Святой дека: епископ, писатель, дипломат / Православие.Ru

Уже полгода даже светские СМИ цитируют слова святителя Николая Сербского о кризисе, вдруг ставшие актуальными. В 1920 году владыка предсказал Вторую мировую войну, в деталях описав ее оружие и методы. В одной из его поэм угаданы события последних двадцати лет в Сербии. Откуда у вышедшего из села епископа была способность различать глубинные течения истории? Как выучившийся на Западе гений стал на родине святым дедушкой?

Святитель Николай Сербский не раз демонстрировал, как в повседневных газетных сообщениях можно увидеть параллель к той или иной библейской теме. Например, заметку о том, что жители одного из островов близ скандинавского побережья различают лишь черный и белый цвета, поскольку происходят от одного предка-дальтоника, он комментировал так: «…Как непослушанием одного человека [Адама] сделались многие грешными, так и послушанием одного [Христа] сделаются праведными многие» (Рим. 5: 19).

«Святитель Николай был типичным сербом-интеллектуалом, “крестьянским генералом”, можно сказать — человеком из народа, — рассказывает специалист по истории Сербской Православной Церкви, истории Балкан, член редакции “Православие.ru” иеромонах Игнатий (Шестаков). — Сербия в тот момент, когда родился святитель, была аграрной страной, одна большая деревня. Даже правящая королевская династия восходила к сыну крестьян Карагеоргию, который в XIX веке дослужился до офицерского звания в Австрии, а потом воевал с турками. Особой элиты, в западноевропейском понимании, во время 500-летнего турецкого ига у сербов не было. Церковь существовала и в это время, но какой древний сербский монастырь ни возьми, из его истории мы узнаем, что он по нескольку раз сжигался турками и опять восстанавливался. Сербы находились на меже между Османской и Австрийской империями, периодически поднимали восстания, которые часто заканчивались тем, что турки устраивали грандиозную резню и вынуждали христианское население массово переселяться на запад и северо-запад. Во главе и восстаний, и исходов часто стояли патриархи. В XIX веке после ряда побед Сербия образовала самостоятельное королевство. Тогда и родился маленький Никола».

По одному из устных преданий, младенца Бато (так звали мальчика в семье) пытались похитить разбойники и спасти его удалось только благодаря снайперским выстрелам дяди-солдата, который в тот момент вернулся на побывку. Родители будущего святителя жили недалеко от города Валево в деревушке Лелич. «Сербы — это южные горные славяне, можно сказать, смесь славянского и горского менталитетов, — говорит о. Игнатий. — Каждый серб знает многовековую историю своего рода и с радостью рассказывает, как воевали предки, откуда переселялись». «Село в горной Сербии, в отличие от равнинных деревенек, разбросано на широком пространстве, будто состоит из отдельных хуторов, — рассказывает Илья Числов, председатель Общества сербско-русской дружбы. — Жили раньше патриархальными семьями — задругами, у Велимировичей под одной крышей ютилось более тридцати домочадцев. Занимались виноградарством, держали овец, сами делали масло, сыр, каймак и другие молочные продукты. Пахали чаще на волах. Детей не баловали».

В Сербии все растет, теплый климат, но крестьянская жизнь на переломе эпох была изнурительной. Из восьмерых братьев и сестер Николы никто не дожил до взрослого возраста, да и он, первенец, не отличался здоровьем, постоянно были проблемы с легкими. Но после своих сорока он напишет о детстве: «Когда я был пастырем овец, уже тогда я был священником Твоим…» Молиться мальчика учила мать, сама позднее ставшая монахиней; через 60 лет воспоминания об этих уроках служили утешением для святителя в концлагере. На богослужения Катарина и сын отправлялись в монастырь Челие, расположенный в долине, в четырех километрах от горного Лелича. «Скорее всего, пешком, — говорит Илья Числов. — Там крутой уклон, даже сейчас паломники спускаются от деревни самостоятельно, автобус не может подъехать». В школе-интернате при монастыре Никола провел раннее отрочество. В крестьянском доме на счету каждая пара рук, но заступничество ли учителей причиной, слезы ли самого Бато, только мальчика пустили учиться и дальше.

Мечтали, что он станет учителем или инженером. Никола окончил валевскую гимназию первым учеником и подал документы… в военное училище. «Балканы конца XIX — начала XX века — это серия постоянных войн, — объясняет иеромонах Игнатий (Шестаков). — Объединившиеся и уже получившие свободу Греция, Болгария, Сербия воевали со слабнущей Османской империей. Молодые сербы на этом пассионарном подъеме жили тем, что придется еще воевать, потому что многие сербские земли оставались под властью Австро-Венгрии и Турции».

Медкомиссия училища Велимировича забраковала: «Малый объем груди. Хроническое недоедание». Он перенес документы в Белградскую богословию (семинария, которая больше походила на духовно-учительскую школу и готовила в основном учителей). Здесь епископу-экзаменатору показалось, что у Николы нет музыкального слуха, и он объявил: «Зачем нам такой слабенький? Еще помрет, пожалуй!» Однако потом смилостивился. Юноша быстро доказал свои способности и прилежание.

Его однокашники рассказывали, что когда возвращались воскресным вечером после развлечений, то заставали Велимировича в дубраве, где он проповедовал перед деревьями. На экзамене по гомилетике нужно было сымпровизировать на тему, заданную в экзаменационном билете. Велимирович в качестве билета вытянул чистый лист. Однако не растерялся: «Чист лист, пока на нем еще ничего не начертано; чист день, пока в нем нет никакой мглы… Чиста душа, когда в ней не остается уже места греху…» Такие импровизации и эпические периоды практиковали в Сербии слепые гусляры. Тогда они по всей стране продавали книги и распевали былины. «Сербы — народ песенный, у них до сих пор под гусли могут и про бомбардировки 1999 года спеть, и про более современные политические события, — объясняет о. Игнатий. — А вот письменная культура за годы ига в Сербии сильно пострадала. Богословского высшего учебного заведения в Сербии не было (оно появилось в 20-е годы, во многом благодаря русским эмигрантам). Молодое государство нуждалось в интеллектуальной элите».

После семинарии Никола отказался от командировки в Россию, положенной лучшему ученику, и два года отработал учителем в селе, одновременно помогая местному батюшке, а потом — за счет королевской стипендии — поехал учиться на Запад. Окончил философский факультет в Оксфорде и навсегда полюбил Англию (потом он часто сюда возвращался, писал о Шекспире, дружил со многими англичанами). Защитил два «доктората» (кандидатская) — по философии Беркли и по богословию Воскресения Христова. И вернулся в Сербию — видным человеком, который в любом обществе обращал на себя внимание изысканными манерами и речью. В 1909 году Велимирович тяжело заболел, во время болезни дал обет о монашеском постриге, после исцеления его исполнил, прибавив одну букву к своему имени. Через короткое время рукоположенный во иеромонахи, он отправился в Россию.

«К сожалению, документов о его пребывании в России исследователям обнаружить не удалось. Ни в синодальном, ни в других специальных архивах, — рассказывает о. Игнатий (Шестаков). — Но то, что Велимирович пропутешествовал по России — где-то между 1910 и 1914 годами, — сомнений не вызывает. По его работам, например “Миссионерским письмам”, видно, что он был в России, знал ее и любил. Но известно, что сперва он не особо хотел ехать, сопротивлялся и, наверное, появился здесь зимой, в середине учебного года. Жил, возможно, на какие-то свои средства, посещал занятия по своему выбору, без официального статуса, поездил. Все это заняло хорошо если год…

Однако из России отец Николай уехал другим человеком. Не стоит идеализировать духовное и интеллектуальное состояние христианских народов, освобожденных от турецкого ига в конце XIX — начале XX века. И сербские, и болгарские, и румынские интеллектуалы ездили учиться на Запад и возвращались оттуда с идеями, часто далекими от Православия. В том, что писал, как себя вел Николай Велимирович в первые годы его интеллектуальной деятельности, было много эпатажного. Поэтому его старшие духовные товарищи, архиереи, видя в нем огромный потенциал, понимая, кем он может и должен стать, отправили его в Россию, чтобы “оправославить”. С

ербы и сейчас за тем в Россию приезжают. Сербские владыки отмечают: “В России входишь в храм и чувствуешь, что народ молится”. То, к чему мы привыкли и часто не бережем, для них — пример действенного Православия. У нас сейчас бедных бабушек “бабками” обзывают, но такое народное благочестие иногда действует похлеще любой миссионерской программы. Но после двух-трех дней пребывания в Москве — посещения храмов, присутствия на литургии — иностранцы видят богословие Серафима Саровского и Сергия Радонежского в действии. Ту Святую Русь, которую мы порой уже не замечаем — у нас взгляд замылен. Похоже, подобное перерождение произошло и в отце Николае».

В начале Первой мировой войны иеромонах Николай добровольно отправился полковым священником под Белград. Участвовал в дерзкой операции по форсированию Савы и первым — с благословляющим крестом в руках — ступил на другой берег, сербскую землю, которая веками находилась под властью захватчиков.

В 1915-м премьер-министр посылает молодого иеромонаха с дипломатической миссией в Англию и Америку. «Австро-Венгрия и Германия вели свою дипломатическую работу и пропаганду, всеми силами создавая негативный образ сербов, — поясняет иеромонах Игнатий. — Необходим был какой-то ответ этому. Разъяснение, что происходит, кто виноват, кому помогать. Что была Сербия для Запада? Про нее ничего не знали. Нужно было воздействовать на общественное мнение и для того, чтобы собрать гуманитарную помощь, привлечь внимание Красного Креста.

Требовались контакты с духовенством, чтобы оно повлияло на политиков в своих странах. Велимирович как раз подходил на эту роль: прекрасный оратор, он замечательно знал иностранные языки, кроме того, у него уже были друзья среди интеллектуалов — например, англиканский епископ Джордж Белл. В Лондоне отец Николай начал миссию с того, что выходил в парк и играл на фруле — сербской народной флейте. Мигом собирался народ. А он заводил разговоры: “Вот это фрула, а я серб”. И рассказывал, что такое Сербия, объяснял ее роль в войне, что она страдает, что потенциально Сербия всегда была союзником Франции и Англии». Лекции-проповеди он читал по всему миру, выступая по пять-шесть раз в день. В ответ и в Америке, и в Англии собиралась материальная помощь для сербских беженцев. Тысячи добровольцев, в основном сербы-эмигранты, но не только, отправились на фронт. На острове Корфу — месте эвакуации сербской армии — появилось несколько английских госпиталей, где спасали сербов (и немалой ценой: более половины английских сестер милосердия, добровольно работавших в госпиталях, погибли от тифа!). «Ни один народ не понес в Первую мировую таких потерь, как сербский, — говорит Илья Числов. — С полей сражений не вернулся каждый второй солдат. Страна была разорена, обессилена. И все же она вышла из войны победительницей».

По окончании войны Николай Велимирович был избран епископом, и сразу на Жичскую кафедру. «Жича — сердце Сербии, здесь в Средние века проходили церковно-народные соборы, коронация первого короля. Здесь живут в основном сербы, и сюда могли поставить только такого патриота, как святитель Николай, — говорит о. Игнатий. — Святитель берег сербские традиции, любил народную музыку, сам написал много песен (в том числе для детей), типа колядок, с самыми простыми распевами». В Сербии вокруг него возникло особое движение богомольников, мирян, которые исповедовали личное благочестие. Он восстанавливал древние монастыри и храмы». А Балканы продолжали раздирать распри; как во все времена, здесь на узкой тропинке сталкивались миры и мировоззрения.

«С распадом Австро-Венгрии появилась возможность объединения двух сербских королевств — Сербии и Черногории, были освобождены Босния, Герцеговина, Крайна, Далмация. Казалось бы, ничто не мешало создать единую православную державу, однако политики предпочли идею Югославии — совместного государства сербов, хорватов и словенцев», — рассказывает Илья Числов. Первая Югославия образовалась в 1918 году. Объединены были народы с разными менталитетами — католики с православными. «За столетия ига церковная традиция не могла не пострадать, ведь священникам приходилось и из ружей стрелять по туркам, чтобы защитить свою паству. Сложно было от большинства ожидать настоящего исихазма.

На возрождение сербского монашества серьезное влияние оказала в XX веке огромная русская эмиграция, — описывает эпоху революций о. Игнатий. — Среди молодежи ходили даже коммунистические идеи. За влияние боролись разные партии. Политики, даже православные, многое видели по-своему и серьезно вмешивались в жизнь Церкви. Духовенство было очень политизированным. Святителя Николая ругали в прессе. Святитель был такой человек… как про Нафанаила Господь говорит: “Израильтянин, в котором нет лукавства”. Когда он уже перешел на кафедру в Охрид, к нему как-то приехал король Александр Карагеоргиевич. Был пост, они сидели в комнате с видом на озеро, обедали. Александру подали молочного поросенка на подносе. Владыка Николай взял этот поднос и говорит тому, кто принес: “Вам что, недостаточно замечательной охридской рыбы? Будете еще короля кормить чем не полагается!” — и поросенка в окно.

Свою епархию святой дека (святой дедушка), как называли его в Сербии, ежедневно объезжал в коляске, обычно сам правя вместо кучера, был доступен даже для нищих. О нем оставили самые разнообразные воспоминания: как он дежурил у постели больного, как распевал с детьми, как ругался с чиновниками за солдат и вдов. Характер его хозяйственности иллюстрирует исторический случай, который он сам любил рассказывать. Однажды выбившийся из низов сербский князь Милош вспомнил доброту хозяина, на которого когда-то работал, и пригласил к себе. После застолья привел в помещение с государственной казной и, желая испытать, сказал: “Хочу тебя наградить. Бери отсюда, сколько нужно ” . Гость вывернул карманы, в которых обнаружились две монеты. И бросил их в общую кучу со словами: “Отсюда не берут, сюда добавляют”. Еще в годы войны святитель отказывался в пользу государства от своего жалованья. В 1927 году на свои деньги построил в родном Леличе “задушбину” — храм, который строят на помин души. Дома для сирот и детей бедняков епископ Николай основал во многих сербских городах. В предвоенные годы в них жили около шестисот детей».

Практически всю Вторую мировую войну владыка провел под арестом. Но в эти годы в условиях частой нехватки бумаги он написал несколько книг проповедей, насочинял на целый сборник «Песенок и песен», переводил Священное Писание. Гитлер изначала не думал захватывать Югославию, надеясь на союз. Но союзу противилось большинство сербов, в том числе высшее духовенство. Еще до войны владыка чаще, чем против разъедавшего Югославию коммунизма, выступал против ницшеанства и германского национал-социализма, разоблачая их антихристианский дух. Немецкая разведка об этом знала. Когда Жичский монастырь, где владыку застала война, разбомбили, правительство Югославии предложило ему личный самолет для бегства за границу, но он отказался.

С приходом немцев его, как и патриарха Гавриила, сразу посадили под домашний арест. И все-таки некоторое время он поддерживал связь с четниками (королевскими отрядами сопротивления) и пытался помешать массовым расстрелам. На фашистов-комендантов производил впечатление тот факт, что арестованный епископ имел немецкий орден за восстановление в 1935 году кладбища немцев, погибших в Первой мировой. Но постепенно условия содержания становились строже. Первоиерархов перекидывали с места на место. Немцы опасались, как бы четники не организовали операцию по их освобождению, и до последнего надеялись, что удастся склонить пастырей к участию в идеологической кампании против «красной чумы». В сентябре 1944 года, получив опять отказ от сотрудничества, фашисты бросили патриарха и владыку в концлагерь Дахау. Известно, что в лагере святителей держали в отдельном здании с усиленной охраной и в их обязанности входил вынос параши из бараков. Из этого круга ада владыка Николай вышел с новой книгой — «Обращение к сербскому народу из окна темницы».

«Период фашистской оккупации в Сербии был одновременно периодом гражданской войны, — рассказывает о. Игнатий Шестаков. — Если немцами в общей сложности было убито около 80 сербских священников, хорватскими фашистами-усташами — 170 священников, то коммунистами Тито к 9 мая 1945 года — 230 священников. После войны поднялась волна красного террора. До конца 1945-го расстреляли еще не меньше 80 священников, в том числе митрополита Черногорско-Приморского Иоанникия (сейчас он прославлен как священномученик). Во второй — социалистической — Югославии владыку Николая, как ни странно, объявили «сотрудником оккупантов», запретили его книги. До конца жизни владыка больше не вернулся на родину, даже не просил об этом югославские власти».

Последние годы изгнанник жил при русском монастыре Святого Тихона в Пенсильвании, преподавал в местной семинарии. Умер он в 1956 году и был похоронен в сербском монастыре святого Саввы в Либертвилле. В 1991-м его мощи перевезли в Сербию. Самые горькие строки в 15 томах собрания сочинений святителя Николая посвящены любимой Сербии. А самые неожиданные — воспоминания о концлагере: «…забьешься в какой-нибудь угол и повторяешь в себе: “Господи! Аз есмь прах и пепел, возьми душу мою! ” И душа вдруг возносится на небо, и ты видишь Бога перед собой. Но выдержать не можешь и молишь Его: “Не готов я еще, Господи. Верни меня обратно ” . А потом опять… Всю свою жизнь, какая мне еще отпущена, отдал бы за один час жизни в Дахау».

Историю о том, что одна из королев-изгнанниц из французских колоний в занятии огородом обрела куда «более свежую радость бытия», чем в дни пребывания на троне, владыка Николай заключал словами: «Я… научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии, и в недостатке; Все могу в укрепляющем меня Христе» (Флп. 4: 11-13)

Святитель Николай родился в селе Лелич. Это название происходит от слова «стон» — здесь во время исхода конца XVII века были замучены тысячи беженцев

Однажды , когда отец Николай рассказывал в Англии о своей земле, кто-то из англичан задал провокационный вопрос: «А есть ли там нечто подобное шедеврам европейской архитектуры?» Отец Николай отреагировал сразу: «В Сербии есть шедевр азиатской архитектуры — Челе кула (Башня черепов). Во время одного из сербских восстаний турки ворвались в крепость, которую защищали около пяти тысяч восставших, но сербы взорвали себя вместе с десятком тысяч карателей. На руинах турки соорудили башню и вмуровали в ее стены тысячу отрубленных голов защитников»

Во время жизни в Охриде владыка каждое лето ездил на Афон, был там знаком со многими насельниками, в том числе с преподобным Силуаном

Гусли — у них инструмент смычковый, а не щипковый, как у нас, по звуку похожи на новгородский гудок

Золотой период в истории страны, связанный с династией Неманичей (конец XI — конец XIV века), остался в далеком прошлом. 500 лет ига привели к тому, что практически все христиане (это касалось не только сербов, но и других славян) были для турков «райя», буквально это переводится как «скоты»

По воспоминаниям игуменьи Анны (Наджич), для детского приюта в Битоле владыка Николай выкупил бывшие покои турецкого паши с источником целебной воды во дворе. По приезде пригласил в гости соседа-мусульманина, расспрашивал его о жизни. Для турка не было подходящего стула, и он сел на пол, скрестив ноги. Владыка попросил воспитательницу приюта завести низкие сиденья — на тот случай, если придут мусульмане. Перед освящением дома он попросил гостя выйти, но не сердиться: «Мы здесь немного помолимся по нашему обычаю»

В притче святителя Николая о пахаре и великане один герой возносит благодарение за гибель своего вола, другой — за пожар в собственном замке. Завершается она словами: «И пусть никто не говорит: “Постигла меня беда, разве и за это я должен благодарить Бога?!”»

Иеромонах Игнатий Шестаков. Насельник московского Сретенского монастыря. Окончил исторический факультет МГУ. Специализация — история Югославии. Член редакции «Православие.ru» с 2000 года . Преподаватель Сретенской духовной семинарии (история Поместных Церквей). Специалист по истории Сербской Православной Церкви, истории Балкан. Многолетний автор Православной энциклопедии. Автор более 100 статей, интервью, фоторепортажей, посвященных истории и сегодняшнему дню Сербской Православной Церкви (шире — Балкан). Член Союза писателей России.

Источник: Нескучный сад

9 октября 2009 г.