|
12 января 1722 года иеромонах Петр (Котляревский) вместе с иеромонахом Герасимом пытались бежать в белороссийские монастыри. На наемных подводах из Московской ямской слободы они проследовали через Псков, направляясь к Невелю, за рубеж. В погоню за ними был послан подьячий Макар Назаров, который поймал их во Вдов-городе и 19 января вернул беглецов в Невский монастырь. По приказанию архиепископа Феодосия они были закованы в глухие кандалы и определены к «пилованью» дров. Назначен был каждому урок – по полсажени на день, как и всем обычным рабочим. Кормить их определено было после братии, от избытков братских, и содержать под крепким караулом в казенной келье[2].
Перед Пасхой 1722 года, 15 марта, не получая освобождения, иеромонах Петр (Котляревский) писал архиепископу Феодосию: «Приближающуся торжеству всемирному о избавлении рода человеческого, аз окаянный, что сотворю, окован сущий нищетою и железом? Да сподоблюся, по крайнейшему благоутробию Вашему, свободен бытии от уз и работы». Освобождение было дано 18 апреля, со взятием письменного обязательства впредь подобного не совершать[3].
В документах Синода 1725 года в ведомости о духовенстве Александро-Невского монастыря указывается, что иеромонах Петр (Котляревский) несет клиросное послушание (тенор), и ему было в то время 40 лет[4].
В 1728 году он сопровождал тело усопшей цесаревны Анны Петровны, герцогини Голштейн-Готторпской, при перевезении его из Александро-Невского монастыря в Петропавловский собор[5].
В 1727 году иеромонах Петр (Котляревский) просится во флот. Он участвовал в морских кампаниях 1729 года[6] и вместе с иеромонахом Серафимом (бывшим насельником Сретенского монастыря) – в морских кампаниях 1733–1734 годов[7].
В документах Святейшего Синода за 19 июня 1738 года говорится, что Сретенский монастырь в Москве находится без настоятеля, и, чтобы не последовало каких «непорядков и монастырскому иждивению расхищения и чрезвычайных расходов», велено было, согласно ходатайству братии монастыря, произвести по церковному чиноположению иеромонаха Александро-Невского монастыря Петра (Котляревского) игуменом в Сретенский монастырь[8].
Иеромонах Петр был представлен синодальному члену Вологодскому епископу Амвросию, которому поручено было произвести его в игумены и привести к присяге, чтобы в монастыре имел жительство благочестное, чистое и трезвенное. Братию, служителей содержал согласно церковным канонам, духовному регламенту и ее императорского величества указам, а противных и подозрительных духовному чину поступков и действий никаких не совершал. Монастыри, церкви, церковные, монастырские и казенные вещи по прежним описным книгам освидетельствовал при «знатной» монастырской братии и учинил «тому всему вновь описные две книги, и что сверх прежнего явится прибылого или убыли, о том в новых описных книгах написать каждую вещь подлинно, а об убыли известить московскую синодального правления канцелярию».
По силе высочайших указов 28 января 1723 года и 10 июня 1734 года, было велено в монахи и монахини никого, кроме объявленных в тех указах чинов, отнюдь не постригать. По определениям Святейшего Синода от 1 ноября 1725 года, 31 августа 1732 года, 11 марта 1735 года, пришлых бродячих чернецов, бывших под наказанием, в духовном регламенте в § 51 указанных, в монастырь не принимать. Из монастыря монахов для моления по разным монастырям и церквям и ради свидания со «сродники и свойственниками и ни для чего иного (кроме самых правильных, благословных вин) отнюдь не отпускать, и о том обо всем взять подписки».
По приведении к присяге и взятии подписки игумену Петру была дана ставленническая от Святейшего Синода грамота и паспорт, и о назначении извещены указами дикастерия и московская синодальная канцелярия[9].
В октябре 1738 года игумену Сретенского монастыря Петру (Котляревскому) было разрешено Святейшим Синодом, «когда он возымеет охоту, предиковать (проповедывать) в Успенском соборе, монастырских и приходских церквях[10].
В делах 1739 года сохранилась ведомость о количестве престолов и духовенстве в монастырях: в Сретенском монастыре значилось четыре престола, три иеромонаха, а иеродиаконов, как указано, нет[11].
11 марта 1739 года в 7 часов утра в соборную летнюю церковь Сретенского монастыря ворвались воры. Неизвестно, каким образом они проникли в собор (так как двери и окна оказались неповрежденными). Они сняли драгоценные украшения с трех образов Владимирской Божией Матери: с одного – цату[12] «жемчужную с запаны и мелким каменьем»; с другого – убрус с ожерельем, низанным мелким жемчугом, с третьего – такое же (то есть низанное мелким жемчугом)[13].
И.Ф. Токмаков в «Кратком историческом очерке московского Сретенского монастыря» писал, что игумен Петр 14 марта 1739 года обращался в канцелярию синодального правления с просьбою о назначении караула для охранения богатой ризницы обители, а также и храмов. Из донесения игумена видно, что в то время в обители было три человека. 6 июня того же года определены были два отставных солдата для охранения ризницы и прочих драгоценностей обители[14].
В июне 1740 году по указу ее императорского величества и определению московской синодальной канцелярии игумен Петр (Котляревский) и копиист московской консистории Василий Ширяев описывали ризницу Сретенского монастыря, сравнивая с описью, составленной ранее архимандритом Златоустова монастыря Лаврентием. «По свидетельству с тою описью явилось верно, кроме похищенного после той описи воровскими людьми, о котором похищении имеется в духовной дикастерии доношение и при нем осмотр, а деньги, которые показаны архимандритом Лаврентием в описи, данные по смерти синодального дворцового приказа секретаря Ивана Черного на перелитие в Сретенском монастыре большого колокола, 50 рублей, сборные церковные 25 рублей после большого пожара употреблены на монастырское строение, а братские, взятые с монастырской земли, 20 рублей разделены по братии, а что сверх той описи вновь прибыло, дан при сем доношении реестр»[15].
Игумен Петр (Котляревский) писал в реестре, что приобрел «пять запанок, больших, круглых, с разными камушками», из которых на похищенное место к местному образу Владимирской Богоматери приложил в низанное ожерелье три запонки, четвертую положил в ризницу, пятую оставил у себя.
«При образе Марии Египетской серьги серебряные с изумрудами и жемчужками; оставшегося от низания ожерелья вкладного крупного жемчугу 18 зерен, который дан вдовою княгинею Дарьей Голицыной. Оставшегося мелкого жемчуга, данного от госпожи Агриппины Потаповой Головиной, 57 зерен; три камня изумрудных, пять зерен (украшений) даны от вдовы Анны Михайловны Долгоруковой».
Указаны в реестре разные церковные ткани и богослужебное облачение (епитрахили, поручи, стихари, воздухи, ризы). Среди пожертвователей указаны «князь Александр Никитич Прозоровский, вдова Настасья Акиндиева»[16].
По документам 1740 года, монастырских вотчин, дворов в Сретенской обители не имеется[17].
В книге «Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви» П. Строева указывается, что игумен Петр (Котляревский) был настоятелем Сретенского монастыря до 1742 года[18] .
