патриархии. Там я проработал три года, потом уехал за границу.

– Я хотел уехать в Бразилию, но на три года остановился в Ливане, где расписал три храма. Оттуда я уехал на Святую Землю, где прожил четыре года, там я расписал еще четыре храма: церковь Благовещения в Назарете, храм Патриархии греков-мелитов в Иерусалиме и еще две церкви в маленьких женских монастырях автономной Французской Православной Церкви. Потом я поехал в Сирию, где расписал церковь во имя святого Иоанна Холмского. Оттуда уже – в США, Канаду, Великобританию, Германию и на Кипр. На Кипре я расписал четыре храма.

– Господь открывает Себя иконописцам особым образом: Он позволяет им писать Свой лик и лики Своих святых, давая через это возможность приблизиться к Нему и познать Его. Как вы росли как православный христианин, занимаясь иконописью?

– Я с детства рос в религиозной семье: мама и папа были очень привержены к Церкви и свято чтили все православные традиции. А самая важная вещь – это материнская молитва о том, чтобы хотя бы один из ее сыновей полностью посвятил себя служению Богу.

Свой путь иконописца я начал в 18 лет, и уже через короткое время я был признан как первый мастер в этой области, в чем вижу особое попечение Господа обо мне.

Первые годы своей работы я расписывал храмы вместе с архимандритом Софианом (Богиу) – настоятелем монастыря Антим в Бухаресте. Это был очень духовный человек, старец – и это тоже была милость Божия. Те храмы, которые я расписывал на Святой Земле, – это также часть Промысла Спасителя провести меня по местам, где Он родился, жил, проповедовал и распялся за нас. И то, что после стольких лет работы последним моим трудом стала роспись собора самого почитаемого в Румынии монастыря – Путны, над которой я трудился девять лет, – это тоже не просто так.

Это, пожалуй, самое главное не только в моей жизни, но и в жизни многих, кто связан с этим монастырем.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Я вижу в этом некую божественную мистику и тайну, ведь очень многие иконописцы желали расписать Путну. Была большая битва за то, чтобы иметь возможность украсить этот святой храм композициями из жизни Спасителя и Его святых. Но так получилось, что много лет назад, когда я расписал параклис (небольшую церковь) в монастыре, патриарх Иустин сделал завещание, чтобы главный собор расписывали также мы с моим братом Гавриилом (Гавриил несколько лет назад отошел ко Господу).

– Работа иконописца – это ведь не просто ремесло, а особое служение Богу. Какие качества нужны для этого служения?

– Прежде всего, иконописец должен быть очень хорошим христианином. Нужно полностью подарить себя Богу, чтобы Он дал тебе благодать и силу хорошо исполнять эту божественную работу. А чтобы преуспеть в этих дарах Божиих, нужно вести праведную и чистую жизнь.

– Есть две основополагающие вещи: быть хорошим христианином и отлично знать художественную сторону дела. Когда ты хорошо разбираешься в анатомии человека, в том, как ставить композицию, то благодать Божия приходит к тебе и через тебя пишет иконы и фрески. Вот секрет моего творчества.

– Существует сложившаяся иконография написания святых, которая уже представляет угодника Божия определенным образом. Например, какая у святого борода: длинная или короткая, темная или светлая и т.д. А потом уже включается твоя собственная жизнь, когда ты из своего подвига что-то несешь, изображая святого. Если ты сам ничем не потрудился перед Богом, то икона или фреска получится пустая, словно глухой звук разбитого колокола, который уже не трогает за душу верующего.

– Когда вы работаете, то часто ли задумываетесь над тем, что у ваших фресок и икон люди будут возносить свои молитвы Богу и Его святым? Вы думаете об этих людях, о том, как написанные вами образы будут помогать им в молитве?

– Когда пишешь святого, особенно его лик и руки, то всегда должна присутствовать связь с ним, чтобы молящийся у этого образа человек мог полностью поверить в помощь молитвы святого. Всегда нужно держать в голове помысел, что этот святой поможет всем, кто придет к нему за молитвенной поддержкой. У меня никогда не было такого, чтобы во время написания образа я не чувствовал себя ответственным перед Богом за свою работу.

Мне тяжело говорить о сокровенном, но… Когда я был на Кипре, ко мне пришла игуменья одного монастыря и попросила написать икону воскресения всех святых. Мне трудно было взяться за эту работу, поскольку я был ограничен во времени, но в итоге я согласился, поскольку все сестры были очень настойчивы в своей просьбе. С Божией помощью за месяц с небольшим я написал эту икону. Когда игуменья увидела законченный образ, она упала на колени и заплакала от радости. Она взяла икону и отнесла в одну деревню в подарок верующим. К иконе пошли люди с различными болезнями, и их вера была настолько сильной, что они исцелялись.

Я думаю, что это происходит и потому, что пишешь икону со всей своей любовью, молитвой и вкладываешь в нее всю свою душу.

– Когда начинаешь познавать иконопись с точки зрения богословия, когда читаешь жития святых, то особенным образом погружаешься в работу, и она сама идет. Но бывают моменты, когда случаются напасти и искушения, когда не можешь закончить работу. Так было с одной иконой, которую я никак не мог закончить, а дело в том, что ее заказала не очень близкая к Богу семья.

– Какие еще искушения бывают во время работы?

– Часто нападают сон или тяжесть, сопровождаемая мыслью, чтобы оставить работу и доделать на следующий день. Бывает, что очень сильно давит лень. Еще бывает искушение, когда работаешь на лесах, а тебя как будто кто-то оттуда пытается сбросить. Однажды я даже и упал так с высоты десяти метров, будто бы кто-то столкнул меня. Понятно, чья это работа, но Господь бережет.

– Да, конечно. Традиции нашей иконописи сохраняются и передаются в нескольких школах, одна из которых продолжает функционировать при Румынской Патриархии. Я являюсь профессором этой школы.

Наши традиции были заложены еще в XIV–XV веках. После Второй мировой войны они стали возрождаться. У нас были очень большие связи с русской школой и с Православным Востоком: Грецией, Сирией. А известная в Румынии школа Палчек поддерживала не только иконопись, но и свои традиции в светской живописи.

– Какой момент в вашей жизни был самым переломным?

– Красивая и интересная дорога в Бразилию, когда меня пригласили в штат Гояс расписать православный храм. Это было еще в правление коммунистов в Румынии, когда загранпаспорта выдавали на короткое время, и если человек в течение месяца никуда не выезжал, паспорт забирали обратно. У меня был паспорт, но в Бразильском посольстве сказали, что визу надо будет ждать четыре месяца. Я не знал, что делать, так как очень боялся, что отберут паспорт. Один мой знакомый – монах Даниил, который подвизался в очень старом монастыре, основанном еще в IX–X веках в горах Ливана, – предложил поехать к ним в страну, а уже оттуда в Бразилию. Я воспринял это как знак Божий и сделал все так, как он сказал. Так началась заграничная история иконописца Михаила Морошана.

– Всё в этом мире – чудеса Божии. Когда мы имеем помысл оставить что-то после себя для тех, кто придет в этот мир за нами, – разве это не жест величия Божия? Я хотел, чтобы все, что я делал с любовью, приносило радость Богу и людям.

– Роспись главного храма в «румынском Иерусалиме» – это логический венец ваших достижений в иконописи, или вы желаете еще чего-то?

– Я очень сильно хочу расписать какой-нибудь храм в России.

Комментарии

Ирина16 апреля 2011, 00:18

Я тронута этого прекрасного иконописца! Спаси Бог!

Лия12 сентября 2010, 17:36

Просто потрясающе...

Александр из Од. 6 сентября 2010, 15:16

Фрески р.Б.Михаила великолепны и отражают красоту и свет Православной веры!Помощи Божией ему в трудах и в расписывании Русских храмов особенно.

татьяна 4 сентября 2010, 15:34

Храни вас Господь Михаил!Ваши руки с Божьей помощью действительно творят чудеса. Спасибо.

Алексей 1 сентября 2010, 13:44

Спасибо! Помощи Божией вам, Михаил, в этом чудесном искусстве! Храни вас Господь!

Наталья Боровик31 августа 2010, 01:04

С большим интересом прочитала статью. Вот какая сила материнской молитвы. У нас растут 2 сына. Одному из них сказали в центре детского развития что у него талант художника от Бога. Такими словами наверно не разбрасываются... но я не знаю как помочь ему его реализовать. Мы стали ходить в художественную школу и в воскресную школу. В художественной ему не понравилось и мы перестали ее посещать а в воскресную ходим там есть оригами и вообще ему там нравится.

Марина30 августа 2010, 18:28

Спаси Вас Господи!!!

Оля30 августа 2010, 16:50

Спасибо! А какая красивая икона Св. апостола Матфея, какая-то очень добрая. Я просто не могла оторваться.

«Всё в этом мире – чудеса Божии»

Беседа с иконописцем Михаилом Морошаном

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru